Семь лепестков зла

Галина Романова, 2013

Молодая сотрудница полиции Альбина Парамонова расследует дело о странной гибели бизнесмена Виталия Рыкова, которую все считают несчастным случаем. Ни у одного из экспертов не вызывает сомнений естественная причина смерти Рыкова. Тогда что же не дает покоя Парамоновой, зачем нужно снова ехать к безутешной молодой вдове Виталия Насте? Несчастная красавица, скорее всего, ничего нового не сможет рассказать. Но возле дома Рыковых Альбина неожиданно встречает аж двух своих поклонников – коллегу Сергея Иванцова и бывшего возлюбленного – журналиста Влада Сиротина. Причем последнего толком разглядеть не удается. Машина Влада на огромной скорости проносится мимо Альбины. Неужели он следит за ней? Однако на следующий день оказывается: Сиротин погиб накануне в автокатастрофе. И опять в один голос все уверяют Парамонову в том, что это был несчастный случай… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 2

— Фигня какая то! — возмутилась Лиза и, оттолкнувшись от подоконника, прошла к своему столу в дальнем углу.

— Ты чего, Лизок?

Соседка по кабинету, Ирочка Васина, пухленькая миленькая брюнеточка, на минуту оторвалась от своих документов, взглянула на коллегу поверх очков и вздохнула, потому что Лиза казалась очень расстроенной. А это значило, что ее придется сейчас расспрашивать, потом советовать и, возможно, даже утешать. Ничего этого Ирочке страсть как не хотелось делать. Не было времени — раз. Не было желания — два. И утешать советами Лизку — все равно что делать искусственное дыхание мертвой собаке. Бесполезно и противно одновременно.

Та еще была штучка — эта Лиза Шебанова.

Родилась в приличной семье. Красавицей родилась, не уродиной. Получила хорошее воспитание, образование. Заполучила потом себе в мужья хорошего порядочного парня. Родители им выделили целый этаж в своем доме. Живи, казалось бы, и радуйся. Наслаждайся жизнью, комфортом, удобствами, милостиво предоставленными родителями.

Нет же! Чего то ей все время не хватало. Сначала самостоятельности: родители будто бы отслеживали каждый их шаг. Рассорила мужа с отцом, добилась своего. Съехали из дома. Поселились в квартире покойных родителей ее мужа. И что? Мир и покой воцарились?

Как бы не так! Лизке тут же должность мужа показалась непрестижной. И она давай его с одной работы на другую мотать. Как шар бильярдный, честное слово! И добилась не пойми чего: пропал мужик. Лишился работы, его вообще теперь никуда не берут. Лишился уважения, сам себя, кажется, уже не уважает. Подрабатывает теперь где придется. Похож на бродяжку, честное слово!

А Лизка что? А ей все нипочем. Она начала крутить роман за романом. Почти под носом у собственного супруга. Хотя его теперь и супругом-то назвать сложно. Видела его тут Ирочка на днях — совершенно потерялся мужик. Обросший, неухоженный, грязный. Она всерьез подозревала, что Лизка его домой не пускает. А ведь квартира то его! Но ей ведь разве докажешь!

Теперь вот новую фишку придумала. Следит за ней будто бы кто то! Кому она нужна?! И зачем?! Анатолий и так знает про все ее художества. Отец тоже. И кому надо за ней следить?

— Это она, чтобы собственный статус в глазах общественности повысить, — предположила в курилке позавчера Валя Носова. — Опустилась ведь ниже шлюхи портовой. Кто ее только не пользует! Многие уже нос от нее воротят, да! Вот и придумала фишку со слежкой. Эдакий пикантный нюанс, да?..

Ирочка не дождалась ответа от Лизы Шебановой и снова углубилась в изучение документации. А когда глаза подняла, ее в кабинете уже не было. Причем отсутствовали и сумка, и плащ.

— Лизка совершенно обнаглела, — пожаловалась на нее Ирочка в курилке.

— Что такое? — Все дамы разом — а было их шестеро — вытянули шеи, разгоняя табачный дым любопытными носами.

— Взяла и среди рабочего дня ушла. Сначала постояла у подоконника. Все бормотала что то. А потом я голову подняла, а ее и нет.

— Ей кто то звонил, когда она по коридору бежала, — вспомнил кто то.

— Бежала?!

