С первого взгляда

Галина Романова, 2010

Утро после дружеской вечеринки с танцами на раздевание началось с дикого женского крика. Антон Марин обнаружил себя полураздетым и мающимся от жестокого похмелья, а вот бывшую жену Аллу нашли задушенной его же ремнем. Самое ужасное, Антон совершенно не помнил ни драку после вчерашнего разнузданного веселья, ни то, как ломился к Алке в комнату, грозясь ее убить. А значит, ни мотива, ни преступника искать не надо – вот он, собственной персоной… Правда, алиби есть: Влада уже много лет страдает по нему и готова подтвердить, что страшную ночь они провели вместе. Конечно, только в том случае, если Марин женится на ней. Но для Антона это такая же тюрьма, если не хуже. Выход один – найти настоящего убийцу. И сроку ему дано две недели… Или Влада откажется от своих показаний!.. Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 2

Он не знал, как именно нужно выглядеть на три миллиона евро. Всегда считал, что Алла именно настолько и выглядит, поскольку она всегда казалась ему шикарной. Но вот сегодня…

Сегодня она не выглядела даже на треть от того, как выглядела раньше.

Когда он подъехал к дому Ванькиного дядьки, проплутав по лесным дорогам с полчаса, почти все уже собрались. Не было лишь его и еще одной супружеской пары, с которой Ленку и Ваньку тоже связывала давняя прочная дружба. Но те обещали быть ближе к вечеру.

Он подъехал к воротам, представился охраннику, на охранника вовсе не похожему. Малый в тренировочном костюме с начесом вяло жевал травинку и смотрел на него отстраненным пустым взглядом. Не предъяви Антон ему документов, он бы их и спрашивать не стал, так бы пропустил.

Миновав ворота, он въехал на территорию заимки. Увидал парковку у восточной стороны двухметрового бревенчатого забора, поехал туда. Пока ехал, успел заметить, что народ уже толпится возле стола на веранде, где начинали играть в карты. Все, как и оговаривалось ранее, были в костюмах, при галстуках, дамы в вечерних платьях. Что, на его взгляд, выглядело несколько нелепо. Да и удобств не прибавляло, дамы утопали высокими тонкими шпильками в газонной траве и спешили либо присесть, либо перейти на веранду.

И чего было выпендриваться, непонятно.

Аллы он среди присутствующих не заметил. Зато сразу же выхватил взглядом из толпы высоченную широкоплечую фигуру соперника — мастера открывать глаза всем на все. Он обнимал за талию худенькую коротко остриженную блондинку, что-то без конца шептал ей на ухо и сам же заразительно при этом смеялся.

— Как весело!!! — гневно прошептал Антон, со злостью хлопая дверцей машины. — Где же твоя избранница, скотина?!

Избранница обнаружилась.

Ею и оказалась та самая худенькая коротко остриженная блондинка.

— Алла?! — Антон выкатил глаза, не узнавая в этой изможденной, измученной женщине свою бывшую супругу. — Как ты?!

— Нормально, — вскинула она головку, глянув на него с вызывающим холодком. — А у тебя как дела? Вижу, ты по-прежнему бунтуешь?

— Ты о костюме?

— О нем, Антоша, о нем. — Она прищурилась, начав тут же перечислять: — Все в костюмах, ты один, как ямщик, в джинсах, рубахе навыпуск, хорошо еще, что не в сапогах!

— Думаю, что все это переживут. — Он подмигнул ей игриво, как бывало очень давно, еще в пору их влюбленности. — А мне все равно. Так у тебя точно все в порядке?

— А почему ты спрашиваешь? — прикинулась она непонимающей и подергала худенькими плечиками. — Что-то не так?

— Ну… Ты сама на себя не похожа. Исхудала вся.

— Я на диете, — тут же перебила она его.

Алла соврала. Он точно знал, как никто, что никаких ей диет не требовалось. В ее организме сгорало все. Ни единого грамма лишнего, ни единой ненужной складочки на ее теле не образовывалось. Поразительная способность избавляться от всего ненужного. От него в том числе.

— Понятно… — пробормотал он. — А волосы зачем перекрасила? И подстригла так коротко!

— А захотелось! — снова с вызовом, но с каким-то таким притушенным, без запала совсем. — Что, не нравится?

— Мне-то что, — пожал Антон плечами и поспешил смыться. К ним направлялся парень из другого мира.

Конечно, ему было не все равно. И худоба ее невероятная встревожила не на шутку. И стрижка эта дурацкая, совсем ее не красившая, и блондинкой ей не шло быть.

— Вань, она что, пьет?! — вдруг решил он поинтересоваться, перехватив летевшего на него с напитками друга.

— Кто? — не сразу понял тот.

— Да Алка! Она выглядит так… Ты видел?

