Маленькая Лизи Кроуфорд и Обитель забытых печалей

Галина Юхманкова, 2022

Заключительная история о маленькой Лизи из Лондона, в которой она совершает путешествие в далёкую Шотландию, раскрывает тайну гибели леди Бернас и обретает своё место в жизни. Иллюстрации к книге созданы с помощью нейросети fusionbrain.ai.

Глава 1

Маленькая Лизи Кроуфорд грустила у окна отцовского «Форда», тоскливо наблюдая за проносящимися мимо неприветливыми пустошами и равнинами Южного Эйршира. Солнце скрывалось за белоснежными облаками, иногда показываясь оттуда, словно загадочный фокусник, запутавшийся в кулисах, ведь шотландское лето скупо на жаркие дни, зато щедро поливает землю дождями. Девочку утомила дорога, её не влекло путешествие к прекрасному Берегу гольфа, популярному из-за мягкого климата, теплой воды Ферт-оф-Клайд и множества древних поместий, связанных с шотландским кланом Кроуфордов. Представителем которого, к огромному удивлению Лизи, оказался её отец, адвокат Ирвин Кроуфорд; родившись и проведя детство в Лондоне, девочка не знала о принадлежности к известному роду, владевшему землями Старой Шотландии и берущему начало у истоков времен.

Всё открылось совсем недавно, как раз накануне отъезда; война продолжалась, Великобритания подвергалась налетам немецкой авиации, хотя сирены воздушной тревоги уже не пугали лондонцев так, как в 1939 и 1940 годах. Дома лежали в руинах, бомбы падали на город, а посему отправиться в Южную Шотландию было весьма благоразумно. И семья собралась в путь, ведь, кроме налетов и опасностей военного времени, имелся другой, не менее значимый повод посетить родину предков. А именно — умирающий дядюшка маленькой Лизи, о существовании которого девочка и не подозревала.

Неделей ранее, получив тревожные известия из Каррика, известия, перевернувшие жизнь маленькой бойкой Лизи и навсегда изменившие привычный ход событий, мистер и миссис Кроуфорд, озабоченные неожиданными новостями, принялись готовиться в дорогу. Лизи, считавшая отца сиротой, была озадачена больше остальных, в недоумении размышляя над причинами, заставившими скрыть от неё этот факт и держать в неведении. Как, позвольте спросить, это могло ускользнуть от взора смышленой непоседы, подмечавшей любую деталь, а теперь упустившей что-то важное?

Лизи сердилась на себя, старательно припоминая мелочи и досадуя на несвойственную ей невнимательность. Чувства переполняли девочку, смешиваясь с природным любопытством, однако еще большее удивление и недовольство вызывали родители, утаившие существование дальнего родственника, спокойно обитавшего где-то среди унылых пустошей Южной Шотландии. Девочка злилась на мистера и миссис Кроуфорд, постыдным образом скрывших от неё загадочную родню, ведь каждый ребенок мечтает о дядюшке в старинном поместье, дядюшке, живущем вдали от цивилизации в замке с привидениями! Как оказалось, и у нее, Лизи, есть такой, как надо, таинственный дядюшка, да еще и особняк в придачу; и всё это долгие годы тщательно пряталось, замалчивалось и утаивалось от Лизи по совершенно непонятным причинам! Воистину, тут было, над чем задуматься, и у Лизи накопилась масса вопросов, которые она, не переставая, задавала родителям на протяжении всех приготовлений к путешествию.

В конце концов, родители сдались, и однажды, накануне отъезда, усадив Лизи в отцовское кресло, священным, пробирающим до мурашек, шепотом, поведали ей историю происхождения клана и отца, мистера Ирвина Кроуфорда. Почтенного лондонского адвоката, а на поверку — лорда и барона Эйршира, наследника имения Гленнокс-Касл, считавшегося сиротой без роду и племени. Смущаясь и тщательно подбирая слова, мистер и миссис Кроуфорд начали издалека и рассказали девочке о достойных предках в Шотландии, знатных рыцарях древности, и о великих сражениях, в которых принимали участие все мужчины рода Кроуфордов. О сражениях девочка читала в книжках, не подозревая при этом, что многое в них относится лично к ней, маленькой непоседе из Вестминстера. В конце, понизив голос и выразив уважение предшественникам, мистер Кроуфорд призвал гордиться предками и историей, состоящей из битв и созидательного труда, возвеличивших Британию. Приглушенный свет и таинственный тон, которым произносились последние слова, не оставлял сомнений: поводов для гордости было более, чем достаточно.

Но, внимая повествованию о героических предках и старинных особняках, стараясь не пропустить ни слова, смышленая девочка всё же догадывалась, что даже теперь родители скрывают от неё часть правды и не выдают все тайны до конца, озадачивая и интригуя непоседу. Сгорая от нетерпения, потеряв накануне отъезда покой и сон, Лизи едва дождалась намеченной даты, не в силах совладать с любопытством, изнывая от желания отправиться в путь.

Однако поездка в имение оказалась столь долгой и утомительной, что, проведя в пути одиннадцать часов, Лизи больше не думала о тайнах, проклиная путешествие и жалея, что сюда, на край света, невозможно лететь самолетом. В мирные времена перелеты из Лондона в Прествик занимали всего пару часов, и самолеты приземлялись на замечательный аэродром, всегда свободный от туманов. Будучи наслышана об этом от родителей, мистера и миссис Кроуфорд, обсуждавших предстоящую поездку и единодушно пришедших к мнению отправиться в Эр на автомобиле, несмотря на дороговизну бензина, девочка огорчилась, мечтая вновь ощутить радость полета.

Но мечты разбились о жестокую реальность, и Лизи, изнывая от скуки дальнего странствия, тряслась в автомобиле, покинув лондонскую квартиру в Вестминстере и подруг, оставив своего любимца, мохнатого скотч-терьера Бадди, на попечение доброй хозяйки ателье миссис Хопкинс, в предвкушении печальной встречи с умирающим дядюшкой, о существовании которого даже не подозревала. Сколько секретов коварно скрыто от девочки, что спрятано за семью печатями в запасниках семейства Кроуфордов? Какой он, их родовой замок, и почему мистер и миссис Кроуфорд, храня молчание, не упоминали о нём и таинственном лорде, вдруг оказавшимся при смерти? Мысли роились у девочки в голове, не давая покоя, и Лизи утомляла родителей своим любопытством, едва семейство покинуло Лондон. Шустрая непоседа выпытывала всё, касающееся загадочного дядюшки и интересуясь, есть ли у того дети, можно ли с ними играть, имеется ли в замке собака, ведь в имениях всегда держат охотничьих собак и устраивают загоны. Лизи трещала без умолка, забрасывая отца вопросами и любопытствуя, есть ли в имении пруд, где в незапамятные времена утонул какой-нибудь неловкий лорд или утопилась легкомысленная прислуга, страдавшая от неразделенной любви, ведь о таком пишут во всех взрослых книжках. Но самое интригующее, лишившее юную непоседу покоя и сна, заключалось в наличии в замке фамильных привидений, ведь каждый приличный особняк является пристанищем пары-тройки печальных призраков, бесцельно бродящих по гулким галереям и изнуряющих обитателей своим жутким заунывным плачем. В имении Гленнокс-Касл тоже должны быть призраки; без них замки кажутся ненастоящими, и это известно всем, читающим мало-мальски интересные книжки, вдохновенно убеждала мистера Кроуфорда маленькая Лизи.

