Темная сторона

Галина Чередий, 2020

Ей осталось меньше месяца. Жизнь закончилась, не успев по-настоящему начаться. Полторы сотни лет для вампира не такой уж великий срок. Но ему осточертело существование без права на любовь. Ей страшно умирать, а ему неинтересно жить. Но что, если по какой-то немыслимой, безумной, невероятной причине эти двое станут друг для друга спасением? Вторым шансом на жизнь? Последней попыткой любви? Единственным светлым пятном на Темной Стороне?.. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Зачем все это? Этот вопрос я начала задавать себе еще час назад, когда все мои гости, будь они неладны, набрались дорогущим алкоголем уже достаточно, чтобы начать себя вести естественно. То бишь перестать изображать вежливость и внимание ко мне, устроившей им эту, как они еще не знали, прощальную гулянку в съемном суперроскошном пентхаусе на верхнем этаже элитной новостройки. Блюда из ресторанов с заоблачной ценой, приглашенный бармен, устраивающий целое представление из приготовления горячительных напитков, орущая музыка… Ничего так предварительные поминки у меня выходят. Все в лучших традициях. Поначалу все тоже силились сказать мне и обо мне нечто хорошее — положено же, если внезапно у тебя в бывших одноклассниках и коллегах обнаруживается личность, выигравшая в лотерею целую кучу денег (якобы), да еще и вспоминающая о тебе, простом смертном неудачнике, чтобы пригласить это круто отметить.

Но потом причина, по которой они сюда попали, практически перестала иметь значение. Каждый получал удовольствие в процессе. Тамара Игоревна и Любовь Савельевна из бухгалтерии вон, похоже, поставили себе целью перепробовать все заказанные мною деликатесы, особенно налегая на черную икру. Офисные красавицы зажигают на танцполе, перехватывая друг у друга местный пилон, будто он гарантирует звание лучшего работника на фирме. Бывшие одноклассницы демонстрируют друг другу драгоценные побрякушки, вдохновенно заливая о своей успешной жизни. А может и нет. Тайная любовь всей моей школьной юности Алешка Романов занимался примерно тем же, что и дамы из бухгалтерии, только с алкоголем. Кстати, была у меня мыслишка, когда его сюда приглашала, как-нибудь уложить его в постель в конце вечера. Гулять, так гулять. Пьянка, танцы и последний в жизни отвязный секс — классная же декорация для красивого ухода из жизни. Вот только на деле все оказалось не так, как лихо представлялось в воображении. Никакого фееричного праздника, где я внезапно звезда, которую запомнят потом на долго-долго. Просто люди, знакомые вроде раньше и сейчас, но совершенно чужие, улыбающиеся тебе фальшиво, а в глазах зеркальное отражение вопроса, что бился монотонным пульсом в моем мозгу все эти дни. Почему она, не я. Эх, уступлю свое место кому угодно, не глядя, и даже остаток денег отдам!

Короче, часам к одиннадцати вечера я окончательно поняла, что ни черта не удалось. Господи, чем я думала? Романов еще этот… ведь и тридцатника нет, но уже пивной животик и залысины наметились, ныряет без конца в рюмку, и только и разговоров, какая стерва его бывшая жена. Ну какая из него, блин, эротическая греза, и что за партнер для прощального взрывного секса? В постель-то его однозначно уложить придется очень скоро, однако совсем не для всяких непотребств. А я ведь хотела хоть разок, напоследок, чтобы знать, как это, когда совсем уносит… Антоша, правда, рядом мельтешит весь вечер, пьет мало, но вижу же краем глаза, как он все вокруг глазками щупает, взвешивает и оценивает. Вопросы наводящие опять же без конца как бы исподволь о размерах настигшей меня финансовой удачи и вид такой все более и более липкий и типа влюбленный. Противно ведь! Если ты неудачница по жизни, то и на пороге смерти тебе ничего не светит. Ни за деньги, ни задаром. Так грустно, что даже почти смешно.