Представить вальяжную, медлительную Лизу бегущей было сложно. Все удивились. Начали сразу шуметь, фантазировать, вспоминать о всяческих ее причудах в последние дни. Потом разом потушили окурки, сошлись во мнении, что блядство до хорошего еще никого не доводило, и разошлись по кабинетам.

А утром следующего дня их всех застигла врасплох тревожная новость, что в кабинете генерального заседает целая делегация из следственных органов. Все тут же принялись рыться в столах, пытаясь избавиться от чего то, не предназначенного для чужого глаза. Такового практически не находилось, давно и плодотворно работали по честному. Потихоньку потянулись в курилку, гадали, охали. И тут…

— Девочки, там такое!!! — Еле держась на высоченных каблуках, в курилку ввалилась секретарша Сонечка. — Там такое!.. Дайте сигаретку, а!

— Ты же не куришь!

Ирочка подозрительно осмотрела секретаршу с головы до ног, но сигарету все же протянула. Если честно, то Сонечку она недолюбливала. Мало того, что та была раскрасавицей. Так еще и в недотрогах числилась! Это нормально, нет?! Все их красавицы по третьему кругу прошли через дирекцию. Та же Лиза не исключение. А Соня что?! Ей за что поблажки?! И их опять же сторонилась. Здравствуйте, до свидания — и все. Не курила! А тут вдруг мало того пришлепала в курилку, так еще и сигарету просит! Дела-а-а…

— Что там за комиссия отца Денисия? — миролюбиво пропела Валя Носова, с усмешкой наблюдая за тем, как Сонечка неумело пыхтит сигаретой и щурится от едкого дыма.

— Там ужас!!! — выдохнула Соня и закашлялась, закашлялась. Тут же ткнула сигарету в высокую пепельницу, наполненную речным песком, и снова повторила: — Там ужас!!!

— Это мы уже поняли, — посерьезнела Ирочка. — Дальше то что?

Она почти не скрывала неприязни, рассматривая с головы до ног эффектную блондинку Сонечку, наряженную в дорогое шелковое платье и ручной работы туфельки. Она была чужеродным телом в их трикотажно-джинсовом племени, и делать ей тут было совершенно нечего.

— Видели двоих следователей, что засели в кабинете генерального? — задала Сонечка наводящий вопрос.

Все девчонки хором выдали:

— Ну!

— Так вот: они по Лизкину душу! — Сонечка округлила большущие глазищи, и те вдруг наполнились слезами то ли от дыма, то ли от напряжения. — Вернее, по ее душе!

— Чего ты мелешь??? — взорвалась и Валя Носова, которая прежде всегда проявляла к секретарше лояльность и почтительно сторонилась ее, подозревая во всяческих связях и лохматых руках, проталкивающих блондинку и защищающих от посягательств мужчин из дирекции. — По ее душе!!! Ты себя слышишь??? При чем тут Лиза?!

— При том, что ее больше нет! — Все же глаза у секретарши слезились не от дыма, слезы пролились и заструились так обильно, что тут же намочили высокий воротник дорогого шелкового платья.

— Что-о-о??? — взревел дружный курящий коллектив фирмы. И потом уже вразнобой: — Как нет??? Куда подевалась?! Что значит нет?! Что за бред такой??? Чего они вообще приперлись?..

— Ее убили! — выдавила Сонечка между судорожными вдохами-выдохами. — Точно не знаю, кто, как, но слышала что то про убийство, когда чай им заносила. Теперь начнется!

— Что начнется? — затрясла от волнения Валя Носова нижней губой.

— Допросы, разговоры, сплетни. О господи!!! — Сонечка театрально воздела руки к пожелтевшему от никотина потолку курилки. — Как не хочется!!!

— Не хочется чего? — Теперь у Вали Носовой тряслась и верхняя губа, и подергивалось левое веко.

— Отвечать на их вопросы! — Сонечка осушила глаза неведомо откуда взявшимся носовым платочком в кружевах. — Ведь вцепятся… Нашего генерального трясут, а он что?!

— А мы что??? — снова хором.

— Мы ведь… — Тут секретарша глянула поочередно на каждую, да так глянула, что зарыться захотелось всем в тот самый песок, бугрившийся окурками. — Мы ведь общались с ней, много о ней могли знать.

— Могли, но не знали! — вспылила Ирочка, замотав у Сонечки перед носом подрагивающим указательным пальцем левой руки. — И вообще… Как?.. Как ее?.. Как она умерла?!