Стоит ли говорить: у неё был миллион вопросов, тем более, без непоседы Бадди долгая дорога казалась совершенно невыносимой, и Лизи измучила мистера и миссис Кроуфорд, в нетерпении ёрзая на месте и отказываясь читать взятые с собой повести и рассказы. Какие могут быть рассказы, если впереди — таинственный замок с привидениями и не менее таинственный, пусть и умирающий дядюшка! Девочка теребила сидящую впереди миссис Кроуфор, и, томясь любопытством, придумывала все новые и новые темы, а миссис Кроуфорд, закатывая глаза и изображая изнеможение, умоляюще смотрела на мужа, мистера Кроуфорда, словно ища у того поддержки. Отец Лизи, крепко держась за руль и стараясь не обращать внимания на веселое щебетание дочери, отважно отмалчивался, как и полагалось почтенному отцу семейства, оставляя всё на долю миссис Кроуфорд, хотя поначалу и пытался давать Лизи расплывчатые ответы, не выдерживая умоляющих взглядов супруги. Но через час, потеряв всякое терпение, сдался и попросту запретил девочке болтать; в самом деле, сколько же можно проверять выдержку родителей, упорствуя в дотошности, если очень скоро ответы найдутся сами собой, стоит лишь немного подождать!

Поэтому оставшийся отрезок пути девочка была предоставлена самой себе и размышлениям, что ничуть не огорчало маленькую путешественницу, изнывающую от долгой дороги и одновременно сгорающую от желания как можно скорее добраться до имения. Как жаль, что они не летят самолетом, думала про себя шустрая непоседа, ведь тогда дорога заняла бы всего пару часов вместо утомительных одиннадцати! Прекрасно осознавая опасность перелетов, Лизи проклинала несносных немцев, терпящих поражение за поражением во всех частях света, но никак не желающих сдаваться, и в бессильной злобе изрыгающих свой гнев на мирные города и поселки Великобритании. Вновь и вновь подвергая страну авианалетам, они досаждали ей самолетами-ракетами с красивым названием ФАУ, в которых не было пилота; ФАУ были крайне опасны и летали просто так, сами по себе, запущенные с другого берега Ла-Манша. Ничто не спасало от таких, противно жужжащих, смертельно заряженных ракет-бомб, придуманных немцами; ракет, которых боялись даже самые отважные лондонцы.

О ракетах Лизи слышала от отца, мистера Кроуфорда, знавшего гораздо больше, чем все лондонские газеты, вместе взятые, и утверждавшего, что ракета-ФАУ легко попадет и в обычный самолет с пассажирами, не оставив никого в живых. Поэтому полеты из Лондона на время прекратились, и в воздух над городом могла подниматься лишь боевая авиация британских ВВС. Отважные лётчики сбивали немецкие ФАУ на подлете к городу, или же меняли их курс, пролетая мимо и толкая бомбы воздухом. Да-да, вы не поверите, но, стоило лишь британскому военному самолету пролететь рядом с немецкой ракетой, как та под напором воздуха меняла свой курс и падала на землю, не долетая до жилых кварталов! Слушая отца, Лизи удивлялась не только существованию фантастических и невероятно опасных немецких самолетов-ракет, которыми никто не управлял, но и тому, что сбить их с курса было очень даже легко.

Все это одновременно радовало и пугало девочку, и в дороге она вновь думала о том, что в Лондоне остались ее подруги, любимец скотч-терьер Бадди и добрейшая миссис Хопкинс… Что, если они погибнут под немецкими бомбами, в то время, как Лизи в полной безопасности будет комнату за комнатой исследовать старинный фамильный замок в поисках неведомого? Мысли девочки мгновенно перенеслись в загадочный особняк; она окунулась в мечты о таинственном поместье, затерянном среди дубовых рощ и окруженном высокими липами, а очертания Лондона и тревоги за близких поблекли и исчезли, как утренний туман.

Приободрившись, Лизи гадала над причинами, заставившими родителей молчать о старом имении и загадочном лорде, который скучает без родных, сидя у большого окна с витражами, предаваясь печальным размышлениям. Вероятно, у мистера и миссис Кроуфорд были серьезные основания не раскрывать эту тайну, ведь даже прошлое путешествие в Эдинбург прошло без упоминаний фамильного замка и тоскующего в нем лорда Максвелла, думала про себя девочка. Дядюшка представлялся Лизи именно таким, заброшенным и одиноким, ведь, по словам отца, его никто не посещал, и он жил, отделившись от мира и не желая видеть людей. Почему? Почему, став затворником, лорд не писал писем и не приезжал с визитами в Лондон, почему не звонил и не присылал подарки, как поступают все приличные дядюшки на свете? Неужели в замке нет телефонного аппарата? Или мистер Максвелл — немой? Все это будоражило подвижное воображение девочки, и она, увлеченная и заинтригованная, сгорала от любопытства в стремлении как можно скорее увидеть таинственный замок Кроуфордов и одинокого загадочного дядюшку. Дядюшку, который столько лет не давал о себе знать, а теперь умолял мистера и миссис Кроуфорд незамедлительно прибыть в имение Гленнокс-Касл.

Лизи слышала разговор родителей накануне, сразу после тревожного известия о том, что родной брат мистера Кроуфорда, хозяин старинного замка мистер Максвелл Кроуфорд, о существовании которого девочка не подозревала, находится при смерти и отчаянно умоляет мистера Кроуфорда приехать в поместье. Он хочет проститься с родственниками и огласить завещание, как того требуют обычаи, а также выражает надежду увидеть свою одиннадцатилетнюю племянницу, с которой не был знаком, и которая получит древнюю усадьбу в дар, будучи единственной наследницей рода.

Озадаченная новостями, Лизи не спала всю ночь, ведь оказаться наследницей старинного имения было очень заманчиво, романтично, и сулило массу приключений. Каково это — стать хозяйкой старинного особняка и огромного поместья? Что предполагала такая интересная жизнь? Выезды на охоту и торжественные балы, как в книжках? Красивые наряды и блестящие драгоценными камнями диадемы, как у настоящих принцесс? Перспективы радовали девочку, смешиваясь с жалостью к находящемуся при смерти дядюшке; что ни говори, а Лизи была очень добрым и чутким ребенком.