Кто-то бы сказал, что я могла бы не просаживать деньги с экстренно проданной квартиры на салон красоты, тряпки и обувь, которые даже не поношу, и это бесполезное транжирство с псевдопраздником, а оставить их на какое-нибудь доброе дело. Фонду по борьбе с раком, например, ага. Медицине, что не помогла мне, но это же спасет, возможно, чью-то там другую жизнь, и ты оставишь свой след в истории человечества. Бла-бла-бла! Пусть кто-нибудь другой, очутившись на моем месте, так и сделает. Мне же и это предфинальное недовеселье, и жертвование в фонды, откуда все разворуют, видится одинаково бесполезным. Когда ты смотришь на все уже практически с «той стороны», то в принципе все бесполезное и суета.

— Идем потанцуем, Машуня, — потянул меня за руку с дивана, обитого шкурой какого-то там экзотического зверюги, Антоша-липучка, но я покачала головой и вместо этого пошла к стеклянной лестнице, ведущей на крышу.

Все. С меня хватит. Это ведь, по сути, агония, которую я зачем-то растягиваю. Но, с другой стороны, происходящее вокруг сказало мне то, что я сама себе не озвучивала до сих пор из трусости, наверное. У меня нет никого, с кем было бы отчаянно жаль расстаться. Никого, кому я бы даже могла рассказать о болезни, зная, что ему не наплевать. Рядом с кем можно поплакаться и получить настоящее сочувствие, а не вежливо-дозированную, положенную в таких случаях реакцию окружающих. А разве еще недавно я сама была не точно такой же? Удобно считала, что живу так… ну потому что бабуля, обстоятельства, характер у меня такой, внешность невзрачная… а на самом деле?

Открыв прозрачную дверь, шагнула на крышу, и ветер тут же пробрал до костей, а на голову полило. Конец моей укладке. Тоже мне несчастье. Каблуки немыслимой прежде стоимости туфель приглушенно цокали по здешнему покрытию, пока я шла к краю. Город поздним вечером внизу напоминал какое-то глубоководное чудище с сотнями тысяч люминесцентных светящихся точек, некоторые из которых оставались на месте, другие непрерывно двигались, будто этот монстр, чьих истинных очертаний не различить в темноте, все время ворочался.

Тонкое блестящее платье быстро промокло и прилипло к телу, стало ужасно холодно. Разве я должна ощущать холод? Где зашкаливающий адреналин и все такое, чтобы ничего вокруг не замечать?

Балкон (или как правильно назвать это пространство в половину всей крыши?) был окружен по краю широким и довольно высоким — мне выше пояса — бетонным парапетом. Ну и как на него взобраться? Просто перевалиться на ту сторону, как неуклюжая гусеница? Как-то это…

Оглядевшись, я увидела неподалеку накрытый сейчас бассейн с подсветкой и рядом с ним пластиковые кресла. Выбрав одно из них, я потянула его к краю крыши. Черт возьми, это была совсем не та легкая дешевка, что стоит везде и всюду. Сомневаюсь, что это вообще был пластик, учитывая его слоновий вес, скорее уж, цельный кусок бетона. Туфли я потеряла в процессе этих мебельных перемещений, пальцы на ногах поджимались от холодных луж под ступнями в тонюсеньких чулках, и при этом я прямо употела. Но своей цели добилась. Выдохнув, оглянулась на ярко освещенные окна чужой квартиры, где еще орала музыка и «веселье» шло полным ходом, и решительно полезла на кресло. Сразу же раздался треск подола облегающего платья, купленного всего-то несколько часов назад как раз к «мероприятию». И оно мне реально шло — я это собственными глазами видела. Почему-то именно это обстоятельство и доконало меня. Плюхнувшись задницей на парапет, вместо того чтобы встать там в красивой позе готовой к падению угасающей звезды, я сидела под проливным дождем, сгорбившись, рыдая и размазывая по лицу слезы вперемешку с небесной водой и тоннами косметики, которую на меня наносил стилист. Да что же я за недоразумение невезучее? Даже самоубиться красиво не выходит. Буду лежать там внизу, зареванная, в разодранном платье, с размазанной косметикой и с волосами, растрепанными ветром и облепившими всю физиономию. Пугало!

