Самое лёгкое время

Галина Мамыко, 2022

Сборник рассказов о дружбе и верности, любви и надеждах, о счастье и…

Крымские шрамы

Родной Крым для меня ассоциируется в первую очередь не с его главными достопримечательностями, а с родителями. Крым удавалось увидеть только летом. Остальное время мы жили в Воркуте, куда папа-баянист и мама-детский врач поехали ещё в молодости (с нами, двумя маленькими девочками) зарабатывать на оплату новой трёхкомнатной кооперативной квартиры, да так до пенсии там и застряли. Летние месяцы проходили, конечно же, возле Чёрного моря. Мисхор со знаменитой русалкой, Алупкинский парк, Кореиз… Длинные очереди в столовую, забитый людьми пляж, утомительные взбирания по серпантину в гору, туда, где ждёт маленькая комнатка в фанерном домике, снятом по нынешним ценам за копейки…

Я уже давно не путешествую по Крыму, хотя и живу в центре его столицы. Но в фотографиях, сделанных папой и им же оформленных в десяти семейных альбомах, осталась та, счастливая жизнь, в которой тебя любили папа и мама и плескалось море.

На этих советских чёрно-белых фотографиях мы по утрам ловим рыбу на закидушку с больших камней-валунов в пустынной бухте Тарханкута. Рядом наши палатка и папин «Жигулёнок». Его он потом в начале перестройки продал за, казалось бы, неплохие деньги, но грянувшая никому из советских людей до того ещё не изведанная инфляция этот капитал превратила в бумажки.

В обеденное время, когда особенный зной, мы с завистью смотрим на прозрачную, сверкающую в лучах солнца, морскую гладь, но залезать не решаемся, ведь этот период времени уже давно взят в аренду местными змейками. С высоко гордо поднятыми головками, столбиками, они курсируют вдоль берега, с полным правом наслаждаясь своим местом под солнцем…

Зато возле нас пыхтит папин походный примус, на сковородке жарятся свежие, пойманные нами утром, бычки, и к ним мы дружным семейным кругом вскоре подсаживаемся…

Однажды среди ночи нас разбудили оружейные выстрелы. Мы лежали, притаившись, в палатке, и делали вид, что спим. Утром неподалёку в камнях увидели подстреленную чайку. Она прыгала с места на место, покрикивая. Я побежала к ней, схватила на руки, но чайка укусила меня за палец. Я заорала от боли, бросила птицу и помчалась назад за скорой помощью к маме. Мама перебинтовала кровоточащий палец, а раненая птица доскакала до моря и уплыла умирать. Шрам на пальце остался на всю жизнь.

Иногда наше уединение нарушали сельские коровы. Они задумчиво разбредались по берегу, оставляя кое-где свежие лепёшки. Вскоре на горизонте появлялся загорелый до черноты пастух. Он лениво помахивал кнутом и уводил коров в неведомые дали…

Как-то одна из коров пришла к нам в гости. Разморенные жарой и рыбным обедом, мы дремали внутри палатки, единственном месте, где можно было спрятаться от солнца. Мы с сестрой спали и не видели, как, по маминым рассказам, нечто большое и тёмное просунулось внутрь нашего убежища. Мама проснулась и несколько мгновений они с коровой глядели друг на друга. По глазам коровы было трудно понять её дальнейшие намерения, то ли она вздумает зайти внутрь, то ли нет, но вот морду свою она не спешила убрать из нашего жилища.

Оказаться в роли сказочных героев Теремка, придавленных гостем-медведем, такой перспективы не хотелось. На каком языке говорить с бурёнкой? Какими доводами убедить её в нашем не гостеприимстве? Мама подумала, подумала, а потом загавкала. И не ошиблась. Этот язык корова понимала отлично. Она убралась восвояси.

Воспоминания о детстве — у каждого свои. Но есть нечто общее в них. Это теплота и любовь, которые согревают вблизи родителей.