Юная путешественница с нетерпением ждала прибытия в имение и встречи с лордом Максвеллом, пусть ей и предстояло провести в дороге целый день. А вот миссис Кроуфорд вовсе не восхищала идея отправиться в далекую Шотландию, которая навевала печальные воспоминания и бередила душу прожитыми переживаниями. Ведь не так давно ей вместе с Лизи пришлось мчаться в далекий Эдинбург, где в поместье Четам-Хаус произошли страшные и тревожные события, а их дорогой мистер Кроуфорд оказался при смерти, получив тяжелые ранения в ходе выполнения сложной адвокатской миссии. Сколько волнений и тревог вынесла миссис Кроуфорд в этой неприветливой стране, сколько горя, о котором невозможно вспоминать, испытала на унылых просторах Лотиана! И вот — новая поездка… Нет, миссис Кроуфорд не горела желанием вновь отправляться туда, где чуть не потеряла своего любимого мужа и пережила самые худшие дни своей жизни; однако, несмотря ни на что, проститься с умирающим родственником было её священным долгом, игнорировать который она не могла. К тому же, поразмыслив на досуге, мудрая женщина решила, что в Эре семейству будет гораздо безопасней, нежели в Лондоне и его пригородах, на которые безжалостные немцы обрушили всю мощь своего нового оружия.

Глава 2

Итак, август сорок четвертого года в Южном Эйршире выдался на редкость приятным, хотя и немного дождливым, что не мешало местным жителям наслаждаться погодой и почти не вспоминать о войне, ведь города Шотландии, за редким исключением, не испытывали тягот и лишений военного времени. Жизнь здесь текла тихо и размеренно, и, не будь поездка в Эйршир столь утомительной, Лизи, вероятно, наслаждалась бы путешествием. Путешествием, проходившим через поля и перелески милого Ланкашира, где не так давно она провела каникулы, оказавшись в центре интересных и важных для всей Великобритании событий. Вспоминая приключения на ферме миссис Труди, Лизи вновь удивлялась тому, как легко попадает в авантюры и таинственные происшествия, несмотря на усилия избегать опасностей и не ввязываться в переделки. О чем ее постоянно просили родители, мистер и миссис Кроуфорд, пребывающие в вечной тревоге за свою непоседливую и смышленую дочь. Но, как бы ни старалась Лизи быть послушной и не проявлять излишнего любопытства, ей не удавалось миновать приключений, ведь приключения, словно по волшебству, сами находили маленькую смышленую девочку.

И теперь, наблюдая за мелькающими в окнах пустошами и перелесками Южного Эйршира, Лизи гадала, что ждет ее в старинном замке Гленнокс-Касл, ведь любое поместье таит в себе страшные секреты, скрытые от глаз посторонних и ожидающие скорейшего разрешения. И родовое имение дядюшки Масвелла не является исключением, думала про себя юная путешественница, уверенная в своих силах, твердо намереваясь пролить свет на все загадки уединенного особняка. Вне всяких сомнений!

Когда большая часть пути оказалась позади, и Кроуфорды почти достигли цели, а именно — приблизились к поместью Гленнокс-Касл, шустрая непоседа вновь обратилась к отцу, стараясь говорить, как можно мягче и не проявлять излишней настойчивости. Девочку волновали подробности, она хотела знать всё, ведь на протяжении одиннадцати лет находилась в непростительном неведении и ничего не слышала о родовом гнезде, затерянном в предгорьях Шотландии. Что случилось много лет назад, какие силы заставили мистера Кроуфорда покинуть имение и отправиться в Лондон, скрывая своё прошлое?

Крепко держась за руль, и с трудом подбирая слова, отец Лизи ответил, что много лет назад поссорился с семьей, порвал все отношения с братом и больше не посещал особняк. Причиной разрыва стала трагическая смерть его матери, блистательной леди Бернас Кроуфорд, добрейшей из всех на свете. Она умерла в том самом замке, куда направляется семейство Кроуфордов, погибла при странных обстоятельствах, которые, по настоянию деда Лизи, мистера Адера Кроуфорда, не расследовались полицией, и на упоминание которых было наложено табу. Раскрыв от удивления рот и стараясь не пропустить ни слова, Лизи слушала отца, ошеломленная невероятными известиями и тем, что ее дед, сэр Адер Кроуфорд, был знаменитым на всю Шотландию ученым-химиком и талантливым врачом, спасшим немало жизней и создавшим великое множество важных лекарств. Его принимала у себя королевская семья, он обладал огромным весом в обществе, поэтому дело о гибели леди Бернас тут же свернули, не предавая огласке.

Не веря своим ушам и все больше поражаясь тому, что доселе скрывалось от юной наследницы, Лизи не издавала ни звука, а мистер Кроуфорд продолжал печальное повествование, мысленно возвращаясь в старые времена и словно проживая их заново. После трагедии лорд Адер запретил ему, младшему сыну, тогда еще совсем молодому, только что окончившему Университет адвокату Ирвину Кроуфорду, предпринимать любые попытки расследовать страшное происшествие и даже думать о нем. Было объявлено, что леди Бернас упала с лестницы, а тело обнаружила молодая горничная, не вынесшая трагедии и немедленно покинувшая особняк. Много раз он, Ирвин Кроуфорд, пытался вернуться к тому страшному дню, чтобы восстановить всю картину произошедшего и выяснить, наконец, причину несчастья. Ведь леди Бернас в тот день участвовала в охоте, ежегодно организуемой хозяевами замка, леди Бернас и лордом Адером; почему вдруг она, распорядительница загона, оказалась в особняке, что заставило ее ускользнуть от шумной компании и тайком вернуться в холл? Эти вопросы не давали покоя молодому Ирвину Кроуфорду. Но старый лорд был непреклонен; запретив младшему сыну расспрашивать прислугу, он велел немедленно прекратить расследование и рекомендовал всем как можно скорее забыть о случившемся. Он также приказал убрать из замка все фотографии и портреты жены, леди Кроуфорд, к великому огорчению обитателей поместья, ведь милую и добрую баронессу Бернас любили все, в том числе пациенты расположенного рядом с особняком госпиталя, принадлежащего лорду Адеру, вход в который для посторонних был закрыт.

