Зеленые глаза викинга

Галина Романова, 2010

Опытный следователь Дарья Полукарова так и не смогла доказать причастность господина Баскакова к зверскому убийству семьи его конкурента. Захар вышел на свободу и поклялся отомстить ей лично. И вскоре Дарья попадает в плохую историю. Ее застают на месте убийства мужа лучшей подруги. С пистолетом в руке. Даша оказалась за решеткой. Она уверена: за всем этим стоит Баскаков – чудовище, негодяй и чертовски обаятельный красавец… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 2

До того самого дня беды оставалась всего неделя, когда Маринка снова позвонила ей в слезах. С памятного воскресного утра она больше ей не звонила. Даша тоже закрутилась, свалилось сразу несколько дел, что были на контроле у начальства и в прокуратуре, работать приходилось до посинения, спать по четыре часа. Все злились, раздражались по пустякам, орали друг на друга без видимой причины и работали, работали, работали. В глазах темнело от букв протоколов, от лиц фигурантов, от кофе, которым накачивались литрами.

— Ваня, так нельзя, понимаешь!!! — кричала она, стоя над своим помощником, повесившим голову. — Вот ты проболтался подозреваемому и тем самым дал ему шанс выкрутиться. Следи за базаром, как наши с тобой подопечные любят выражаться! Ты понял меня, нет?!

Тот кивнул осторожно.

— Если понял, то какого черта с утра опять тот же прокол?!

Еле успела дух перевести, как в кабинет ворвалась Неля.

— Приветики, чего орем? — встала она у двери в коротенькой юбочке и прозрачной распашонке, будто не на работу собиралась поутру, а на пляж. — Чего, Ванюша, снова язык твой — враг твой, да?

Тот покраснел, на Нелю даже не глянув.

— Чего зашла-то! — шутливо ткнула она Дашу в плечо кулачком. — Слыхала, красавчик-то твой женится?

— Какой красавчик? — не сразу поняла ее Даша.

— Как какой? — погрозила ей пальчиком Неля. — Захар Баскаков женится! Весь город на ушах! Говорят, дама аж из Америки прикатила! Говорят, такая красотка!

— Кто говорит? — надменно поинтересовалась Даша, не понимая, почему это должно ее волновать и почему Неля пришла сообщить обо всем именно им, хотя, с другой стороны, эта пустышка могла обежать уже все кабинеты.

— Мужики все говорят! Говорят, такая красивая стервозная сука!..

Левый висок тут же отозвался неприятной ноющей болью.

Ага! Нашел, стало быть, господин Баскаков свою мечту!

Она — Даша — для него красивая, стареющая сука. А американка красивая стервозная сука. Уж у нее-то либидо вряд ли скукожено. У нее с ним должно быть все в порядке! Агрессивным оно у нее должно быть, неутомимым и ненасытным. Это у Даши оно скукожено…

— Все??? — вдруг заорала она на Нелю, позабыв о ее влиятельной родне. — Если все, то ступай и не мешай нам работать!

Странно, но та не обиделась. Захихикала, погрозила пальчиком и мурлыкнула, прежде чем уйти:

— Я же говорила, что ты к нему неровно дышишь. Говорила, говорила! Я редко когда ошибаюсь!

И стоило за ней затвориться двери, как позвонила Маринка. Давно не звонила, очень давно, а тут вдруг в разгар рабочего дня и снова в слезах.

— Данечка, он заговорил о разводе, — произнесла она через силу. — Ты была права, он заговорил о разводе! Что мне делать, скажи, Данечка?!

Ох, не ко времени позвонила подруга, ох, не в добрый час! Она же не знала, что левый висок у Полукаровой Дарьи Дмитриевны вздулся синей веной и колотило туда без устали: «Вы красивая, стареющая сука… Вы красивая, стареющая сука…»

Тут еще Нелькино догадливое хихиканье, мурлыканье, Ванькино понимающее сопение, сочувствующий взгляд. Провалилось бы все!

