Кульминация

Геннадий Дорогов

Судьба сводит главных героев романа в непростой для них период жизни. Светлые и нежные чувства омрачаются сложными и опасными обстоятельствами. Любовь, гражданская позиция и вмешательство в их жизнь других людей сплетаются в тугой узел.

Глава 2. Персонаж

1. Клеопатра

Иван откинулся на спинку стула и сладко потянулся. Очередной эпизод закончен. И, кажется, очень неплохо получился. Конечно, чуть позже он вернётся к нему, найдёт массу недоработок, внесёт множество поправок и дополнений. Но это потом. Сейчас необходимо сделать перерыв. Пусть тема окончательно дозреет. Серьёзная работа не терпит суеты. Часы на компьютере показывали половину пятого. Лена ещё на работе. Через часок она будет дома. А пока можно просто побродить по улицам.

Он поднялся, подошёл к окну. Термометр снаружи показывал плюс три градуса. Иван от досады поморщился. Чёртов май! Самый противный месяц в году. То дождь, то снег. При этом ещё ветер и собачий холод. Продолжая мысленно ругать сибирский климат и самый плохой в году месяц, он оделся потеплее и вышел во двор.

Однако с прогулкой ничего не вышло. Не успел Иван отойти и на десять шагов от крыльца своего подъезда, как из стоящего во дворе белого «BMW» выбрался крепкий парень и преградил ему путь.

— Иван Алексеевич? — спросил молодой человек, и его суровое лицо преобразилось улыбкой.

— Что вам нужно? — задал встречный вопрос Иван.

— Нам необходимо проехаться. С вами хочет встретиться очень серьёзный и уважаемый человек. Прошу! — парень указал рукой на машину.

Всё это было странно и неожиданно. Иван удивлённо смотрел на незнакомца. В груди тревожно кольнуло. Парень заметил его волнение.

— Да вы не бойтесь, Иван Алексеевич, — сказал он, вновь одарив собеседника улыбкой. — Вам абсолютно ничего не грозит.

— Кому и зачем я понадобился? — спросил Иван, чувствуя, что волнение всё больше овладевает им. Успокоительные слова молодого человека подействовали на него прямо противоположным образом.

— Узнаете, когда приедем.

— Я занят и никуда с вами не поеду, — решительно заявил Иван.

Он хотел обойти незнакомца, но тот крепко взял его за руку выше локтя. Молодой человек уже не улыбался. Его лицо приняло жёсткое выражение.

— Не глупите, Иван Алексеевич, — сказал он. — Садитесь в машину. Других вариантов нет. Мне приказано доставить вас, и я это сделаю.

Сопротивляться не имело смысла. Иван понял, что придётся ехать при любом раскладе. Если ему предварительно не позвонили и не предложили встретиться, а сразу направили по адресу курьера, который, вероятно, не один час прождал «клиента» в машине, значит, отказ изначально не брался во внимание.

— Хорошо, — сказал Иван. — Поедем, если других вариантов нет.

Машина выбралась из двора и резво помчалась по улицам города. Спустя десять-двенадцать минут они подъехали к зданию, в котором располагался ночной клуб «Клеопатра». Вслед за сопровождающим его крепышом Иван поднялся на высокое крыльцо служебного хода и вошёл внутрь. Дойдя по коридору до массивной деревянной двери, сверкающей вишнёвым лаком, парень остановился и громко постучал.

— Войдите! — послышался из-за двери мужской голос.

В просторном богато убранном кабинете за столом сидел мужчина впечатляющей наружности. Грубое волевое лицо, изрезанное морщинами, и коротко стриженные седые волосы, казалось, говорили о солидном возрасте. Отпустив небрежным жестом своего подчинённого, он с полминуты посверлил гостя острым колючим взглядом и вдруг добродушно улыбнулся.

— Проходите, Иван Алексеевич. Присаживайтесь.

Иван прошёл и сел в кресло, на которое указал хозяин кабинета.

— Кто вы, и зачем я вам понадобился? — спросил он.

— Я владелец этого заведения. Меня зовут Сергей Семёнович. Впрочем, — хозяин ночного клуба опять улыбнулся, — это я для подчинённых Сергей Семёнович. А для тебя я — просто Сергей. Лады? Мы с тобой, Ваня, практически ровесники. Тебе, насколько мне известно, около сорока?

— Тридцать восемь.

— Ну вот. А мне сорок три. Да-да, не удивляйся. Понимаю, что выгляжу значительно старше. Бурная жизнь наложила свой отпечаток. Так сказать, ошибки молодости. Но не будем ворошить прошлое. Нет, вру, — Сергей засмеялся. — Всё как раз наоборот. Я тебя сюда и пригласил, чтобы поворошить моё прошлое.

— А конкретнее?

— Всему своё время. Сначала ответь, как у тебя обстоят дела с финансами?

— Хотелось бы лучше, — признался Иван.

Сергей картинно вздохнул.

— Я так и думал. Не бережёт наше отечество таланты. Бездумно разбрасывается золотым генофондом. Что поделать, время нынче такое — подлое, алчное, корыстное. Бездуховное!

— Зачем меня сюда привезли, Сергей Семёнович? — нетерпеливо спросил Иван.

— Ну-ну, Ваня! К чему этот официоз? Мы же договорились: на «ты» и по имени. Не суетись. Сейчас мы неспешно обсудим все вопросы.

Хозяин кабинета нажал кнопку на стоящем на столе аппарате и сказал, слегка наклонившись:

— Светик, принеси коньячок, закуску и посуду на две персоны.

— Сию минуту, Сергей Семёнович! — послышался женский голос из динамика.

И действительно, не прошло и минуты, как в кабинет грациозно вошла высокая красавица в изящной униформе, тонко подчёркивающей физические достоинства своей хозяйки. Такой необыкновенной, неземной красоты Ивану прежде видеть не доводилось. Милое, нежное и отнюдь не глупое лицо обрамляли густые светлые волосы, мягко спадающие на плечи. Было странно осознавать, что такое небесное создание обитает в сибирском ночном клубе, а не блистает на подиуме или в голливудских фильмах.

Ослепительно улыбнувшись Ивану, женщина поставила на стол поднос, на котором красовалась бутылка французского коньяка, две хрустальные стопки, а также бутерброды с чёрной икрой и розовые ломтики мяса, аккуратно разложенные на большой тарелке.

— Что-нибудь ещё, Сергей Семёнович? — спросила она.

— Спасибо, золотко! — ответил босс. — Ты свободна.

Красавица повернулась и, покачивая бёдрами, также плавно удалилась. Не в силах оторвать глаз, Иван смотрел ей вслед, пока дверь за женщиной не закрылась. Он даже на время забыл о своих тревогах. Сергей Семёнович внимательно наблюдал за ним.

— Как она тебе? — спросил он гостя.

— Красивая, — сказал Иван.

— Не то слово! — воскликнул Сергей. — Шикарная женщина. Богиня! На улицу выходит — у мужиков шеи хрустят. Да только не по зубам им такой лакомый кусочек. Но для моих друзей нет ничего недоступного. Я умею ценить надёжных и преданных людей. Давай, Ваня, выпьем за наше знакомство, за дружбу.

Он взял бутылку и стал наполнять стопки. Нервное напряжение, охватившее Ивана ещё во дворе, неуклонно нарастало с каждой минутой. Хотелось поскорее выяснить причину его доставки сюда, но ему никак не удавалось прервать затянувшееся предисловие к основному разговору.