— Видел, — кивнул Ванька и тут же увел взгляд в сторону.

— И в чем причина таких перемен в ней?

— Слушай, Тоха, переговори лучше с Ленкой, а! — взмолился друг и потряс в воздухе бутылками, зажатыми меж пальцев. — У меня земля горит под ногами, ничего не успеваем. Да еще одна официантка не явилась, а две другие капризничают. Переговори с Ленкой, Антош!..

Лену Антон поймал на втором этаже. Та металась из одной гостевой спальни в другую с охапкой постельных комплектов.

— Лен, есть разговор, — ухватил ее Антон за рукав домашнего платья.

— Ты чего, Антоша, в своем уме?! — У нее аж губы затряслись от обиды. — Время поджимает. Все гости на месте, а я еще не переодевалась и даже не причесывалась!

— Две минуты! — пообещал он и выкинул вверх два пальца. — Не отстану ведь.

— Ты и правда не отстанешь, — сморщилась она, глянула на свои часики, болтающиеся на левом запястье на серебряном браслете. — Время пошло, Тоша, быстро!

— Что с Алкой? — не стал он ходить вокруг да около.

— А что с ней?! — Ленка испуганно вытянула шею в сторону окна, пытаясь рассмотреть, что творится на улице.

— Ты видела, как она выглядит?

— А-а-а, ты об этом. — Она понимающе закивала, тут же скорбно поджала губки. — А ты думаешь, чего я к тебе приставала?

— А чего ты ко мне приставала?

— Я приставала, чтобы ты приехал… Мог бы, между прочим, и поприличнее выглядеть, — не забыла, вставила ехидная подруга. — Серж, видал, какой нарядный?

— Не собирался никого переплюнуть, — выпятил Марин нижнюю губу, ненавидя себя за ложь.

Настырничая, ведь не надел костюма, чего уж. Узел красивый на галстуке не получался к тому же. И воротник у любимой Алкой рубашки, вдруг оказалось, пошел пузырями. Попробовал надеть другую — не понравилось. Вот и вырядился в джинсы.

— Вот и зря, — ткнула его кулачком в лоб Ленка и вздохнула. — Но ты все равно у нас красавчик, Антоша. Хоть в рубище, хоть в чем, все равно красавчик…

— Лена, а покороче нельзя!

Он увидал через стрельчатое окно лестничной площадки второго этажа, как Серж уводит Аллу куда-то к воротам, и неожиданно забеспокоился. Хотя, казалось, ему-то что? Они уже больше двух лет врозь.

— Короче, я хотела, чтобы ты приехал, блеснул и отбил Алку у этого хлыща. Можешь меня за это ненавидеть!

— Дуреха, я же тебя люблю, ты же знаешь. — Антон тепло улыбнулся и клюнул губами Ленку в щеку. — То, что ты затеяла, я понял еще из твоего приглашения. Я сейчас о другом… Что с ней случилось? Почему она так выглядит?! Она… Она не пьет?!

— Идиот! — фыркнула Ленка. — К спиртному она относится так же, как и раньше. Другим позволяет пить в своем присутствии, сама же старается пить только сок или воду. Нет, Антоша, тут что-то другое.

— Что?

Он снова заглянул в стрельчатое окно, расположенное на площадке второго этажа. Аллы видно не было. Куда-то все же уволок ее противный Серж. И что она в нем нашла, интересно? Всегда же презирала излишне мускулистых, перекачанных красавцев. А тут вдруг…

Ах да! Он же ей глаза открыл! Мускулатура и все остальные части его противного тела тут ни при чем.

— Мне кажется, Алла переживает, Антоша. — Ленка положила ладошку ему на грудь, подкинула на локте гору постельного белья, заглянула доверительно ему в глаза. — Мне кажется, она казнится из-за вашего разрыва, Антоша.

— Да ладно! — замотал он головой. — С чего это ей переживать?

— Ты самое лучшее, что было у нее в жизни, — произнесла со вздохом Лена и начала маневрировать, пытаясь обойти его стороной и смыться уже.

Но Марин ее маневры распознал и преградил дорогу.

— Это она тебе такое сказала? — прищурил он правый глаз, что случалось с ним всегда в моменты сильнейшего душевного дискомфорта.

Конечно, он и изначально не совсем хорошо себя чувствовал, собираясь сюда. Нервничал, психовал, разбрасывая штаны, рубашки, галстуки. И встречи с Алкой страшился. Да и Серж ее ему был ненавистен. Сиди потом, улыбайся через силу. Но после того, как он увидел свою бывшую жену в том самом состоянии, в каком она теперь пребывала, и тем более послушал Лену, ему сделалось и вовсе нехорошо.

— Ничего она мне не говорила. Не стоит волноваться, — моментально распознала тревожный признак подруга. — Просто… Просто нужно быть слепой, чтобы не понять это, Антош. С тобой она порхала, стрекотала, выглядела как!

