Старшая

Галина Мантере

Автобиографическая повесть «Старшая» рассказывает о судьбе послевоенного поколения. Главная героиня – автор книги, родилась в многодетной семье в карельском городке Сегежа, который только строился. Все события жизни Галины отражают историю страны советского периода. Книга будет интересна не только послевоенному поколению, но и молодым людям, которые находятся в поиске себя и своего предназначения в жизни.

Глава 2. Мой отец

Мой отец, Макар Васильевич Руденко, работал прорабом на стройке. Карельский городок Сегежа, куда его выслали после второй Мировой войны в 1946 году, только строился. Макару, как бывшему командиру, имевшему опыт работы с людьми, поручили возглавить строительство одного из цехов Целлюлозно-Бумажного Комбината. Таких, как он, — толковых, образованных, умеющих ладить с людьми, было немного. Ему сразу дали комнату в двадцать квадратных метров на четвертом этаже в кирпичном доме по улице Базарной, здесь уже жили шесть семей. Дом №5 был единственным на улице, а рядом в двухстах метрах стояли одноэтажные бараки для рабочих.

Макар в свои тридцать пять лет был очень красивым мужчиной: высокий, широкоплечий, стройный с густой седой шевелюрой, и черными, с рыжинкой посередине от курения, пушистыми усами, — он поседел на войне. Брови же оставались черными и из-под них с интересом, как бы приглашая познакомиться, смотрели глаза василькового цвета. И когда отец улыбался, то ему хотелось улыбнуться в ответ. Он был человеком широкой души и никогда не скупился на комплименты прекрасному полу. И женщины просто обожали отца, — приходили в восторг при виде него!

Макар родился двадцать пятого декабря 1911 году в Бессарабии, которая тогда входила в состав Румынии. Кроме своего родного молдавского языка он хорошо знал украинский и венгерский, а семилетку окончил на государственном румынском языке. Отец учился в кулинарном училище, а получив квалификацию повара, стал работать в офицерской столовой в Кишиневе. Профессия пришлась ему по душе, но главное, что все, приготовленное молодым специалистом, — и первые блюда, и вторые, и особенно выпечка и десерты, — сразу же оценили не только офицеры, но и гражданское население. Проголодавшиеся посетители с удовольствием заказывали пельмени» от Руденко», вареники и сладкие маковые калачи, фруктовые коктейли, кисели и, разумеется, пироги: с капустой, вишней, яблоками, творогом. Готовил молодой повар так, что пальчики оближешь!

В двадцать лет Макар женился на самой красивой девушке из села Котюшаны — смуглянке-молдаванке Лилиане. Жили молодые дружно, любили друг друга, они были видной парой. Один за другим родилось двое детей: дочь Надя и сын Саша.

В 1939 году Бессарабия была присоединена к Союзу Советских Социалистических Республик. Макара призвали в Красную Армию. В ней тогда ощущалась нехватка командиров младшего звена, и его назначили командиром артиллерийского расчета. Ему очень пригодилось знание украинского языка в армии. Постепенно он освоил и русский, но говорил с легким акцентом до конца жизни.

Макар Руденко проявил себя как добросовестный боец и грамотный командир, умеющий руководить людьми. А руководитель должен быть коммунистом — такая установка была в армии. Его приняли в партию. Он высоко оценил доверие командования.

Не зная, долго ли продлится война, командир всеми мыслями уходил в нее с головой. Война стала для него бытом, а взвод — единственной семьей.

В 1942 году их воинская часть участвовала в переправе через Дон. Все орудия уже стояли на понтонном мосту, когда начался жестокий артиллерийский обстрел противника: прямой наводкой по мосту. И все солдаты, что были здесь, погибли, а вся техника ушла под воду. Спасти орудие, за которое он нес ответственность, и своих бойцов Макар был не в силах. Его контузило и ранило в ногу. Очнулся в медсанбате, и считал, что помогла ему выжить любовь Лилианы. Но за потерю пушки, хотя его вины в том не было, осудили, исключили из партии и рядовым направили в штрафбат. Страшнее штрафбата, по словам отца, ничего нет на войне. Бойцов использовали, как пушечное мясо, особенно в первый год войны. Макар был не робкого десятка и не отсиживался за спинами товарищей во время наступления. Испытаний на его долю хватило сполна. Радовался, что остался жив! Он хорошо понял цену жизни и куска хлеба.