— Постой, Сергей! — сказал он решительно. — Давай обсудим все вопросы на трезвую голову. Выпить мы всегда успеем.

Хозяин кабинета окинул его внимательным взглядом и вдруг рассмеялся.

— На трезвую голову? Ты серьёзно?

— Ну да. Что в этом смешного?

— Количество спиртного, приятель. У нас смешное количество спиртного. Одна бутылка на двоих плюс шикарная закуска. От чего тут пьянеть?

Иван молчал, не зная как возразить, чтобы его правильно поняли. Ему, не большому любителю алкоголя, бутылка коньяка на двоих не казалось смешной. У Сергея, видимо, были совсем иные представления на этот счёт. Однако он не стал настаивать. Поставив бутылку, сказал слегка разочарованно:

— Ладно, поговорим о деле. А дело вот в чём. Как-то мне довелось прочесть одну из твоих книг. «Счастье в клеточку» называется.

Иван невольно поёжился. Меньше всего ему хотелось, чтобы Сергей прочёл именно эту книгу. Уголовный мир, к которому, без всякого сомнения, принадлежал владелец ночного клуба «Клеопатра», в этом романе был представлен крайне неприглядно и охарактеризован весьма нелестными эпитетами.

— Это не самая лучшая моя работа, — пробормотал незадачливый писатель. — Если тебе в ней что-то не понравилось…

— Брось ты! — с усмешкой прервал его Сергей. — Мне плевать, что и о ком ты пишешь. Важно другое: каким языком написано произведение, насколько точно автору удаётся найти нужные слова, чтобы передать суть. И в этом ты, уважаемый Ваня Чай, большой спец. Кстати, почему у тебя такой странный псевдоним?

— Из-за фамилии, — сказал Иван. — Моя фамилия Кипреев.

— И что?

— Иван-чай по-научному называется кипрей.

— Ага, понятно. Вот ведь: век живи — век учись. Так вот, Ванюша, как я уже сказал, пишешь ты очень хорошо. Язык лёгок, сюжеты закручены лихо. Интуиция на высоте. Но порой ситуации выглядят немного наивно. Не хватает тебе знаний и жизненного опыта. Я же всю эту кухню знаю изнутри. Сам прошёл через то, о чём ты пишешь. И скажу тебе: на самом деле всё гораздо страшнее и грязнее. И я подумал, а почему бы мне самому не попробовать себя в литературе? Почему бы не запечатлеть свой богатый событиями жизненный путь на страницах собственной книги? Так сказать, в назидание потомкам. Как словом, так и делом. Взялся я, Ваня, за работу. Тяжко мне пришлось по неопытности. Но дело сделал — написал свою книгу. Хорошая вещь получилась — умная, интересная, насыщенная событиями. И мораль присутствует. А вот чего в ней нет, так это лёгкости. Язык не тот. Не получается у меня, Ваня, сплетать слова так же ловко, как это делаешь ты. Поэтому я и пригласил тебя, чтобы ты помог мне в этом деле.

Всё стало ясно, как божий день: новоиспечённому писателю требовался редактор. И не просто редактор, а человек, способный заново перелопатить весь этот, с позволения сказать, «литературный» труд, насыщенный бурными кровавыми событиями и уголовной моралью. Переделать его так, чтобы он принял привлекательный вид. Учитывая личность заказчика, отказывать напрямую было страшновато. Иван решил прикинуться простачком.

— Чем же я тебе помогу? — спросил он, изобразив на лице недоумение. — Уроки письма преподам? Вряд ли это поможет. У каждого писателя свой стиль…

— Кончай придуриваться! — неожиданно грубо повысил голос Сергей. — Всё ты прекрасно понимаешь: книгу надо отредактировать. Бери материал и приступай к делу.

Он вынул из тумбы толстую пачку листов формата А4 и положил перед гостем.

— Вот это всё, Ваня, надо переработать, — заговорил он вновь миролюбивым тоном. — Платить буду из расчёта: штука за страницу. Деньги получать будешь поэтапно — за каждую высланную мне порцию работы. Плюс ко всему в книге тебя отметят как редактора. Псевдоним или фамилия — как пожелаешь сам. Бери материал.

Иван затряс головой.

— Погоди, Сергей!..

— Что не устраивает? Стоимость работы? Назови свою цену. Я готов пойти на уступки.

— Ты меня не понял. У меня сейчас много своей работы. Я пишу новый роман. Мне некогда заниматься редактурой.

— А может быть, это ты меня не понял? — в голосе хозяина кабинета прозвучало открытое недовольство. — Я тебе предлагаю конкретный заработок. Твои романы тебе большой доход приносят?

Иван взволнованно молчал. Внутреннее напряжение подходило к верхнему пределу.

— Чего ты ерепенишься, парень? — продолжал наседать Сергей. — Предупреждаю: я не люблю тех, кто мне отказывает.

— Я ещё не отказал, — неуверенно пробормотал Иван. — Но мне надо подумать. Имею я на это право?

Хозяин «Клеопатры» вновь уставился на него колючим взглядом.

— Имеешь, конечно. Думай, Ваня, думай. Только недолго. Сегодня до полуночи дашь мне ответ, — он протянул Ивану визитку. — Позвонишь по этому номеру. Не позвонишь — значит, отказал. На сегодня всё. Я скажу, чтобы тебя отвезли обратно.

Он потянулся к телефону.

— Не надо, — сказал Иван. — Я сам доберусь.

По лицу Сергея скользнула усмешка.

— Не боись. Никто тебя не тронет. По крайней мере — пока.

— Я сам доберусь, — повторил Иван.

Кивнув на прощание, он вышел из кабинета.

Он спустился по лестнице и зашагал дворами, тревожно озираясь. Но никто его не преследовал. Иван понемногу успокоился. И тут же на смену тревоге явилась злость. По какому праву этот самодовольный тип, по сути — уголовник, распоряжается его временем, планами и, судя по недвусмысленным намёкам, готов распорядиться его жизнью? Почему на эту сволочь нет никакой управы?

Но это была не единственная причина злости. Перед мысленным взором Ивана предстала необыкновенно красивая женщина, совсем недавно увиденная им. Как она попала в это сомнительное заведение, официально именуемое ночным клубом? Какие задания и поручения там выполняет? Судя по словам босса, круг её деятельности отнюдь не ограничивается обязанностями секретарши.

Потом его злость перекинулась на саму обладательницу неземной красоты. Ведь, скорее всего, никто её туда насильно не тащил. Самой захотелось красивой и роскошной жизни. Или всё же не самой?

Иван остановился, внезапно удивившись собственным мыслям. Чёрт возьми, куда его понесло? Какое ему дело до совершенно незнакомой, чужой женщины? Но, немного покопавшись в себе, он понял истинную причину нахлынувших эмоций: красавица Света улыбнулась ему. Перед такой улыбкой трудно, почти невозможно устоять. Пожалуй, от неё у любого мужчины может «снести крышу».

Он тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и зашагал дальше, переключив свои мысли на другие проблемы.

2. Размолвка

Лена уже вернулась с работы. Впустив гостя в квартиру, удивлённо спросила:

— Ты чего такой взбудораженный? Что-то случилось?

Иван посмотрел в зеркало, висящее на стене в прихожей. Да, видок у него и вправду был слишком выразительный. Видимо, за последние двадцать минут так и не смог успокоиться.

— Да, Лен, нарвался я сегодня на приключение, — сказал он.

— Ладно, мой руки и проходи на кухню. Я ужин разогрела. Заодно расскажешь мне о своём приключении.