— Ну и долго мне еще ждать? — раздался хрипловатый незнакомый мужской голос позади, пугая меня так, что я дернулась, едва сразу не свалившись вниз.

— Ой! — взвизгнула, цепляясь за что попалось. — Вы кто?

— Тебе-то какая разница? Прыгать будешь или как? Долго мне тут торчать в ожидании?

Нет, это что за хамство такое? Я что, уже и суицид должна совершать поскорее, чтобы не задерживать кого-то.

— Когда захочу, тогда и прыгну! — огрызнулась, щурясь в темноту у дальней стены, откуда со мной общался нахальный незнакомец. — Вы как сюда попали?

— Тебя это и правда волнует? Я-то думал кое-что другое.

— А что меня должно, по-вашему, волновать в такой момент?

— Скажем, благополучие твоей бессмертной души. Слышала, что самоубийц ждут всяческие бесконечные муки и все в этом роде и покоя ты не обретешь?

— А здесь у меня одно бесконечное счастье, покой и радости прямо! — возмутилась я. — Жизнь — дерьмо!

— Тут возражений не имею. Чего тогда медлишь?

— А вам-то что?

— Устал от шума. Отдохнуть хочу.

— Ну так отдыхайте. Я при чем?

— При том, что ты сейчас прыгнешь, тебя живописно по асфальту размажет, а у меня появится повод пойти к твоим друзьям и разогнать их к хренам по такому случаю и тогда уж отдохнуть в тишине. Знаешь, как бесит это постоянное умцанье дурацкой музыки за стеной, пьяное гоготание и вопли трахающихся бездельников?

— Нечего было селиться в таком месте, значит! И нет там у меня друзей. У меня вообще никого нет!

Мои глаза привыкли немного, и я стала различать у стены силуэт высокой широкоплечей мужской фигуры в куртке с низко надвинутым капюшоном.

— Мне тебя еще и пожалеть? — фыркнул мой странный собеседник. Нет, ну какая же бесчувственная скотина! Тут человеческая жизнь на волоске висит, а он…

— Да сдалась мне ваша жалость! — внезапно прорвало меня. — Я и сама справлюсь с этим! Тридцать лет почти прожила так, что сейчас и вспомнить нечего! Праздник этот тупой затеяла… на кой? Всем плевать, и мне на них тоже. Господи, хотела хоть на прощание переспать со своей школьной любовью, а он такой… смотреть тошно.

— То есть перепихнуться напоследок ты не против? — совсем чуть заинтересованно спросил незнакомец и даже сделал несколько шагов в мою сторону, пугая.

— Вы ненормальный? Я умирать собираюсь, а вы о сексе?

Захотелось сбежать, вот только как мимо него обратно прорваться?

— Ну а что такого? Сама сказала, что хотела трахнуться на прощание, а кандидат подкачал. Благородно предлагаю себя.

Пару секунд я ошарашенно хлопала глазами, силясь рассмотреть этого придурка и заодно постичь всю бесконечную тупость сложившейся ситуации. А что, все в духе постигшей меня катастрофы. Спонтанный случайный секс с незнакомцем прекрасно вписывается в сценарий. Если я смогла устроить все это дурацкое гульбище, вместо того чтобы горевать и отмаливать грехи какие-нибудь, то чего же не довести весь абсурд до абсолюта.

— А с чего это вы взяли, что подходите на роль моего последнего любовника? Откуда такая уверенность, что я и вами не окажусь разочарована.

— Поверь, если ты рассматривала на эту краткую должность любого из неудачников там внизу, то я однозначно буду лучше и каждого, и всех вместе взятых.

— Вместе? Это уже чересчур… — пробормотала я, разворачиваясь и спрыгивая обратно на крышу под новый треск своего платья. — Мои отчаянные фантазии об этом моменте групповушку в себя не включали.

— А что так? — Насмешка четко читалась в его голосе. Таком… ну не знаю, обволакивающем, словно манящим тебя вслушиваться в него еще и еще. — Глупо ограничивать себя в желаниях в такие моменты.