Наступила весна 1945 года. Шли бои на подступах к Берлину. Готовились к решающему наступлению. Весь день строили оборонительные укрепления. Перед боем все спали, как убитые. Макар проснулся от каких-то толчков и ударов. Открыл глаза и видит, как разведчик Вадим Назаров бегает между бойцами и кричит: «А-аа-аа!» — дурным голосом. ” Уж не свихнулся ли» — подумал он.

— Победа! Победа! Победа! — кричал Вадим, расталкивая спящих бойцов. Оказывается, он первым от дежурного узнал, что подписан Акт о полной и безоговорочной капитуляции фашистских войск. Так пришла Победа! Все спросонья ничего не поняли, от радости растерялись и не знали, как и чем выразить это счастье. Потом стали палить в воздух из автоматов, винтовок, пистолетов. Хотелось бойцам выпить за Победу, но спирта достать не смогли. Недалеко от места, где располагалась часть, командир увидел полуразрушенный сарай. «Поджечь его что ли!» — такая мысль пришла ему в голову, и он выкрикнул ее, как приказ. Бойцы, как будто только и ждали команды. Подожгли сарай с разных сторон, тот запылал, как большой пионерский костер. А бойцы стали прыгать вокруг него и кричать вне себя от восторга:

— Победа, братцы! Кончилась война, а мы — живы! Ура! Ура! Ура! Победа! Победа!

— Да, это Великая Победа! Это счастье, что она, наконец-то закончилась, а мы живы, мои товарищи! Живы! — думал командир. И вдруг так захотелось домой, обнять родных! Домой!!!

Война закончилась, но демобилизацию проводили в несколько этапов. Стало известно, что их часть оставляют для несения службы в этом небольшом городке Восточной Германии и попадут они домой только через год. Сейчас служить было труднее, все мысли были о доме, но постепенно привыкали к мирной жизни и с нетерпением ждали демобилизации. Наконец-то в часть пришло пополнение и, Макара и его товарищей демобилизовали. Но вернуться домой к себе в Молдавию не получилось. На румынской границе было еще неспокойно: по ту сторону многие румыны еще поддерживали фашистов. Правительство страны, пережившей такую ужасную кровавую войну и потерявшей двадцать семь миллионов ее защитников, не хотело никаких вооруженных столкновений на границе с Румынией. Оно поступило мудро: бойцов-молдаван, героев, прошедших войну, отправляли на строительство новых городов и восстановление разрушенного хозяйства. Они стали заложниками государства — .без вины-виноватыми — двести молдаван, Макар был в их числе, были сосланы на Север на шесть лет на строительство нового города Сегежи..

Везли их в места не столь отдаленные в тех же теплушках, что и на фронт с небольшой разницей. Тогда все говорили о доме, о близких, любимых, а сейчас вспоминали войну: кто, где воевал, получил ранение, попал в штрафбат, пережил бомбежку. А Макар все чаще думал о войне:

— «Зачем люди бессмысленно истребляют друг друга?» Радовался, что остался жив. Но тревожные мысли не давали покоя:

— Что там дома, как Лилиана, дети? Связи с ними не было и это добавляло беспокойства.

Вспоминая потери близких друзей, он понимал, что ему по жизни везло. Не раз казалось, что смерть неминуема, но все кончалось благополучно. Какие-то случайности оставляли его в живых. Видимо, он и в самом деле» заговоренный», как называли его однополчане. Ужасно хотелось домой в Молдавию, но поезд упрямо вез Макара и его однополчан на Север — строить город будущего.

— Да, судьбу на кривой козе не объедешь!» — с грустью подумал он, раскуривая очередную самокрутку.

Но жизнь продолжалась!