— На три миллиона евро, — напомнил он Алкину вечную шутку.

— Вот-вот. Именно! А сейчас что?! Спрашиваю, болеешь? Нет, говорит. Вены даже просмотрела, когда три недели назад с ней встретилась поужинать. Нет, все ручки чистенькие. Ни единого следа от укола. Ну, ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — кивнул Антон.

— В чем дело, спрашиваю? Что с тобой стряслось, почему так выглядишь?

— А она что?

— А ничего! Смеется и говорит: старею. А какая старость, если она моложе меня на два года! Ей и всего-то…

— Тридцать два, я помню.

— Вот-вот. Говорю, может, тебе к Антошке вернуться. Кстати, она тебе пару месяцев назад звонила? — Ленка уставилась на него инквизиторским взглядом.

— Звонила, — не стал он врать.

— Назад просилась?

— Будто бы. Но как-то так в форме шутки. И странная какая-то была при этом, я даже подумал, что она навеселе.

— Она же не пьет, Антон! — оскорбилась за подругу Лена. — Надо же… А я думала, что она мне соврала, когда сказала, что ты ей отказал в такой малости.

— Ты о чем?

— Ну… Мог бы и принять ее обратно.

— Ле-ена!!! — не выдержав, взревел Марин, отступил, пропуская ее к лестнице. — Ты думаешь, что все так просто?! Я… Я уже переболел и снова начинать… Кстати, она ведь тут же утешилась, вернувшись к Сергею. Не так ли?

— Ой, не знаю, — вздохнула с печалью Лена, приостановившись на второй сверху ступеньке. — Тут вообще с этим Сержем непонятно все. То они будто бы расстались. И расстались уже как бы давно. То вдруг она звонит и говорит, что у них все отлично складывается. Потом вот приехали вместе сюда. А я когда шла по коридору, чтобы плед им в спальню положить, слышала, как они ругаются.

— Ругаются?!

— Да! И при этом Сергей называл ее нехорошими словами. Обзывал попросту. Я постучала. Они смолкли. Я вошла, положила плед на кровать. И… — Лена замолчала, заново переживая неприятную сцену в гостевой спальне, свидетелем которой стала.

— И что? — поторопил ее Антон.

— Что самое противное, он тут же обнял ее при мне, начал целовать и, кажется… Кажется, сделал ей больно.

— Укусил, что ли?!

— Будто бы, потому что на губе у нее вот тут, — Ленка постучала себя пальчиком по нижней губе ближе к левому уголку рта, — вот тут у нее капелька крови выступила.

— И она при этом молчала?!

— Молчала! А глаза у нее при этом были такие… — Лена зажмурилась, мотнула головой. — Такие страдальческие. Антоша, надо что-то делать! Я еще не пойму, что случилось, но что-то случилось. Что скажешь?

Что он мог сказать?!

Что Ленкины слова выворачивают ему наизнанку душу, которую он и без того справедливо считал истерзанной? Что он готов хоть сейчас вырваться из этого дома, оттолкнуть навязчивого наглого Сержа, схватить на руки норовистую жену, ставшую ему бывшей уже давно, и увезти ее куда-нибудь далеко-далеко. Спрятать, укрыть, оградить от всего сволочного мира, наглядеться на который ей наконец-то удалось.

Нагляделась? Понравилось? Понравилось до такой степени, что какая-то скотина бьет по губам в присутствии посторонних?

Ладно, пускай не бьет, кусает до крови. Это что, лучше, что ли?!

— Мне-то что делать, Лен, прикажешь? — вздохнул он, заметив сквозь окно, как эти двое возвращаются откуда-то со стороны ворот в обнимку. — Вон они идут, как два голубка, милуются, целуются, будто ничего и не произошло. И тут я, как человек-паук…

— Почему паук? — изумилась подруга и начала спускаться по лестнице. — В смысле прилипчивый?

— Типа того, — криво ухмыльнулся Антон. — Нет, Лен, мне в их любовь лезть не резон. Только все испорчу. К тому же, может, ей это все нравится?

— Что нравится?! — Она споткнулась на последней ступеньке, вытаращилась на него. — Что тебя унижают, нравиться может? Что кусают в губы до крови?! Что называют всякими гадкими словами?!

— А может, она заслужила? Ты никогда не задумывалась? Это я ее простил со временем, но простил как чужого, совсем постороннего мне человека. А если бы она вернулась ко мне, кто знает, как бы я вел себя с ней? Может, так же, как Сергей? Она ведь и ему изменила, кажется? И, кажется, не один раз? И…

— Ладно, пошла я по делам, — надула губки Лена, не найдя у него понимания. — Ты ступай, развлекайся. Там вон Владка небось все глаза проглядела. А Сергею я бы… Я бы точно, ух!