— Да не хочу я ничего подобного! — раздраженно возразила я. — Вполне будет достаточно… эм-мм… качественного соития со взрывным оргазмом.

— Да неужели? — Широкие плечи затряслись, но смеха я не расслышала. И на том спасибо. — Ладно, будет тебе качественное соитие. И оргазм тоже по высшему разряду.

— Самонадеянно обещать такое.

— Болтать будем или приступим? — деловито осведомился он.

— А-а-а… — Я оглянулась по сторонам и поежилась от дождя и ветра. — Прямо здесь?

— Обстановка, думаешь, не располагает? Я отвлеку от нее, поверь. Выбирай: на кресле этом, не зря же таскала, вид будет что надо, или можно там, у стены.

Он подступил еще ближе, и теперь я могла хотя бы разглядеть нижнюю часть его лица. Красивый, по-мужски очень резко очерченный рот, слегка искривленный в усмешке, и жесткий угловатый подбородок с затемнением короткой щетины. Он брюнет или просто кажется в темноте? Да какая, блин, разница! Меня же сейчас кое-что другое волновать должно.

— Сумасшествие, ей-богу, — поежилась я, обхватывая себя за плечи. — Холодно вообще-то.

— Ну так давай согрею. — Он вдруг очутился прямо напротив меня, и я с перепугу за малым не шарахнулась. Вроде бы мгновение назад был шагах в пяти от меня.

— Пошловато звучит, — растерянно прокомментировала я, но почему-то позволила обнять себя за талию.

Вдохнула его запах: табак, похоже, вишня, легкая полынная горечь, мокрая кожа с металлической ноткой — и действительно холод улетучился, а по телу ручейками потекло тепло. Как если бы я от души глотнула крепкого алкоголя.

— Хм-м… качественное соитие звучит, по-твоему, не пошло? — уточнил он, и твердая грудь перед моей дрогнула, а широкая ладонь мягко, но уверенно прошлась сначала вверх до затылка, мимолетно расслабляюще помассировав там, а потом неторопливо обратно вдоль позвоночника, пока не обхватила одну ягодицу. Без лишнего вкрадчивого трепета, но создавая впечатление, что этот мужчина точно знает, как прикасаться к женскому телу.

— Причем тут пошлость, если я просто сразу озвучиваю свои ожидания от… процесса, — пробухтела я, неумолимо расслабляясь от контакта и аромата, пусть еще ничего и не происходило толком. — Разве мы не должны для начала хоть немного ближе познакомиться? Ох…

Легко, как совсем невесомую, он подхватил меня, лишая опоры под ногами и вынуждая тем самым обвить руками его шею, а ногами — бедра, и в несколько широких шагов донес до стены. Холод только на пару вдохов обжег промокшую спину, а потом исчез, изгнанный его вжавшим меня в твердую преграду сильным телом. Ух ты, это так потрясающе — ощутить себя легкой и хрупкой! За одно это я уже чуточку прониклась благодарностью к этому своему спонтанному секс-приключению.

— Так достаточно близко? — защекотало его дыхание мочку моего уха, и того самого эфемерного алкоголя, создающего невесомость в сознании, стало в крови много больше.

— Я имела в виду представиться.

— Совершенно излишне, учитывая обстоятельства. — Сдвинув носом прилипшие к моей шее мокрые пряди, он приложился горячими губами к шее и совсем чуть двинул своими бедрами, дав прочувствовать, что между моими вжимается… кое-что весомое и, судя по всему, уже готовое к употреблению.

Я же, к сожалению, что-то не была пока готова перейти к непосредственным активным действиям так сразу. Поэтому, когда его ладони скользнули под подол моего платья, неловко заерзала.

— А как же прелюдия?

Нет, я ощущала возбуждение, хотя бы от самого факта шокирующей необычности происходящего, но этого было, на мой взгляд, недостаточно, чтобы взять и забыть вообще обо всем вокруг и о том, что я и лица-то его еще не рассмотрела. Хотя и он явно не стремился меня рассматривать.

— Просто расслабься, и все получится само собой.