Лидия Киселева приехала в Сегежу из далекой Тавды Свердловской области в 1947 году Не от хорошей жизни она завербовалась на Север, на стройку. До войны у нее была семья, любимый Семен и сынишка Алешенька. Мужа проводила на фронт и не дождалась-прислали похоронку. А сынишка сгорел в детском доме, куда сдавали детей на время, пока матери работали в лесу на лесозаготовках. Вот и рванула Лидия подальше от мест, где все напоминало о муже и сыне..Ее направили разнорабочей в бригаду к Макару. Бригадир сразу обратил внимание на новенькую, что называется, взял на заметку: приценивался и присматривался к ее работе. Лидия, даже в спецовке, была хороша собой: спокойная, трудолюбивая, ответственная-все делала правильно и быстро. Кроме работы, ее, казалось, ничего не интересовало. Бригада была женской и, конечно, все разговоры были только о мужчинах. Обездоленные войной, изголодавшиеся по мужскому вниманию, бабы не давали бригадиру прохода. И Макар, понимая это, по возможности оказывал им всяческие знаки внимания. За год он» узнал» всех женщин в бригаде, но жениться не собирался.

Появившись в бригаде, Лидия сразу запала ему в душу: статная русская красавица с голубыми глазами, впрямь «Хозяйка Медной горы» из сказов Бажова. Но она была к мужчинам более, чем равнодушна. Это задевало его и рождало желание покорить строптивую. Макар провоцировал «уралочку» на выражение каких-либо чувств и открыто заигрывал с другими на ее глазах.

— Дуся, — говорил он в обеденный перерыв крановщице, обнимая ее за талию, — ты не хочешь сегодня пойти ко мне после работы?

— Да, за милую душу, дорогой Макар Васильевич. Как я могу отказать! — весело отвечала Дуся.

Лидия же, как будто не слышала и не видела ничего вокруг. Тогда он решил добиваться ее благосклонности, а о других забыть. Об этом ей поведала Дуся, которая собралась к Макару, а он передумал.

— Ты знаешь, думала, что уже приручила его, что нравлюсь ему, а он сказал, что кроме тебя ему никто не нужен.

Он полюбил Лидию с первого взгляда, отныне все его мысли были только о ней. Искушенный в делах любви, он смотрел на нее влюбленными глазами, и ловил каждое ее слово. Делал небольшие подарки, желая быть ближе к ней. Но это не вызывало в ней ответных чувств: ее голубые глаза смотрели так же сурово. Дать от ворот поворот ему она не могла, а разводить антимонии не собиралась. Хотя уже привыкла к его любви, принимая ее, как должное.

Тяжела судьба русской женщины, а в войну-ежедневная борьба за выживание. Потерять любимого-страшно! А ребенка потерять — невыносимая вечная боль! Лидия никак не могла понять, как же это вышло? Трудно поверить, что она не услышит больше голоса своего Алешеньки. ЧП в детском доме! Всех женщин вместо мужчин посылали на лесозаготовки, матерям приходилось отдавать детей в детский дом. Однажды ночью, во время грозы, в детский дом через окно на чердаке попала молния. Громоотводов не было. Вспыхнул пожар. Дом сгорел дотла. Детей спасти не смогли, они сгорели вместе с домом. Вот и рванула Лидия после войны подальше от родных мест, где все напоминало о муже и сыне. Так она оказалась среди первых строителей города Сегежи. Время потихоньку лечило раны, нанесенные войной, но любовь к первому мужу и сыну крепко жила в ее сердце. Порой ей казалось, что она уже выплакала все слезы, и от горечи и грусти сердце сильно замедлило свой ход, и стало холодным. От жизни она уже не ждала ничего хорошего, жила по привычке-день прошел и слава Богу.

Вместе с другими работницами Лидия устроилась в бараке-одноэтажном длинном здании, больше похожем на сарай. По обе стороны коридора располагалось двенадцать комнат. В каждой жило по пять женщин. Вместо кроватей были набиты нары, а в центре стоял деревянный стол, грубо и наскоро сколоченный. На нем — керосинка, на которой варили картошку и кипятили чай. Для обогрева использовали печку-буржуйку, та быстро нагревалась и также быстро остывала. Зимой к утру становилось очень холодно, приходилось спать в одежде. Туалет был на улице. Воду носили из колонки, которая часто замерзала.

Но постепенно по улицам Ленина и Мира строились двухэтажные дома на шестнадцать квартир. Эти дома стоят до сих пор. У людей появилась надежда получить свое благоустроенное жилье. Давали квартиры в первую очередь семейным людям.

