Красная книга Ирины Лотос

Геннадий Казанский, 2023

Красная книга – это книга, в которую внесены животные и растения, которым грозит исчезновение. Ирина пишет свою Красную книгу, вместо чернил кровь жертв, вместо растений редкие виды людей.История разворачивается в современной Москве, где секатором для обработки ветвей орудует неприметная сотрудница оранжереи.

Красная книга — это книга, в которую внесены животные и растения,

которым грозит исчезновение. КК — сигнал бедствия, который подают

нам обитатели животного мира, нуждающиеся в помощи.

Статья 260.1, Уголовный кодекс Российской Федерации

Запрещены «умышленные уничтожение или повреждение,

а равно незаконные добыча, сбор и оборот особо ценных растений и грибов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации

и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации».

Тёплое сентябрьское солнце проникало в оранжерею через десятки тысяч стеклянных стенок и попадало на каждого из представителей экзотики.

Главная оранжерея по форме напоминала стеклянный фрегат, перевернутый вверх тормашками и закопанный по палубу в землю. Тропическая жара, необходимая влажность и количество света идеально подходили для экзотических видов и семейств.

Латексные перчатки плотно прилегали к рукам девушки, склонившейся над цветком.

Одиночное воронковидное соцветие, как раструб трубы цветка был повёрнут в сторону девушки и благодарно склонял бутон к её нежным рукам.

Кремово–белое соцветие с ультрамариновыми прожилками умоляло прикоснуться к нему, приблизиться и вдохнуть аромат, но Дурман славен тем, что вызывает манящее влечение и делюзии у жертвы.

Позади послышались скрипучие шаги.

— Ир, ты ещё не уходишь? — спросил худощавый мужчина средних лет.

Внешний вид его отталкивал любые взгляды. Неопределённого цвета засаленные волосы, грязная тонкая рубашка, худые, как лианы, руки болтались внутри коротких рукавов.

О том, что Николай живёт с мамой, говорили штаны, натянутые до груди и подпоясанные старым женским ремнём. Венцом безбрачия его образа были резиновые тапки, надетые на чёрные носки. Уже половина года, как Коля повредил ногу, не иначе как наступил дома на соринку, и теперь он всем говорил, что врачи рекомендовали какое-то время на работе носить тапочки, чтобы дать покой больной ноге. Время шло, а тапки оставались его рабочей обувью.

Николай, как сорняк в цветнике, возвышался в отделе декоративных и краснокнижных растений оранжереи.

От Коли исходил специфичный запах старого бабушкиного шкафа, поэтому Ире не пришлось даже поворачивать голову, чтобы понять, кто к ней зашёл.

— Нет, Коль, ты иди, я ещё тут поработаю. Тем более мне сегодня должны доставить Безвременник весёлый, а его привезут поздно, да и сажать нужно после захода солнца, а ещё лучше при луне.

Ира провела рукой в перчатке по земле под Дурманом Индийским, поправила табличку и покосилась на Николая.

Коля мялся в попытках придумать новую реплику для разговора, но ничего не приходило на ум.

— Иди, Коля, не стой над душой.

Николай провёл рукой по прилизанным, засаленным волосам, ещё раз взглянул на Иру, будто убеждая себя, что она ему не должна быть интересна, но тем не менее.

Не было в ней ничего особенного, как в большинстве, с кем ему хватило смелости общаться. Ира была неприметной, невыразительной девушкой с жидкими серо-русыми волосами, большими квадратными очками, серыми глазами. Она вечно наряжалась в несуразные юбки до пят, а на ногах носила туфли с острыми носами на низком квадратном каблуке. Ходила Ира ссутулившись, слегка наклонив корпус вперёд, а отстранённый взгляд изучал ноги собеседника — но она была из тех немногих, кто хоть как-то общался с Колей, а значит, вызывала у него живой интерес.

Последняя её реплика кольнула Колину натуру, но он привык к подобному пренебрежительному обращению, лишь пожал плечами и скрипя тапками побрёл в сторону выхода из оранжереи.

