Родное сердце. Посвящается всем мамам и маленьким девочкам

Геннадий Анатольевич Верин

Только бросилась девочка в материнские объятия, так и сгинули ведьмы проклятия! Засияло над землей ясно солнышко, запорхали небесные ласточки, ветер теплый погладил головушки, и не будет теперь никогда больше горюшка.

© Геннадий Верин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здравствуйте, дорогие мои взрослые и милые детишки, мяу!.. Давайте знакомиться. Меня зовут кот по имени Чурбазайкин. Может быть, кому то из вас, покажется странным мое имя, в таком случае я вас ответственно заверяю, что я здесь не причем. Во всем виновата вредная старуха Зильда. Это она придумала мне такое имя, а мне пришлось только свыкнуться с ним. И сразу хочу вас предупредить, что я не обычный кот, который наверняка есть в вашем доме и греется где-нибудь у теплой батареи или на подоконнике под лучами солнышка, а волшебный кот и, к тому же я очень воспитанный и образованный, мяу! Ну, где вы, скажите, видели черного пушистого кота, который без труда умеет разговаривать на человеческом языке?.. Да нигде! Кроме этого, я знаю очень много сказок и с огромным приудовольствием, если вы, конечно, не возражаете, расскажу вам одну из них. К тому же к этой сказке я имею прямое отношение. Усаживайтесь поудобнее, дорогие мои, навострите свои ушки, слушайте, да мотайте себе на ус, мяу!

Давным-давно случилась эта история. Да так давно, что и позабылось уже. И произошла она в то время, когда люди еще не пользовались электричеством, а обычная лучина на столе заменяла всем привычную нам лампочку, когда огонь в печи был единственным теплом в доме, когда женщины не носили на голове красивых причесок, а только кутались в платки, а у мужчин из оружия были только лук со стрелами да копья, с которыми они отправлялись на опасную охоту за диким зверем и когда встретить на своем пути доброго волшебника или злую ведьму было так же запросто, как увидеть путника на дороге…

…И вот, в ту давнюю пору, у самого края земли, там, где свирепствуют жестокие ветры, у холодных вод бушующего моря, посреди высоких и серых скал, точно толстым слоем сметаны, укрывшихся под снегом, в глубокой сырой пещере у пылающего костра встретились три ведьмы — три старинные подруги. Каждый раз, в начале зимы, когда случается самая длинная ночь в году, слетаются ведьмы с разных уголков земли на свой ведьмин шабаш, чтобы встретиться друг с другом, выпить колдовского отвара, да о злодеяниях поведать своих. Звали ведьм просто: Квильда, Гвильда и Зильда. Были они злые, хитрые и коварные. Все что умели они, так это навредить кому-нибудь, да выкинуть что-нибудь этакое — пакостное.

— Вы не представляете, мои любезнейшие, как я себя в этом году позабавила! — обратилась к подругам Квильда, самая старшая и опытная из трех ведьм. Кхи — кхи — хи!

— Ну, не томи, Квильда! — в один голос сказали две другие ведьмы и, склонившись над костром, с любопытством устремили свои взгляды на подругу, а их корявые черные тени, словно гигантские пауки, поползли по каменным сводам пещеры.

— Хорошо-хорошо, девочки! Вот послушайте…

…Лечу это я, как-то раз, лечу над одной деревушкой и вижу, — Квильда на секунду замолчала и посмотрела на подруг.

— Красивого рыыыцаря, — перебила ее Гвильда, самая тощая и младшенькая из ведьм, и прикусила зубами свой палец.

— Да, нет! — возразила Квильда. — Какого еще рыцаря?

— На белом аппетитном коне! — вмешалась в разговор Зильда, самая толстая и прожорливая из ведьм. — И конь у него, наверное, был жирный, точно гусь! Я видала одного такого в пруду, но не поймала — ушел пернатый! Промокла вся до костей — брр, да чуть не утонула! Я бы его на зуб попробовала — такого коня! — облизнувшись, сказала ведьма и цапнула зубами за плечо Гвильду.

— Ай! — завизжал та. — Ты с ума сошла, Зильда! Чего кусаешься-то?!

— Какой рыцарь, какой конь, какой, я вас спрашиваю, гусь?! — Квильда покрутила кривым пальцем с длинным ногтем у своего виска.

— Упитаненького и вкусненького, — ответила Зильда.

— И красииивого, — добавила Гвильда.

— Нет!! — оборвала фантазии подруг Квильда. — Это моя история, глупые! Замолчите и слушайте дальше! И вот… гляжу и вижу внизу, среди домов, стоит один дом краше остальных, а во дворе того дома — чистота… красота… все убрано — ни пылинки тебе, не соринки тебе; сено аккуратно собрано, а с трубы дома дымок колышется — тишь да благодать. А рядом на полянке…

— Корооовка, — протянула писклявым голосом Гвильда.

— Да нет! — поправила ее Зильда. — Огромное стадо овец! Жирненьких, вкусненьких таких овечек!

— Да замолчите же вы! — закричала на подруг Квильда. — Вот, ешь! — она выхватила из костра опаленную птицу и ткнула ею в нос Зильды.

— Фу! — скривила лицо Зильда. — Ненавижу я чаек! Рыбой несет!

— Лопай, обжора! Ты мне слово не даешь вставить со своими овцами!

— Да у нее только овечки на уме! О красоте подумать у нее мозгов не хватает! — поддержала подругу Гвильда. Хи-хи-хи! Смотри, Квильда, как она меня укусила, ууу! — пожаловалась бедная.

— Обе замолчите, глупые! Одной овечек подавай, другой красоты захотелось! Не перебивайте меня, а слушайте дальше! И вот смотрю, а на поляне семеро братьев-молодцев, все как на подбор — красавцы, травку косят, а меж ними уважение и лад, точно никогда и не ссорились. И от этой дружбы — ухх, так мне, девочки, плохо стало, что не есть я не могла, не пить я не могла, а тело мое все от злости зачесалось. Ну, думаю: братья-молодцы, устрою я вам ссору знатную, посею меж вами вражду лютую и ненависть злобную, посмотрю, как вы потом ладить будете.

— И что? — потирая руки, спросила Гвильда.

Конец ознакомительного фрагмента.