Зима была холодной

Галина Милоградская, 2019

Америка, XIX век. Нельзя разбить то, что уже разбито. Так думала Алексис, когда бежала с послевоенного Юга на Запад. Так считал Киллиан, когда пытался скрыться в алкогольном тумане от теней прошлого. Так думал Колум, надевая сутану священника. Судьба свела их в Колорадо-Спрингс, связав друг с другом. Так началась их история. История о войне и попытках жить после; о преданности, силе и чести, но прежде всего о любви.

========== Глава 6 ==========

В салуне было шумно. Солдаты, внезапно нагрянувшие в город, охотно заказывали пиво под строгим взглядом капрала Лоуренса. Девочки лениво прохаживались вдоль столиков, разнося напитки и кокетливо улыбаясь, пока Кайла откупоривала бутылки.

Лоуренс прокручивал в руках стакан, наблюдая за её отточенными движениями, прислушиваясь к шуму за спиной. Наконец он подозвал Кайлу:

— Скажи-ка, милая, где я могу найти Киллиана МакРайана?

Кайла хлопнула глазами, тень узнавания мелькнула в их глубине и по-детски пухлые губы сложились в улыбку.

— Да вон он сидит, за дальним столом!

Подмигнув Кайле, Лоуренс оторвался от стойки и пересёк зал, остановливаясь перед Киллианом.

— Мистер МакРайан? — Дождавшись утвердительного кивка, капрал спросил: — Вы не против, если я присяду?

Киллиан равнодушно пожал плечами, допил виски и сделал знак проходящей мимо проститутке. Потом откинулся на спинку стула и достал огрызок сигары, время от времени бросая короткие изучающие взгляды исподлобья. Капрал терпеливо ждал, сняв кепи и положив на стол перед собой.

— Вы что-то хотели? — поинтересовался Киллиан, когда пауза чересчур затянулась.

— Капрал Лоуренс. — МакРайан не ответил, занятый раскуриванием сигары. Наконец её кончик начал тлеть, и, пустив в потолок струю сизого дыма, Киллиан снова посмотрел на капрала. Расценив это, как приглашение продолжать, Лоуренс заговорил: — Я много слышал о вас, ротный сержант МакРайан. Вы получили сержанта после битвы под Геттисбергом, в сражении у Чаттануги были уже первым сержантом, а в Атланте…

— Я хорошо знаю свою биографию, капрал. — Перед Киллианом появился новый стакан. — Вопрос в том, зачем её так тщательно изучать вам?

— Вы храбрый солдат, сержант МакРайан. Такие как вы часто остаются не у дел, когда заканчивается война. Вы не думали о том, чтобы вернуться в армию? — Капрал достал портсигар и изящным движением откинул посеребрённую крышку, доставая тонкую сигару.

— Для вербовки вы выбрали не то время, капрал, — усмехнулся Киллиан, закидывая ногу на ногу. — Приходите зимой, здесь будет полно юнцов, мечтающих сбежать подальше из скучного городишки.

— Мы воюем с индейцами, сержант. — Лоуренс пристально следил за лицом собеседника, но тот лишь равнодушно пожал плечами, перекидывая сигару из одного угла рта в другой. — Я слышал о вашей семье, и…

Капрал не успел договорить — Киллиан резко выбросил руку, хватая его за грудки и притягивая к себе.

— Не лезьте не в своё дело, капрал, — низким, угрожающим голосом заговорил он. — И не пытайтесь воззвать к жалости или чувству долга. Я ничего не должен вашей армии, как и вашей стране.

Солдаты за столом взволнованно зашевелились, кое-кто даже положил руку на рукоять револьвера. Но Лоуренс успокаивающе махнул рукой в их сторону, а сам пристально взглянул прямо в глаза МакРайану.

— Между тем моя страна приняла вас, когда ваша выплюнула.

На мгновение Лоуренсу показалось, что Киллиан его ударит — злоба полыхнула во взгляде. Но Киллиан выдохнул сквозь плотно сжатые зубы и отбросил капрала обратно на стул, затем небрежно отряхнул его мундир и отсалютовал стаканом.

— Обсуждать, кто и откуда родом можно бесконечно долго, капрал. И если хотите, мы непременно обсудим вашу родословную. В другой раз. — Он замолчал и продолжил после паузы: — У меня к индейцам свои счёты, вы правы. Но даже ради них я не вернусь в армию.