Жизнь в 1947 году была тяжелой. Ввели карточную систему. Каждого работника прикрепляли к определенному магазину-распределителю, где человек мог отовариться. Здесь можно было купить лишь товары повседневного спроса: соль, спички, керосин, хозяйственное мыло, хлеб, разные крупы, сахар кусковой, говяжий жир, тушенку и сушеные овощи. Картофель, свеклу, морковь и лук, нарезанные и высушенные предлагали вместо свежих овощей.

Кроме того можно было приобрести, например, комплект постельного белья, пару полотенец, нижнее белье и что-то их из одежды: рубашку или платье. В цехах открывали рабочие столовые, где рабочие обедали. На обед можно было взять борщ или щи, макароны с котлетой или пюре с котлетой, морс и булочку. В центральной столовой на проходной пекли очень вкусную выпечку. В цехах сделали душевые, где можно было помыться после смены. Купить все можно лишь на рынке, но было дорого. Женщины складывались вместе деньгами, если хотели купить к чаю маковых бубликов или шоколадных конфет.

Лидию все это мало интересовало. Придя с работы, наскоро перекусив, чем Бог послал, она ложилась спать. Так тянулись ее трудовые будни, в которых не было места радости. Лидия замкнулась в себе, ничто ее не занимало, а дни были похожи один на другой, как близнецы. Когда наступал выходной, она не знала, куда себя девать. Но однажды подружки позвали ее на танцы, которые устроили в Красном уголке их цеха. Танцевать Лида любила, особенно ей нравился популярный танец”Портянка», чем-то напоминающий «Краковяк» или «Финскую польку». В танце она на время забывала свои горести и как будто расцветала. Макар впервые увидел ее такой молодой, улыбающейся и твердо решил:

— Негоже Лидии жить в бараке, когда у него есть двадцать квадратных метров благоустроенного жилья».

Избранница по-прежнему его сторонилась, но подружки, наконец, убедили ее:

— Поверь нам, такой мужчина, как Макар Руденко, это просто находка: с ним ты будешь, как за каменной стеной. И жить будешь в нормальных условиях.

О любви с ее стороны речи не шло. Макар же был уверен, что нашел свою женщину, и не хотел упустить свой шанс. Он позвал упрямицу к себе в гости. И она, придя к нему, раз, другой, однажды осталась навсегда.

— Хорошо ли дурно мы поступили, это другой вопрос, жребий брошен, — сказал Макар ей поутру, — мы связаны теперь на всю жизнь.

Свадьбы не было, Лидия не хотела. Женщины из бригады поздравили их прямо в цехе после работы. Через месяц их расписали — восемнадцатого марта 1950 года, а через девять месяцев родился сын Иван. Всю нерастраченную силу любви Лидия отдавала сыночку Ванечке. Она смирилась со своей судьбой: Макар оказался хорошим любящим заботливым, внимательным, хозяйственным мужем. Но она так и не смогла его полюбить.

Макар с Лидией прожили вместе двадцать два года; у них родилось шестеро детей: четыре мальчика и две девочки. Иван (1950), Галина (1952), Алексей (1954), Николай (1956), Любовь (1958), Геннадий (1960).Первые четверо были похожи на отца, пошли в его породу: черные брови, голубые глаза и крупный характерный нос, как у папы, поэтому их легко узнавали. «Макаровы дети», — говорили про них в Сегеже. Двое последних из детей получились светленькие, беленькие.

— На них краски не хватило!, — шутил отец.

Из детей мать больше всех любила Ванечку, а отец Галинку.

Макар пользовался уважением у людей, и это уважение переходило и на его семейство. Семья Руденко дружила с соседями и те часто подкармливали детей и одевали. Галина пошла в первый класс в зеленом пальто с лисьим воротником, его ей подарила соседка тетя Оля.

