Шоу семейных секретов

Галина Романова, 2022

В семье крупного бизнесмена Суворова давно отлаженная и внешне благополучная жизнь полностью разрушена – его жена Элеонора сбежала, прихватив со счетов мужа крупную сумму, которую она обналичила в банке по соседству. Там работал ее сообщник и по совместительству любовник Сергей Пронин. Но скрыться парочка не успела: вскоре Сергей был убит в своей машине, стоявшей во дворе. Полиция сначала сочла, что его смерть наступила по естественным причинам, но экспертиза установила: он был отравлен крайне изощренным способом… Галина Романова – подлинный знаток человеческих чувств и отношений. В ее детективных мелодрамах из серии «Метод женщины» переплетаются и кровь, и слезы, и любовь. Все, как в реальности, когда один-единственный шаг отделяет нас от любви до ненависти, от дружбы до любви, от рождения до смерти. Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров.

Глава 7

Виталик медленно выбрался из-под одеяла. С утра он ненавидел резкие движения, громкие звуки, яркие краски. Он медленно пробуждался, то открывал глаза, то снова погружался в дремоту. Когда спать уже совершенно не хотелось, вставал и осторожной поступью, словно боялся поскользнуться и упасть, шел в ванную.

Он долго стоял под горячим душем. Кожа краснела и ныла от горячей воды, но он никогда не делал холоднее. Чистил зубы. Ждал, когда отпотеет зеркало над раковиной, и аккуратно причесывался. Он не сушил волосы феном: это вредило коже головы. Стоило раз включить фен, как на следующий день перхоть усыпала воротник. Только полотенце и расческа с редкими зубьями. Еще минута уходила на то, чтобы осмотреть себя и удостовериться, что за ночь с ним ничего не произошло. Никаких изменений ни в одну сторону: ни в хорошую, ни в плохую. Он по-прежнему безлик.

Да. Это было его отличительной чертой. Незапоминающееся лицо, словно полустертый рисунок. По молодости он расстраивался, когда девушки на втором свидании его не узнавали, но смирился. Потом был рад. Особенно сейчас, когда он затеял частную розыскную деятельность.

Виталик мог часами ходить вокруг объекта, а тот на него внимания не обращал. Мог сидеть с телефоном и делать вид, что с кем-то переписывается, а на самом деле фотографировал. Внимания ноль. Никто не обращал внимания на высокого, среднего телосложения мужчину.

Это помогало в деле и мешало в личной жизни. Но Виталик привык. Он смирился.

При этом он не был несимпатичным. Когда говорил и улыбался, девушки буквально им любовались. И его бывшая жена тоже. Но когда замолкал…

— Тебе надо чаще улыбаться, чтобы нравиться людям, — посоветовала его жена перед расставанием.

Он нравиться людям не хотел. Его устраивало то, что он незаметен. Особенно теперь, когда он ввязался в историю со сбежавшей женой Евгения Суворова.

На первый взгляд выглядело все банально. Есть муж, и есть жена. Прожили долго, заскучали. Она нашла себе утеху на стороне. Наверняка кого-то моложе мужа и ее самой. Жигало нашелся, но вдруг стал капризен. Потребовал денег. А где их взять? Украсть у мужа, конечно же. Сам же он на такие мероприятия не даст. А как украсть?

Виталик застыл у холодильника с бутылкой диетического молока. Задумался, сильно наморщив лоб.

Сколько раз он доходил мыслями до этого места и спотыкался? Раз десять, наверное. И каждый раз ему в голову лезли мысли о том, что в банке у сбежавшей жены сто процентов был сообщник. Но кто? Виталик перебрал всех сотрудников, отследил маршруты каждого и не нашел подвоха. Не выявил соучастника.

Один парень, правда, дольше всех был у него под подозрением. Некто Пронин Сергей. Ездил за ним Виталик дольше, чем за всеми остальными сотрудниками, но все же сдался. Этот Пронин имел отношения с милой красивой девушкой. Проводил с ней почти каждый вечер, а потом возвращался в свою квартиру, которую арендовал рядом с банком. Вся его жизнь была безупречна. На горизонте не имелось даже тени сбежавшей Элеоноры Суворовой. Пронин не был ее любовником.