Возмущенный нелепыми приказами и не раз вступавший в словесные перепалки с отцом, молодой мистер Кроуфорд никак не желал подчиняться и согласиться с таким положением вещей, считая это непростительным предательством памяти леди Бернас. Но идти против одного из самых влиятельных людей Шотландии он был не в силах, и, раздираемый противоречиями, объявил об отказе от титула, навсегда покинув Эйршир. Он, Ирвин Кроуфорд, больше не желал знать ни отца, ни старшего брата, который послушно смирился с потерей матери, смирился из страха перед деспотичным и властным лордом Адером и предал память о ней.

Вот почему он, отец Лизи, никогда не возвращался в поместье и не говорил дочери о предках, лорде и леди Кроуфорд. Воспоминания о трагических событиях молодости доставляли ему невыносимую боль, ведь он так любил свою бедную мать, милейшую леди Бернас! И лишь теперь, когда лорд Максвелл Кроуфорд находится при смерти, отец Лизи вынужден посетить это скорбное место, чтобы вступить в наследство и стать полноправным хозяином замка и близлежащих угодий, в соответствии с завещанием брата. Брата, с которым не виделся долгие годы и о котором старался забыть.

Слушая отца, девочка молчала; от изумления она не могла пошевелиться и лишь изредка хлопала синими глазами, переводя взгляды с мистера на миссис Кроуфорд, словно ожидая подтверждений. Рассказ мистера Кроуфорда произвел на Лизи невероятное впечатление; она все больше поражалась тому, о чем нехотя, вымучивая каждое слово, говорил Ирвин Кроуфорд. Огромная пропасть лежала между ним и родными, оставшимися в имении; холодное отчуждение, смешанное с горечью утраты и печалью, не позволяли мистеру Кроуфорду даже и словом обмолвиться о своем происхождении и семье. И на то были веские причины! История трагической гибели леди Бернас и последовавшие за этим попытки старого лорда воспрепятствовать расследованию так сильно потрясли отца Лизи, что он просто стер их из своей памяти. Мистер Кроуфорд не говорил о прошлом и родных, потому что воспоминания причиняли невыносимую боль, и смышленая девочка сразу поняла это. Ей даже стало неловко за напористость, с какой она докучала отцу во время путешествия, желая выведать как можно больше о загадочном родственнике и старинном поместье в Баллантре.

Поэтому, ненадолго притихнув на заднем сиденье отцовского «Форда» и смущенно поглядывая на мистера Кроуфорда, Лизи принялась размышлять о том, что, в сущности, решение покинуть родовое гнездо после жестоких приказов лорда Адера являлось единственно правильным, а стремление расследовать нелепую смерть хозяйки поместья было вполне разумным и даже необходимым. Ведь она, Лизи, поступила бы точно так же, стараясь, во что бы то ни стало, разгадать страшную тайну замка Гленнакс-Касл, уж будьте уверены!

Глава 3

Так рассуждала про себя маленькая Лизи, рассеянно глядя в окно и пытаясь отгадать, как встретит её имение Гленнокс-Касл, что ждет их в особняке, окруженном парком с красивыми стеклянными оранжереями, в которых, по словам отца, мистера Кроуфорда, леди Бернас выращивала самые невероятные и редкие цветы. Особенно чудесны были орхидеи, продолжал свой неторопливый рассказ мистер Кроуфорд; их красота поражала воображение мальчика в детстве, но отчего-то вызывала нескрываемое раздражение у лорда Адера. О, да, он был талантливым ученым-медиком, почетным членом Королевской Академии врачей, он помогал людям, работая в Королевском лондонском госпитале, самом престижном госпитале города, где его пациентами были даже королевские особы, но имел необычайно жестокий характер.

Всю жизнь лорд Адер искал лекарства от многих страшных болезней девятнадцатого века, в особенности — туберкулеза, который становился причиной смерти целых семейств и деревень, ведь и по сей день этот вопрос будоражит ученые умы, оставаясь до конца нераскрытым. Лорд Кроуфорд бился над этой задачей, по слухам, найдя панацею от болезни, но так и не сумев донести её до нуждающихся. Вместе с тем, он был безумно строг и взыскателен к своей семье и домашним: к жене, детям, прислуге. По каким-то неведомым причинам этот умнейший ученый и целеустремленный человек проявлял крайнюю неприязнь к искусству и книгам, за исключением научных, и ненавидел цветочные оранжереи своей супруги, леди Бернас, считая их баловством и бесполезными прихотями баронессы. Что являлось причиной неприятия красоты, отец Лизи, мистер Ирвин Кроуфорд, не мог даже предположить.

Слушая отца и сожалея о его прошлом, Лизи, однако, уловила в словах маститого лондонского адвоката не только обиду на лорда Адера и неприятие его поступков. Удивительно, но, вместе с явным отчуждением и отвращением, которые Ирвин Кроуфорд испытывал к лорду Адеру, там было еще что-то, отдаленно напоминающее сыновнюю гордость за знаменитого предка. И это было так. В глубине души отец Лизи гордился деспотичным и жестоким лордом, ведь барон Адер Кроуфорд, потомок древнего шотландского рода, всю жизнь помогал людям, и делал для этого все, что было в его силах.

Продав в 1891 году родовое имение в Килбирни, на севере Эйршира, лорд Адер купил замок Гленнокс-Касл на южном побережье Ирландского моря, в местечке с мягким, теплым и полезным для здоровья климатом. В новом поместье был выстроен огромный госпиталь для больных туберкулезом, госпиталь, оснащенный по самому последнему слову медицинской науки и снабженный всем необходимым. Это было невероятно великодушным и значимым поступком, но не удивило ровным счетом никого, ведь барон Кроуфорд славился щедростью и меценатством, особенно в делах медицины.

И на рубеже веков, а именно в 1901 году, со всей страны сюда, в имение, устремились несчастные, страдающие туберкулезом больные. В госпиталь бережно доставляли совсем еще не старых женщин, мужчин и детей, пораженных недугом, но не утративших надежду на спасение. Поскольку, волею судеб, им посчастливилось попасть в самую прогрессивную клинику того времени, где прекрасный уход и полезный для здоровья приморский климат должны были способствовать их выздоровлению. Лорд Адер, хозяин замка, поместья и госпиталя, оказывал беднягам всяческую помощь и поддержку; ему удалось вылечить некоторых из них, однако счастливцев было мало, ввиду отсутствия нужных лекарств. Туберкулез по-прежнему оставался неизлечимым. Лучшие умы трудились над созданием панацеи в надежде одолеть недуг, но все попытки терпели фиаско, и пациенты по всему миру угасали от мучительной чахотки.