Спустя четыре года после смерти Иосифа Сталина в 1957 году Макар решил побывать у себя на родине, в Бессарабии. Тоска по родным местам гнала его туда, где он прожил тридцать лет. К тому же была надежда узнать, что произошло с его первой семьей. Макар взял с собой пятилетнюю Галинку. Для нее поездка на поезде была первой, и вызвала массу незабываемых впечатлений. Три дня и три ночи ехали на поезде. На больших станциях ненадолго выходили на перрон, где отец покупал дочке пирожки и лимонад, фрукты, ягоды. Проезжали мимо разных городов и поселков, все вызывало у Галины живой интерес и неописуемый восторг. Она могла часами глядеть на бескрайние просторы, следить глазами за тем, что мелькало за окнами поезда. Ей очень понравилось путешествовать, и эта любовь к путешествиям сохранилась на всю жизнь.

Село Котюшаны, разрослось, вытянулось вдоль каменистой речки, обмелевшей настолько, что вода в ней доходила до колена. Белые хаты утопали в зелени плодовых деревьев и винограда. На другом, более пологом берегу, раскинулись колхозные поля и сады. Хата деда Василия выглядела, как и шестнадцать лет назад. Побеленная заново, она была расписана цветами, — внуки постарались. Внутри дома тоже ничего не изменилось, разве что внучат прибавилось: тринадцать человек жило сейчас у деда с бабушкой. В центре стояла печка с лежанкой. У окна деревянный стол, а вокруг лавки, засланные домоткаными половиками. Чисто выметенный земляной пол. В красном углу под расшитыми полотенцами тусклый глянец серебряных икон. По дому и саду разливалось благоухание цветов. Мальвы всех оттенков росли повсюду.

Появление Макара с дочкой стало большим сюрпризом и вызвало неописуемую радость у всех, а особенно у внуков. Они облепили приехавших и повели в дом, важно вышагивая рядом. А дед Василий и баба Марьяна просто обняли Макара с двух сторон, да так и стояли, забыв про время. Случился настоящий праздник! Возбужденные встречей, все радостно гудели, как шмели в улье. Баба Марьяна сразу стала хлопотать насчет обеда. Сварила мамалыгу и тыкву, нарезала целый тазик салата, поставила на поднос огромный полосатый сахарный арбуз. Накормив детей, она отправила их за травой для скота. Галинке очень понравился арбуз, сочный и сладкий, и она уплетала его за милую душу. Остальная же еда ей была незнакома. Она быстро сошлась с детьми, они говорили на украинском языке с нею, и убежала с ними за травой. А Макар с дедом за чаркою домашнего вина долго сидели, обнявшись, и вспоминали счастливую довоенную жизнь. Дед, взволнованный встречей, рассказал ему о смерти жены Макара, Лилианы: весной она на речке стирала белье и сильно простудилась. Началось воспаление легких. Шла война, и достать нужных лекарств было негде. Так, за месяц она буквально сгорела. Детей забрали в детский дом. Где они сейчас, дед не знает. Макар оставил ему свой адрес на случай, если приедут и будут спрашивать про отца.

Галинку многое удивляло в жизни дедовой семьи. Вот он сидит у окна и курит цигарку-самокрутку. В руках у него ружье. Летят утки, и вдруг дед Василий вскидывает ружье и стреляет. Выстрел меткий! Одна замертво падает на середину двора. Мальчишки с радостным криком бросаются к добыче и несут ее бабе Марьяне. Бабушка начинает сразу разделывать птицу: она зачем-то окунает утку в ведро с горячей водой, а потом привычными быстрыми движениями начинает ощипывать птицу. Оказывается, так легче чистить перья.

Сарафанчика, в котором приехала Галю, так ее звали здесь, и сандалет хватило ровно на две недели, а потом она бегала босиком и в трусиках, как все дети. Галинка быстро загорела и теперь уже ничем не отличалась от своих троюродных братьев и сестер. Вскоре она стала понимать и молдавскую речь.

На другом берегу реки раскинулись колхозные сады и поля. Вечерами старшие ребята совершали на них дерзкие «набеги». Не проходило и дня, чтобы молодежь не испытывала терпение охраны. Главное было не попасться сторожу на глаза: он стрелял из дробовика солью, а это очень больно. Однажды Анна, старшая из девочек, позвала с собой Галю. Компания уже насовала яблок за майки и рубашки, и собиралась уходить, как вдруг ребят остановил громкий зычный голос сторожа, который выбежал к ним с двустволкой.