Он со смехом проследил за тем, как Лена потряхивает в воздухе крепко сжатым, свободным от постельного белья кулачком, приложил руку к груди и произнес:

— Вот в том, что никаких «ух» с моей стороны в адрес Сергея не последует, можешь быть абсолютно уверенной, малыш! И убивать я его не стану, и отношений выяснять.

— А с Аллой?!

Она еще — глупышка — на что-то надеялась.

— И с Аллой тоже. К тому же, сама сказала, Владка меня заждалась…

Владка не давала ему прохода с дней его шальной бесшабашной молодости. А он все не отвечал и не отвечал ей взаимностью, что ты будешь делать. И до Аллы, и с Аллой, и после Аллы Антон так и не удосужился увлечься этой миловидной длинноногой шатенкой, с чего-то решившей, что только она способна сделать Марина счастливым. И к каким уловкам она только не прибегала, какими средствами только не пользовалась, чтобы заполучить этого несговорчивого красавчика.

Это, между прочим, не сам он о себе так, это Ленка сказала.

Поначалу, еще когда на горизонте не маячила любовь всей его жизни, заделавшаяся потом его женой и следом наставившая ему рога, Влада не упускала ни единой возможности, чтобы оказаться подле Марина.

Устроился он на фирму по продаже электрооборудования для промышленных предприятий. Через неделю Влада там уже сидела в бухгалтерии и при встрече помахивала ему растопыренными пальчиками и складывала губы трубочкой, имитируя поцелуй.

Перешел потом на химический комбинат. Она тут как тут, через месяц работала там старшим диспетчером. Были потом переводы в строительную компанию и крупный нефтеперерабатывающий концерн, прежде чем он состоялся в звании хозяина небольшого, но весьма прибыльного предприятия, всюду Влада шла за ним по пятам, четко отслеживая запутанный им след. Он, может, потому и собственное дело затеял, что понял — отделаться от нее будет невозможно.

Ну а как стал сам себе господин и хозяин-барин, то уж близко ее не подпускал к отделу кадров.

На какое-то время, года на три-четыре, Влада выпала из поля зрения. И он почти забыл о ней, перестал дергаться, как вдруг она снова объявилась. Это уже после того, как Алла ушла.

Он в то время пытался спиться, переложив бразды правления компанией на надежного парня, исполняющего обязанности коммерческого и финансового директора. Сиднем сидел дома, пил беспробудно, водил какие-то компании, чего-то после их посещения лишался. Телевизор однажды огромный со стены сняли, запонки с дорогими камнями умыкнули.

Ему, собственно, было плевать на это. Он ничего не помнил, просыпаясь, ни людей, ни события, предшествующие их появлению в его доме. Ничего! Пытался восстанавливать поминутно, что и как делал накануне, безрезультатно. Батареи пустых бутылок множились, имущество из дома исчезало, память не восстанавливалась.

Продолжалось это…

Месяц, может, два или чуть больше, он не помнил точно. Но однажды, проснувшись утром, он обнаружил слева от себя — совершенно голого, сладко посапывающую Владу. Она тоже была голой почему-то.

Как она очутилась в его койке, откуда вдруг взялась, она же не попадалась ему на глаза года три-четыре, он не помнил! Ничегошеньки!!!

— Ты и правда ничего не помнишь?! — сверкая белозубой улыбкой, спросила она, когда проснулась.

— Ничего! — Он вдруг, невзирая на страшное похмелье, сумел застыдиться своей наготы. — Совсем ничего! И нечего на меня так смотреть! Ты это… Ступай, Владка, домой. Я не помню и не хочу вспоминать, если честно.

Она не обиделась или сделала вид, что не обиделась, и ушла.

А следующим утром он снова проснулся с ней в кровати. И снова ничего не помнил. И еще следующим. Ему даже стало казаться, что он сходит с ума и что день повторяется один и тот же, а он просто пытается прожить его заново, по-другому как-то.

Это, собственно, и заставило его завязать с выпивкой. Не страх сумасшествия, а страх снова проснуться поутру с женщиной, которую терпеть не мог и предысторию встречи с которой так и не мог вспомнить.

Закодировала его Владка, одним словом, сама о том не подозревая. Перестал он надираться каждый день. Снова вернулся к работе. Убедился, что коммерческий директор ни разу не превысил своих полномочий, не сделал ни единой попытки его обворовать или перекупить компанию. Прослезился даже, помнится, и повысил ему жалованье.