— Я не стану настаивать, мистер МакРайан, — сухо ответил Лоуренс, — но уверен, что мы ещё вернёмся к этому разговору.

— Не тратьте понапрасну время, капрал. — Киллиан холодно сверкнул глазами. — Моё «нет» всегда означает «нет» и ничего другого.

— Благодарю за честность, сержант, — коротко кивнул Лоуренс, поднимаясь и забирая со стола кепи. — Не скажу, что доволен нашим разговором, но определённо рад знакомству.

Проследив взглядом за капралом, который присоединился к своим людям за соседним столом, Киллиан одним махом опрокинул в себя остатки виски и вышел из салуна, щурясь на оказавшееся чересчур ярким солнце. То, что о нём вдруг вспомнили, да так, что подняли личное дело, настораживало. Стоило рассказать Колуму и решить, не пора ли срываться с насиженного места, или же тревога ложная, и просто не в меру прыткий капрал хочет усилить свой отряд и местный форт?

Нахлобучив шляпу, Киллиан вытащил изо рта потухшую сигару, повертел в руках и с сожалением отправил в стоявшую на выходе плевательницу. Стоило заглянуть к Дженкинсу, пополнить запасы перед отъездом.

— Мистер МакРайан! Киллиан! Добрый день!

Из-за забора, отделявшего двор кузницы от дороги, ему махала Мередит. Киллиан кивнул, собираясь пройти дальше, когда услышал звонкий переливчатый смех. «Да чтоб тебя!» — раздражённо вспыхнуло в голове. Он подошёл к забору, облокачиваясь на него. Мередит тут же повернулась, принимаясь оживлённо рассказывать, как долго Фрэнк помогал им выбирать лошадь, а потом и повозку. И вот теперь учит Алексис ей управлять.

— Алексис говорила, что умеет управлять двуколкой, но эта повозка — сущее наказание! — заключила Мередит, приложив руку козырьком и глядя вперёд. Судя по тому, как повозка кренилась на поворотах, Киллиан готов был с ней согласиться: казалось, она вот-вот потеряет колесо.

— Надо сказать Коулу, чтобы скинул пару долларов и заодно посмотрел ось. — Фрэнк открыто любовался Алексис: её горящими от азарта зелёными глазами, тем, как она в волнении прикусывает нижнюю губу, входя в поворот. Повозку тряхнуло, Алексис подпрыгнула, и Фрэнк легко поймал её, придержав за талию. Натянув поводья, она остановила повозку и, не переставая улыбаться, решительно убрала чужую руку.

— Спасибо за помощь, мистер Салливан. — Алексис расправила юбку на коленях и посмотрела на Фрэнка.

— Фрэнк, миссис Коули, — растянулся в улыбке Фрэнк. — В последний раз по фамилии меня называла мамаша. Надеюсь, её котёл в аду как следует прогревают, — добавил он вполголоса.

— Фрэнк, — согласно кивнула Алексис. Опустившись на землю, погладила пегую лошадь, которая теперь перешла в её собственность. Как давно она не ездила верхом!

— Вот видите, теперь у вас есть лошадь, — раздался знакомый голос, и Алексис обернулась. Младший МакРайан стоял у изгороди рядом с Мередит, причём, видимо, довольно давно. Вместо сигары во рту он держал тонкую соломинку, и её кончик непрерывно плясал в воздухе.

— Я подумала, раз вы решили заготовить сена, то ему не стоит пропадать зазря.

Настроение было слишком хорошим, чтобы портить его общением с Киллианом. Поэтому Алексис, не переставая улыбаться, прошла мимо, беря под руку Мередит.

Мягкие сумерки погружали лес в тишину, смазывая чёткие силуэты деревьев. В амбаре тихо фыркала лошадь, припасы, купленные у Дженкинса, уже были разложены, а Алексис сидела на крыльце, закутавшись в шаль, и неспешно пила кофе. Жизнь постепенно налаживалась, и сегодня, вернувшись из города, она чувствовала, что возвращается домой. Или почти домой, — конечно, назвать это место своим домом было бы слишком поспешно.

