Варенье из одуванчиков

Галина Терпицкая, 2023

"Варенье из одуванчиков" – это вкус моего детства. Глоток солнца с медовой сладостью и легкой терпкостью трав. Солнечный день и жужжание первых пчел, серебристый ветер и белоснежное море цветущих садов. Детский смех и счастье жить здесь и сейчас. Все это в одной капле варенья из одуванчиков.Это сборник рассказов о жизни. О том, что в ней всегда есть место теплым воспоминаниям, легкой грусти, светлой радости и, конечно же, волшебству.

Скучаю по тебе…

Это была какая-то бесшабашно сказочная жизнь, когда я работала в Театре Кукол. Первое время я упорно называла его кукольным театром, что очень раздражало нашего уважаемого директора МихалСаныча. И он в сотый раз терпеливо мне объяснял, что кукольный — это игрушечный театр, а вот Театр Кукол — это звучит гордо! Я соглашалась, кивала головой, торжественно обещала, что

«больше так не буду», и еще полгода говорила «кукольный театр», а потом как-то незаметно для себя стала величать его Театром Кукол.

Наш театр скромно пристроился среди старых домов на улице Ленина. Был он маленьким, если сравнивать с драмтеатром, но по-домашнему уютным. Да и сам коллектив театра был как одна семья. МихалСаныч, дядя Дима, «дедушка Семенович»…

Семенович всегда напоминал мне волшебника: у него была удивительная привычка неожиданно появляться в самых различных частях театра, с неизменно дымящейся сигаретой, и молча наблюдать за происходящим (молча — это первые пару минут). Строгий, но одновременно добрый и справедливый… Я до сих пор не верю, что он ушел из жизни. Нет, не ушел! Он живет в спектакле «Принцесса на горошине» в образе доброго, улыбающегося Короля. Видимо не случайно у меня получилось слепить Короля, похожего на Петра Семеновича.

Самым лучшим местом в театре была «бутафорка» — бутафорский цех, где, собственно, и рождались куклы. Нас было пятеро бутафоров, и главенствовал над нами Дядя Дима. «Дядей» он стал с моей легкой руки, потому что для меня по имени называть его было неудобно, в силу моего еще юного возраста, а Дмитрий Васильевич было ну как-то уж очень официально! Зато на Дядю Диму он не обижался, только хитро улыбался в усы.

Вместе с Валеркой мы придумали «Клуб безнадежных романтиков», в состав которого входила вся «бутафорка». Эх, Валерка, Валерка… Кто ж тогда знал, что жить ему оставалось всего пару лет? Он тихонечко сидел в уголке комнаты и создавал самое сложное — механику кукол. Его «фишкой» были миниатюрные кукольные ручки с анатомически точно прорезанными фалангами и ноготочками. Самыми яркими отличительными особенностями его внешности были длинные волосы и хитрющие глаза за толстыми линзами очков. Они делали его похожим на Юрия Шевчука. Однажды Танюша коротко постригла Валерку, по его же просьбе, и сходство усилилось в разы. У него была какая-то очень серьезная форма сахарного диабета, а к ней еще и онкология добавилась. Ему, жуткому сладкоежке, есть сладкое категорически запрещалось. Но с каждой получки Валерка непременно покупал полкило конфет, обязательно угощал нас, а остальные потихонечку съедал вприкуску с чаем. И улыбаясь говорил: «Если очень хочется, то немножко можно». Валерка пять лет отучился в Питерской Академии Искусств и очень скучал по Питеру, мечтал насобирать денег и уехать хотя бы на недельку в город белых ночей, затяжных дождей и разводных мостов.

Грустная блондинка Олечка хандрила днями напролет. Что-то не ладилась у нее семейная жизнь. Бывший муж после развода располовинил все ее имущество. В прямом смысле слова: все, начиная любимым чешским плащиком и заканчивая креслом, разрезал на две половины. И Олечка осталась в разгромленной квартире одна, вместе с малышкой-дочкой. Днем мы умудрялись развлекать её своими дурацкими выходками, но глаза у нее все равно оставались грустными.

«Звездой» нашей «бутафорки» без сомнения была Григорьевна. Она очень мило картавила и по утрам уходила на полчаса пить кофе к администраторам. Мы ей немножко завидовали, нам казалось, что утренний кофе — это очень круто и по-взрослому. Зато в эти полчаса мы успевали попускать бумажные самолетики, налить валерьянку на забор перед нашим окном (дабы проверить теорию всеобщей кошачьей любви к оной), приманить соседского толстого кота салом, висящем на самодельной удочке, и успешно спалить «горелики» (подсушенный в духовке хлеб с солью) к чаю.

С Танюшей я сдружилась сразу — бывает такая дружба с первой минуты и на всю жизнь. Она приехала из далёкого Благовещенска в Брест в поисках работы, случайно набрела на наш театр, да так и осталась в нём работать обычным бутафором. Танюша умела вырезать маникюрными ножницами сказочно-прекрасные снежинки из бумаги, причем ни одна никогда не повторялась! В свободное время она рисовала фантастические модели одежды на всём, до чего дотягивалась: на старых афишах, на обрывках бумаги, на газетных полях… Ей бы работать в модном агентстве художником-модельером, но судьба распорядилась иначе…

Что же до меня, я в то время нашим Театром дышала. Я с удовольствием работала допоздна вместе со всеми, пока Семенович не начинал разгонять нас по домам: «Идите уже, завтра доделаете». Мне нравилось среди старого реквизита списанных спектаклей, в театральном подвале, отыскивать интересных кукол или бутафорское оружие, посуду и притаскивать их в «бутафорку». А потом слушать истории их создания. Нравилось смотреть спектакли из-за кулис. О! Впечатления незабываемые! Особенно спектакли, в которых актеры ездят на специальных стульчиках на колесиках, а из зрительного зала видны только тростевые куклы над ширмой. Нравилось слушать истории актеров, расписывать театральную лавочку, но больше всего мне нравилось создавать кукол! Это труд, порой очень тяжелый и непростой, но это и Волшебство! Волшебство, когда твоя работа оживает в умелых актерских руках!!!

Пожалуй, заварю в кружке ароматный чай, подсушу «горелики» (может быть, на этот раз я их все-таки не спалю), возьму с полки толстенный альбом с театральными фотками и просто окунусь в прошлое.

Я так скучаю по тебе, мой любимый Театр Кукол!