Мифологический апокалипсис

Галина Ивина, 2021

Тридцать лет прошло после Большого отката назад, когда лесная нежить восстала против людей. Группа искателей из Вологды отправилась в село Семёновское за инструментами, необходимыми для борьбы с нечистью. Этот поход окажется сложнее, чем они думали.

Солнце еще вставало, освещая алым цветом небо и верхушки деревьев, а маленький отряд из пяти человек уже брел по узкой тропинке. Одеты они были в старое изношенное тряпьё. Руки и ноги у них были обмотаны полосками ткани, будто для того, чтобы одежда не развалилась окончательно во время прогулки. В руках и чехлах за спинами они несли дубины или биты, ружья или тесаки.

— Я думал, мы за день доберемся, — унылым голосом протянул самый крупный парень. Вокруг его головы была намотана грязно-алая повязка, надвинутая почти на глаза, отчего взгляд казался хмурым. — А мы уже второй день в пути.

— Чего ты ноешь, Сав? — огрызнулся невысокий коренастый молодой человек. За его плечом в самодельном чехле висела громадная дубина, усыпанная гвоздями, которые едва касались его грязных спутанных волос. — Идем и идем себе, никому не мешаем.

На его слова откликнулся высокий парень, в болотных сапогах выше колен и в плотном брезентовом плаще, на спине которого большая дыра была заклеена неровно наклеенным куском скотча.

— Ты, Мак, будто не знаешь, почему Сав нервничает. Не прикидывайся, что не замечаешь ничего вокруг. Один ведь лес кругом — жуть сплошная!

— Вот, Дим очень сильно прав, — подтвердил его слова плечистый парень в разодранном пуховике, явно предназначенном не на теплую осеннюю погоду, а на зиму. Он постоянно поглядывал в сторону леса, и на его узком лице отражалась неприязнь, смешанная с огромной долей страха. — Я и не думал, что трасса М8 так сильно здесь заросла. Знал бы, в Вологде остался, да продолжал обшаривать склады на окраине.

— Какие склады, Ром?! — взвился коренастый Мак, вскинув руки так, будто попытался взлететь в небо. — Там лет пять ничего больше нет! В последнее время мы только по деревенькам ближайшим шарились. Уже и до Грязовца дошли, а в Вологде давно пусто.

Идущий рядом с Маком крупный парень, лишь немного поменьше, чем Сав, недобро на него зыркнул. Одет он был в затасканное длинное пальто поверх такой же затасканной куртки. Черты его лица были мелкие и аккуратные, но в колючих глазах маячили подозрительность и недоверие.

— Чего ж мы в Вологде продолжаем жить? Раз там пусто, надо валить в другой город.

Дим усмехнулся, поправляя лямку чехла на плече. На говорившего он не посмотрел, предпочитая вглядываться вдаль, как будто выискивал в заросшей дороге дальнейший путь.

— Оптимистичный ты человек, Ван, ничего не скажешь! Думаешь, в Ярославле, Костроме или Череповце местные ничего не зачистили? Там так же, как и у нас. Пусто!

— Значит, надо уходить дальше, — не сдавался Ван. — Что там на карте: Тверь, Иваново, Петрозаводск? Все лучше, чем в этом болоте гнить.

Дим снова усмехнулся, но как-то по-доброму, без намека на язвительность.

— Если уж ты на карту смотрел, то знаешь, какое до этих городов расстояние. Мы до них живыми не доберемся.

— Прорвемся, если захотим. Все лучше, чем бегать по селам и собирать топоры да гвоздодеры.

Дим похлопал рукой по широкому карману своего брезентового плаща. Там у него лежала бесценная карта местности, без которой они и домой-то не смогут вернуться.

— Нас Бор послал за нужным инструментом. Сам знаешь, как мы железо используем и быстро тратим. Без него мы все пропадем.

Мака развеселили слова Дима, и он активно замотал головой.

— Вот уж не знал, что Бор такой наивный. Он серьезно думает, за сто лет никто не догадался забраться в тот музей?