А Виталик был уверен, что помогал Элеоноре именно человек, которого она соблазнила. Любовник и сообщник в одном лице. Если это два разных человека, то она просто дура. Так рисковать!

Но дурой Виталик ее не считал. Мадам спряталась так, что найти ее не могут уже второй месяц. Конечно, она могла давно уехать из города. Но куда и как? У него нет информации, что она покупала билеты на какой бы то ни было вид транспорта.

Он слукавил, докладывая Суворову о том, что снабдил железнодорожные и авиакассы портретами его сбежавшей супруги. Нет, конечно. Кто бы стал его слушать и принимать ориентировки? Самодеятельность, конечно. Вежливо послали бы, и только.

Нет. Этого не было. Имелась шпионская программа, которую Виталик пару лет назад купил и установил на своем компьютере. Она-то и вела суточный контроль. Но пока безрезультатно.

Суворова в городе. Автостопом она не поехала бы. С такими-то деньгами! И билетов никуда под своим именем не покупала. А если не под своим? Снова на повестке дня вопрос о сообщнике. Или она заранее все продумала и сделала себе липовый паспорт. Тогда она должна была поработать над внешностью. Основательно! А Виталик считал, что внешность Элеонора под нож не кинет. Если только на грим решится. Еще парик, смена походки.

Он налил себе полный стакан диетического молока, достал из хлебницы черствую булку. Это все, что он мог себе позволить на завтрак, чтобы не быть голодным и стремительно не прибавлять в весе, к чему у него была склонность.

Итак…

Если Суворова в городе, то у него есть шанс ее отыскать. Если она, сменив имидж, уехала, то шансы у всех равны нулю. Может только в другом городе засветиться каким-нибудь образом.

Виталик с трудом проглотил черствый комок булки и задал себе тот самый вопрос, который клевал ему темя уже неделю и который он всячески гнал от себя.

Зачем? Что его так зацепило в этом безнадежном — а он был уверен, что это именно так — деле?

И все же честно ответил себе: деньги! Его манили деньги. Очень много денег, которые умыкнула у своего мужа Элеонора Суворова. Подсчитав как-то навскидку, Виталик сделал вывод: если он найдет ее и заставит с ним поделиться, то даже тридцать процентов от суммы ему хватит на годы. А уж если он припрет ее угрозами и оттяпает половину, то…

Шум за окном приостановил плавное течение его корыстных мыслей. Виталик со вздохом глянул на первые капли майского дождя на стекле. Ну что опять-то?! На город надвигалась гроза. Сизыми тучами заволокло половину неба. Те, что немного светлее и уже висели над его домом, скупо плакали мелкими каплями. Предупредительный рокот далекого грома. Огненный зигзаг, вспоровший плотные облака ровно посередине. Если он хочет добежать до машины и не вымокнуть, надо поторопиться.

Виталик поставил стакан из-под молока в раковину, стряхнул крошки с салфетки, которой вытер стол. На то, чтобы одеться, у него ушло пять минут. Через восемь он выходил на улицу. Быстрым шагом двинулся к стоянке, на ходу снимая машину с сигнализации. Уселся на водительское сиденье как раз вовремя. Дождь хлынул на землю таким мощным потоком, что казалось, его машина плывет, а не едет. На шоссе тут же образовалась пробка, но Виталика это не расстроило. У него не было неотложных дел. Лишь неотложные размышления, которым предаваться лучше всего, замерев в длинном ряду сердито сигналивших автомобилей.

С чего ему следует начать? С того, с чего он начал, получив аванс от Суворова. А именно: с визита в тот самый банк, где Элеонора обналичила средства со своего счета. Там он поговорит с кассиром. Милая, тихая девушка, на которую никто не обращает внимания, но она, как правило, замечает все. Он таких серых мышек знавал в юности. И часто потом им удивлялся.

Далее…

Постараться вновь напроситься на кофе к милому симпатичному парню, которого Виталик больше всех подозревал в связи с Суворовой. Тот наверняка уже пообщался с полицией, и ему весьма неуютно. Вполне возможно, с частным детективом он станет более откровенен, чем прежде. Хлипкая, но ниточка.

А если…

Если Пронин откажется с ним говорить, Виталик тайно навестит его девушку и постарается разговорить уже ее. Он знает, где она живет и сколько раз за последний месяц она изменила Пронину. Это станет одним из рычагов давления.