Почти все сбережения ушли на лошадь и повозку, обошедшиеся почти в пятьдесят долларов, и теперь стоило решить, отдать ли часть оставшихся денег, чтобы погасить долг у Дженкинса, или же дождаться первого чека от комитета*, а пока приберечь их? Где-то в горах залаял койот, коротко подвывая. Алексис откинулась к стене, прислонившись к тёплым, прогретым за день доскам, от которых слабо пахло сосной и пылью. Подняв глаза к небу, она наблюдала, как зажигаются звёзды: сначала по одной, неспешно. А потом их уже невозможно было отследить — так быстро возникали светящиеся точки на фиолетовом, почти чёрном небе. Во всём этом сверкающем великолепии тёмная громада горы казалась таинственной и жутковатой. Где-то там, на её склонах, жили индейцы. Алексис не пичкали с детства страшными сказками про жутких краснокожих. Напротив, отец любил повторять, что уж если краснокожие дети знают два языка, то Алексис и думать не должна о том, чтобы лениться за французским!

Но впервые увидеть их удалось только во время войны. Когда армия Конфедерации проходила через Вирджинию, в её числе был и батальон индейцев — разведчиков и снайперов.

Сначала полная надежд и задора от победы при Булл-Ран, после битвы при Чаттануге разбитая и окровавленная, армия вернулась сотнями повозок с раненными. Там погиб её Джон… Тогда, в госпитале, забитом под завязку, она искала его, заглядывая в измученные, искривлённые от боли лица, и не находила. Десятки лиц, одинаковых в своём страдании. Именно тогда Алексис и увидела индейцев.

Не хотелось об этом вспоминать. Хотелось забыть, как страшный сон, и больше никогда не задыхаться от запаха смерти, забивающего ноздри и пропитавшего одежду. Не чувствовать, как горит кожа, стягиваясь под коркой чужой крови, на лице и руках. Не смотреть на отрезанные конечности и не помогать резать их самой. Заново родиться…

Алексис тяжело вздохнула и открыла глаза. Тишина. Здесь было по-прежнему тихо и спокойно, только звёзды безмолвно смотрели с вышины. Ветер шумел в листве, принося аромат ночных цветов и хвои. Потянувшись, она поднялась и, бросив последний взгляд на гору, вошла в дом.

Утро воскресенья, яркое и солнечное, застало Алексис в раздумьях. Застыв над раскрытым сундуком, она разглядывала скудный гардероб, решая, что лучше надеть в церковь. Два повседневных платья, две юбки, три блузки. Зимняя одежда в другом сундуке. И роскошь, настолько непозволительная и чуждая здесь — три бальных платья из прошлого. Занимающие почти весь сундук. Перевезённые через весь континент. Шёлк, парча, тафта и вышивка. Нижние юбки и глубокое декольте. И запах. Непередаваемый запах Юга. Зачем она везла их с собой — Алексис и сама бы не смогла ответить. Зато точно знала — она никогда больше не наденет эти наряды. Куда?

— Алексис!

Каннинги уже приехали, когда Алексис, воткнув последнюю шпильку в тугую косу, уложенную в корону на голове, поправила косынку на плечах и, подхватив соломенную шляпу с широкими полями, вышла из дома. Мередит пересела к ней с младшими, а Джон покатил впереди с остальным семейством.

— Я взяла яблочный пирог, кофе и сендвичи. — Мередит кивнула на объёмную корзину, прикрытую клетчатым платком.

— У меня только кофе и конфеты детям, — смущённо проговорила Алексис.

— Надо бы научить тебя готовить, — рассмеялась Мередит, подбросив на коленях дочку. — И делать заготовки на зиму.

Алексис рассеянно кивнула, глядя на церковь, показавшуюся впереди. Повозка покатилась по дороге, ведущей через большой луг. Здесь уже собрался, кажется, весь город. Люди смеялись, приветствуя друг друга, предвкушая пикник после службы и обмениваясь последними новостями. Кто-то был уже знаком Алексис, но большинство она видела впервые и внезапно оробела, держась Каннингов и не отходя от них.

— Алексис! — Колум вынырнул из толпы прихожан, широко улыбаясь. В чёрной сутане с белоснежным воротом он выглядел внушительно. Но Алексис вдруг поняла, что ужасно соскучилась по тёплому взгляду голубых глаз и доверительной улыбке.

— Отец МакРайан! — Она отошла от Каннингов, протягивая руки и пожимая его ладонь. Колум, не скрываясь, восхищённо смотрел на неё. В ситцевом платье цвета весенней листвы, с белоснежным платком на плечах, украшенным канвой из светло-зелёных цветов и листьев, она казалась яркой и в то же время очень хрупкой. Чуть больше пяти футов изящества и красоты.