— Расслабиться… ага. — Я закрыла глаза, начав себя убеждать, что все идет как надо. Видно же — у мужчины опыт в таких делах, а у меня его нет, так что…

— А средства контрацепции у тебя есть? — выскочило у меня непроизвольно, как раз когда его рот добрался до моего соска сквозь тонкую ткань, а возвратно-поступательные толчки таза приобрели устойчивый ритм, от которого поплыло в голове.

Мой случайный партнер замер и отстранился.

— Серьезно? — изумленно спросил он, а я наконец-то смогла увидеть, на что, точнее, на кого подписалась. И… ух ты! Он был потрясающий. Никогда мужчина вроде него не находился так близко ко мне… ну в прежней жизни. Даже в одном со мной помещении. От этого лица и мрачного жгучего взгляда перехватывало дух. — Ты собираешься сигануть с крыши, сразу как мы закончим, и спрашиваешь меня о чертовых презервативах? Где, блин, логика?

— В том, что привело меня туда, где я нахожусь прямо сейчас, — я завозилась, напоминая обоим, что практически сижу верхом на его готовом к бою достоинстве, — нет никакой логики.

Он покачал головой, вытащил правую руку из-под моего платья и тщательно и аккуратно убрал с лица мокрые волосы, что наверняка делали меня похожей на девочку-страшилку из одного ужастика, и вдруг вздрогнул, напрягся весь так сильно, что давление, вжимающее меня в стену, стало болезненным.

— Ты! — вскрикнул непонятно, то ли спрашивая, то ли утверждая, всхрипнул, будто у него случилось краткое удушье, и внезапно впился в мой рот своим, шокируя яростью напора.

Поцелуй этот был таким отчаянно свирепым, каким-то истинно собственническим. Не сказать, что у меня обширный опыт, но его хватило, чтобы понять: так не целуют впервые или случайных людей. Только кого-то своего, того, кто ближе некуда, с кем делал это множество раз и нуждаешься в повторении снова и снова. Чей ответ и безоговорочное согласие на подобное неистовство тебе прекрасно известны. До боли, до вкуса соли от треснувших губ, что способны отпугнуть с непривычки, показаться едва ли не насилием, жестокостью, являясь на самом деле отчаянной жаждой. Поцелуй-поглощение с не менее неистовой отдачей. И от него меня «унесло» начисто. Разум со всеми своими заморочками, чувством времени, пространства, холода, тепла, правильности или чужеродности испарился. Я целовала его в ответ, жестко, до укусов, цепляясь, ломая ногти, сжимала кольцом ноги, терлась грудью, промежностью, извивалась, как ополоумевшая. Лишь на пару секунд он отстранился, порывисто протиснул ладонь между нами, чтобы освободить себя и дернуть в сторону мое белье. Проникновение вышло нисколько не деликатным, но было все равно. Не давая мне привыкнуть к почти чрезмерной наполненности, он стал буквально вколачивать себя в меня, содрогаясь, захлебываясь дыханием, шепча и рыча что-то. Мне ни слова было уже не разобрать, потому что накрыло меня едва ли не через десяток его мощных толчков. Глаза закатились, легкие жгло от крика, мышцы сошли с ума, позвоночник пылал. Едва первая сокрушительная волна пошла на спад, я распахнула глаза, чтобы встретиться с его пугающе пристальным взглядом на искаженном собственным удовольствием божественно прекрасном лице. Мой умопомрачительный любовник застыл, словно диким усилием сдерживая наступление эйфории и страдая от этого безумно.

— Пусть так… — прорычал он и ударил бедрами снова, одновременно впиваясь в изгиб моей шеи… клыками?

Я истошно заорала от страха и боли, которых, однако было недостаточно для того, чтобы остановить новую волну оргазма, накрывшую меня. А рот мне он заткнул, прижав к нему свое разодранное запястье. Кровь хлестала из него, и как бы я ни боролась, силясь стиснуть челюсти, выходило только хуже. Мне приходилось сглатывать густую, сладко-соленую, горячую жидкость, захлебываясь, пока он пил и пил из меня огромными жадными глотками. В голове опустело, зазвенело, тело стало ватным и сознание померкло.