Все замерли, боясь пошевелиться. И когда дед выстрелил в воздух, детишки кинулись в рассыпную, — только их и видели! Галю одна осталась стоять перед сердитым сторожем.

— А ты чего не побежала? — строго спросил сторож.

— А я ничего не брала, — тихо ответила Галю. Сторож внимательнее присмотрелся к девочке и увидел, что она не здешняя.

— А ты яблок хочешь? — уже мягче спросил дед.

— Да! — громче ответила Галю. Тогда он подошел к одной из яблонь и сорвал пять крупных красных яблок, а потом помог девочке засунуть их за майку.

— Спасибо! — уже весело произнесла Галю, понимая, что все обошлось, и никто ее не ругает.

— А теперь иди домой и ничего не бойся. Но по чужим садам больше не ходи!

— Спасибо! Я больше не буду! — Галю, соглашаясь, кивнула головой.

Полгода она жила у деда Василия и бабы Марьяны. Отец погостил всего две недельки, отпуск закончился и он вернулся в Сегежу, оставив дочку «для поправки здоровья.» В Молдавии ей очень понравилось! Больше всего Галинке запали в душу бульвары Кишинева, по которым они проходили, любуясь городом. На деревьях росли: яблоки, груши, сливы, абрикосы, шелковица, и с них можно брать фрукты, и никто не ругался. Галю многие из них раньше не видела даже и не пробовала. Это было похоже на сказку!

Беззаботное детство Галинки закончилось, когда Лидия потребовала у Макара вернуть дочь домой, ей нужна была помощница. Лидия работала уборщицей в цехе, ходила по сменам; неделю в первую, с восьми утра до четырех дня, неделю во вторую с четырех дня до двенадцати ночи, и в третью с двенадцати ночи до восьми утра. Галинка должна быть дома с детьми.

Вернувшись в Сегежу, они с отцом часто говорили на молдавском языке.

— Проклятые молдаване, говорите по-русски! Что за секреты? — бранилась на них Лидия.

И постепенно без постоянного общения язык стал забываться. В памяти сохранились лишь отдельные слова: «капа» — вода, «тату» — отец, «мамалыга» — густая кукурузная каша, которую подавали вместо хлеба.

Лидия, возможно, завидовала дочери, ей хотелось тоже съездить к себе на Урал. Племянницы постоянно звали ее, но денег не было, и мечта оставалась мечтой.

Как только Галинка пошла в школу, отец научил ее готовить основные блюда: супы, каши, печь пироги. Она практически заменила мать по дому, и семье жить стало легче.

В коммунальной квартире, где жила семья Руденко, в каждой семье было по три-четыре ребенка. Все весело играли в большом коридоре, хоть часто и дрались из-за игрушек, которые часто были самодельными. Александра Михайловна, бабушка одноклассника Галины Саши Владимирова, научила девочек делать куклы из цветных лоскутов, которые выдавали рабочим, как обтирочный материал для очистки оборудования. И до восьмого класса девочки играли в куклы, уже сшитые своими руками.

В праздники все дети были сыты и довольны, так как приходило много гостей с подарками. Приносили с собой сало, жареную рыбу, мясо, пироги, вино, конфеты. Звучала музыка, взрослые пели и танцевали в коридоре. Это был пир на весь мир!

Макар был поваром от природы. Часто, если был свободен, готовил для семьи, а в выходной усаживал всех детей за стол и учил делать пельмени, каждый сам лепил себе обед. Отец готовил тесто и начинку. Это была обычно капуста или пюре картофельное с черным перцем и жареным луком. В праздники делали пельмени с мясом и сладкие калачи с маком. Благодаря Макару все дети научились готовить и делают это неплохо и сейчас.

У отца был сильный характер, и он терпеть не мог обмана и несправедливости. В 1967 году у него с начальником цеха произошел конфликт. Перед майскими праздниками рабочих попросили поработать в выходные, обещая заплатить вдвойне, но начальник слово не сдержал. Бригадир потребовал оплатить работу рабочих, за которых он отвечал. Получив отказ, Макар совершенно вышел из себя:

— Ах, так! Получай! — коротким взмахом правой руки влепил начальнику Бутырко режущий удар в лицо в присутствии рабочих.

