Огненный шар

Галина Романова, 2014

У Виталия Мельникова, директора фирмы, принадлежащей олигарху Севастьянову, есть все: отличный загородный дом, трое детей, жена Маша, единственная опора в жизни, и… тайна, разоблачение которой грозит Виталию крахом благополучия. Еще у Мельникова виды на молодую сотрудницу, Карину Илюхину. Та его ненавидит, но вынуждена терпеть все «причуды» шефа из страха потерять высокооплачиваемую работу. Однажды Карина произнесла фразу: «У меня мечта, чтобы это чудовище горело сначала на земле, потом в аду!» А через несколько дней в лесу обнаружили сожженную машину Мельникова с обгоревшим неопознанным трупом внутри. Сам Виталий нисколько не пострадал и даже не представляет, кто оказался на его месте за рулем роскошного автомобиля… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров! Книга также вышла под другим названием: «Нирвана для чудовища».

© Романова Г.В., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

* * *

Все действующие лица и события, описанные в романе, являются вымыслом. Любое сходство — это совпадение.

Автор.

Пролог

К тому моменту, когда Востриков приехал на место происшествия, машина уже выгорела полностью. Покореженный металлический остов торчал из зарослей кустарника, уничтоженного огнем в радиусе метра. Дальше огонь не пошел, потому что был потушен сильным дождем. С дороги видно вообще ничего не было. О том, что здесь произошло, можно было судить лишь по запаху гари и горелого мяса.

— Не воняй тут так, его бы и не нашли! — озадаченно качнул головой эксперт Федя Ломов, прогуливаясь по периметру, огороженному сигнальными лентами. — А что, Саня? Я не прав? С дороги не видать, в лес этот мало кто ходит.

— А что так?

Востриков лениво жевал зубочистку, оттягивая отвратительный момент, когда придется нырнуть под ленту и начать осматривать полностью выгоревшую машину и обгоревший труп.

— Тут, километрах в сорока от дороги, лет тридцать назад была свалка токсичных отходов, — с удовольствием принялся рассказывать Федя, ему тоже не особо хотелось нырять под ленту. — Строили ее кое-как. Валили все подряд. Потом забросили, ограждения разрушились, и отходы начали расползаться по округе.

— И? Что, все молчали? Это же экологическая катастрофа, — вяло отреагировал Сан Саныч Востриков, дико злившийся теперь на обстоятельства, выдернувшие его из-за воскресного стола.

Олька такой плов приготовила! Мечта, а не плов! Он в Узбекистане бывал — такого не пробовал никогда. Она вообще у него золото была, а не женщина: умная, красивая, терпеливая, понимающая, и готовила превосходно.

— Тебе вечно везет! — фыркали коллеги. — Что с женой, что в работе!

Жена возражала:

— Тебе не везет, Санечка, это ты везешь! Громадный воз тащишь на себе, мой любимый! Семья, работа, дочка… Везет ему! Везет тому, кто сам везет!..

О том, что семьей она занималась практически одна, как и воспитанием их десятилетней дочери, Оля никогда не вспоминала. И не упрекала его за сорванные праздники и выходные, за то, что могли его ночью поднять с кровати, а то и вовсе не позволить в нее лечь. Оля была у него славной, и он ее очень любил — без затей и фейерверков, просто любил. Верно и навсегда…

— Т-юю! — присвистнул Федя Ломов. — Экологическая катастрофа! Кто тогда на эту тему заморачивался-то, Саня? Расползлось химическое говнище по старому заброшенному лесу — и хрен с ним! Местные посокрушались, посокрушались да и бросили сюда по грибы и ягоды ходить: а то еще позеленеют с сих продуктов! Да, Саня?

Федя Ломов, маленький толстенький старичок-здоровячок, которому давно уже перевалило за шестьдесят и который все никак не решался уйти на пенсию, тихонько рассмеялся, призывая Саню присоединиться к веселью. Тот вежливо улыбнулся и с неуверенным кряхтением полез под ленту. Ломову пришлось смех оборвать и двинуться следом.

Работали быстро, без лишних разговоров. День обещал быть жарким, что отрицало всяческое затягивание процесса. Вонь была просто нестерпимой. Кто-то уже нацепил на лицо повязку. Кто-то блевал в кустах. Саня держался. Феде все было нипочем.

— Что я могу сказать? — ковырялся он пальцами, затянутыми в перчатки, в сгоревшей плоти. — Мужик… Высокий, здоровенный, небось здоровьем отличался отменным при жизни. И думать не думал, и гадать не гадал, что слетит с дороги и сгорит заживо.

— Заживо? — уточнил Востриков.

— Предварительно — да, судя по положению конечностей. Его, вишь, Саня, зажало вот тут, — Федя постучал каким-то своим инструментом по вывернутой рулевой колонке, упирающейся как раз в грудную клетку обгоревшего трупа. — Может, сначала без сознания был. Может, обкуренный. Подробный анализ покажет, надеюсь. Но потом-то он пытался вылезти. Смотри вот сюда… Видишь, ногти на этой руке все под корень обломаны?

Саня покосился на то, что когда-то было человеческой рукой. И, конечно, ничего не увидел, никаких обломанных ногтей. Только затошнило еще сильнее.

— От чего произошло возгорание, как думаешь? — спросил он Федю, ползающего у трупа в ногах. — Результат аварии? Или поджог?

— Так, Саня, странная какая-то авария, не находишь? — Федя оглянулся вместе с Востриковым на дорогу. — Ни тебе тормозного пути на дорожном полотне, ни тебе поломанных веток. Ты же сам усомнился, как сюда подъехал, о чем ты говоришь?

— Да, — согласно кивнул Востриков. — На первый взгляд такое ощущение, что машину аккуратно загнали именно сюда и подожгли.

— Думаю, что и на второй взгляд ощущение таким же и останется, — Федя выбрался из сгоревшей машины, отряхнул колени от жирной сажи, сделал знак санитарам паковать труп. — Но подробности — это уже не ко мне. У тебя вон группа работает с фотоаппаратами. Они точно тебе весь его последний путь зарисуют. А я уж тебе потом про него все расскажу. Но одно хочу сказать тебе, Саня…

— Что?

— Дело говенное! — Федя выпятил нижнюю губу и с печалью покачал головой. — Ни тебе свидетелей — место глухое, ни тебе отпечатков пальцев. Хорошо, если на труп кто претендовать станет.

— Не мели, Федор Иванович!

Востриков недовольно поморщился. Ломов был еще тем оракулом. Как брякнет что, так и сбывается.

— Машинка дорогая, иномарка. По номеру кузова определим владельца и…

— А если машинка в угоне? А жмура никто не хватится, а? — ядовито улыбнулся Федя и погрозил пальчиком в резине. — Не спеши, Сан Саныч, не спеши упрощать себе понедельник. Чую я — дрянь дельце. Ох, чую!..