— Вы прекрасно выглядите! Как вы устроились?

— Спасибо, всё хорошо. Знаете, мне бы хотелось по…

— Простите, Алексис. — Колум извиняюще улыбнулся. — Мы обязательно поговорим после службы. Я представлю вас нашим жителям официально, будьте готовы.

Служба тянулась медленно, может, из-за того, что Алексис ждала её окончания и того, что выйдет и встанет рядом с алтарём, и отец Колум попросит произнести приветственную речь? Сейчас здесь было душно. За спинами прихожан, у входа, стояли девочки из салуна, и запах дешёвых духов наполнял небольшое помещение, заставляя миссис Дженкинс закатывать глаза, то и дело прикладывая к носу платок. Наконец проповедь закончилась, и Алексис, смущённо улыбаясь, прошла по проходу. Короткая приветственная речь, дружелюбные выкрики, шумные поздравления и аплодисменты — всё прошло гораздо легче и быстрее, чем казалось.

Спустя час, заново познакомившись с одними жителями и впервые — с другими, Алексис наконец нашла Каннингов и направилась к ним.

— Вы не против, если я провожу вас? — Колум возник из ниоткуда, отделившись от небольшой компании прихожан. — Нам следует назначить время, когда надо собраться и подготовить к занятиям школу. После отъёзда учительницы она использовалась как склад. Я уже сказал тем, кто хранил там вещи, забрать их до конца недели, но не думаю, что кто-то поспешил это сделать. Проще организовать людей сейчас, когда они все здесь.

— Было бы замечательно, — кивнула Алексис. — А так же мне надо посмотреть, что с учебниками. Может, что-то придётся заказывать в Денвере.

— Отец МакРайан! — приветливо воскликнула Мередит, двигаясь и освобождая места, чтобы сесть. — Присоединяйтесь. Как дела на дальних фермах? Я слышала, у Гассов койоты задрали трёх коз?

— Так и есть, — откликнулся Колум, опускаясь на покрывало рядом с Алексис. Он заговорил о незнакомых ей людях и их проблемах, и она с лёгкостью отпустила нить разговора, оглядываясь.

Весь луг вокруг церкви пестрел пледами и покрывалами. Этот пикник было очень похож на те, что привыкла посещать Алексис. И не похож одновременно. Где вышколенные слуги, держащие в руках корзины с едой и посудой? Где накрытые столы с прохладными напитками, и почему дети просто так бегают между взрослых, весело гомоня?

За лугом, ближе к лесу, кто-то запускал красного летучего змея, и тот то взмывал в небо, то резко опадал, скача по траве. Алексис не могла не признать, что ей нравится. Всё это — шумные жители; звонкие дети; яркое небо; сочный тёмно-зелёный лес и гора, закрывающая полгоризонта — ей это всё нравилось. Хотелось улыбаться без причины, подставляя лицо солнечным лучам.

— Миссис Коули, а вы будете нам рассказывать про рыцарей?

Алексис обернулась — перед ней стояли несколько детей, возглавляемые старшими Каннингами: Томом и Сэмом.

— Конечно, буду, — кивнула она. — А ещё мы будем читать про Александра Македонского, и про Юлия Цезаря.

— А кто это? — Детские глаза вспыхнули интересом, мальчишки и девчонки обступили Алексис, готовясь слушать.

— Узнаете в школе! — вмешался Колум, хитро глядя на них. — А ещё о том, как писать и читать. И считать!

Дети удручённо застонали и, попрощавшись, поспешили уйти. Колум покачал головой:

— Тяжело вам с ними будет. Они уже отвыкли от учёбы.

— Что ж, будем привыкать к дисциплине вместе, — задорно воскликнула Алексис. Колум рассмеялся.

— Я бы на вашем месте не давал им больших поблажек. А то ведь могут совсем на голову сесть, а вы и не заметите.

— Я постараюсь быть в меру строгой. — Алексис притворно нахмурилась, глядя на него. — Как полагаете, дети будут меня бояться?

— Честно? Не думаю.

Алексис вздохнула, расправляя платье на коленях. Потом подняла глаза на отца МакРайана и улыбнулась.

— Скорее бы это проверить. Вы говорили, просить людей о помощи проще сейчас. Может, займёмся этим, пока никто не разошёлся по делам?