Он был на хорошем счету у начальства, но после столкновения с начальником цеха ему подрезало крылья. За свой поступок он жестоко поплатился: ему дали «белый билет», что означало, на работу в ЦБК его никуда не брали. Только заведующий городской больницы Сергей Иванович Мельников предложил Макару работу кочегара в котельной больницы. Там было много приборов, и не всякий мог с ними управляться. Отец до конца жизни проработал здесь. По просьбе заведующего он еще дополнительно резал свиней, их выращивали в подсобном хозяйстве больницы для питания больных и работников. За свою работу он получал натуральными продуктами: кровь, весь ливер, а иногда три килограмма мяса или целую свиную голову. Тогда в доме был праздник! Отец с Галиной делали колбасы и варили холодец.

Кроме того Макар был классным рыбаком. В доме всегда была рыба: сушеная, соленая, вяленая и свежая. Однажды отец пришел домой с большой ношей в руках. Когда он высыпал рыбу в таз, то все увидели его пиджак, застегнутый на все пуговицы и с завязанными рукавами. Оказалось, что проверяя сети после работы, он обнаружил неожиданно большой улов. Оставлять рыбу нельзя — протухнет, на дворе лето. Тогда он сделал из пиджака кошелку, куда и загрузил рыбу. Так и принес домой. Лидия же, когда увидела его выходной пиджак из тонкой шерсти в таком непотребном виде, пришла в такую ярость, что ударила ногой по тазу со всей силы.

— А теперь занимайся своей рыбой сам! — кричала она, грозно сверкая глазами.

— И стирай свой пиджак сам! Я к нему даже не подойду!

Таз перевернулся, вода разлилась по комнате, в луже шевелилась еще живая рыба, трепеща плавниками. Дети, для них это была игра, с интересом наблюдали за рыбками, которые пытались плавать в воде. Галина с отцом собрали рыбу, почистили и приготовили ужин для всей семьи. Остальную засолили и убрали на балкон.

Такое бывало: Лидия задаст Макару баню, раскричится, а потом заплачет от бессилия.

— Что ты, жена, белены объелась? — сурово спросил отец.

— Я весь выходной крутилась, как белка в колесе: варила обед, ходила в магазин, стирала, штопала белье, ни на минуту не присела, устала до чертиков, а тут ты со своей рыбой! — зарыдала Лидия в голос.

Выносить женские слезы Макару было сложно и, он не стал устраивать жене сцену.

— Прости, Лида, но никто тебе другого мужа не подаст на блюдечке с голубой каемочкой. Терпи! А мы с Галиной сами справимся. Так чистить рыбу стало обязанностью Галины, но ей это было не в тягость.

Макар постоянно искал способ что-то заработать для своей большой семьи. Он не чурался никакой работы. По осени он брал с собой старших Ивана и Галину на совхозные поля для перекопки после урожая. Это разрешалось делать жителям города до глубокой осени. Домой они приносили по два-три мешка картофеля и моркови. Позже отец разработал участок земли, где семья выращивала овощи: картофель, морковь, свеклу и лук. Это было хорошим подспорьем к столу.

Когда поспевали ягоды и грибы, то старшие отправлялись с отцом в лес. Особенно интересно было ходить с отцом за осенними опятами. Они росли большими семьями на пнях. С одного можно было собрать целое ведро грибов. А потом дома на сковородке с водой и маслом, если оно было, проваривали 5—7 минут, добавив лук и укроп с чесноком. Все и блюдо готово!

А какое это наслаждение! Да со свежим картофелем!! Этот вкус детства навсегда связан с отцом, который учил не только добывать пищу, но и вкусно готовить.

Макар никогда не был в школе, где учились дети. Он был уверен, что там все хорошо. И только по окончании четверти требовал у детей дневники на подпись. На родительские собрания ходила мать. Галина заканчивала десятый класс и готовилась к выпускному вечеру. Первый раз ей в ателье заказали белое платье с жабо из гипюра.

В день выпускного вечера отец заявил Галине, что пойдет к ней на вечер, чем страшно удивил ее. Макар специально к вечеру покрасил свои седые волосы в каштановый цвет, надел модные брюки, пиджак со шлицами и туфли старшего брата, который был в армии. Они были одного роста и размера. Галина с трудом узнала отца, когда он пригласил ее на первый школьный вальс.