Иван вдруг почувствовал зверский голод. С удовольствием уплетая котлету с картофельным гарниром, он подробно рассказал Лене о сегодняшней встрече с владельцем ночного клуба. Она очень внимательно слушала и, когда Иван закончил рассказ, настороженно спросила:

— И что? Что ты решил?

Он посмотрел ей в глаза.

— Что я должен решить, Леночка?

— Ты позвонишь ему?

— Нет, конечно.

— Почему?

— Что значит — «почему»? — удивлённо спросил Иван. — Неужели это надо объяснять?

— Представь себе! — воскликнула она, едва сдерживая эмоции. — Мне вот совершенно не понятно, почему ты хочешь отказаться от денег, которые сами плывут тебе в руки. Ты же на этом предложении мог бы прилично заработать! Причём, занимаясь тем делом, которое тебе нравится, и которое ты умеешь очень хорошо делать.

Иван положил вилку, выпрямился.

— Что мне нравится? — спросил он сердито. — Делать из дерьма конфетку? Придавать изящный вид уголовному бреду?

— Да с чего ты взял, что там бред? — всё больше распалялась Лена. — Ты ведь даже не заглянул в его бумаги!

— А в этом не было необходимости. Достаточно было пообщаться с автором этого творения. Он как был уголовником, так им и остался. Причём, судя по всему, очень опасный тип.

— Тем более! Зачем наживать себе опасного врага?

На Ивана вдруг накатила усталость. Нервная система сегодня оказалась явно перегруженной. Он рассчитывал, что Лена его поймёт и поддержит. И вдруг столкнулся с полным непониманием.

— Лена! Леночка! Услышь меня! — проговорил он, стараясь унять заползающую в душу досаду. — С такими людьми дружить не менее опасно, чем враждовать. Но самое страшное в другом. Подобная халтура не пройдёт, не может пройти для меня бесследно. Мне за неё придётся заплатить очень дорого.

— О чём ты говоришь? — опять насторожилась Лена. — Думаешь, твой заказчик станет втягивать тебя в свои тёмные дела?

— Да нет же, нет! Я не об этом. Пойми: я писатель. У меня есть божий дар и твёрдая жизненная позиция. И я не хочу торговать ни тем, ни другим. Я хочу создавать настоящие вещи, а не разменивать свой талант на дешёвые поделки.

— Ах, вот ты о чём. Ладно, забудем про пишущего уголовника. Но если ты не забыл, моя подруга познакомила тебя с одним состоятельным человеком, который согласился стать твоим спонсором. Две твои книги были изданы приличными тиражами и неплохо разошлись. И даже принесли тебе некоторый доход, хотя ты сам в их издание не вложил ни копейки. Почему ты прервал отношения с этим человеком?

— Разве я тебе не говорил? — задал встречный вопрос Иван, уже не скрывая досады. — Мой благодетель стал диктовать мне, что и как писать. Он настаивал, чтобы в моих книгах было меньше политики, морали и психологии, а больше откровенных сцен и мордобоя. По большому счёту, его интересует не литература, а конъюнктура. Он коммерсант, взявший себе право вмешиваться в творческий процесс.

— Но неужели нельзя было с ним договориться, найти компромисс? Что тебе стоило чуточку уступить? Самую малость. Возможно, его бы это устроило.

— Его — возможно. А меня — нет.

— Почему?!

— Потому что литература — это искусство. Я художник, а не ремесленник. И я не хочу торговать своим талантом.

— А кушать хочешь…

Это был не вопрос и даже не констатация факта. Это был упрёк — звонкий как пощёчина. Иван замер. Затем поднялся и вышел из-за стола.

— Спасибо, Лена, за ужин!

Она тоже встала.

— А чего ты ждал от меня, Кипреев? Понимания и сочувствия? В зеркало посмотри. Взрослый мужик — достаточно молодой и достаточно крепкий. А работаешь сторожем за гроши.

— Охранником.

— Не вижу разницы. На твою зарплату даже существовать невозможно, а не то что жить.

— Я подрабатываю по возможности, и ты это знаешь, — стал защищаться Иван. — А работа в охране позволяет мне заниматься творчеством.

— Много тебе дало твоё творчество, Кипреев? — продолжала наезжать на него Лена. — В твоём положении надо цепляться за любую возможность заработать, а не трястись над своим целомудрием.

Иван отметил про себя, что примерно те же слова ему говорил владелец «Клеопатры». Злость захлестнула его. Но он не мог найти веских аргументов, чтобы дать отпор её наездам. Поэтому «выпустил пар» в другом направлении.

— Что ты заладила: «Кипреев», «Кипреев»? Имя моё забыла?

— Да нет, помню: Иванушка-дурачок.

Это было уже слишком. Агрессия подруги явно зашкаливала. Продолжать разговор не имело смысла. Было бы разумнее продолжить его позже, когда она успокоится. Да и самому не мешало бы прийти в душевное равновесие.

— Пожалуй, я пойду, — сказал Иван. — Зря ты, Лена, так горячишься. Никогда прежде не видел тебя такой.

Она молчала. У двери он обернулся.

— Я позвоню.

— Позвони, Ваня. Непременно позвони, — сказала Лена. — Но только после того, как позвонишь своему заказчику.

Иван посмотрел в её сердитое лицо, кивнул на прощание и ушёл.

* * *

Весь остаток вечера он не находил себе места. Досадные, неприятные мысли не давали покоя. Но ни о чём другом думать не получалось. Иван попытался отвлечься, продолжив работу над новым романом, но из этого ничего не вышло. Работа не клеилась. Чем дольше Иван размышлял над сложившейся ситуацией, тем отчётливее сознавал, что без потерь ему из неё не выйти.

Он всегда презирал тех представителей творческого сословия, которые готовы были продать свой талант за деньги, звания, положение в обществе и прочие блага. Под словом «продать» Иван подразумевал не само по себе стремление заработать творчеством, а готовность пойти на любые уступки, сделку с совестью, перешагнуть через моральные и нравственные границы и даже «наступить на горло собственной песне». Таких людей он называл «творческими проститутками». Сегодня ему предложили не что иное, как присоединиться к этому «литературному борделю». И Лена, как ни тяжело это сознавать, поддержала такое предложение.

По-человечески Лену можно понять. Вечная нехватка средств — тяжёлый крест в мире, где всё базируется на деньгах. Но ведь если пустить на продажу всё, то ничего святого в мире не останется. Должна же она это осознавать!

А если нет? Если не захочет осознать?

Иван искренне жалел о том, что рассказал Лене про заказ. С другой стороны, промолчать об этом он тоже не мог. В их отношениях главным правилом было говорить только правду и ничего друг от друга не скрывать. До сей поры искренность и откровенность не доставляли неприятностей. Напротив, доверительные отношения создавали уютную, душевную атмосферу. Иван очень дорожил этими отношениями. Была ли это любовь? Он не раз задавался таким вопросом. Его тянуло к Лене. С ней рядом было тепло, светло, комфортно. Забота, внимание, разговоры по душам — возможно, это и есть любовь, когда возраст приближается к сорока годам?

Но сегодня вдруг произошёл сбой. А может быть, и не вдруг. Скорее всего, недовольство подспудно копилось. Ведь он даже не задумывался о том, что она ждёт от него не только встреч, задушевных разговоров и близких отношений. Будь ты хоть трижды гением, но своими гениальными творениями сыт не будешь, если они не способствуют решению финансовых проблем.

