Иволга и вольный Ветер

Галина Чередий (2024)

Его жизнь — череда удовольствий, ведь только так и имеет смысл жить. Работа должна быть любимой, еда — вкусной, путешествия — увлекательными и в приятной компании, женщины вокруг — красивыми, свободными, знающими чего хотят от мужчины в постели и вне ее, и это ни в коем случае не верность, ярмо брака и дети. И ничего менять он не планирует никогда. Ей ничего не доставалось без труда и просто так. Ценнее всего для нее — семья и близкие. Ради них она готова работать от зари до зари, терпеть обиды, обманывать и даже украсть. Пусть все детство было впроголодь, первая любовь обернулась лютой обидой, дома — сплошное разочарование. Но появились друзья и надежда, что все будет хорошо, только потерпи и трудись. И снова влюбляться, да ещё в залетного пижона, живущего исключительно ради удовольствий в ее планы не входит. Да только всем известно, как судьба поступает с нашими планами.

Глава 8

Егор

Голова болела адски. Мне это снилось и с этим же ощущением проснулся. Не открывая глаз сглотнул, сипло замычал ещё и от режущей боли в горле, и тут же по больным мозгам хлестануло пронзительным визгом и последовавшим за ним дробным топотом. Резко сел, пытаясь сообразить какого черта происходит и где я. Сразу же лютой ломотой отозвались все мышцы в теле, особенно в нижней его части и остро прострелило поясницу, а в башке поплыло от стремительной смены положения и стало так холодно, что снова затрясло.

— Твою же, сука, мать! — прошипел сквозь зубы, промаргиваясь.

Так, с тем где я, определенность есть — смутно вспомнил, что Валентина меня, отрубившегося прямо за столом, перевела сюда. Почему черепушка трещит, и ноги от самой поясницы до ступней ломит — тоже понятно. Но вот чего же в горло как камней набито и холодно-то так? И кто визжал?

— Ругаться плохо, — раздался между тем писклявый, явно детский голосок и я резко повернулся на него, но успел увидеть только покачивание занавеси из колючих клетчатых одеял.

— Настька же! — зашипели за этой странной шторой, и кто-то там завозился.

Я, чудом сумев не застонать, поднялся, шагнул, резко отдернул шерстяное полотно и снова чуть не оглох, потому что сразу три мелкие человеческие особи разных возрастов с визгом ломанулись прочь в сторону сеней. Одна из них, самая мелкая, в панике налетела на табурет, опрокинула его, упала сама и мигом развернувшись ко мне, уставилась огромными зелёными глазищами и заревела.

— Твою же… — повторил я хватаясь за чуть не взорвавшуюся башку и рявкнул: — А ну цыц!

Эффект был совершенно обратный желаемому. Мало того, что упавшая мелочь только прибавила децибел, так ещё и обратно из сеней ввалились двое остальных, заорав:

— А ну не тронь сестру!

Этими двумя оказалась ещё одна тощая нескладная зеленоглазая девчонка лет… да черт его знает скольки, я в детях не разбираюсь, с толстой светлой косой и рыжий пацан, на голову ее пониже, но с топором в тонких ручонках. Хм… девица тоже оказалась не безоружной, держала наперевес какую-то странную рогатую железяку на длинной деревянной ручке.

— Тпррру! Тормозите коней, ребята! — в полном офигее выставил я перед собой ладони. — Не собираюсь я ее трогать, только сделайте так, чтобы она замолчала и закройте уже дверь, холодно же как на полюсе!

— На-а-астк! — протяжно позвала девочка постарше, в которой я уже успел рассмотреть четкие фамильные черты, как впрочем и в зареванной младшей. — Ты чего ревешь?

— Коленку расшибла. Сильно, — выключив наконец сирену, со всхлипом ответил мелкий детеныш и тут же сменила тему. — А ты Валькин хахаль?

Старшие опять зашикали на нее, мальчишка даже шагнул боком по-крабьи, не опуская явно тяжёлый для него топор и схватил мелкую за шиворот свободной рукой, совсем не любезно поднимая с пола.