— Данечка, что мне делать, он собрался переезжать к ней!!! Как я стану жить, зная, что он за стенкой с ней, а-ааа… — выла с надрывом подруга прямо в самое ухо.

— Я уже говорила тебе! — заорала Даша бешеным не своим голосом. — Если не можешь забить на него, то убей!!!

Голос Маринки тут же прервался тишиной, отключилась, стало быть. Ванина голова ушла по уши в плечи, а Даша выскочила из кабинета и едва не бегом рванула к туалету.

Там, пустив ледяную воду и опершись ладонями в края раковины, она уставилась на себя в зеркало и минуты три рассматривала неузнающим взглядом.

Господи! Что с ней?! Почему она так взбесилась, услышав, что Баскаков женится на красивой стервозной суке из Америки?! Вспомнились его обидные слова? Собственный испуг? Или то, что в последнее время не проходило и дня, чтобы она не вспомнила о нем, лазая по собственным шкафам и ощупывая шторы?

На Маринку наорала, а у нее горе. Настоящее большое горе, а она наорала на нее. Человек к ней за советом, а она…

— Сошла с ума, — пожаловалась с горечью своему отражению в зеркале Даша. — Ты, дамочка, совсем сошла с ума. Он думать о тебе забыл, а ты ищешь его по шкафам и под кроватью.

Вспомнив про кровать, Даша покраснела и тут же сунула лицо под воду.

Недавно этот мерзавец приснился ей. И приснился так, что она проснулась от собственного стона и тут же принялась шарить рукой по соседней подушке. Потом, полностью очнувшись, устыдилась. А после и рассмеялась в полный голос, невзирая на третий час ночи.

Знал бы господин Баскаков, что они вдвоем вытворяли в Дашином сне, не уличал бы ее либидо в никчемности.

А теперь он женится на американке. И сну этому никогда не стать вещим. И даже не по причине его женитьбы, а по причине того, что он Дашу ненавидит и будет ненавидеть ровно столько времени, пока не увидит ее поверженной…

— Марин, ты прости меня, — взмолилась она, перезвонив подруге часа через два. — Умоляю, прости!

— У тебя что-то случилось? — поинтересовалась та бесцветным чужим голосом. — Ты была сама не своя.

— И да и нет.

— И что да, а что нет? — В голосе подруги появилось участие, потому, наверное, что Даша крайне редко жаловалась на жизнь, все больше подругу слушала. — Ты говори, говори, может, своими неприятностями меня от моих отвлечешь. Брошусь тебе помогать, и все такое.

— Нет, Марин.

Даша выдохнула струю дыма в открытую форточку. Курила она тайком от Ваньки, пообещав тому месяцев десять назад бросить. Сейчас тот был уже дома, Даша отпустила его пораньше, вот и отрывалась на полную катушку, выкурив подряд уже три сигареты. Но дымила из осторожности все же на улицу. Не очень-то приятно было ронять себя в его глазах, обещала же.

— Что «нет»? — переспросила терпеливая и на все ее горести согласная подруга. — Что «нет»? Давай говори, вместе подумаем, глядишь, и помогу тебе.

— Ты мне не помощник в этом деле, — ухмыльнулась Даша с горечью.

— В каком?

— Да я… Да я и сама не знаю! — вдруг призналась она. — Режет какое-то бешенство, а причины понять не могу.

— И? По причине чего бешенство-то? Или…

Впервые у той в голосе проснулся слабенький, но все же интерес. Какой-то проблеск оживления. И Даше вдруг не захотелось студить его, захотелось подогреть, распалить изо всех сил.

И она взяла и рассказала ей все. О том повисшем деле с убийством семьи конкурента Баскакова. О том, как долго и мучительно они с Ванькой собирали доказательства его вины, да так и утерлись. О встрече злополучной на курорте тоже рассказать пришлось, потому что Марина без конца понукала ее и все заставляла и заставляла говорить дальше. И даже про Мишаню своего забыла и про скотство его с соседкой, настолько ее увлек рассказ Даши.