До полуночи Иван терзал себя сомнениями, но так и не смог перешагнуть через свои убеждения. Он твёрдо решил, что в самое ближайшее время найдёт себе работу, которая будет приносить более-менее приличный заработок. Любую — непрестижную, грязную, физически тяжёлую. Он справится, осилит. А продавать свой талант ворам и бандитам — это выше его сил.

3. Кризис

Вопреки его опасениям, звонков с угрозами не последовало ни ночью, ни утром. Позавтракав, Иван стал просматривать в интернете вакансии рабочих мест. Позвонил по нескольким заинтересовавшим его вариантам. Результаты обнадёживали.

Закончив с делами, он подошёл к окну. С безоблачного неба ярко светило солнце. Термометр показывал плюс девятнадцать. Погода налаживалась, и это благотворно сказывалось на настроении.

Иван взял мобильник, набрал Лену.

— Леночка, у меня приятные новости по поводу работы, — сказал он ей. — Есть очень интересные предложения. Надо только кое-что уточнить и сделать выбор. К вечеру определюсь и обо всём тебе доложу.

— Не надо, Ваня, — сказала она.

— Что не надо? — удивлённо спросил Иван.

— Приезжать ко мне не надо. И звонить — тоже.

— То есть как это?.. Ты серьёзно?

— Вполне.

Таких слов он не ожидал. Ну ладно, вчера сгоряча Лена грубо повела себя с ним. Однако Иван был почти уверен, что сегодня все недоразумения будут устранены. Стараясь не поддаваться эмоциям, сказал:

— Лена, не говори глупости! Да, я тебя понимаю: ты устала от нехватки денег. Но я исправлю ситуацию. У нас всё наладится — вот увидишь.

Она тяжело вздохнула.

— Поздно, Ваня. Я уже дала согласие другому человеку…

— Что?! — опешил Иван. — Какое согласие ты дала? Кому?

— Мужчине, который сделал мне предложение. Ещё полмесяца назад.

До Ивана не сразу дошёл смысл её слов. Он уже начинал понимать, что происходит что-то непоправимое, что привычный мир рушится. Но не хотел, не мог в это поверить.

— Лена, скажи, что это шутка.

— Я хочу жить по-человечески, как все нормальные люди, — говорила она. — Но ты постоянно пребываешь где-то в другом мире. У тебя там настоящая жизнь, а не здесь. Ты забыл о том, что я живой человек, а не один из твоих персонажей. Меня такие отношения не могут устраивать — неужели не ясно? Но я всё сомневалась. На что-то надеялась. А вчера вечером поняла, что ничего у нас с тобой не изменится. Поэтому сказала ему, что согласна.

— Значит, он регулярно звонит тебе? И ты от меня это скрывала?

Лена немного помолчала, потом призналась:

— Да, часто звонит. Но вчера я сама позвонила ему. Понимаешь, Ваня, он очень хороший человек. Надёжный и ответственный. Правда, в отличие от тебя, звёзд с неба не хватает, но зато на земле стоит твёрдо…

Это был удар, от которого потемнело в глазах. Иван отключил связь. Продолжать разговор было невмоготу. Да и не имело смысла. Окружающий мир — шаткий, зыбкий, неустойчивый, но всё же существующий — вдруг рассыпался как карточный домик. Ивану казалось, что почва ушла из-под ног, и теперь он висит в пустоте, в которой абсолютно не за что зацепиться. Он вдруг опять остался один — никому не нужен и неинтересен.

Но ещё тяжелее было осознавать другое. Ведь до последнего времени Иван безоглядно доверял Лене, советовался с нею по всем вопросам, делился самым сокровенным. Она его внимательно слушала, высказывала своё мнение, выражала сочувствие. И в то же время строила запасной аэродром! Она уже две недели готовилась к тому, чтобы однажды вот так неожиданно нанести ему удар в самое сердце. Думать об этом было невыносимо.

Но не думать не получалось. Чёрные мысли, словно ядовитые пауки, тучей ползли на него, грозя отравить душу своим ядом.

«Надо срочно что-то делать, — размышлял он в отчаянии. — Пойти куда-нибудь. Поговорить с кем-нибудь».

Но встречаться с кем-то из знакомых и изливать душу в таком взбудораженном и неадекватном состоянии вряд ли было бы разумным решением. Иван пришёл к выводу, что следует разобраться с тяжёлой ситуацией традиционным способом — взять водки и напиться до чёртиков. Иначе он просто не выдержит, сойдёт с ума.

* * *

Кипреев шагал по улице, погружённый в свои мрачные, невесёлые думы. И всё же зарождающееся лето исподволь оказывало благотворное влияние на состояние души. Ласковое солнце грело своими лучами, птицы звонко щебетали со всех сторон. Прежде чем запастись спиртным, Иван решил прогуляться по улицам города. Он бродил, стараясь ни о чём не думать. Насильно заставлял себя отвлекаться от горьких дум и переключать внимание на свежую изумрудную листву на деревьях, птичий щебет, тепло солнечных лучей.

Ноги словно сами привели его к Белому Озеру. Кипреев любил это место. Здесь, у круглого уютно обустроенного водоёма, он нередко обдумывал сюжеты своих будущих книг, находил неожиданные решения непростых сюжетных ситуаций. Забавно, но разные участки парка, обрамляющего озеро, по-разному влияли на вдохновение писателя. Даже любимая скамья у него здесь была. Почему-то именно на ней в голову приходили самые интересные задумки. Сегодня по удачному стечению обстоятельств именно эта скамейка оказалась свободной. Сев на неё с краю, Иван сосредоточил своё внимание на мелкой ряби, которую лёгкий ветерок гнал по поверхности воды. В настоящий момент это было для него своеобразным аутотренингом, помогающим восстановить душевное равновесие.

Однако долго наслаждаться одиночеством не получилось.

— Не помешаю? — раздался рядом мужской голос.

Не дожидаясь ответа, молодой мужчина сел рядом на скамью.

— Шикарный денёчек! — бодро произнёс он. — Душа поёт. Жить хочется. Согласен, приятель?

— Слушай, попробуй радоваться жизни без моего участия, — недовольно проворчал Иван. — Я тебе в этом деле плохой помощник.

— Чего так? — мужчина внимательно посмотрел на соседа по скамье. — Проблемы? Неприятности? Поделись.

— Кажется, я к тебе за помощью не обращался.

— А зря. Возможно, я тот самый человек, который тебе сейчас реально может помочь. Подумай.

Теперь Иван внимательно посмотрел на соседа.

— Хочешь помочь? — спросил он. — Хорошо. Составь мне компанию. Я хочу напиться до потери памяти.

— Что, совсем хреново?

— Хуже некуда.

— Понимаю. Только я не сторонник подобных мер. Легче от спиртного не станет. А вот вред будет конкретный. Заливать проблемы алкоголем — удел слабаков.

— Ну, значит, я слабак, — со злостью сказал Иван. — И отвали от меня.

— Постой-постой! — примирительно заговорил мужчина. — Не спеши на себя самого ярлыки клеить. Думаешь, я тебя не понимаю? Ещё как понимаю! Сам только-только начинаю выходить из штопора. Жизнь такую трещину дала, что едва в петлю не полез. К счастью, нашлись добрые люди. Помогли выбраться из болота безысходности. Тут, приятель, главное — выдержать первое время. Как-то пережить этот чёрный период. А потом, когда в душе всё успокоится, сам будешь удивляться тому, какая муть лезла тебе в голову.

От слов собеседника в душе Ивана зародилась надежда.