— Ну а что, с Валькой в одной избе ночевал и без штанов вон с утра шастает, значит хахаль же! — возмутилась девчонка, отмахнувшись от помощи брата.

— Очень на это надеюсь, — пробурчал я, припоминая, что хахаль — это любовник вроде как. — Дверь-то закройте, дует.

Огляделся, находя взглядом свои штаны, носки и свитер, развешанные на веревке у печки.

— Ага, мы закроем, а ты как кинешься, — недоверчиво насупился мальчишка. — Чего не говоришь, кто ты такой и чего тут делаешь.

— Чего это я первый должен вам представляться? — нахмурились, я пошел к своим вещам, не собираясь вступать в долгие беседы с этой мелочью. Не то, чтобы я не любил детей, просто мне по хрен на их существование в этом мире и чем меньше с этими шумными существами пересекаюсь, тем лучше. — Это я тут мирно спал, а вы ввалились и давай орать и бегать.

— Мы испугались! — заявила мелкая таким тоном, будто это была моя вина. — Ты храпел страшно, как будто чудище какое-то.

— Ну теперь вы увидели, что я не чудище. Так почему бы не закрыть тогда дверь с обратной стороны? — я снял с веревки джинсы, но прежде чем надел их, в комнату вошла Валентина.

— Чего двери-то настежь? — первым делом спросила она, а потом охватила взглядом всю мизансцену и повысила голос, заставив меня поморщиться. — Это что такое тут творится?!

Мелкие изверги дружно, перебивая друг друга и, главное, очень громко затараторили, жалуясь на такого страшного меня, и я скрипнув зубами, схватился ладонью за лоб, удерживая череп от разрушения.

— А ну тихо! — оборвала галдеж Валентина, спасая меня от взрыва мозга. — Так, взяли быстро пирожки и живо в школу. Потом поговорим!

Мелкие генераторы шума ещё с минуту погалдели, но слава Богу, наконец, изошли. Меня аж шатнуло от благословенной наступившей тишины.

— Вы зачем встали, Ветров? — разрушила ее, сразу же вернувшаяся Валентина. — У вас и так жар после вашего вчерашнего похода через поле, решили добавить, шастая босиком по избе, в которой двери настежь?

— Доброе утро, Валентина. Встал я по естественному зову организма, но никак не ожидал, что нарвусь на компанию визжащего орочьего молодняка, который начнет ещё и хвататься за всевозможные примитивные инструменты в целях моего устрашения.

То, что фраза вышла слишком длинной понял, когда на последних словах в больном горле страшно запершило, и я закашлялся.

— Я так и знала! — возмущенно прокомментировала это Валентина. — Точно бронхит заработали вы, Ветров!

Она плеснула из стоящего на краю печной плиты чайника воды в кружку и протянула мне. Вода была теплой и поэтому противной, а первые глотки прошлись по горлу как колючий кипяток, я аж скривился.

— И горло тоже болит? — спросила она, так что осталось только кивнуть. — И морозит небось? — кивнул. — Вам в туалет нужно? — скривился и кивнул. — Давайте я вам ведро принесу, чтобы по холоду ходить не пришлось. — Я подавился следующим глотком, вытаращив глаза и замотал башкой.

— Ещё чего! Не настолько уж я плох, чтобы… — просипел, продолжая морщиться от рези в горле. — Вы мне лучше подскажите как найти вашего тракториста, дядю Толю, вроде, чтобы мою машину сюда отбуксировать.

— Да мы, собственно, уже, — ответила Валентина и насторожилась, видимо, увидев выражение моего лица. — Что?

— Я не давал вам на это разрешения! — меня мало что способно вывести из себя, но бесцеремонность и самоуправство с чем-либо, принадлежащим мне — одна из этих вещей.

— Я пыталась вас разбудить, когда в полпятого дядя Толя пришел, но у вас жар был и просыпаться вы не захотели. А ему потом на ферму на работу и тогда уже дотемна пришлось бы отложить. Поэтому мы справились сами. Все в порядке с вашей машиной, — она протянула мне брелок с ключом.