Когда Николай отошёл на приемлемое расстояние, Ира посмотрела, совершенно лишённым интереса взглядом ему в спину, приподнялась, отряхнула зелёный фартук с эмблемой оранжереи, сделала несколько шагов в сторону и опустилась рядом с табличкой «Анемонаструм пермский, или Ветреник».

Девушка положила ладони на прямостоячие стебли, нежно провела по ним пальцами, будто пощекотала обёртку под соцветием. Эллиптические листочки ласково прильнули к её рукам.

— Вот видишь, ты уже не такой Ветреник, каким хотел казаться, — произнесла она. — Ты теперь такой внимательный, терпеливый, трепещущий.

Её глаза сузились до презрительных щёлочек.

— А не такой как при встрече. Помнишь?

В оранжерее стояла тишина, нарушаемая постоянным гудением вентиляторов, системы вытяжки и климат-контроля. Ира давно привыкла к постоянному гулу и тому, что буйство цветущих запахов улетучивается, не успевая достигнуть рецепторов.

— Не помнишь? — удивилась она и пшикнула на цветок из распылителя суспензией. — Если забыл, то я напомню! В баре ты увидел меня, расхаживал как павлин и весь вечер пел о том, как и где хочешь овладеть, но когда дошло до дела, ты поник, улёгся и прекратил дышать. Вспомнил?

Она направила распылитель на почву и прикорневой стебель.

— Только благодаря моим стараниям ты превратился в прекрасное создание, зацвёл, стал вежливым и обходительным. — На последнем слове Ира фыркнула, будто на хулигана на школьной площадке.

Непреодолимая жажда вновь дала о себе знать. Она оскалилась, собрала горсть земли и с силой сдавила так, что влага из почвы выступила между пальцев.

Она давно ожидала этого состояния, все предпосылки были: и частые ночные пробуждения, и тревожные сны, и раздражение. Всё говорило о том, что ей нужен новый вид для внесения в Красную книгу. Не ту, что можно найти на прилавках и в книжных отделах по декоративному растениеводству, а ту, что пишет она сама.

Щемящее желание власти и обладания преследовало её с переходного возраста. Ира никогда не забывала виды, что записаны в книге.

Начиная с первой записи и щебета замученного воробья.

Весь день она караулила беднягу возле ловушки, а после без каких-либо сожалений схватила малыша и вдавила тому в зоб оба больших пальца. Птичка жалостно трепыхала крыльями, щебетала, умоляла о пощаде, а по пальцам Иры текли струйки сладкой крови.

В огороде дедушкиного и бабушкиного дома она закопала маленькое тело птицы, а над ним появилась прекрасная Орхидея, похожая на летящую утку. Она многие месяцы выращивала цветок в своей комнате и решила, что это очень символично — преобразить серого невзрачного воробья в прекрасное создание.

От воспоминаний о замёрзшей и увядшей Орхидее Ира скорбно хмыкнула.

Она подошла к подготовленному участку земли для высадки Безвременника весёлого.

Девушка убедилась, что оранжерею покинули все, и запустила руку в участок грядки, нащупала большое кольцо с цепочкой и потянула наверх.

Ящик, прикрытый небольшим количеством земли, с демонстративной лёгкостью открылся, уверяя хозяйку в готовности принимать и хранить любые тайны.

Снаружи ничего примечательного в ящике не было — лишь деревянный, обработанный парафином короб. Внутри он был обит изоляционным рубероидом и покрыт толстым слоем войлока. Эта предосторожность была необходима для удержания запаха разложения и распада.

Окинув конструкцию взглядом, девушка ещё раз проверила, что всё готово для высадки редкого вида и внесения его в картотеку, а также в её личную Красную книгу.

Ира опустила крышку, сверху щедро уложила землю, подтянула к месту высадки ещё несколько мешков и посмотрела на своё отражение в стекле.

Сквозь квадратные очки на неё глядела не знающая пощады роковая девушка. Дива элегантно сняла очки и осторожно отложила в сторону.

— Ира, ты видела, который час?

Конец ознакомительного фрагмента.