— Как тебе помогли? — спросил он. — Не одними же добрыми словами, сочувствием и психологическими тренингами?

— Верно, приятель! Не только этим. Хотя всё то, что ты сейчас назвал, тоже имело место.

— Так что же ещё было?

— Об этом мы сейчас поговорим. Но сначала предлагаю познакомиться, — мужчина протянул Ивану ладонь. — Данила, — представился он.

— Иван, — сказал Кипреев, пожимая протянутую руку. — Так чем тебе, Данила, смогли помочь?

— Добрые люди, о которых я уже упомянул, раздобыли для меня хорошие антидепрессанты. Вот они вкупе со всем вышеперечисленным тобой дали поразительные результаты. Я их до сих пор принимаю чисто профилактически.

«Чёрт возьми, как всё просто!», — подумал Иван.

— Как они называются? — спросил он.

— Сейчас глянем, — Данила извлёк из кармана обрывок стандарта с двумя таблетками и сокрушённым голосом сказал: — Увы, от названия ничего не осталось. И вспомнить его вряд ли получится — уж больно оно мудрёное. Да и какая разница, в конце концов! В аптеке такое всё равно не купишь. А если купишь, то подделку, — он дружески хлопнул Ивана по колену. — Ладно, Ваня, не переживай. Оставь мне свой телефончик. Попробую раздобыть для тебя упаковку. А пока возьми то, что осталось. Дома примешь перед едой.

— Спасибо! — с чувством сказал Иван. — Сколько я тебе должен?

Данила небрежно махнул рукой.

— Забудь. Пока ты мне ничего не должен.

Кипреев положил таблетки в карман. Затем продиктовал Даниле номер своего телефона. На том и расстались. Данила ушёл. А Иван ещё четверть часа посидел у озера. Ему не терпелось поскорее принять препарат, облегчающий душевные муки. Но он, сам не понимая почему, продолжал тянуть время. Вероятно, подсознательно очень боялся разочарования.

4. Лекарство от тоски

Бутылку лёгкого вина он всё же купил — отпраздновать в одиночестве своё будущее избавление от депрессии. Само ожидание перемен к лучшему уже вселяло надежду, поднимало настроение. Иван пожарил картошку, нарезал хлеб, колбасу и накрыл стол в единственной жилой комнате своей однокомнатной квартиры. Небольшая тесная кухня сегодня его не устраивала.

Прежде чем приступить к трапезе, он проглотил одну из двух таблеток и запил её водой. Подождал несколько минут, прислушиваясь к ощущениям. Кажется, лекарство сразу начинало действовать. Отметив этот факт, Иван принялся за еду.

Действие препарата было стремительным и ошеломляющим. С каждой минутой на душе становилось всё легче. То, что угнетало его, ранило и терзало, вдруг куда-то исчезло, уступив место покою и умиротворению. Он уже искренне удивлялся своим недавним чёрным мыслям и переживаниям. Да и не о чем было переживать. Ведь, если разобраться, ничего страшного не произошло. Ну, бросила его подруга, нашла себе другого — что с того? Пусть живёт и радуется, если у неё на то будут основания. Стоит ли из этого делать трагедию?

Иван вдруг рассмеялся над своей глупостью. Вот же дурачок — нашёл из-за чего с ума сходить. Он что, без Ленки не проживёт? Да Бог с ней! Если захочет, найдёт себе сотню таких Ленок. И даже лучше.

Он поднял голову и с удивлением обнаружил, что окружающее пространство странно изменилась. Комната стала огромной, словно стены кто-то отодвинул метров на десять каждую. Иван поднялся, подошёл к окну и распахнул его. Люди, деревья, машины во дворе были совсем мизерными, как будто он смотрел на них не с четвёртого, а, как минимум, с сорокового этажа. Но самым удивительным было то, что это обстоятельство не вызывало у него ни малейшего удивления. Казалось забавным, смешным — и только.

Иван прошёл к дивану, плюхнулся на него и громко расхохотался, испытывая приступ безудержного веселья.

Комната тем временем начала стремительно уменьшаться и, проскочив свои обыденные размеры, стала совсем маленькой. Это ещё больше рассмешило Ивана. Он вновь подошёл к окну и выглянул наружу. Теперь всё внизу находилось настолько близко, что при желании можно было разглядеть любые подробности. Шляпа проходящего вдоль стены дома мужчины, казалось, плыла под самым подоконником. Ивану захотелось похулиганить. Перевесившись через подоконник, он потянулся рукой к шляпе. И вдруг услышал за спиной:

— Куда ты, дурень? Четвёртый этаж!

Кипреев слез с подоконника и обернулся. На диване сидел бородатый мужчина неопрятного вида и неопределённого возраста.

— Ты кто? — спросил Иван. — Откуда взялся?

— Сам не въезжаешь? — насмешливо спросил мужчина.

— Нет, не въезжаю.

— Ладно, даю подсказку: я тебя только что спас от падения с высоты. Кто я, по-твоему?

Иван немного подумал и высказал предположение:

— Спасатель?

— Дурак ты! — рассердился незнакомец. — Я — твой ангел-хранитель. Неужели трудно догадаться?

— Ангел-хранитель? — Кипреев вновь громко расхохотался. — Мужик, ты в зеркало давно смотрелся?

Ангел наклонился вперёд. Из-за его плеч выглянули два белых крыла и, слегка подрожав, спрятались обратно. Тело стало полупрозрачным. Это озадачило Ивана.

— Слушай, но если ты ангел, то почему выглядишь так… непрезентабельно? — спросил он.

— У меня две ипостаси, — пояснил ангел. — Вот вторая, тёмная, и накладывает свой негативный отпечаток на первую, светлую.

Иван поставил стул напротив собеседника и, расположившись на нём, задал следующий вопрос:

— Значит, у тебя две ипостаси? И что представляет собой вторая?

— Стандартно. То, что и должна представлять. У каждого человека есть ангел-хранитель и бес-искуситель. Вот я и совмещаю две эти должности.

— Как это совмещаешь? Почему?

— Обстоятельства, — ангел вздохнул. — Понимаешь, грешников пруд пруди. А вот с праведниками большой напряг. Поэтому с бесами нет проблем, а по части ангелов имеет место дефицит. На всех не хватает. Чтобы снять проблему, используют тех, кто совмещает в себе качества и праведников, и грешников. Чтобы можно было назначить сразу на две должности — ангелов и бесов. Я как раз из таких универсалов.

— Но как же?.. — растерянно пробормотал Иван. — Это же представители двух противоположных, враждующих сил…

— Мелко мыслишь! — прервал его ангел. — Никто ни с кем не враждует. Просто честно работаем, выполняем свои обязанности. Функции у нас разные — не спорю. Но контора одна.

— Ни фига себе! — удивлённо воскликнул Иван. — Это что же получается: и светлые, и тёмные подчиняются Всевышнему?

— Ну да.

— Да, дела… А можно мне взглянуть на этого… второго?

— Можно, но не нужно.

— Почему?

— Тебе не понравится. Чёрт — он и есть чёрт. Чего на него пялиться?

— Но мне очень любопытно посмотреть, — стал настаивать Иван. — Ни разу в жизни видеть не доводилось. Ну, чего ты? Жалко, что ли?

— Ладно, — ангел опять вздохнул. — Пеняй на себя. Сам напросился.

Тело его стало менять формы, лицо — вытягиваться. И вот перед хозяином квартиры нарисовалось жуткого вида чудовище. Иван вдруг испытал такой ужас, что опрокинулся на пол вместе со стулом. Резко поднялся и отбежал к противоположной стене.