— Пап, а ты танцевать — то умеешь? — с паникой в голосе спросила она.

— Не волнуйся, дочь, все будет хорошо! — ответил отец с улыбкой.

И то, как он галантно и уверенно повел ее в танце по актовому залу и закружил в вальсе, сказало о нем лучше всяких слов. Теперь ей стало ясно, откуда у нее страсть к танцам. И вот отец и дочь плывут по залу под звуки вальса «Школьные годы чудесные» Никто не стал им мешать, а когда они закончили танцевать, то все им зааплодировали. Это был июнь 1970 года. В январе 1971 года он умер. Шел на обед, зашел в чужой подъезд и потерял сознание.

— Лидия, выходи и забери Макара, пьяный лежит в нашем подъезде, — кричала соседка Мария ей через дверь.

— Да, не может быть он пьяным, он должен был прийти на обед. Что-то случилось! — ответила ей Лидия и выбежала из дома.

Макара она увидела лежащим под лестницей, он был без сознания. Попросила соседей вызвать Скорую помощь. Четверо мужчин с большим трудом занесли его в квартиру, благо жила семья на первом этаже. Врач поставил диагноз-инсульт, но даже не стал его госпитализировать, а ведь вовремя оказанная помощь могла продлить отцу жизнь. Три дня он был без сознания и умер не приходя в себя. Он прожил всего 59 лет. Галина тогда уже работала старшей пионерской вожатой. Ей позвонила Лидия и сообщила о смерти отца. Это известие сильно расстроило Галину: рыдая, она бежала домой через лес и болото, напрямик, через железнодорожные пути, падала, вставала и снова бежала. Когда врач засвидетельствовал факт смерти, Макара увезли в морг. Галина закрылась в своей комнате и, обливаясь слезами, писала поэму об отце:

— Отец! Ты для меня был всем,

Был человеком Чести

И человеком Дела, во всем умелым.

Ты настоящим был мужчиной!

Как я б хотела жизнь твою продлить,

Чтоб с нами мог еще ты жить!

В стихах вылилась вся ее любовь к отцу, все те слова, которые она не сказала ему при жизни, не успела. Вспомнила, как получила первую зарплату в тридцать пять рублей, и придя домой, попросила разрешения у отца купить себе для работы часы» Заря» И отец дал добро на покупку. И пошутил:

— Покупай часы и бутылку водки, чтобы их обмыть, чтобы дольше служили.

Она так и сделала. Галина пользовалась часами больше десяти лет, пока на День рождения ей родители мужа не подарили новые, часы-кулон на цепочке..

Как участник второй Мировой войны отец не стал ветераном, не дожил до этого времени, даже до пенсии из-за ранений. Старший брат Иван на похороны отца не приехал. Когда ему вручили телеграмму, он не поверил в смерть отца. Уходя в Армию, он попросил его вызвать в отпуск. И отец пошутил, сказав что даст телеграмму, будто он умер. Военнослужащим давали отпуска только по очень уважительным причинам. Ивану дали отпуск на десять дней; он служил под Калининградом, и до Сегежи надо было добираться трое суток. Он обрадовался, что отец сдержал свое слово и организовал ему отпуск, и поехал не домой, а к другу Александру в Ленинград. Когда же он приехал домой, был ошеломлен, что отца уже похоронили, а Иван не простился с ним.

Лидия пережила его на двадцать лет. Они прожили достойную жизнь, воспитав шестерых детей, которыми могли бы гордиться.

Отец любил музыку. Дома стояла большая радиола, которую он включал, как только появлялся дома. Эта привычка осталась и у Галины. Когда из радиолы лилась молдавская музыка, глаза его туманились, а в них появлялись слезы. О чем он думал в это время, одному Богу известно. Еще Макар любил петь..У него был приятный баритон. Когда собирались его молдаване, «шестилетники», как их называли в городе, это был целый концерт, где солировал отец. Ему особенно нравились песни: «Эх, мороз, мороз…» и «Распрягайте, хлопцы, коней». И когда звучат эти песни, Галина всегда мысленно с отцом.

—