Вот и подопечные лорда Адера умирали каждый день, к огромному огорчению ученого и персонала больницы. Несмотря на усилия и отличный уход, последним не удавалось спасти больных, и это угнетало лорда Адера, дежурившего в госпитале дни и ночи напролет. Будучи маленьким мальчиком, отец Лизи боялся этого угрюмого печального места — госпиталя и парка вокруг, воздух которых, казалось, был пропитан запахом смерти и страданиями. Он помнит страшное кладбище за высоким забором, отделявшим имение от больницы; кладбище, где, к великому ужасу обитателей замка Гленнокс-Кассл, появлялось всё больше свежих надгробий. Ни ему, ни брату, ни даже леди Бернас не разрешалось заходить за высокий, увитый плющом каменный забор, которым лорд Кроуфорд отгородил госпиталь от остального мира, а у единственного входа выставил охрану.

Конечно же, отец Лизи, никогда не отличавшийся покладистым нравом, мальчишкой часто перелезал через высокое ограждение, в нарушение всех запретов лорда Адера и рискуя быть наказанным. Тихонько, стараясь остаться незамеченным, пробирался он к окнам госпиталя, и с ужасом наблюдал за тем, что происходило внутри. Огромные палаты навевали на мальчика тоску и трепет, он видел бледных исхудавших людей, детей, своих ровесников, страшных и обездвиженных, полностью охваченных болезнью. Надрывно кашляя и обреченно глядя огромными, ввалившимися глазами куда-то вдаль, эти живые скелеты медленно угасали, не имея надежды на будущее. Их изможденные лица снились маленькому Ирвину Кроуфорду по ночам, и он давал себе слово никогда больше не подходить к больничным стенам. Но любопытство вновь брало вверх, и непоседливый ребенок снова оказывался по ту сторону, цепляясь за крепкий плющ, как маленькая ловкая обезьянка. Спрятавшись за большими липами, с невыразимой жалостью и тоской смотрел он на тех, кто был сильнее и выходил гулять в парк. Медленно, словно тени, бродили несчастные вдоль каменной ограды, негромко переговариваясь друг с другом и печально улыбаясь цветам и вековым липам. Никто из них не покидал территорию госпиталя и не заходил за стену, за исключением немногих счастливцев, которые, поправившись, навсегда оставляли это страшное место.

Остальным запрещалось выходить за больничную ограду, ведь лорд Адер опасался ужасной болезни, не желая, чтобы его семья погибла от туберкулеза, как часто случалось в те времена. Действительно, коварство недуга не знало границ, подобно оспе или чуме, не раз поражавшим Европу и выкашивающим целые города в моровые поветрия. Любой, находящийся рядом с больным, рисковал получить инфекцию и распрощаться с жизнью после нескольких месяцев мучений. И лорд Адер предпринимал все меры предосторожности, стараясь не выпустить коварную болезнь за пределы госпиталя; весь персонал, за исключением врачей, жил на территории больницы, за стеной, в просторном флигеле с отдельным входом.

Стоит ли говорить: детские впечатления так поразили мальчика и напугали его до глубины души, что все последующие годы он сторонился врачей и категорически отказывался подпускать к себе семейного доктора Кроуфордов, почтенного мистера Гевина Элиота. Стоило мистеру Элиоту появиться в поместье, как юный отпрыск прятался в потаенных уголках замка, и не выходил оттуда, пока автомобиль доктора не отъезжал от крыльца. Даже окончив университет и став известным адвокатом, отец Лизи не обращался в больницы, если только речь не шла о его жизни и смерти; настолько сильны были воспоминания о горе и страданиях других, полученные Ирвином Кроуфордом в самом нежном возрасте.

Но в те далекие годы природное любопытство неизменно перевешивало жалость и страх, и маленький Ирвин вновь и вновь проскальзывал к запретной каменной ограде, несмотря на угрозы отца. Этот деспотичный человек, одержимый идеей исцелить страждущих и создать лекарство от туберкулеза, всеми силами старался воспрепятствовать обитателям замка в их стремлении помогать больным. Чего отчаянно добивалась его добрая супруга леди Бернас, с грустью в голосе добавил отец Лизи. Желая внести свой посильный вклад в нелегкое дело мужа, она умоляла позволить ей помогать умирающим, хоть изредка навещая несчастных в госпитале. Она могла бы читать им Библию или романы Джейн Остин, утешая и исцеляя изможденные болезнью души. Но лорд Адер был непреклонен, категорически запретив супруге появляться в больнице, отчего в семье часто возникали ссоры; хозяин поместья не терпел возражений и своеволия, а леди Бернас, будучи женщиной мягкой, но невероятно упрямой, не раз пыталась хитростью проникнуть за ограждение, переодевшись сиделкой. Два или три раза ей удалось реализовать задуманное, но, в конце концов, всё вскрылось и вывело лорда Адера из себя. Он долго высказывал леди Бернас свое недовольство, обвиняя её в легкомыслии и пренебрежении мерами предосторожности, ведь из-за своеволия хозяйки имения опасный туберкулез мог легко попасть в замок и убить всех его обитателей! После этого лорд Адер велел охране ни за что не пускать леди Бернас внутрь, как бы не упрашивала и что бы ни придумывала последняя в свое оправдание.

Однако вскоре после открытия больницы, понизив голос и задумчиво качая головой, продолжал отец Лизи, жители соседних городков и ферм начали подозревать, что дело было не только в угрозе заполучить смертельную болезнь и безвременно от неё скончаться. Вовсе нет! Помимо всего прочего, лорд Адер не желал посвящать посторонних в свои исследования и применяемые в госпитале методы борьбы с туберкулезом, поскольку некоторые из них были далеки от традиционных и могли вызвать подозрение и возмущение обывателей. Как известно, в начале двадцатого века туберкулез лечили исключительно воздухом, солнечными ваннами и молоком, и лишь самые проницательные умы начинали догадываться о том, что причина кроется вовсе не в переутомлении пациентов или плохом воздухе. Нет, болезнь развивалась по вине вредоносных, доселе неизвестных науке микробов, что требовало иного подхода к лечению, ведь солнечные ванны и чистый воздух бессильны в борьбе с вирусами и бактериями. И лорд Адер Кроуфорд был одним из первых, кто в конце девятнадцатого века высказал эту революционную теорию, вызвав, однако, лишь колкости и насмешки в свой адрес.

Именно тогда, под гнетом критики со стороны медицинского сообщества и высмеиваемый газетами, он принял решение создать в поместье современную, скрытую от глаз посторонних клинику. Госпиталь, предназначенный для изучения одной из самых страшных инфекций того времени с целью создания необходимого лекарства, в котором нуждались больные. Держа в строжайшей тайне свои наработки, лорд Адер лечил пациентов деревенскими снадобьями, что, по проникающим в газеты слухам, не имело должного эффекта. Затем среди фермеров, снабжающих поместье свежими продуктами и зеленью, поползли слухи о том, что лорд Адер, вероятно, окончательно потерял рассудок и сошел с ума. Злые языки утверждали, что хозяин имения, одержимый идеей найти средство от туберкулеза, разуверился во всем и теперь действует спонтанно и наугад, используя самые нелепые и загадочные препараты. Которые, как шепотом передавали друг другу фермеры, собственноручно изготавливает из смеси цинка, свинца и — только вообразите — самой обычной плесени! Той самой, что в изобилии водится во всех приличных домах Британии и докучает хозяйкам, прячась в сырых, темных и труднодоступных местах!

