Прутиков простудился. Часть первая

Геннадий Кирюшин, 2023

Главный герой – младший научный сотрудник Лев Прутиков работает в проектной организации ГИПТРАНС. Накануне Нового года он простужается случайным образом и просыпается с нарастающими симптомами традиционной зимней болезни, что вынуждает его принять одно решение из двух: либо остаться дома в тепле и долечиваться, либо, не обращая внимания на простуду, и надеясь, что она пройдет сама собой, собраться и пойти на работу.Невозможность выбора правильного решения приводит к тому, что одна часть личности Прутикова остается дома и продолжает бороться с болезнью, а вторая часть личности (т.е. его двойник) выходит на улицу, на декабрьский мороз, в бодром здравии и приподнятом настроении.Боясь опоздать, ГГ запрыгивает не в свой автобус, который привозит его не в то место и не в то время: в 31-е декабря 1981 года. Ему удаётся вернуться домой, но следующая волна переносит его на 40 лет вперёд, откуда он, опять же, благодаря случайному везению, возвращается в свою квартиру. Но не один.

Глава 2. Чтобы духу западного милитаризма здесь не было!

В мгновение ока начальник, не смотря на свой высокий рост, метнулся с вытянутой рукой в направлении настольной пепельницы, потушил об неё недокуренную сигарету, и так же стремительно занял место на своём стуле, разогнав ладонью табачный дым.

— Пусть посмеивается, лишь бы не хмурился, — с облегчением подумал Лёва, уже привыкший к своему неопределённому статусу в отделе.

Все сотрудники между собой называли шефа уважительно по имени — Игорь. Отношение подчинённых к своему начальнику, на взгляд Прутикова, можно было охарактеризовать удивительным словом «обожание».

Это был единственный начальник подразделения, напрямую не подчиняющийся Генеральному директору Жилищно-ремонтного объединения, в здании которого и располагался отдел. Но каким-то боком он входил в его структуру. Поэтому между ним и Генеральным шла незримая война, сменяю-ща-я-ся временным перемирием.

Игорь Николаевич имел не одно, как у всех нормальных руководителей, а два высших образования. Первое, — военное, — он окончил Высшее Пограничное училище, что автоматически причисляло его к обособленному и таинственному ордену рыцарей плаща и кинжала, и второе — юридическое. Благодаря связям в «Комитете», как шёпотом рассказывали работники отдела, ему был не страшен никакой Генеральный директор.

— Гони чирик — сказал неожиданно Игорь Николаевич, — я за тебя дал ребятам. Ах да, бумажник… С получки вернёшь. Сейчас пойдешь с Ириной в магазин. Поможешь с сумками. Твои материалы по письмам я подписал и отправил в канцелярию. Иди.

И перед самой дверью Прутиков услышал:

— Если опоздал, не топай как слон по коридору. Я сказал — ты в Исполкоме сегодня с утра.

Лев вернулся в отдел. Никому уже не хотелось заниматься делами. Рабочая атмосфера окончательно отравлена хвойным запахом соснового деревца, обнаруженного Лёвой в углу комнаты на деревянной крестовине, укутанной ватой. Сосенка щедро украшена бумажными цветными гирляндами, дождём из узких полосок фольги, рукотворными резными снежинками и несколькими, внезапно крупными, красными стеклянными шарами с синеватым отливом, принесёнными кем-то из личных домашних запасов, скорее всего из семейных запасов Игоря Николаевича.

Алексей расхаживал по отделу в зелёной Лёвиной куртке с засунутыми в карманы руками и поднятым воротником. Олег и Ириша сидели за столами и смотрели на него оценивающим взглядом, отпуская придирчивые реплики:

— Петля под воротником сзади — для чего она?

— А как ты рукой достанешь до верхнего кармана на рукаве, ну-ка дотянись.

— А как подкладка отстёгивается, покажи.

— Ну вы что, куртки не видали? — спросил Лёва смущённо, проходя к своему месту за столом.

— Не, я бы взял такую, — ответил задумчиво Олег, как бы прицениваясь, — но не сейчас. Я сейчас на джинсы коплю.

— А я на косметику, — с нажимом в голосе подхватила Ириша, и бросила на Прутикова многозначительный взгляд.

Дверь опять открылась, в неё проворно высунулся Игорь Николаевич, посмотрел на Алексея в Лёвиной обнове, и сказал:

— Ирина, запиши ещё пива бутылок шесть. Прутиков донесёт.