Увлек и растревожил одновременно.

— Ты хотя бы понимаешь, насколько серьезны могут быть его угрозы?! — подвела Марина черту под ее рассказом. — Почему ты никому ничего не рассказала, Данечка?!

— Кому? О чем? О пятне от мороженого на сарафане?

— При чем тут сарафан и мороженое?! — возмутилась подруга Лихая. — Он стопроцентно тебе угрожал. И ты перепугалась, это очевидно.

— Да ладно, — промямлила Даша неуверенно.

— «Да ладно»! — передразнила Марина ее. — С какой тогда стати шаришь по шкафам и под кроватью, когда возвращаешься? Почему вечерами не ходишь одна? Когда это ты боялась?! А теперь что?

— Что?

— Теперь он загнал тебя в угол!

— Думаешь?

Даша досадливо закусила нижнюю губу, уже пожалев, что так разоткровенничалась. Была бы та досада и страхи с ней один на один, а теперь вон еще и Маринка станет квохтать. Сейчас про то, чтобы организовать ей круглосуточную охрану, начнет вопить.

Так и случилось.

— Ты должна все рассказать Ване, — сурово потребовала она и тут же пригрозила: — Не расскажешь ты, расскажу я!

— Только попробуй! — перепугалась Даша.

Ваньке только скажи, он в ее подъезд переселится. Поставит под дверью коробку из-под холодильника, застелет ее внутри тряпками и станет там жить-поживать, охраняя мир и покой любимой напарницы, начальницы, коллеги.

— Нет!!! Не смей!!! — добавила она тут же. — Нет у меня никаких страхов, а бешусь я, скорее всего, из-за того…

Она запнулась. Говорить дальше совсем не хотелось. А Маринка снова начала торопить. И пришлось ляпнуть:

— Из-за того, что он женится!

— Оп-па!!! — ахнула Марина и на минуту умолкла, слышно было лишь ее шумное дыхание.

А раз она так дышала, значит, о чем-то напряженно размышляла, и за размышлениями следовал непременный вывод. На них она была горазда.

Не подвела и теперь.

— Ты что же, Дарь Дмитриевна, влюбилась в него, что ли?

— Я? — на возмущение сил не было, пришлось похихикать. — Ерунду не городи.

— Ничего не ерунда, — отмахнулась от ее неубедительной веселости подруга. — Стала бы ты злиться на глупые слова какого-то мужика, проходившего тем более у тебя по делу подозреваемым, если бы тот мужик был тебе безразличен. Нет, милая, я все еще помню твою злость на Витьку. Помню! Тогда ты вот так же, когда еще любила его, наливалась, наливалась, кипела тихонько в одиночестве, кипела, а потом — бац!!!

— Что бац-то?

Даша вдруг почувствовала, что не может стоять возле распахнутого окна. Не потому, что курить расхотелось, и с улицы, как из домны, пыхало жаром, и листья на липе казались махровыми от пыли, а потому, что ноги мгновенно перестали держать и слушаться.

А что, если Маринка права и она действительно неравнодушна к Баскакову? Что, если ее самообман, в который она удобно паковалась до сего дня, очевиден для всех остальных, а? И Нелька вон безобразно хихикает и намекает, намекает. И Ванька догадливо отворачивается. А Марина так вообще озвучила все за остальных.

— Срывалась, вот что, — ответила Марина на вопрос, который Даша давно забыла.

Сил не было даже на то, чтобы помнить и это еще. Все как-то непривычно и неприятно ворочалось в груди, набухало, подкатывало к горлу, потом ухало со свистом вниз.