Что странно, как только он перестал надираться каждым вечером до беспамятного состояния, Владка и исчезла. Она растворилась, будто призрак. И не позвонила ни разу, и не пришла, и не сделала ни единой попытки где-то пересечься будто бы случайно. Он уж всерьез начал думать, что она в самом деле ему чудилась. Ну случалось с ним с похмелья, видимо, что-то типа белой горячки. А что? Почему нет? Кому-то черти мерещатся, ему вон Владка…

Сколько же времени прошло с тех пор, как он в последний раз с ней проснулся? Если, конечно же, это в самом деле была она, а не «белочка». Так, так, так…

Да, года полтора назад, кажется, дело было. Может, чуть больше. Странно, что она ни разу с тех пор не позвонила и не пришла. Учитывая ее навязчивость, это как-то странно. Может, спросить у нее, была ли она в его постели в самом деле или ему привиделось?

— Привет, — обронил он небрежно.

Подкараулив, когда она останется на качелях одна, Антон зашел с тыла и несколько минут рассматривал ее шею.

Влада высоко наверх зачесала волосы, сцепив их какой-то громоздкой заколкой, при этом она выпустила две длинные пряди на уши, сделавшись похожей на глупую нелепую зайчиху. Ему так показалось, во всяком случае, когда она испуганно дернулась и оглянулась на звук его голоса.

Может, он придирается к ней? Может, и нормальная у нее прическа, и глаза подведены искусно, и цвет помады с лаком для ногтей в тон. Платье тоже шикарное, выгодно обтягивающее грудь, а она у нее имелась. И ноги у нее красивые, хотя и оставался он равнодушным к их длине всегда.

— Привет, Антон, — кивнула она, прядки над ушами заплясали и задергались. — Ты меня напугал.

— Я такой страшный, да? — отозвался он, игриво подергав бровями, и едва не сплюнул себе под ноги.

Ну, зачем, зачем такой глупый тон взял, а? Знают же и она, и он сам, что нет, не было и не будет у них никакого будущего. Даже флирт исключался.

— Ты не страшный. Ты красивый и знаешь об этом, — отозвалась Влада серьезно и тут же оценила его страдальческую гримасу не так, как следовало. — Все еще переживаешь из-за Аллы?

— Переживаю? — Он выпятил нижнюю губу и отрицательно замотал головой. — Все отболело, знаешь.

— Да, болел ты долго, — обронила она загадочную фразу, и он тут же занервничал.

А что она имела в виду, а?! Его нервный срыв, выразившийся в беспробудном пьянстве? Или то, что он до сих пор один и так и не нашел себе постоянную женщину, способную занять место Аллы? Или что-то еще? Или то, скажем, что он даже с ней готов был переспать оттого, насколько ему было больно тогда?

Вот черт, а! Как бы спросить у нее, просыпалась она у него в постели или нет? И если просыпалась, был или не был у них секс?

— Ты одна? — задал он глупый вопрос.

Это было очевидно, не стоило и спрашивать. К тому же друзья, устроившие празднество, поставили условие: никого чужого за столом. Чего тогда спросил? Просто, чтобы хоть что-то спросить?

— Да, Антоша, я до сих пор одна, если ты это имел в виду, — усмехнулась она левым уголком рта. — Я не вышла замуж, хотя мне уже за тридцать. У меня нет любовника… сейчас.

И снова этот многозначительный неприятный взгляд в его сторону!

Неужели все-таки она ему не мерещилась в дни его длительного запоя?

— Понятно, — буркнул он и зачем-то сказал: — Я тоже один.

— Я знаю, — кивнула она, и ее пряди, похожие на заячьи уши, снова задергались, заплясали над ушами. — Я все про тебя знаю, Антоша. Или почти все.

Это была чистой воды провокация, на которую ему никак нельзя было покупаться. Нельзя было спрашивать: а что она про него знает, а откуда знает и с чего решила, что это все не вымысел, а правда. Нельзя было, а он все равно спросил. И обругал себя тут же, потому что Владка без особого труда тут же угадала, что именно творится сейчас в его душе.

— Ты все еще любишь ее, хотя и стараешься убедить себя в обратном. Тебе уже не больно, нет. Но тебе так пусто… Так… И когда ты увидел ее сегодня в теперешнем ее состоянии, то тут же пожалел. Тут же готов был порвать в клочья этого несчастного парня.

— Это Серж-то несчастный?! — искренне изумился Антон.

— Конечно!

— И с чего это он несчастен, скажи?

Вот за это он, наверное, и не мог терпеть Владку. За проницательность ее, за стопроцентное угадывание, за многолетнее сочувствие ему, невзирая на то, что многие годы она была им же отвергнутой.

— А разве можно быть с ней рядом счастливой, Антоша? — изумленно вскинула она тонюсенькие бровки, совсем не красившие ее. — Алла — она… Она машина! Она все сметет на своем пути и даже не оглянется. Поиграла с тобой в семью, поняла, что заигралась, — бросила. Нашла Сережу. С ним роман не затянулся, поскольку терпением он твоим не обладает. Потом был кто-то еще и еще, и еще… Устала, измоталась, решила снова вернуть себе Сережу. А зачем?!