Колум кивнул, поднимаясь, и протянул руку Алексис. Она с готовностью приняла помощь, вложив свою ладошку в его сухую, жесткую ладонь. Он потянул её наверх неожиданно резко, и Алексис чуть не уткнулась носом в его грудь — Колум едва успел придержать за талию, не дав завалиться на себя. Отец МакРайан уже избавился от сутаны и сейчас был в белой рубашке и чёрном сюртуке, сшитом из добротного сукна. В этой одежде, признала Алексис, он выглядел гораздо привычнее и ближе. А ещё, не смогла не отметить она, у него была необычайно крепкая и загорелая шея. И твёрдый, волевой подбородок с ямочкой посередине. Смущённая этими мыслями, Алексис отпрянула, но Колум, казалось, ничего не заметил.

— Я не думала, что найдутся те, кто будет против обучения своих детей, — заметила она, когда добрая часть горожан была расспрошена, и согласие разобрать школу как можно скорее — получено. И это было правдой — некоторые родители категорически отказывались не только помогать, но и отпускать детей в школу, возмущаясь и заявляя, что они и сами без грамоты живут прекрасно, и детям в поле да на пастбище она не пригодится.

— Скоро начнётся сбор урожая, — вздохнул Колум. Они неспешно брели по лугу. — Большинство фермеров не может позволить себе наёмных работников, поэтому во время сбора работает вся семья. И отпускать детей — значит, оставлять семью без запасов на зиму.

Алексис молчала. Осознавать, что большинство детей могут попросту не научиться элементарным вещам, ужасало. Как и то, что в словах отца МакРайана и родителей было справедливое зерно.

— Может, мы сможем договориться и в пору уборки сделаем уроки короче? Или будем собираться хотя бы два раза в неделю? Но ведь совсем не учиться — не выход! К тому же, дети от шести до четырнадцати могут ходить в школу независимо от работы в полях?

— Кроме полей есть еще скотный двор. И птица. И уборка в доме.

— Но как-то же раньше они занимались! — воскликнула Алексис. — У вас же уже была школа!

— И туда ходили десять человек из двадцати двух, — вздохнул Колум. — Но вы правы — это надо менять. Завтра, когда будем разбирать школу, предложите своё решение, уверен, все с радостью пойдут вам навстречу.

— Мне навстречу? — нервно усмехнулась Алексис. — Разве учиться нужно мне?

— Вам нужна эта работа, — заметил Колум. — А детям — образование. Так что желание ваше должно быть обоюдным.

— Вы правы. — Алексис вздохнула и сорвала головку небесно-голубого цикория. Покрутив цветок в руке, она отбросила его в сторону и решительно посмотрела на священника. — Что ж, значит, мне надо как можно больше узнать о распорядке дня на фермах. Давайте спросим?

Всё оказалось не так сложно, как поначалу думала Алексис. Она, конечно, несколько раз пожалела, что не взяла с собой карандаш и бумагу, чтобы всё записать, но общие часы, которые можно выделить для обучения, уже складывались в голове.

Солнце уже царапало гору, и этот долгий, насыщенный день подходил к концу. Алексис стояла рядом с Колумом, прощаясь с последними прихожанами. Каннинги уже уехали — одна из младших близняшек раскапризничалась, и Мередит, сетуя на то, что забыла дома настойку укропа, шустро погрузила семью в повозку.

— Неужели я опять опоздал на службу? — Алексис обернулась, встречаясь глазами с Киллианом. Он смотрел на неё сверху вниз, облокотившись о луку седла и пряча глаза под широкими полями шляпы. Но Алексис была уверена — в них опять горит насмешка. Кажется, по-другому младший МакРайан попросту не мог смотреть на мир.

— Иногда полезно поговорить с Богом, — тихо произнесла Алексис.

— Мы уже давно всё друг другу сказали, — холодно отрезал Киллиан, спешиваясь и привязывая лошадь. — И больше друг друга не слышим. Надо поговорить, — это предназначалось Колуму.

— А мне пора домой, — засобиралась Алексис.

Когда повозка неспешно катилась по лесу, она задумалась о словах Киллиана. Определённо это был один из самых противоречивых людей, встреченных в её жизни. И хотя он возмущал своим поведением, была в нём какая-то тайна, завесу которой иногда хотелось приоткрыть.

Комментарий к Глава 6

*комитет по образованию — фактически, орган местного самоуправления в каждом штате и графстве, практически не подчиняющийся Бюро образования в Вашингтоне.