Да-да, вне всяких сомнений, говорили друг другу жители соседних деревень, почтенный и уважаемый лорд Адер, вероятно, совсем плох, если, помимо общепринятых укрепляющих лекарств и солнечных процедур, пичкает подопечных настоями смертельно опасных ядов, перемешивая их с молоком и проводя кровопускания. Разве это — достойные методы, ведь большая их часть противоречит известным и одобренным официальной медициной способам борьбы с болезнью! И как смеет он экспериментировать на людях, тем более, попытки заканчиваются плачевно и не оказывают положительного воздействия на несчастных! Всё это крайне негуманно и, разумеется, совершенно противозаконно, кричали время от времени лондонские и эдинбургские газеты; и куда смотрит полиция?

Даже известные ученые Соединенного Королевства, бывшие коллеги барона Кроуфорда, выражали опасения, полагая, что лорд Адер подпал под влияние вредоносных заблуждений, вот уже несколько лет высказываемых другим ученым, другом и единомышленником лорда Адера, известным шотландским врачом и исследователем мистером Александром Флемингом. Именно этот подозрительный господин, имеющий, впрочем, широкую врачебную практику и пользующийся всеобщим уважением, первым начал выдвигать невероятные теории о возбудителях болезни и методах её лечения.

Действительно, старый лорд сотрудничал с мистером Флемингом в области медицинских изысканий, и в начале века приглашал последнего в клинику поместья Гленнокс-Кассл, задумчиво повествовал отец Лизи, крепко держась за руль и не переставая следить за дорогой. Однако совместная работа маститых ученых не увенчалась успехом, и они продолжили свои эксперименты отдельно друг от друга. Лорд Адер трудился здесь, в Эйршире, а мистер Флеминг — в Лондоне, где достиг значительного прогресса и приблизился к разгадке секрета туберкулезной палочки.

Разумеется, оба осознавали, насколько негуманным было проведение врачебных опытов на людях — пациентах туберкулезных больниц. Однако создание лекарства от болезни, по причине которой во многих промышленных городах Британии ежегодно умирали тысячи людей, было просто необходимо. А найти лекарство без экспериментов на больных представлялось совершенно невозможным; единомышленники лорда Адера прекрасно осознавали это и делали все возможное, чтобы минимизировать потери. Но несведущим в медицине обывателям подобные истины были не знакомы и казались неприемлемыми, поэтому в газетах то и дело появлялись заметки, призывающие закрыть госпиталь лорда, а его самого посадить в тюрьму за жестокое обращение с больными и нетрадиционные методы исследований. И, чем дольше трудился хозяин имения над созданием чудодейственного лекарства, тем больше нелепых и страшных слухов появлялось в округе; поговаривали даже о мертвецах, оживлённых «сумасшедшим бароном» в таинственном и страшном госпитале, прозванном местными жителями Обителью Забытых Печалей… Так утверждали злые языки, добавил мистер Кроуфорд, тяжело вздохнув, словно очнувшись от сна и стряхнув с себя груз далеких воспоминаний.

Но все это он помнит довольно смутно, проводя основную часть времени в пансионе Эдинбурга и навещая родителей лишь по праздникам, в отличие от наследника имения Максвелла, проживавшего в особняке и обучавшегося верховой езде, игре в теннис, охоте и управлению поместьем. Максвелл не переносил пансионы и наотрез отказывался покидать имение, поэтому с раннего детства для него нанимали приходящих учителей и гувернанток, разумеется, самых лучших в Шотландии.

Скупо роняя слова и покачивая головой, отчего его шляпа смешно колыхалась над сидением, отец Лизи, мистер Кроуфорд, вслух размышлял о том, что теперь старый госпиталь, вероятно, закрыт, а персонал распущен по домам. Ведь после трагедии в замке и его отъезда прошло много лет, в течение которых лорд Адер еще пытался работать над вакциной, впрочем, совершенно безуспешно, как утверждали лондонские газеты. Силы оставляли барона, он слабел, мрачнел, и десять лет назад отошел в мир иной, прожив долгую сложную жизнь и унеся с собой в могилу тайну смерти леди Бернас и секрет чудодейственной вакцины от туберкулеза.

Секрет, который, как полагали коллеги, ему всё же удалось раскрыть в самый последний момент, о чем свидетельствовали письма лорда, адресованные мистеру Флемингу и опубликованные в научных журналах. Но все записи экспериментов исчезли, и ни одна живая душа не знала, что с ними стало; возможно, старый барон уничтожил плоды своих трудов, хотя, может быть, они еще хранятся в каком-нибудь тайнике замка Гленнокс-Касл, ожидая своего часа.

После смерти лорда Адера никто не вспоминал о странном ученом и таинственном госпитале; наследником и хозяином поместья, как положено, стал старший сын Максвелл, о чем сообщалось в местных газетах, а отец Лизи, мистер Ирвин Кроуфорд, получив небольшую часть наследства, постарался не поддаваться горьким воспоминаниям и жить дальше. Тем более, что у него росла чудесная непоседливая дочь, во многом напоминающая мистеру Кроуфорду его самого и требующая к себе повышенного внимания. Потом началась война, и вот теперь, спустя столько лет, мистер Максвелл Кроуфорд, барон Гленнокс-Касл, заканчивая земные дни, передает имение брату, потому что не был женат и не оставил наследников. Он надеется, что Ирвин посетит родовое имение и простится с ним, мистером Максвеллом, о чем и просил сообщить через своего поверенного отцу Лизи неделю назад. Все необходимые бумаги уже подготовлены, и мистеру Кроуфорду нужно лишь подписать их, для чего требуется его присутствие в особняке.