— А зачем? — Ему честно было интересно.

— Не знаю! Может, в какой-то момент ей выпить кофе было не с кем, она вспомнила о нем. Может, в постели одинокой замерзла. Может, нужен он ей для каких-то целей, и именно в тот момент оказался нужен. Взяла и позвонила ему. И то, что разбила человеку жизнь, даже не подумала при этом.

— Сереже, что ли, она ее разбила-то? — Антон недоверчиво скривился, уж сочувствовать он ему точно не станет. — Кажется, он вполне доволен.

— При чем тут Сережа? Он ни при чем. Я имею в виду девушку, на которой он собирался жениться.

— Серега собирался жениться? И что случилось?

— А случилась Алла, которая, поманив пальцем, вытянула его из обязательств и даже не глянула в сторону той девушки, которая уже рассылала приглашения на свадьбу. Так-то, Антоша… Тебе, можно сказать, повезло. — Влада вдруг улыбнулась, ухватила себя за кончики прядок, подергала. — Скажи, дурацкая ведь прическа, так?

— Да ничего, пойдет, — пробормотал он, отворачиваясь.

— Ты никогда не умел врать, — вздохнула она за его спиной и с раздражением добавила: — Это все мастер мой виноват! Хорошо, говорит, будет, не сомневайтесь! Может, мне перепричесаться, как думаешь?

Да никак он не думал, никак! Ни про нее никак не думал, ни про прическу ее. Глянул, изумился и тут же забыл. С чего он про нее думать-то должен? А то ему подумать не про кого!

Алла… Алла, Аллочка!

Что же с тобой произошло-то за то время, что мы прожили врозь?! Почему так изменилась внешне? Почему перестала считать узы чужого брака святыми? Всегда же так считала, всегда. Почему тогда разбила отношения Сергея и его девушки? Они же собирались пожениться, зачем было влезать? Что за причина заставила тебя сделать это?

Это не любовь, решил он тут же.

Это что-то другое. А что?

Может, она попала в какую-нибудь переделку, и Сергей ей нужен был, чтобы помочь? Он ведь юрист, и весьма грамотный юрист. Он мог бы помочь, если бы захотел.

Нет, но тогда при чем его отношения с девушкой? Он мог оказывать услуги бывшей возлюбленной как юрист и при этом не рвать с любимой. А он ушел от нее. Переехал к Алке. И теперь кусает ей губы до крови, оскорбляет. Нелогично как-то.

Он вздрогнул. Влада не ушла причесываться. Она все это время стояла за его спиной чуть сбоку и наблюдала за ним. И каким-то опять непостижимым образом она смогла понять, о чем он сейчас думает. Положила ладони ему на плечи, прижалась лицом к его спине, на что, по его мнению, совершенно не имела права, и прошептала:

— Не надо, Антоша, прошу тебя, не надо.

— Что не надо?

Его угнетали, раздражали ее прикосновения. Он ни о чем не способен был думать, когда она бывала так вот рядом с ним и тем более дотрагивалась до него. Он только злился, и все.

— Что не надо, Влада? — Он шагнул вперед, избавляясь от ее рук, обернулся. — Что не надо?

— Не надо искать в ее поступках логику. Ее просто нет! И ценностей у нее никаких нет и не было. Странно, что ты не распознал этого раньше. Она очень красивая этикетка на… куче пороков.

— Это ты к чему?!

Он не просто разозлился, он остекленел просто от бешенства.

Какое право имеет эта прилипчивая дрянь говорить так о женщине, с которой он прожил десять долгих лет?! Что она знает о ней, о нем? Как может справедливо судить, будучи отвергнутой? Она же…

— Слушай, девочка, а ведь ты завидуешь ей просто-напросто, — ухмыльнулся Антон. — Ты ненавидишь ее и завидуешь.

— Было бы чему! — фыркнула Влада, повыше вскидывая головку, но взгляд отчаянно заметался. — Она просто драная кошка и…

— И все равно ты завидуешь ей! Она даже в таком своем потрепанном виде сводит мужчин с ума. Я готов ей все простить и принять ее, пожелай она! Серега вон побежал, стоило ей поманить пальцем. А ты… Ты же никому не нужна!

И вот тут Влада его ударила. Ощутимо ударила, влепив со всего маху звонкую пощечину. И добавила, уходя:

— Ненавижу тебя, сволочь!

Минут пять он стоял столбом возле двух старых берез. Поднял голову, посмотрел на металлическую трубу, вложенную в раструбы веток. На ней болтались старенькие качели, с которых упорхнула Влада. Странно, что они уцелели среди роскошного ландшафта, раскинувшегося на огороженной частоколом бревен территории. Подпрыгнул вдруг, схватился двумя руками за трубу. Чуть пододвинул веревочные петли качелей и начал подтягиваться, считая про себя.