— Не нужно было этого делать! — рыкнул я, не в силах справиться с раздражением.

Полпятого! Что за чушь, люди не встают в такую рань!

— Я всего лишь хотела помочь, — нахмурились Валентина, не осознавая, что этими словами подкидывает дровишек в топку моего раздражения. — Тем более, ключи выпали, когда я развешивала просушиться ваше пальто.

— Не надо мне помогать! Это — лишнее. Я не нуждаюсь в помощи и со всем в состоянии справиться самостоятельно, так или иначе!

— Очень странно слышать это от человека, который сам вчера мне сулил помощь и избавление от всяких жизненных тягот. То есть, от вас помощь принимать — это нормально, а вам ее оказать — нельзя.

— Я абсолютно на данный момент не нуждаюсь в средствах, чтобы обращаться за помощью.

Отчеканил, надеясь, что она достаточно сообразительна, чтобы понять, что имею в виду.

— По-вашему выходит — деньги единственное, чем можно кому-то помочь? — сдвинула Валентина брови цвета графита.

— По-моему, так называемая бескорыстная помощь — всего лишь завуалированная попытка начать оказывать влияние на чужую жизнь, поэтому принимать помощь нужно лишь в том эквиваленте, в котором ты в состоянии потом вернуть. Я же не имею ни времени, ни желания вникать в чью-либо жизнь настолько, чтобы испытать порыв оказать помощь просто так, так что, предпочитаю либо платить, либо делать все самостоятельно.

Валентина ещё несколько секунд смотрела на меня так, что я стал себя ощущать каким-то придурком, хотя не был тут тем, кто элементарного не понимает. Потом она качнула головой, как бы говоря «ой, да и черт с тобой» и ответила совершенно спокойно.

— Ну и прекрасно, компенсируете мне тогда стоимость чекушки, которую я трактористу купила, и закроем тему. И кстати, раз для вам так принципиально не принимать бескорыстной помощи, то не забудьте оплатить мне спальное место, еду и тепло, когда будете уезжать в свой чертов город. А пока топайте в туалет, и бегом обратно в кровать! Через полчаса наша фельдшер придет, которую я вам вызвала для осмотра. И за эту услугу тоже накинуть, думаю, стоит! Как выходите — сразу направо.

Она пошла к печи, наклонилась, чтобы закинуть дров из стопки на полу, мне же только и оставалось делать, что сказано. Набросил пальто, сунул ноги в свои ботинки, не затягивая шнуровку. Морозило и так, а на улице пробрало совсем, и внезапно это прочистило мозги, моментально осадив вспыхнувшее раздражение и заставив ощутить себя уже реальным придурком, к тому же ни хрена не последовательным.

Я Валентине сам вчера на ночь глядя свалился куском слегка промороженного мяса, озадачил местом для ночлега, сам наводил справки насчёт этого тракториста, потом в нужный момент тупо не проснулся, а с утра ещё и залупился, что она что-то решила сделать за меня и без моего разрешения.

Угу, так и есть. Потому что все в моих взаимодействиях с женщинами должно происходить под моим контролем и так, как я считаю необходимым, хотя и не без учёта желаний и потребностей партнёрши. Но, на минуточку, Валентина моего предложения не приняла, а значит, и озвучивать правила, а тем более раздражаться из-за их нарушения — мелочная глупость с моей стороны.

Архитектурное строение типа нужник обыкновенный дощатый к долгим размышлениям, особенно в моем состоянии, не располагало. Я оттуда ломанулся бегом, но перед входом тормознул и пробежался по дорожке со двора. Мерс действительно стоял перед заснеженным забором, и я торопливо вынул из багажника корзину с замёрзшими до состояния цветного стекла цветами и свою дорожную сумку на все случаи жизни, не без досады заметив, что обеим бутылкам дорогого шампанского хана и только после этого вернулся в дом.

Конец ознакомительного фрагмента.