Глава 4

Пока Лизи размышляла, что, в самом деле, важнее: милосердие к пациентам или необходимость найти лекарство от страшной болезни, далеко впереди, за рощей, показались крыши имения и прилегающих к нему построек. Мистер и миссис Кроуфорд, не меньше дочери утомленные длительным путешествием, приободрились, а Лизи, со вчерашнего дня ощущавшая недомогание по причине легкой простуды, лишь радостно всплеснула руками. Девочка вновь погрузилась в мысли, почти не слушая отца, мистера Кроуфорда, торжественно объявившего, что они едут по землям, принадлежащим лорду Максвеллу и древнему шотландскому клану. Сдвинув шляпу на затылок, слегка взволнованным голосом отец Лизи вновь принялся рассказывать о династии Кроуфордов, берущей свое начало на равнинах Шотландии, и её представителях, верой и правдой служивших королям, передавая из поколения в поколение звание «умывателей королевских рук». Не зная смысла титула, он рекомендовал Лизи справиться об этом в одной из многочисленных старинных книг, хранящихся в библиотеке замка, или расспросить об истории рода мистера Максвелла, если тот еще способен вести беседу. И Лизи, снова и снова удивляясь тому, что так неожиданно оказалась потомком древнего шотландского рода, решила обязательно изучить генеалогию клана Кроуфордов, которому принадлежали эти чудесные земли.

Действительно, поля вокруг изобиловали спелой рожью и пшеницей, ведь было начало августа, а на выгонах паслись стада коров и овец, издалека похожие на скопления пушистых облаков. Ласково светило солнце, и даже серые шотландские горы, видневшиеся вдалеке, казались приветливыми и симпатичными. Проехав еще немного, автомобиль свернул с дороги и, миновав каменные ворота, направился по парку к аккуратно посыпанной гравием площадке перед особняком. Было восемь вечера, и в лучах заходящего солнца стены замка показались Лизи изумительно красивыми, словно выкрашенными в желто-розовый цвет, хотя на самом деле были выложены из обычного серого камня. Поместье утопало в зелени, и воздух здесь был пронизан свежестью и ароматом неведомых цветов. Лизи вдруг стало радостно и спокойно, словно она очутилась в каком-то сказочном, давно позабытом месте, где уже бывала не раз, хотя, разумеется, видела имение Кроуфордов впервые в жизни. Отметив про себя готический стиль замка, свой любимый архитектурный стиль, она принялась разглядывать башни и огромные стрельчатые окна, за которыми, казалось, вот-вот мелькнет таинственная тень. У входа, нависая над крепкими дубовыми дверьми, красовался герб Кроуфордов с изображением каменных оленей и девизом рода, который гласил «Tutum te robore reddom», что означало «С моей силой вы в безопасности». О какой силе шла речь, Лизи не знала, и решила как-нибудь порасспросить об этом дядюшку Максвелла, ведь она была любознательным и умным ребенком.

Почтенный дворецкий мистер Карнеги, невысокий старичок с седыми бакенбардами, любезно проводил гостей в холл, и Лизи вновь почудилось, что она была здесь когда-то давным-давно, а теперь просто вернулась домой. Многих временами посещают обрывки воспоминаний из прошлых жизней, которые, подобно книгам в библиотеке, хранятся в нашей памяти; так случилось и с девочкой, будто вспомнившей позабытый сон. С затаённой радостью разглядывала она богатое убранство замка, стены, обшитые дубом, с многочисленными портретами прежних представителей клана Кроуфордов, за исключением леди Бернас, широкие лестничные пролеты, металлических рыцарей в старинных средневековых доспехах с закрытыми забралами, отчего те казались совершенно живыми. Небольшой уютный холл был полон экзотическими растениями в просторных кадках, стоящих на полу и придающих гостиной вид зимнего сада. Лизи тут же подумалось, что все цветы выращены ее несчастной бабушкой, леди Кроуфорд, поэтому отец девочки, мистер Ирвин, уже несколько минут стоит в задумчивости, поглаживая их шершавую листву и не произнося ни слова. Еще бы, он не был здесь двадцать лет, и теперь к нему медленно возвращались воспоминания и запахи детства! Было видно, как тяжело мистеру Кроуфорду вновь очутиться в этом печальном месте, где безвременно погибла его мать, к которой он был привязан. Лизи словно ощущала состояние отца, понимая, наконец, отчего ни он, ни миссис Кроуфорд, оказавшись два года назад в поместье Четам-Хаус в Шотландии, ни словом не обмолвились о родовом имении Кроуфордов и старшем брате, живущем совсем недалеко, в имении Гленнокс-Касл.

Когда слуги занесли внутрь вещи Кроуфордов, экономка лорда миссис Тамсин Хаттон, старомодная дама в длинной юбке, с пучком седых волос на голове, показала гостям их спальни на первом этаже, а затем, не дав семейству опомниться, пригласила в покои барона Максвелла, давно ожидавшего своих гостей. Поднявшись по крутой лестнице и пройдя полутемным коридором в левое крыло замка, Лизи с родителями оказалась в большой просторной комнате с огромными светлыми окнами, камином у стены, и широкой старинной кроватью под балдахином. Там, среди мягких подушек и подносов с лекарствами, восседал довольно красивый и не старый еще человек, отдаленно похожий на отца Лизи. У него было мужественное лицо, широкие скулы, орлиный нос и внимательные серые глаза, изумительно сочетавшиеся с пепельными волосами. Он показался девочке интересным, благородным и совершенно здоровым, в то время как Лизи ожидала увидеть немощного старца. Зная о болезнях, не меняющих облик человека, но медленно убивающих его изнутри, девочка подавила возглас удивления, мило склонив голову и посмотрев на родителей; начинать разговор первой было неприлично, ведь она была воспитанной девочкой.

Увидев гостей, лорд Максвелл Кроуфорд едва не расплакался от счастья, потому что уже не надеялся дождаться их в замке; к тому же, он много лет не встречался с братом и не был знаком с его милой женой и дочерью. Слезы блеснули в глазах больного, и он, подавшись вперед, горячо обнял мистера Ирвина Кроуфорда, вложив в эти объятия всю печаль одиночества и боль давних утрат. Затем, вежливо поприветствовав миссис Кроуфорд и мягко улыбнувшись Лизи, попросил девочку подойти поближе, чтобы как можно лучше разглядеть племянницу. «Вот ты и выросла, дорогая Лизи, моя милая наследница баронесса леди Кроуфорд! Как ты похожа на свою бабушку!» — с затаенной грустью и одновременно надеждой в голосе произнес мистер Максвелл, пристально вглядываясь в лицо девочки, отчего той стало неловко и лестно одновременно, ведь ее назвали баронессой, совсем как в книжках, по-старинному изысканно и необычно.

С присущей ей порывистостью Лизи тут же думала ринуться в бой и немедленно расспросить дядюшку об истории поместья, гербе с надписью и призраках, но вновь сдержала себя; проявлять несдержанность и напористость сразу же по приезде было крайне невежливо и очень некрасиво. Для этого еще будет время, подумала про себя непоседливая путешественница, изучающе глядя на лорда Максвелла и доверяя никогда не подводившей её интуиции. Дядюшка не так плох, как казалось раньше, и имеет в запасе еще несколько дней, решила она.