— Всё! Всё! Хватит! — закричал он, яростно маша руками.

Ангел принял прежнее обличие. Медленно, с опаской, Иван вернулся на своё место. Сердце всё ещё бешено колотилось.

«Жуткая образина! — подумал он. — Не дай Бог, ночью приснится».

— А кого ты надеялся увидеть? — спросил ангел. — Прекрасную фею? Я же тебя предупреждал, что не нужно этого делать.

Иван насторожился.

— Ты что — мысли мои читаешь?

— Контролирую и корректирую, — ответило бестелесное существо и, кивнув в сторону стола, констатировало: — А ведь у тебя там, Ваня, вино стоит.

— Да, — сказал Иван. — А что — нельзя?

— Тебе нельзя. Несовместимо с препаратом, который ты принял. А вот мне себя, пожалуй, побаловать винишком можно. Да и закусить не помешает. Соскучился я по этому делу. Прежде-то, при жизни, большим любителем был.

— Как ты собираешься пить и закусывать? — удивился Кипреев. — Ты же насквозь просвечиваешься.

— Ерунда! — отмахнулся ангел. — Временно материализуюсь.

Он вдруг исчез с дивана и в тот же миг появился за столом, постепенно приобретая вид обычного живого человека. Иван подсел к столу сбоку. Ему хотелось получить ответы на многие вопросы, которые возникли к неожиданному гостю.

— Значит, ты меня спасаешь в опасных ситуациях? — задал он первый вопрос.

— Ну да. Без меня тебе давно бы крышка была.

— А потом принимаешь облик беса и начинаешь мне вредить?

— В целом верно, — согласился с ним ангел, выпив стакан вина и закусывая колбасой. — Но в обратной последовательности. Сначала врежу, а потом спасаю.

— Чёрт возьми! — возмутился Иван. — Тебе больше заняться нечем, кроме как портить человеку жизнь?

Ангел сделал ещё один глоток, повернулся к подопечному и стал объяснять:

— Во-первых, не только порчу тебе жизнь, но и выручаю тебя. Во-вторых, разве ты сам не так поступаешь со своими персонажами? Ты этих бедолаг в такие передряги вгоняешь, что мне их жалко становится. А потом даёшь им возможность выбраться из критических ситуаций. Всё логично и закономерно.

Такое объяснение повергло Ивана в шок.

— Ты чего несёшь? Разве можно сравнивать? Я придумываю ситуации для тех, кого на самом деле нет, а ты издеваешься над живым человеком. Я из-за тебя мучаюсь и страдаю.

— Они тоже страдают и мучаются. Из-за тебя, между прочим.

— Да не могут они страдать! — закричал Иван.

— Как это не могут? Вот, к примеру, из твоего романа: «Он сидел у окна, положив голову на подоконник. Его сердце разрывалось от боли», — процитировал ангел. — Каково, а? Или вот ещё…

— Слушай, прекрати! — нетерпеливо прервал его Кипреев. — Эти люди придуманы мной, и на самом деле не существуют. Они — персонажи! Как можно сравнивать?..

— Очень просто. Ты тоже персонаж. Твоя жизнь — всего лишь сюжет, который по ходу написания редактируется и корректируется.

Выдав эту информацию, от которой Иван едва не потерял дар речи, ангел вновь принялся за еду.

— Значит, вся моя нескладная жизнь — плод твоих творческих стараний? — спросил Кипреев.

— Нет. Бери выше. Там главные сочинители. Я лишь поправки вношу.

— А мой разрыв с Леной — чьих рук дело?

— Моих.

— Зачем?!

— Ты с ней обрёл душевное равновесие и, как следствие, стал хуже писать. А это никуда не годится. Литература — твоё предназначение свыше.

— А с Натальей, бывшей женой, тоже ты меня разлучил?

— Ну да. Она тебя тянула в болото повседневности и мещанства.

— И с Катюхой Семёновой? — продолжал перечислять Иван.

Ангел едва не поперхнулся.

— Ну, ты даёшь! Ещё бы Люську Ковальчук вспомнил! Ты мне за них «спасибо» должен сказать. Комментарии излишни.

— Ладно, не будем о женщинах, — сказал Иван. — Но ведь у меня и с деньгами всё время нелады. Едва только где-то появится возможность заработать, как тут же какая-нибудь гадость всё портит. Тоже твоя работа?

Ангел молча ткнул себя пальцем в грудь. Он не мог вдаваться в объяснения, поскольку рот был занят жареной картошкой. Впрочем, объяснения и не требовались. И так было понятно, что он мог и хотел сказать. Например: что для высоко духовного и плодотворного творчества художник должен быть голодным. Ну и, наверное, несчастным тоже. А сам сидит, сволочь, и жрёт без остановки за счёт своей жертвы.

Проглотив последнюю порцию, Ангел удовлетворённо икнул и вновь превратился в сытое румяное облако. Иван с ненавистью смотрел на него. Видимо, от сытости ангел потерял способность читать мысли подопечного, поэтому, встретив его взгляд, удивлённо спросил:

— Ты чего?

— Материализуйся ещё раз! — потребовал Иван.

— Зачем?

— Я тебе морду набью.

Повисла пауза.

— Вот ты, значит, как. Я тебе, как интеллигентному человеку, всё честно и без утайки рассказал. Даже то, что не имел права рассказывать. Надеялся, что ты поймёшь, оценишь и выразишь благодарность. Увы, ошибся. За мою искренность ты платишь мне чёрной неблагодарностью, — укоризненно сказал ангел. А чёрт добавил: — Будешь хамить, сам по морде схлопочешь.

И тут Ивана прорвало. Слёзы ручьями потекли по его щекам. Он рыдал, проклиная свою неустроенную жизнь, бесконечное невезение и «долбаного благодетеля». Ангелу стало жаль его, и он принялся за утешения. Он говорил, что всем людям на свете нелегко живётся; что испытания посылаются небом для укрепления духа; что Бог терпел и нам велел; что неприятности будут не всегда, а только при жизни. Ничего не помогало. Исчерпав все аргументы, ангел с досадой изрёк:

— Ну, что мне с тобой делать? Что тебе ни говори, всё без толку. Короче, успокаивай себя сам. А я умываю руки. Голова раскалывается от твоих воплей.

Выпалив эту тираду, он растворился в воздухе.

С его исчезновением Иван почувствовал себя ещё хуже. Квартира вдруг показалась ему безобразной, неуютной, запущенной. Впихнув ступни ног в кроссовки, он выбежал во двор. Вечерело. Иван затравленно огляделся. Погода стояла тёплая. Вокруг было много людей. Они сновали туда-сюда, вели разговоры или просто наслаждались погожим деньком. Но… все эти люди выглядели страшными, неприятными, отталкивающими. Да и сам город нагонял своим видом такую тоску, словно недавно пережил массированную бомбардировку.

Иван вернулся в квартиру и завалился на кровать, даже не сняв обувь. Он пытался проанализировать странные события сегодняшнего дня. Но мысли путались, не давая сосредоточиться. С этими бесплодными попытками он и уснул.

5. На грани

Пробуждение было мучительным. Яркое солнечное утро, струящееся в окно, не вызывало никаких положительных эмоций. Единственное, что Иван сейчас чувствовал — это полное отсутствие сил и желание сдохнуть, не вставая с постели. Вчерашние душевные страдания теперь казались ему сущим пустяком по сравнению с нынешней чёрной депрессией, заполнившей всё его существо. Она разъедала душу, словно червь. От этого в груди стала зарождаться и стремительно расти злоба — на себя, на окружающих людей, на всё человечество. Душевное состояние было настолько тяжёлым, что хотелось встать и выброситься в окно.