Раз, два… семь, восемь… пятнадцать…

На шестнадцатом он задохнулся и спрыгнул вниз. И едва не налетел на Сашу Степанову.

— Браво! — вяло похлопала она в ладоши и прищурила непроницаемые черные глаза, за которые ее прозвали в компании колдуньей. — Чего это ты, Марин, упираешься? Бабы допекли? Или напряжение таким образом снимаешь? Так ты скажи, я завсегда помогу.

— Здорово! — Антон обнял ее и затанцевал, попеременно расцеловывая ее в обе щеки.

Вот кому он искренне обрадовался. Вот кто был по-настоящему добрым и хорошим человечком. Правдивым, справедливым и своим в доску пацаном. Она знала про их мужицкие проделки все и всегда. Как ухитрялась добывать информацию, одному богу известно, но осведомлена была обо всем.

Закрутил кто-то из их компании романчик, Сашка тут же вызванивала мерзавца — так она их называла, — вытаскивала куда-нибудь на нейтральную территорию и песочила там по всем статьям, не заботясь о лексике и манерах. Случилась у кого-то неприятность финансовая или какая другая, она первой помощь предлагала. И деньги совала в долг, и даже настаивала, если кто-то взять стеснялся. И всех знакомых своих, а их у нее было воз и маленькая тележка, принималась обзванивать, чтобы в клинику кого-то положить, чтобы ребенка устроить в детский садик рядом с домом, чтобы репетитора хорошего нанять.

В книге ее добрых дел было бессчетное количество страниц. И они все продолжали множиться.

«Интересно, — тут же подумал Антон, отстраняясь и рассматривая лучшую подругу в упор. — А она знает о переменах в жизни Аллы? О причинах ее теперешнего состояния? О причинах, побудивших ее снова возобновить отношения с Сергеем?»

— Даже не спрашивай, говорить не стану, — вздохнула Сашка и потерлась щекой о его щеку. — Все-то у тебя на лице написано, милый. И даже след от чьих-то пальцев. Кто это тебя так приложил?

— Влада, — нехотя признался он и потер щеку. — Достала просто.

— Ладно тебе. — Саша недовольно поморщилась. — Она любит тебя просто очень много лет, вот и…

— Ага, любит! Знаешь, что сказала, уходя отсюда?

— Ну-ка, ну-ка. — Саша обхватила его за талию и потащила к дому, где нарастал гул голосов заждавшихся угощения гостей.

— Ненавижу, говорит, тебя, сволочь!

— Да ты что!

Сашу редко когда можно было удивить. Марин вообще не помнил такого случая. А тут она просто ошалела от подобной новости. Остановилась. Развернула его на себя и долго рассматривала.

— Что ты ей сказал, Антоша? — хмуря брови, пристала она и тут же, не дав ему вырваться, предупредила: — Не смей мне врать! Говори, что ты ей сказал?

— Ну… Сказал, что люблю Алку.

— Это ерунда, она всегда это знала. Что еще?

— Ну… Сказал, что она никому не нужна.

— Идиот!!! — прошипела Саша. — Разве можно говорить женщине, которая любит тебя уже не один год, такие вещи?! Лучше бы ты ее обозвал как-нибудь, что ли. Ох, Марин, Марин, ничему-то тебя жизнь не научила.

— Да ладно тебе, Сашок, не переживай.

— Это тебе переживать надо, Антоша. — Сашкин пальчик ткнул его в висок, рука снова обвила его талию, и они медленно двинулись к дому. — Влада, она… Она неплохой человек. И любит тебя очень сильно. В какой-то момент мне даже показалось, что это у нее навязчивая идея. Что она не вполне адекватна в этом своем чувстве. Потом я изменила свое мнение.

— Почему?

— Потому что она перестала преследовать тебя. Оставила в покое. Не стала путаться под ногами, — начала перечислять Сашка. — Повела себя достойно, одним словом.

Знала бы она, какую тайну Антон хранил в своей душе, может, и не утверждала бы так. Улечься в постель к смертельно пьяному мужику, разве в том достоинство? И повторять это потом снова и снова.

Но он не стал ничего ей говорить, ухватил за рукав толстого свитера, спросил:

— А ты чего это без платья? Все вон как расфуфырились, а ты в джинсах и свитере?

— А ты чего? Все мужчины в костюмах, а ты?

Они улыбнулись друг другу.

— Ну их, этих Снегиревых, с их блажью, — сморщила недовольно носик Саша. — Придумали тоже! В загородном лесном доме и при параде! Мой Денис, как услыхал про это, наотрез отказался ехать.

— Так ты одна прикатила? — обрадовался Антон.