И Сонечка вдруг смутилась, покраснело милое личико. Тут же повернулась резво на каблучках и заспешила к узкой обшарпанной двери тупичка под лестницей, который они гордо именовали курилкой.

Но Валя Носова, справившись с нервным тиком, преобразившим ее лицо до неузнаваемости, преградила ей дорогу.

— Говори! — потребовала она и выпустила в лицо секретарше клуб дыма, скрывший милую девочку от присутствующих почти по пояс. — Как померла Лиза?

— Так машина ее сбила, господи! Чего вы?!

И ушла.

— Вот пакость! — выпалила Ирочка, не выдержав. — Наговорила, наговорила, а оказалось то…

— Да уж… — отозвался кто то из девчонок. — Все под богом. Она ведь ходила, земли не видела.

— Да уж… — эхом отозвался еще кто то. — Сама видела, как плевать Шебанова хотела на все светофоры разом.

И все как то успокоились, заговорили уже о погребении, о том, сколько денег надо собрать. Принялись жалеть Толика. Потом посочувствовали. А потом уже шепотом и порадовались.

— Да уж, не было счастья, да несчастье помогло, — поддакнула Носова Валя и ткнула последний окурок в песок. — Тут еще вот что, девчонки… — Все затихли. — Чтобы нервы нам не мотали, давайте ка про ее манию преследования промолчим. Идет?

Кивнули все одновременно. Зачем лишние вопросы и душевные терзания? Никто не видел и не замечал никогда никакой слежки за Лизой. А то, что она говорила, еще надо было доказать. Доказывать теперь некому и незачем.

— Так что… Ничего не знаем, ничего не видели, ничего не слышали, — закончила Носова и взглянула на часы. — Обед скоро, а у нас еще и конь не валялся. Идемте, поработаем, что ли.

Они и поработали, и со следствием посотрудничали в тот день. Только безрезультатным было сотрудничество. И, как они потом оживленно обсуждали это за сигаретой, никто от них никаких чудес и не ждал. Дорожно-транспортное происшествие оно и есть дорожно-транспортное происшествие, чего огород то городить! Про то, что Лизке чудилась слежка, никто так и не обмолвился. И вопросов лишних никто задавать не стал следователям: милой симпатичной девушке, едва оторвавшей попку от студенческой скамьи, и ее спутнику — пожилому дядьке, так уставшему от житейского дерьма и нелегкой службы, что он едва веки приоткрывал, когда с ними разговаривал. Того гляди уснет прямо за столом.

Вопрос Ирочка осмелилась задать лишь Анатолию в день похорон. Не хотела, больно уж убитым он выглядел. Убитым, жалким, помятым каким то. Она бы и не спросила никогда, да так вышло, что на поминках Анатолий уселся справа от нее. Время от времени они обменивались какими то ничего не значащими фразами.

Тогда она и спросила:

— Толик, а не нашли того, кто это сделал?

— Сделал что?! — Он выпрямился за столом так, будто через позвоночник ему ток пропустили, и глянул на нее глазами сумасшедшего.

— Ну… Сбил Лизу кто, не нашли? — Ирочка взглянула на него, жалеючи. — Ты не убивайся так, Толя! Ты еще молод и…

— Нет, не нашли, — промямлил Толик и снова съежился, будто у него живот болел все время. — Машина значилась с утра в угоне. Следствие предполагает, что на ней планировалось совершить какое то другое, более крупное преступление. Так бывает… Планируют грабить банк или уже ограбили, скрываются с места преступления, а тут… Так бывает…

— Так бывает, — поддакнула Ирочка и снова изо всех сил пожалела бедного парня.

Сколько ему, двадцать пять, двадцать восемь? Тридцати точно нет, а выглядит стариком. Костюм явно с чужого плеча, воротник рубашки велик для усохшей шеи. Под глазами мешки, волосы на висках седые, щеки обвисли.

Лизка виновата, хоть о покойниках плохо и нельзя. Она его скукожила в личинку человеческую. Теперь Толик и вовсе пропадет. Наверняка запьет. Хотя вот и на поминках к стакану не припадает, все минералкой угощается.

— А искать то будут? — вдруг спохватилась она, заметив в толпе печальных гостей, столпившихся уже у выхода, родителей.