Зазвонил мобильник, лежащий рядом на журнальном столике. Превозмогая дурноту, Иван дотянулся до телефона.

— Алло!

— Ваня, друг, как твои дела? Помогло лекарство? — в весёлом голосе Данилы слышались глумливые нотки.

— Ты что мне подсунул, гад? — с трудом выговорил Иван.

— Я не знаю, как оно полностью называется, но в сокращённом варианте всего три буквы в названии. Угадаешь?

— Шёл бы ты сам на три буквы! Отвечай, сволочь!

Несмотря на грубые слова, голос Ивана звучал флегматично. Сил не было даже на то, чтобы выразить свои эмоции.

— Что же ты так, Ванюша? — продолжал Данила ехидным голосом. — Совсем расклеился? Не переживай. У тебя наверняка осталась ещё одна таблетка. Прими — и сразу полегчает. А потом мы предметно поговорим о свежей упаковке. Я же тебе обещал!

Иван отключил телефон и вновь плюхнулся на кровать. Три буквы. Чёрт возьми, что это за три буквы? Если ему подсунули наркотик… Название какого наркотического средства состоит из трёх букв? И вдруг он словно увидел это название: ЛСД. Сильный галлюциноген с непредсказуемой реакцией и тяжёлыми последствиями. Когда-то Иван читал о нём. Читал и поражался человеческой глупости — как можно повестись на эту гадость? А сейчас вот сам по своей наивности и доверчивости угодил на крючок. Как же ему теперь сорваться с этого крючка?

Он с трудом поднялся с кровати и, пошатываясь, прошёл к столу. Бутылка вина стояла не тронутая. А на углу стола в обрывке упаковки лежала вторая таблетка. Эта дрянь на какое-то время могла облегчить его состояние. А потом? Что ему делать потом? Обращаться к Диме? Нет, нельзя. Нельзя! От волнения Иван тяжело задышал.

«А что, если принять самую чуточку? — подумал он. — Отщипну крошку. Чтобы хоть немного полегчало? Сил нет терпеть».

И вновь душа всколыхнулась: нельзя! Боясь проявить слабость, Кипреев торопливо сгрёб таблетку в ладонь, прошёл в туалет и смыл её в унитаз. Затем вернулся в комнату, раскупорил бутылку вина и тут же всю выпил из горлышка. Настроение не улучшилось, но жизненных сил чуточку прибавилось. Захотелось на свежий воздух.

* * *

Иван брёл по улице словно старик. Всё, что окружало его — люди, зелень, дома — стало чужим, незнакомым, словно из другого мира. Как будто сам он не был частью этого мира, а наблюдал за ним со стороны. Куда-то мчались машины, спешили люди, звучали клаксоны, гудели моторы, слышались чьи-то голоса — всё это теперь казалось ему пустым, ненужным, не имеющим смысла. Как и сама жизнь.

«Да, жизнь, — думал он. — Есть ли в ней смысл вообще? И если есть, то какой? Какой смысл в моей жизни? Для чего она мне? Книжки писать? Для чего? Для кого? Нужны они хоть кому-то? А лично мне какая польза от них? Всё глупо. Глупо и бессмысленно».

Шагая по краю тротуара, Иван дошёл до столба, на котором был закреплён рекламный щит. Он остановился, опёршись плечом о столб, и стал смотреть на дорогу. Мимо почти непрерывным потоком проносились автомобили.

«А что если шагнуть навстречу одному из них? — продолжал размышлять Иван. — Всего пара шагов — и водитель не успеет среагировать. С легковушкой, пожалуй, связываться не стоит. Кости переломает и оставит жить калекой. А вот автобус или маршрутка — совсем другое дело. Шарахнет всей плоскостью, и разлетятся мозги по лобовому стеклу».

И вот, словно по заказу, впереди показался «ПАЗик», спешащий по маршруту на приличной скорости. Иван весь собрался: вот он, решающий момент для избавления от всех проблем! Только бы хватило смелости…

Он огляделся вокруг, словно прощаясь с этим миром, и… встретился взглядом с молодой незнакомой женщиной, проходящей мимо. Она улыбнулась ему — мягко и застенчиво. И ещё в её улыбке было что-то такое, от чего у Ивана вдруг дрогнуло сердце, больно кольнуло в груди. Но эта боль оживила, разбудила душу, ещё секунды назад заполненную пустотой, усталостью и безразличием ко всему.

Женщина прошла дальше по тротуару, ещё раз оглянувшись на Ивана всё с той же трогательной улыбкой. Так улыбаться могут лишь очень добрые, чистые, светлые или беззаветно любящие люди. Иван понял, что эта незнакомка — его спасение. Та соломинка, за которую он может ухватиться, чтобы обрести уверенность в себе и выбраться из болота, в котором тонет. Значит, ему нельзя упускать её, не сделав попытки познакомиться или хотя бы просто поговорить с ней. Повинуясь внезапному порыву, Иван бросился за нею вслед. И тут же за его спиной что-то громыхнуло. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся: огромный рекламный щит рухнул на то место, где Кипреев только что стоял. Впечатлённый этим внезапным происшествием и своим чудесным спасением, Иван взволнованно смотрел на разбитую конструкцию, едва не лишившую его жизни. Он уже не хотел умирать.

Тем временем вокруг собирались любопытные. Иван спохватился и стал искать глазами среди них незнакомку, ставшую по воле судьбы его спасительницей. Но её среди зевак не было. Досадуя, что потерял время, Кипреев побежал в ту сторону, куда она держала путь. Он забегал во дворы, заглядывал в магазины и салоны — незнакомки нигде не было видно. Вскоре поиски пришлось прекратить, так как Иван почувствовал слабость во всём теле. Эмоциональный всплеск, придавший ему сил, постепенно угасал. Но оставалось главное — желание жить.

Иван возвращался домой, тщательно анализирую события последних дней и свою реакцию на них. Он вполне осознавал, что его угнетённым состоянием воспользовался проходимец, чтобы заманить в свои сети очередного потенциального клиента; что его вчерашние «глюки», а также сегодняшняя депрессия и позывы к самоубийству — последствие наркотического отравления ЛСД. Что ещё ему известно об этой отраве? То, что подобный синдром может вернуться позже — например, через неделю и даже через месяц. ЛСД — коварный наркотик. Надо быть ко всему готовым. Надо твёрдо понимать, что вызванное им тяжёлое состояние может продолжаться долго. Его нужно просто пережить, перетерпеть. Без алкоголя и всяких антидепрессантов.

И ещё он думал о незнакомке, ставшей его случайной спасительницей. Кто она? Где она сейчас? Удастся ли вновь встретиться с ней в таком большом городе? Её улыбка продолжала согревать Ивану сердце. Она вытеснила собою всё, что было прежде. Разрыв отношений с Леной, из-за которого Иван впал в депрессию и нарвался на эти чёртовы «антидепрессанты», внезапно утратил своё значение. Не зря же говорят: нет худа без добра. Как сказал привидевшийся вчера ангел-искуситель: «Ты с ней обрёл душевное равновесие и, как следствие, стал хуже писать». Над этим стоит подумать.