И как-то надо попасть в квартиру Пронина, когда он на работе. Пока полиция не решила сделать в его квартире обыск, Виталик должен туда наведаться.

Час в пробке позволил ему выработать неплохую стратегию. Виталик повеселел и даже позволил себе съесть шоколадный батончик. Заслужил! К банку он подъехал, когда дождь почти прекратился. Где-то далеко за высотными зданиями еще угрожающе погромыхивало, но с неба почти не лило.

— Здравствуйте. — Ему пришлось немного пригнуться, чтобы как следует рассмотреть бледное лицо кассирши. — Вы меня помните? Визитка нужна?

— Нет, не нужна. Помню.

Девушка тут же уткнулась в бумаги, изображая занятость. Старый прием. Он сам им неоднократно пользовался.

— Простите, Алла, кажется?

Виталик широко улыбнулся и тут же поймал ее удивленный взгляд. Да, да, он симпатичен и, улыбнувшись, сделал исключение ради нее и ради дела.

— Алла. — Она кивнула и слабо улыбнулась в ответ. — Но мне вам совершенно нечего рассказать нового.

— Я помню. Деньги были заказаны заранее. Вы их собирали пару дней. Потом госпожа Суворова пришла в кассу с дорожным чемоданом. Сложила всю наличность и ушла.

— Все так.

— Все так именно и было, а прежде? — Виталик не переставал улыбаться. — Она ведь открывала здесь счет, так? Когда?

— Я говорила, — неуверенно произнесла девушка.

— А вот и нет.

Он тихо рассмеялся, сделавшись совершенным душкой, достал пятитысячную купюру и просунул ее в окошко кассы.

— Это за услуги, Алла. За помощь следствию, которое я веду в частном порядке. С полицией так не поговорите. Со мной можно.

— Как так? — Она не смотрела на деньги.

— Доверительно, необременительно и без последствий. Я же вижу, вас что-то гложет, — произнес он наобум и по ее заблестевшим глазам понял, что попал в точку. — Вы встревожены. Откровенничать под протокол опасно. Потом суды, очные ставки и так далее и тому подобное. А со мной…

От того, с какой силой он снова растянул рот в улыбке, у Виталика заныло за ушами.

— Хорошо, — кивнула Алла, и купюра исчезла. — Что конкретно вас интересует?

— С кем, кроме вас и Пронина, общалась Элеонора Суворова?

Прежде никто ему на этот вопрос не ответил.

— Ни с кем. Только с Сережей. Они запирались в его кабинете и подолгу говорили. Ну и со мной, когда я выдавала наличные средства.

— О как! — выкатил глаза Виталик.

Сережа, стало быть. Пронин. Недаром он был у него под подозрением. Сообщник, значит…

— Сережа открывал ей счет, контролировал поступления. Он сам мне говорил. Потом принес бумагу на то, что клиентка хочет обналичить средства. Она была за подписью управляющего банком.

— Элеонора как себя вела, когда деньги складывала? Кстати, почему чемодан?

— Купюры мелкого номинала, поэтому их было много. И это не требование клиентки. Просто так получилось, — со вздохом произнесла Алла и нетерпеливо глянула на часы. — Вы простите, но мне надо работать.

— Спасибо, Алла. Спасибо. — Он сделал пару шагов назад, продолжая скалиться в улыбке. — И… И последний вопрос: как мне найти Сергея? Его кабинет заперт, а поговорить с ним просто необходимо.

— Боюсь, у вас ничего не получится. — Углы ее блеклого рта опустились. — Сережа умер. Вчера утром его тело было обнаружено в машине. Припарковался, а выйти уже не смог. Умер.

Он подождал, когда она прекратит всхлипывать, и спросил:

— Умер или убили?

— Умер. Полиция говорит, что смерть наступила по естественным причинам. Тромб оторвался.

Виталик кивнул и ушел. Все ее дальнейшие слова будут бесполезны и пусты. Только лишь собьют его с пути истинного, который у него молниеносно выстроился.

Первым делом надо навестить девушку Сергея. Потом всеми правдами и неправдами попасть в его съемную квартиру. Конечно, полиция там уже побывала, но он знает, насколько обыски могут быть поверхностными. Особенно когда смерть наступила по естественным причинам.