— Что? Искать? — Он вздрогнул и взглянул на нее снова диковато, испуганно. — Кого искать?

— Ну… Того, кто это сделал?

— Нет, не знаю, наверное, — скороговоркой выпалил Толик и принялся ковырять кусок рыбы, давно застывший в его тарелке. — Следователь говорит: шансов нет.

— Почему? Разве не было свидетелей? День еще почти был, народ с работы валил. Неужели никто не видел того, кто был за рулем?!

— Машина была с темными стеклами. Никто ничего не видел, — вздохнул он судорожно и отодвинул тарелку. — Отпечатков тоже в машине не обнаружено. Все уничтожили… гады. Шансов нет… Так бывает…

— Пропадет он! — верещала на следующей после похорон неделе в курилке Валя Носова.

— С чего ты взяла? — парировал кто то с недоверием. — Он мне пропащим не показался. Нормальный мужик. Худоват, правда. Ну, горем убит. А так…

— Да?! А ты знала его раньше?! Знала, каким он был?!

— Нет.

— То то же! Он… Он таким был красавцем! Таким разбитным ловеласом!!! Он такого достиг! И тут Лизка его по рукам и ногам!

— Анатолий?! — вытаращилась Сонечка, она вдруг стала посещать их десятиминутные сборища и даже пристрастилась к сигаретке, правда, мусолила какую то дрянь с вишневым вкусом.

— Анатолий, Анатолий! — покивала Валя. — Она ему всю жизнь испортила, покойница наша. Да упокой, господи, ее душу! — И тут она понизила голос до шепота и произнесла: — Если бы я не была уверена в обратном, я бы подумала, что это он ее того…

— Чего того?! — опешила Ирочка.

Она последние дни все больше помалкивала. Не от того, что настроения не было, а из за Сонечки. Ну не хотелось ей ее холеного присутствия! Претил ее интеллигентный лоск. Хоть и пыжилась та, и норовила «завсегда с народом быть», выходило у нее это чрезвычайно наигранно. И, опять же, после этих посиделок с сигареткой бок о бок она вольно или невольно, но осматривала свою поплывшую талию в зеркале. Сонечку то можно было легко руками обхватить. Ирочку нет.

— Чего — того?! — снова спросила она Валю и разозлилась. — Сказала «а», говори «б»! Ну!

— Говорю! Если бы не была уверена в обратном, подумала бы, что это Анатолий Лизку убил!

— Не убил, а сбил, во первых, — вдруг поправила ее Сонечка странным голосом, сильно напоминающим интонацию их генерального. — А во вторых, у Анатолия этого вашего, говорят, железное алиби.

— Кто говорит?! — вцепились в нее сразу девочки, Ирочка с Валей не отстали. — Кто такое говорит?! Какое алиби?!

— Говорит следовательша эта, как ее… — Она театрально пощелкала пальчиками, будто припоминая, хотя наверняка помнила. — Парамонова, во! Парамонова Альбина Витальевна! Захочешь выговорить спьяну — не получится!

— И что она говорит? Что?!

— Она говорит, что в момент гибели супруги Анатолий Шебанов разгружал машину в каком то гипермаркете, а потом спал пьяный, и его видели человек тридцать. Он там, к слову, постоянно подрабатывает.

— Вот дожил человек, а!!! С высшим техническим образованием, без пяти минут гений — и вдруг грузчик!!! Он же кем мог быть… С его то головой!!!

Девочки еще три перекура жалели Анатолия. Вспоминали, кто знал его раньше, о его заслугах, успехах и прочем. Помалкивала одна Ирочка.

Мысль, посетившая ее пару часов назад, застряла в голове и не желала оттуда выпрыгивать. Сидела и зудела занозой. И настроение все портила. И заставляла считать себя дрянью распоследней по отношению к погибшей Лизе, и нехорошим, несознательным гражданином по отношению к этой, как ее, Парамоновой Альбине Витальне, во!

Почему не сказала следователям, что Лиза почувствовала за собой слежку за несколько дней до гибели? Почему не призналась, что в последний день жизни Лиза кого то увидела в окне и тут же удрала с работы?

Потому что боялась, что под подозрение попадет Анатолий? Она ведь симпатизировала ему, скрывать от себя это грешно. За него переживала? Он ведь единственный заинтересованный в гибели Лизы человек. Но у него же алиби! Стопроцентное алиби. Так говорят…