* * *

Дома, немного отдохнув, Иван заглянул в компьютер и стал перечитывать последние на данный момент фрагменты своего нового романа. Результаты просмотра повергли его в шок. Приличный объём работы, которым ещё позавчера он был очень доволен, сегодня вызвал в душе отторжение. Талантливый прозаик Иван Алексеевич Кипреев увидел явную фальшь в своих трудах. Ключевые эпизоды романа требовали тщательной переработки.

Иван вздохнул и выключил компьютер. Нет, сейчас он ничего исправлять не будет. Сейчас он болен, обессилен и неадекватен. Сейчас у него немало других проблем. И он очень устал. Так что все дела и проблемы пусть немного подождут. А пока просто ему требуется хороший отдых. Иван подошёл к кровати, чтобы прилечь, и увидел лежащий поверх одеяла мобильник. Телефон был выключен. С внезапно охватившим его волнением Кипреев включил аппарат. Дисплей высвечивал с полдюжины пропущенных вызовов. Четыре из них были с работы. Иван схватился за голову: ведь сегодня его смена! Он же, получается, подвёл под неприятности других людей. А главным образом — себя. Надо было как-то спасать ситуацию. Иван спешно выбрал в списке номер начальника команды охранников и сделал вызов. Шеф внимательно выслушал его сбивчивые объяснения о проблемах на личном фронте и пошатнувшемся здоровье, задал несколько вопросов. И в итоге посоветовал Ивану написать заявление «по собственному желанию», получить расчёт и больше никогда не показываться на глаза.

Едва связь прервалась, как вновь позвонил Данила. С трудом сдерживая эмоции, Иван сказал в трубку:

— Я сейчас позвоню в полицию, и ты сядешь за наркоту.

Данила засмеялся.

— Звони, Ванёк. Что и на кого ты будешь заявлять — не могу сообразить. А вот сам нарвёшься на неприятности. Конкретно нарвёшься. У тебя возьмут анализы и поставят на учёт как наркомана.

Довод был резонным.

— Ладно, чёрт с тобой! — со злостью сказал Иван. — Значит, просто отвали от меня. На мне ты ни хрена не заработаешь. Я сижу на полной мели. И ещё по твоей милости только что потерял работу. Ищи клиентов в другом месте.

— Ошибаешься, друган. Есть у тебя неплохая работёнка. Интересная и денежная.

Кипреев насторожился.

— О чём ты?

— Включи голову. Позавчера один уважаемый человек предложил тебе непыльную работу на хороших условиях. Да ещё дал возможность поторговаться. Ты не оценил доброе отношение. Но всё можно исправить. Только теперь условия слегка изменятся не в твою пользу.

Вот оно что! Вот откуда тянется хвост этой истории! Шустрый Данила появился на пути отнюдь не случайно. Однако серьёзный дяденька этот Сергей Семёнович! Ивана вдруг передёрнуло, словно от озноба. Он остро осознал, насколько опасно попадать в немилость таким людям, как хозяин «Клеопатры». Хотелось как-нибудь помягче выйти из положения.

— Скажи шефу, что я не могу, — произнёс он усталым голосом. — Чувствую себя отвратительно. Боюсь, что ты меня надолго выбил из колеи.

— Это не проблема, — тут же отреагировал Данила. — Сегодня же поставим тебя на ноги. Как говорится, клин клином…

— Этот вариант не годится.

— Есть другой. У меня имеется снадобье, с помощью которого ты легко соскочишь с ЛСД.

— А потом с твоего снадобья смогу соскочить? Какую дрянь ты мне на этот раз подсунешь? Может, героин?

Повисла небольшая пауза.

— Ваня! — произнёс Данила вкрадчивым полушёпотом, от которого у Ивана по спине побежали мурашки. — Мне плевать, как ты будешь поправлять своё здоровье. Это твоя проблема. Но завтра ты должен быть в рабочем состоянии. Сиди дома и жди. За тобой приедут.

На Ивана опять накатила смертельная усталость.

— Не надо за мной приезжать, — сказал он. — И не звони больше.

— Что?! Опять забрыкался?

В голосе собеседника прозвучала злость. Иван вновь остро ощутил, что за свой отказ может серьёзно поплатиться. Но если прежде он не мог позволить себе переступить через принципы, то теперь всё его существо противилось любым отношениям с подобными людьми. Подлая, мерзкая, бесчеловечная порода вызывала в нём глубокое отвращение. На смену страху пришла ответная злость.

— Не звони больше, — повторил он.

— Ты хорошо подумал?

— Очень хорошо.

— Ну-ну! Смотри, как бы не пожалел об этом.

Иван отключил телефон. Затем заставил себя пойти в ванную и принять душ. После чего забрался в постель и сразу уснул.

* * *

Ему снилось, что он торопливо карабкается в гору, спасаясь от погони. А за ним, немного отстав, гналась толпа людей. В общем-то, людьми их назвать можно было лишь условно. Страшные звериные лица внушали ужас. Оглянувшись в очередной раз, Иван увидел, что из бегущей за ним толпы вперёд вырвался монстр, в физиономии которого, однако, явственно проглядывали черты лица владельца ночного клуба «Клеопатра» Сергея Семёновича. Под мышкой босс держал толстую стопку писчей бумаги, а кисть другой руки сжимала кастет.

— Куда ты, Ваня, скачешь, как заяц? — кричал он насмешливо. — От меня не убежишь.

— Отстань от меня! — крикнул Иван в ответ. — Я не хочу иметь с тобой дела.

— А мне плевать, хочешь ты или нет. Ты должен сделать для меня работу. Только теперь на других условиях. Бесплатно будешь пахать.

Иван не успел ответить. Сергей Семёнович вновь смешался с толпой, а вперёд вырвался Данила. Он громко смеялся, размахивая над головой огромной упаковкой таблеток.

— Ваня, ты кое-что забыл. Прими таблетку, и тебе полегчает.

— Сам травись этой дрянью, — отвечал Иван. — Мне она не нужна.

— Нужна, Ваня. Ещё как нужна! ЛСД — твоя судьба. А от судьбы не уйдёшь.

Вдруг его тело трансформировалось, и Данила превратился в неопрятного ангела, привидевшегося вчера Кипрееву.

— Стой, Ваня! Стой! — кричал ангел. — Ты отклоняешься от сюжетной линии. Это неправильно! Персонажи не должны своевольничать.

— Я не персонаж! — гневно отозвался Иван. — Я человек! Понял?! Я сам строю свою жизнь.

— Ни хрена ты сам не строишь. Вся твоя жизнь придумана и расписана заранее. А тебя на самом деле нет. Ты плод чужого воображения.

Последняя тирада так остро зацепила Ивана, что он застыл на месте, забыв об опасности.

— Это тебя нет на самом деле! — закричал он что есть силы. — Это ты плод моего воображения. Ты — жалкое порождение наркотического бреда.

— Ах, вот ты как! — злобно воскликнул ангел и превратился в жуткого беса.

От страха Иван помчался вверх ещё быстрее.

Наконец беглец достиг вершины горы. Он поднял глаза и увидел поблизости сидящего на камне другого, настоящего ангела — чистого, светлого, прекрасного. В его облике Иван узнал женщину — ту самую, которая своей удивительной улыбкой спасла ему жизнь. И сейчас она также нежно и ласково смотрела на него. Из последних сил, почти ползком, Иван добрался до неё. Присел рядышком, положив голову на её колени. Женщина-ангел вновь озарила его улыбкой и плотно оградила от преследующей своры своими белоснежными крыльями.

От внезапно нахлынувшего счастья Иван заплакал.