Кто ты, дрон?

Ганна Кру

2028 год. 11-летняя Полина живет в городке около заповедника. В городе начинают происходить странные вещи. Волки вышли из леса и нападают на людей, а на крышу к Полине неожиданно приземлился странный автономный нейродрон. А еще 10 лет назад пропал ее отец. Поэтому Полина должна ответить на 3 вопроса: 1. Что с отцом? 2.Почему волки странно себя ведут? 3.Кто такой этот дрон? В поисках ответов ей придется расследовать страшное преступление и узнать невероятную правду, которая разорвет ей сердце.

ВСТРЕЧА С ДРОНОМ

В тот вечер я сидела на крыше своего пятиэтажного дома и ела шоколадную пасту, прямо из банки. Да, у меня есть выход на крышу. Мы живем на последнем этаже, и я могу спокойно вылазить на крышу из мансардного окна моей комнаты.

На крыше хорошо: ночью можно смотреть на бесконечную Вселенную в звездах, а днем — на наше синее безбрежное озеро. Теплыми майскими вечерами я люблю слушать голоса играющих во дворе детей и шелест листвы деревьев, чувствовать ароматы с кухонь соседних окон. Но в тот вечер у меня не было настроения. Поэтому-то я съела почти всю банку шоколада — заедала грусть, так сказать.

Я уже собиралась возвращаться в комнату, как вдруг услышала слабое жужжание. Звук нарастал, и вдруг из-за выступа крыши прямо на меня вылетел дрон.

Ну, дрон и дрон, подумала я. Сейчас таких много летает. Но тут я услышала невероятное:

— Могу я тут приземлиться на минуточку?

Звук шел от дрона.

— Чего? — ошарашенно спросила я.

— Могу я здесь приземлиться?

Нет. У дрона не было рта. Звук шел изнутри его. Во всем остальном он был обычным. У него было две ноги с поперечными перекладинами, на конце каждой из которых был пропеллер, еще была камера под пузом и заклепки на корпусе, которые делали его слегка похожим на морду коня. Я тогда подумала, что, наверное, как всегда, отстала от новшеств и упустила новость, что дроны уже могут разговаривать.

— Ну, валяй, приземляйся, — ответила я ему.

И собралась домой.

Но дрон сказал мне вслед:

— Поговорим?

Ну ничего себе!

— А о чем с тобой разговаривать-то? И дроны вообще-то не говорят.

— Я говорю.

— Это я вижу.

— Знаешь, почему?

— Мне не интересно.

— Потому что я автономный нейродрон.

Это, конечно, все объясняет, подумала я скептически внутри себя, а снаружи фыркнула.

Дрон не унимался:

— Может, хочешь еще о чем-то спросить?

— У меня нет вопросов к дронам. Лети, куда летел.

— Я летел к тебе.

— Ко мне?!

— Да.

— Зачем?

— Тебе… друзья не нужны?

— Мне не нужны друзья-железяки.

Все, решила я, с меня хватит. Может, это какая подстава от заучек, типа Глеба. Я полезла в мансардное окно.

И тут-то дрон наконец выдал главное:

— Вообще-то это я спас тебя в лесу от поучера. Прыснул ему в глаза кислоту африканских рыжих муравьев.

Я резко вылезла обратно:

— Ты???

Он что-то пытался промямлить, типа «Не стоит благодарности». Но мне было не до этого.

Меня осенило!

— А ты снял, что было в сарае?!

— Да.

Ну вот, теперь-то они мне поверят! — подумала я и сказала дрону:

— Пошли к следователю, все им покажем!

Но потом я задумалась, и мне пришел в голову иной план.

— Слушай, — обратилась я к дрону. — Как ты там себя назвал? Автономный нейродрон? Сокращенно будет… Андрон! Слушай, Андрон, поможешь их поймать?!

Дрон почему-то сказал:

— Какое хорошее имя. Спасибо.

По мне, имя как имя. Меня больше интересовало не это:

— Так поможешь? — повторила я свой вопрос.

— Это опасные люди. Их должны ловить профессионалы, — ответил он.

— Пока эти профессионалы раскачаются! Как раз из-за них мы упустили этих убийц с пилами. Мы этим профессионалам поможем: найдем, где прячутся браконьеры, или, как ты их назвал, поучеры. Ты же дрон — тебе сверху все видно!

В моей голове лихорадочно стал созревать план, и я стала его озвучивать, размахивая руками. Да так, что задела свой леденец на цепочке, и он покатился по крыше.

И тут опять произошло удивительное. Дрон выпустил из наконечника своей «ножки» тонкую белую нить, которая прилепилась к конфете! И затем эта нить стала втягиваться в металлическую конечность дрона, как шнур в пылесос. Меня это впечатлило!

— Что это было? — спросила я, вешая леденец обратно на цепочку.

— Это паутина мадагаскарского паука, липкая и прочная, как стальной трос.

Ну прям супергерой, дрон-паук какой-то.

— Во мне много полезного, — добавил дрон.

— Самое полезное в тебе — видео с места преступления! Пошли в дом, посмотрим, что ты заснял.

Андрон влетел в окно и завис под потолком, его камера вращалась, осматривая мою комнату. Особенно долго он разглядывал карту, что висела на стене, с кнопкой в районе ЮАР.

— Давай, показывай, — нетерпеливо сказала я.

Дрон явно тормозил:

— Что?

— Как видео твое смотреть?

— А! Сейчас.

Дрон подлетел к моему лицу и прижал свои передние «лапки» к моим вискам. Когда он их отлепил, там уже были два золотых шарика.

— Нажми на левый, — сказал Андрон.

Я нажала. Правда, сначала на правый — я вечно путаю. Но когда нажала на левый, перед глазами возникла дуга света — от шарика до шарика.

— Это виртуальные очки. Транслирую, — сказал дрон.

На световом экране появилось изображение сарая с рогами!

— Рога срезают не только с оленей. Сегодня из-за них в мире калечат носорогов, а медведей и зебр убивают из-за желчных пузырей и их печени. Из всего этого люди делают «порошки молодости» и «лекарства от рака», — рассказывал дрон, пока я смотрела.

Это просто какое-то Средневековье! Верить в такое и убивать ради всего этого! Жуть.

Но вот на экране я увидела себя и подкравшегося ко мне человека! Он был в шапке пчеловода балаклаве, с темной сеткой, так что лица не было видно. Он зажал мне рот рукой. Около локтя на этой руке была татуировка: оса-наездница! Я про них как-то готовила доклад. Это очень странные существа. Такие осы откладывают яйца в тела других насекомых и их личинки питаются бедными насекомыми. Перед этим осы еще и паралитический яд в жертву впрыскивают.

Потом я увидела, как убегаю и как на маске незнакомца расплывается яркое салатовое пятно.

— Кислота африканских рыжих муравьев — хорошая штука, — прокомментировал Андрон.

Сейчас я увижу лицо этого злодея! Но он опустился на колени, стянул маску и стал тереть глаза руками, так что лица совсем не было видно.

Ну ничего, у нас уже есть неплохая улика — татуировка!