Дениса он недолюбливал. Не потому, что тот был нехорошим человеком. Нет, хорошим он был, добрым, милым и еще много каким, способным подарить счастье такой женщине, как Саша. Просто он часто накладывал вето на их встречи. Не отпускал ее с ними в баню, на пикник или еще куда, если сам не мог поехать. Странно, что сегодня Саша приехала. А так Денис стерег ее пуще глаза.

— Одна, одна, — ткнула она его шутливо меж лопаток кулачком. — Денис не смог.

— Или не захотел?

— Может, и не захотел, неволить не имею права, — согласилась она и тут же перевела разговор на другую тему: — Что там в программе празднования, не знаешь?

— А что там? Застолье сначала в гостиной. Потом фейерверк. Кажется, кто-то собрался жарить мясо на углях.

— В костюме-то? — изумилась Саша.

— Так некоторые с собой по две сумки вещей привезли. С ночевкой же планируется отдых.

— Да? — Саша нахмурилась, покусала нижнюю губу, спрятала лицо в высокий воротник свитера по самый нос, подумала, потом закачала головой. — Боюсь, не получится. Обещала Денису не задерживаться.

— Ты не останешься? — расстроился Антон. — А я-то думал, позажигаем!

— Нет уж, зажигай один!

Они остановились у ступенек крыльца, на котором за небольшим столиком резались в карты Логиновы и Рогулины. Саша покивала им, поулыбалась. И, снизив голос до шепота, спросила:

— Кто еще, кроме этих, здесь?

— Ну, кто, кто… — он начал вспоминать, с кем успел столкнуться, загибая пальцы. — Логиновы, Рогулины, Алла, Серж ее проклятый. Хозяева сами, это уже восемь человек. Мы с тобой — десять. И Владка одиннадцатая.

— А чей «Фокус» на стоянке?

— А вот этого я не знаю.

Он обратил внимание на незнакомую машину, когда парковался. Подумал сначала, что прислуга на ней приехала. Но потом фирменный микроавтобус нашелся за домом. Значит, не прислуга, а кто-то еще. Задаваться особо вопросами было недосуг, все они тут же были вытеснены другими, более насущными, стоило увидеть Аллу и ее сожителя. Теперь вот Сашка напомнила, и он снова возмутился:

— Нет, Саш, скажи, че делают, а!

— Это ты про Снегиревых? — тут же безошибочно угадала она, о чем он.

— О них, о них, болезных! Не велели никого чужого привозить. Я бы, может, с девушкой приехал…

— Ой, ли! Приехал бы? — перебила она его, недоверчиво ухмыльнувшись.

— А почему нет? Приехал бы! — стоял он на своем, почти веря в эту ерунду.

Конечно, не стал бы он никого искать на скорую руку и везти сюда. Это риск какой! Хорошо еще, если девушка окажется нормальной и хорошо воспитанной, а если нет? А если надерется еще засветло и начнет выкидывать коленца, что тогда? Это же какой конфуз на глазах друзей. И даже не столько их глаза его волновали, сколько глаза Аллы. Уж она бы при таком нехорошем раскладе нашла, как ущипнуть его побольнее.

А была ведь еще и Владка…

— Не привез и хорошо. — Саша встала к нему лицом, поправила воротник его теплой фланелевой рубашки, взъерошила челку, пробормотала любовно: — У-у-у, какой лохматый, стричься пора.

— Отпускать буду.

Он внимательнее к ней присмотрелся и нашел вдруг, что глаза у любимой подружки какие-то не особо веселые. Прочесть в них, конечно, хоть что-то всегда было трудностью чрезвычайно великой. Черные Сашкины глазищи строго охраняли все тайны ее души. Могли, конечно, счастливо поблескивать, и случалось это нередко, но и только. Для любых других случаев и любого другого настроения существовал один-единственный непроницаемый взгляд.

Они его, между прочим, слегка побаивались, да.

Саша в этот момент как раз о чем-то задумалась, перестала контролировать себя, и в глазах ее впервые за все время их дружбы отразилась такая нечеловеческая мука, что у него даже дыхание сбилось.

— Эй, все хорошо? — забеспокоился Антон, легонько встряхнув ее за плечи. — Что с тобой, Сашок?!

— А что? — Она попыталась улыбнуться, тут же глянув на него своим обычным излюбленным взглядом — без выражения. — А что со мной, Марин?

— Не знаю, мне показалось, что ты расстроена чем-то.

Это он немного приглушил свое впечатление. Не стал нагнетать и сгущать, а дай ему волю, уже в гонг бы бил, созывая на поляну друзей.

— Я расстроена?! — Она делано рассмеялась и увлекла его на крыльцо, где за карточным столом разгорались нешуточные страсти. Но все же успела прошептать на ходу: — У меня все хорошо, Антоша. Честно, честно, все хорошо…