23 февраля. Бонусный рассказ к «Гризли»

Галина Чередий, 2021

Горячий бонус к взрывоопасному роману «Гризли». Я обещала. Гризли и Погремушка. Яр и Рокси. Камнев и… Камнева. Жизнь после свадьбы. Долго и счастливо после появления детей. Ну как-то так и об этом. Заглянем в их суровые будни молодых родителей? Предупреждаю: будет жарко. Читать с осторожностью! Готовы? Поехали! Книга содержит нецензурную брань.

Галина Валентиновна Чередий

* * *

Глава 1

— У нас с Яром проблемы, — торопливо буркнула я, осознав, что если не прямо сейчас, то уже хрен решусь.

Одна проблема. Но охренеть какая серьезная. И поверить не могу, что говорю об этом. И с кем. С парнем. То есть, ясное дело, что Длинный для меня не парень или мужчина в смысле своей половой принадлежности. Уже. Ну да, в принципе никто его пола с появлением в моей жизни гризли. Такая глыбища и собственник, как он, не оставил пространства ни для кого, кроме себя. Да мне и не нужно. Вот только…

— Проблемы, Рокси? — сонный до этого голос друга изменился, и я услышала какую-то возню, невнятное женское бормотание и через несколько секунд хлопок двери.

У Антохи же сейчас ночь, и он проводит ее не в одиночестве. У кого-то жизнь кипит. Я слышу, как щелкает зажигалка и Длинный затягивается. И мелочно завидую. И тому, что он курит, и тому, что у него наверняка был совсем недавно секс. И нет, опять начать курить я не хочу, это так, нечто вроде краткой ностальгии по прежней беспечности, куда возвращаться тоже не хочу. А вот насчет второго…

— Рокси? — напомнил мне друг о том, что мы так-то еще на связи, что, кстати, весьма недешево на таких расстояниях. — Чем помочь?

— Вопрос, конечно, интересный, — нервно засмеялась, задумавшись, что, может, ну его на хрен. Закончить этот странный разговор. Ведь, по правде, я не с ним должна его вести. Это у Яра я должна спросить, почему…

— У нас с гризли нет секса, — все же вывалила я.

Когда-то у нас с Длинным не было запрещенных тем. Даже в том, что касалось интимного и наших похождений. Ну разве что я старалась избегать периодически поднимаемого им вопроса о том, что мы вместе на постоянной и совсем не дружеской основе — хорошая идея. Что стоит стать парой. Партнерами, терпимо относящимися к сексу на стороне.

— В смысле? — звук новой глубокой затяжки.

— В прямом. Мы не трахаемся. От слова совсем.

— Ну ты же… дети же… операция… Разве вам уже можно?

— Длинный, меня оперировали два месяца назад. Я молодая баба, на которой все заживает, как на собаке. Врач и УЗИ подтвердили. Мне давно уже можно. Просто Яр больше не хочет меня. Мне кажется.

— Да ну нах! — Антоха явно подавился дымом и с минуту кашлял. — Чего ты себе придумываешь, Рокси? Да этот твой Камнев *бнулся на тебе бесповоротно. Я что, не видел, как он тебя вечно заживо глазами жрал? Эй, может, у тебя эта… ну как эту бабскую херню называют, когда они родят?

— Депрессия. Послеродовая, — подсказала ему и развязала пояс халата. Встала голышом перед зеркалом.

— Во, она! — охотно поддакнул Антоха. — Алле, Рокси, где ты и где всякая там *бнутая рефлексия? Да у этого громилы слюна до пола ручьем на тебя и заморозка мозга от вечного стояка в твою честь.

— Ну… многое изменилось. — Очень многое. — Он в последнее время на меня, кажется, и смотреть избегает. Похоже… — Ну давай, Роксана, скажи уже вслух, сколько в голове гонять. — Короче, я не завожу его больше. Не встает на меня.

— Бред. С хера бы? Ты стала весить сто кило?

Нет, не стала. Повернувшись боком, втянула живот, осмотрела сильно подросшую грудь. Уставилась на розовую полоску шрама.

— Нет. Думаю, это из-за шрама.

— Шрама?

— Блин, Длинный, не тупи. Из моего живота достали двух детей. От этого остаются шрамы, знаешь ли.

Снова защелкала зажигалка, и друг шумно затянулся.

— Знаешь, вот без этой картинки в голове я бы мог прекрасно дальше прожить. А теперь буду думать, — недовольно проворчал он.

— Не будь слабаком. Но раз тебя даже мысль о таком пугает, то наверняка причина, что Яр от меня шарахается, в этом. Спасибо, что помог прояснить, — часто сглатывая от подступающей к горлу горечи, я стала нарочито бодро прощаться. Разваливаться и думать, как дальше жить, буду наедине с собой.

— Нет, вот ты совсем головой ушиблась? — повысил голос Антоха. — Прояснила она. Какая, бля, связь между тем, что меня передергивает от мысли о твоем разрезанном животе и тем, что твой муж с тобой не спит больше.

— Он спит. Но не трахается.

— Рокси, тебе в голову не приходило, что его плющит и таращит до сих пор от чувства вины за то, что ты чуть не померла тогда? Знаешь, это вы женщины думаете, что мы бревна бесчувственные. Но если бы моя жена и мать моих детей вдруг чуть не умерла и это было бы последствием того, что я совал в нее свой член, то у меня бы тоже мог приключиться жесткий нестояк.

— У тебя нет жены.

— И, дай бог, еще долго не будет, но это ничего не меняет.

— Дебилизм. Следствием того, что он совал в меня член, явились наши дети. И это охренеть как хорошо. Это лучшее, что случилось со мной в жизни и когда-либо случится. А причина того, что я чуть не умерла, — неблагоприятные обстоятельства течения стремительных родов.

— Пофиг. На мужской взгляд, все оно едино и сводится к члену, кончающему в твою вагину, — отрезал друг безапелляционно.

— Дурость какая-то. Делать-то с этим мне что?

— Я тебе сексопатолог, что ли, Рокси? Ну не знаю… сломай гребаную плотину. Спровоцируй его трахнуть тебя. Трахни сама. Короче, тут должно прорвать.

— Или нет.

— Или нет. Но знаешь, когда долго заставляешь себя обходиться без секса, то вроде как втягиваешься. Но стоит потом разок пехнуться, и все — понеслась, как с цепи срываешься.

— Ладно. Будем прорывать, — ухмыльнулась я своему отражению в зеркале.