— Хорошо, Игорь Николаевич, — ответила Ириша, с готовностью доставая свой список.

— Какого пива взять? — решил уточнить Лев, желая как-то загладить свою вину за опоздание, если у шефа будут особые пожелания по выбору пива.

Все рассмеялись.

— Жигулёвского! Алё, Смольный! — пошутил Лёха.

— Ну, а вдруг попадётся баночное, его тоже захвати, — добавил свою «лепту в общий костёр остроумия» Игорь Николаевич. Сотрудники засмеялись ещё громче.

— Только не в трёхлитровых банках, — чуть не плача проговорил Олег, и веселье продолжилось.

В дверной проём, не заходя, опасливо заглянула секретарша Лена:

— Лев, зайди к главному инженеру.

Прутиков вздохнул, выбрался из-за стола и поплёлся в противоположный конец здания по длинному коридору, оставив за спиной весёлую беззаботную компанию, захваченную обсуждением приятных новогодних приготовлений.

Проходя мимо стенда с местной стенгазетой «Жилищник», он не смог отказать себе в удовольствии ещё раз полюбоваться на уголок юмора с подзаголовком: «Смеяться здесь!», с рисунком, изображающем двух боксёров на ринге. На их изумлённых физиономиях наклеены крест-накрест пластыри, под глазом у одного изображён фиолетовый фингал, и, чтобы не возникало никаких сомнений в том, что смеяться полагалось именно здесь, подпись под рисунком гласила: «На планёрке у Генерального». Все конторские знали: редактор стенгазеты — Игорь Николаевич, а карикатуры он рисует собственноручно. Так же, как и то, что Генеральному очень не нравилось любое упоминание о нём в юмористическом аспекте.

По дороге Лёва решил отклониться от прямого пути и навестить своего приятеля — бухгалтера-ревизора Андрея Панкратова, обычно не вылазящего из командировок. Но сейчас, к облегчению Прутикова, он оказался на месте.

Андрей был простецким парнем, с его лица не сходила уклончивая и глуповатая улыбка. Он хотел казаться загадочным типом «себе на уме», но производил впечатление человека, выросшего в небольшом городке, окончившего военное училище по финансам, и не вполне устроившегося в жизни по причине своего непробивного характера.

Панкратов числился в льготном списке на жильё как «афганец», в верхних строчках, но почему-то всегда его кто-нибудь обходил. Он иногда жаловался Лёве на несправедливость и, как бы шутя, но с досадой и раздражением, спрашивал, — как поступить, кому же там в Исполкоме, в конце концов, «сунуть в зубы». Его любимой поговоркой была: «Так жить нельзя, надо жить лучше», которую он со вздохом припоминал к месту и не к месту.

В этот раз Прутиков решил заглянуть к Панкратову с целью перекинуться парой слов и обрести душевное равновесие перед разговором с Главным.

Андрей сидел один в кабинете. Три других стола оставались пустыми. Их хозяева числились в командировках, но они, наверняка, находились уже дома, прибавив нелишний выходной к празднику.

— Письмо позвало в дорогу? — улыбнулся Лев и кивнул на придвинутые к столам стулья.

— Это у вас письма, а у нас плановые ревизии, — весело откликнулся Андрей и подмигнул половиной лица, отодвигая от себя с резиновым скрипом настольный калькулятор, на всю длину толстого кабеля, соединяющего умный аппарат с электрической розеткой.

Он закрыл папку с бухгалтерскими бумагами, откинулся на спинку стула, соединил руки в замок пальцами и вытянул их над головой.

Лев по-хозяйски расположился за одним из трёх роскошных двухтумбовых столов, обернувшись к Андрею в пол-оборота. Для завязки он с притворной завистью произнес:

— Да у тебя, я смотрю, новая машинка. Где урвал такую?

— «Эллочка», моя помощница, — тут же отреагировал Андрей, ласково погладив, как котёнка, ярко-красный пластмассовый корпус компактного вычислительного устройства ЭЛКА-50 с многочисленными дырочками для вентиляции и охлаждения электронной начинки. И с гордостью добавил:

— Шеф выбил на отдел по большому блату в Обл-снаб-сбыте. Прикинь: весит всего один «кэгэ». Импортная — болгарская. Я её в командировки с собой беру.

Конец ознакомительного фрагмента.