Она влюблена в Захара Баскакова?! Она влюбилась в него? И когда? Еще тогда, когда он входил в ее кабинет в сопровождении адвоката? Или тогда, когда его уже сопровождал охранник? Или, может, тогда, когда он стоял плотно за ее спиной, и дышал ей в ухо горячо, и говорил что-то свистящим тревожным шепотом? А может, она прониклась к нему чувствами, когда он принялся унижать ее, растаптывать ее женскую сущность, угрожать, утюжа ее голую коленку своей пыльной подошвой?

Нет!!! Да нет же! Такого не может быть!

— Может, и есть, — печально изрекла Марина и снова всхлипнула. — Тебя-то за что так угораздило, милая? Ладно меня, я убогая, все этому козлу потакала, все позволяла унижать себя, забыла о достоинстве совсем… А тебе-то за что такой крест, Данечка?!

— Какой? — тупо переспросила Даша и передернулась от крупных мурашек, прострочивших кожу. — Какой крест, Марин? О чем ты? Все ты выдумала и…

— Нет, милая, я знаю тебя лучше тебя самой, — перебила ее подруга. — Ты любишь его. Оттого и забыть не можешь, оттого и по шкафам каждый вечер лазишь, думаешь, он там прячется. Боялась бы по-настоящему, давно бы сопровождающий рядом шел, Ванька вон, например. А теперь он женится, и ты изменить ничего не можешь. И понимаешь, что ничего изменить нельзя и что ничего нет и быть не может, а все же, а вдруг…

— Марина! — взмолилась Даша, устав слушать и ее, и себя, отзывающуюся на каждое слово подруги молчаливым кивком. — Все! Хватит!!!

— Ну, хватит так хватит, — быстро согласилась та. — Я чего тебе звонила-то днем, Данечка… Ты когда домой собираешься?

— Я? — Даша глянула на часы, домой давно пора было. — Уже выхожу, а что? Заехать за тобой?

Маринкина клиника была ей по дороге, и она нередко забирала подругу и доставляла домой.

— За мной не надо, у меня ночная смена, во-первых, а во-вторых, сейчас две внеплановые операции. Один пациент тяжелый, второй средней тяжести. Стоять часа четыре как минимум. Я попросить хотела…

— Ну! — подстегнула ее Даша, хватая сумку со стола и направляясь к двери. — К Мишке, что ли, заехать? И поговорить с ним?

— Да! — выдохнула та с облегчением, не зная, как половчее подступиться к ней с такой деликатной просьбой. — Поможешь?

— Только я ведь церемониться с ним не стану, Марин.

— И не надо!

— И выражения не буду подбирать.

— Валяй!

— А могу и в зубы дать, — шла по нарастающей Даша и, торопливо отметившись в журнале в дежурке, выбежала на улицу. — Если выведет!

— Согласна! Ты — моя последняя надежда! Меня он уже не слушает.

— Козел! — скрипнула зубами Дарья Дмитриевна, на время позабыв, что, возможно, влюблена куда в большего мерзавца, если вообще не в убийцу.

— Согласна! Только обязательно поезжай к нам сейчас, Данечка. Завтра может быть уже поздно!..

Поздно оказалось уже сегодня.

Даша летела на крыльях праведного негодования, подгоняемая попутным ветром Маринкиного одобрения. Летела и не замечала ничего вокруг себя, потому и интуитивную подозрительность не услышала, и покалывание в левом виске проигнорировала. И даже то, что дверь квартиры ее друзей Лихих чуть приоткрыта, расценила не так, как надо.

— О, оборзел, гад! — прошипела сквозь зубы, хватаясь за дверную ручку и оттягивая дверь на себя. — Они уже из хаты в хату мечутся и не запираются даже. А зачем? От кого? Ну, щ-щас он у меня получит…

Получил не он, получила она. Сильный удар сзади и чуть сбоку слева обрушился на нее с явным запозданием. Она успела увидеть и молниеносно оценить картину происшествия в доме ее друзей.

Мишка мертв — к гадалке не ходи. Огнестрельное ранение прямо в сердце. Скорее всего, умер мгновенно и…

Все, потом ее отключили.