Между тем лорд Максвелл, поинтересовавшись, как разместили гостей, радушно попросил родных чувствовать себя как дома, ведь замок скоро станет их собственностью, перейдя по завещанию к отцу Лизи, следующему барону лорду Кроуфорду. Соответствующие бумаги оформлены и ожидают своего часа у нотариуса, добавил мистер Максвелл, ласково глядя на Лизи и едва не плача от радости при виде близких, которых ему так недоставало все эти годы.

Затем сиделка лорда Кроуфорда, приятная дама по имени Джоан Хиггсон, в белом чепце и до блеска накрахмаленном переднике, все это время тихонько сидевшая в дальнем углу комнаты, проводила гостей из спальни. Лорду Максвеллу трудно давались беседы, кроме того, он был взволнован приездом дорогих гостей и нуждался в отдыхе. Поэтому, пожелав мистеру Максвеллу доброй ночи, Кроуфорды отправились, наконец, в большую залу, расположенную рядом с холлом, чтобы отужинать и отдохнуть с дороги. За окнами стемнело, у Лизи от усталости слипались глаза, она здорово проголодалась, хотя семья и останавливалась у придорожных пабов, чтобы размяться и перекусить. Вежливый дворецкий помог гостям разместиться за огромным столом, и Лизи с загадочным внутренним трепетом вновь ощутила неведомую доселе связь времен, осознала, что видела эту залу в своих детских снах, видела когда-то давным-давно. Только во снах здесь горели свечи, а не изумительные хрустальные люстры под потолком, освещающие старинные стены и натюрморты кисти неизвестных художников, способствующие хорошему аппетиту и пищеварению.

Отужинав и поблагодарив прислугу за усердие, Кроуфорды разошлись по спальням в правом крыле замка, недалеко от холла и гостиной. Засыпая, Лизи решила попросить у милого дядюшки разрешения исследовать все-все комнаты и закоулки особняка; особняка, приветливо встретившего наследницу и понравившегося ей с первого взгляда. Кроме того, девочке не терпелось отыскать хоть одно изображение своей незнакомой бабушки леди Бернас Кроуфорд, и убедиться в том, что она, маленькая скромная девочка из Лондона, действительно похожа на леди и баронессу, как сказал при встрече лорд Максвелл.

Глава 5

На следующее утро после завтрака Лизи с родителями вновь поднялась в покои лорда Кроуфорда, чтобы поприветствовать больного и поговорить о замке и прилегающих к нему землях; девочке хотелось узнать как можно больше об этом прекрасном месте и его обитателях. Кроме того, Лизи требовалось позволение осмотреть старинное имение, ведь она была воспитанной девочкой, и не могла приступить к делу без одобрения хозяина. Мистер Максвелл с радостью предоставил племяннице свободу действий и разрешил ходить везде, где ей вздумается, тем более, двери всех комнат замка к их приезду были открыты. Оставив родителей в покоях лорда и пообещав быть предельно аккуратной, Лизи выскочила на улицу, накинув на плечи кардиган, ведь шотландское лето гораздо прохладнее лондонского.

Легко поскрипывая щебнем, устилавшим главный подъезд и дорогу к особняку, девочка на минуту задумалась, решая, куда же направиться в первую очередь. С самого начала ей не терпелось попасть в загадочный таинственный госпиталь, видневшийся слева за деревьями и отгороженный от парка высокой каменной стеной. Как и предполагал отец, госпиталь стоял заброшенным, и его темные окна пугали и одновременно манили любопытную непоседу. В какой-то момент ей даже показалось, что в окнах второго этажа показался чей-то силуэт, но это была всего лишь тень от деревьев, окружающих мрачное, давно опустевшее место.

Подойдя ближе, Лизи обнаружила проложенные вдоль стены тропинки, по краям которых высились красиво подстриженные туи, лиственницы и можжевельники. Побродив среди зелени, Лизи поняла, что попасть на территорию госпиталя не удастся: ведущие к нему ворота были заперты на замок, а перебраться через высокий каменный забор девочка не могла; старый плющ, в былые времена увивающий каменные ограждения, давным-давно высох, и лишь останки плотных витиеватых стволов одиноко торчали из-под земли.

Слегка огорчившись, Лизи обогнула конюшню, псарни и коттедж прислуги, чтобы полюбоваться изящным парком позади особняка, с озером и скульптурами, которые видела утром, во время завтрака, в огромные окна столовой. Неспешно миновав задний дворик, вежливо здороваясь со всеми, кто встречался ей на пути, а именно — с садовником, парой веселых горничных в аккуратных чепцах, которые вышли с ним поболтать, а также конюхом, ведущим негромкую беседу со своими длинногривыми подопечными, девочка очутилась среди прекрасного партера, изобилующего рокариями и цветочными бордюрами. Зелень газонов, старинные скульптуры, поросшие мхами, и величественные липы были чудесны, а прислуга замка — добра и приветлива, и Лизи все больше нравилось новое путешествие.

Спустившись по ступеням и проложенной от них дорожке в парк, девочка замерла от изумления, настолько красиво и привольно было вокруг. Недалеко от замка, на склоне, идущем к пруду, были разбиты прекрасные цветники. Самшиты, подстриженные с поразительной точностью, формировали геометрические фигуры, между которыми красовались статуи древнегреческих богов и красивые вазоны для воды, водруженные на постаменты. Немного левее, ближе к старым липам, блестел бархатными водами великолепный пруд с зарослями уже давно отцветших ирисов по краям, а с правой стороны, за теннисным кортом, виднелись крыши стеклянных оранжерей, переливающиеся на солнце, словно бриллианты. Именно о них рассказывал отец, мистер Кроуфорд, и Лизи немедленно захотелось взглянуть на чудесные орхидеи, выращенные несчастной леди Бернас и ненавидимые её супругом, лордом Адером.

Собираясь было отправиться к оранжереям, Лизи вдруг замешкалась; девочке показалось, что за ней кто-то наблюдает, и юной наследнице стало не по себе. Минуту спустя тревога исчезла, а воздух наполнился прелестным ароматом лаванды и сандала, какой источали любимые духи ее тетушки, Руби Галифакс, под названием «Пенхалигонс», самые дорогие духи Англии, Шотландии и Уэльса, вместе взятых. Девочка замерла в изумлении, не понимая, откуда исходит волшебный аромат, и тотчас услышала за спиной шелест накрахмаленных юбок. Обернувшись, она увидела стройную молодую женщину в длинном платье до земли и белом накрахмаленном переднике, какие носят сиделки и горничные. Женщину с викторианским пучком красивых светлых волос на затылке и пронзительно добрыми глазами цвета лесной фиалки, которые, казалось, источали радость и ласку.

Конец ознакомительного фрагмента.