Дим мягко улыбнулся.

— Может, и догадался, — признал он правоту слов Мака, — но мы должны убедиться.

Некоторое время все шли молча, с тревогой вглядываясь в деревья, подбирающиеся к дороге и вскрывающие асфальт своими мощными корнями. Из леса доносились резкие пронзительные крики и протяжный вой. Каждый раз парни вздрагивали от них и быстро переглядывались, словно спрашивали друг друга: «Оно? Нет?»

Первый не выдержал и заговорил Сав. Он шумно вздохнул, словно набираясь смелости, и вкрадчиво проговорил:

— Бор сказал мне, что раньше до Семёновского можно было добраться всего за два часа, — он оглянулся и с надеждой посмотрел на идущего позади Мака.

Тот дернул плечом, едва не задев дубину за спиной, усыпанную гвоздями.

— Два часа?! Брешет он, как всегда! Сто пять километров ни за что не покрыть за такое время. Слушай его больше.

Его резкий ответ не оттолкнул Сава. Он только улыбнулся, пихнул рукой идущего рядом Дима, и мечтательно проговорил:

— Представляешь, как было бы круто, если бы мы вжик, и оказались в этом твоем музее топора?

— Музее пилы и топора, — поправил дотошный Ван.

— Да пусть хоть так, лишь бы быстро и без жуткого леса вокруг, — мигом согласился с ним Сав.

Он опасливо покосился на высокие деревья, растущие вдоль дороги, и внутренне содрогнулся.

Вчера утром эта группа Искателей вышла из Вологды. За пару часов они прошли кучку заброшенных деревенек, безнадежно поглощенных лесом, и долгое время пробирались по остаткам дороги без всякого намека на человеческое место обитания. Их окружал сплошной лес, наводящий ужас, от которого кровь превращалась в ледяную жижу.

Все обрадовались, когда часов семь спустя, показался перекресток, облепленный кучкой истлевших домишек, а за ними первые склады города Грязовец. До села Семёновское — их пункта назначения, оставалось километров семьдесят, не меньше. Прикинув, сколько еще им осталось идти, все дружно согласились прошагать еще часа полтора.

В итоге на ночлег они остановились в Ростилово. Мак предлагал пошарить по ближайшим домам, да наутро вернуться в Вологду, сказав Бору, что музей давно вынесли. Дим отказался хитрить, да еще и Маку запретил по домам лазить.

— Зимой сюда придем, когда на дальний поход не решимся.

— Ну и хреновые же мы Искатели, — фыркнул недовольный Мак и завернулся в походное одеяло.

***

На следующий день, вместе с солнцем поднявшись на ноги, группа немедленно собралась в путь, решив позавтракать в дороге. Им понадобилось чуть больше часа, чтобы прошагать сквозь Ростилово, облепленного скоплениями давно заброшенных деревенек, до очередного поселения под названием Заемье.

Дорога 19Н-054 была не такая широкая, как федеральная трасса М8, и безжалостное время оставило от нее едва заметную тропинку. Зеленеющие деревья, сквозь которые ничего нельзя было просмотреть, так плотно облепили дорогу, что Мак разнервничался и начал наезжать на Сава, прицепившись к его простому замечанию: «Я думал, мы за день доберемся».

Пока остальные препирались из-за складов, размышлений о переезде в Ярославль или Тверь, невозможности преодолевать длинные расстояния за короткий промежуток времени, Дим прислушивался к лесу.

Оттуда доносились шорохи, хотя ветра не было, и это настораживало. Как и любой человек, он привык жить рядом с необъяснимым и пугающим. Привык, что из леса грозит опасность и рядом с ним нужно быть настороже. И все же внутри все напрягалось, когда он видел деревья. Вон и Мак уже сдался. Занервничал, хотя всегда делал вид, что ему плевать на лес, и он его не боится.

Как назло, нужная им дорога проходила через сплошные заросли. Здесь даже в древние 2030-ые не было ни одного домишки, а теперь и подавно никого живого не осталось. Так что все вздохнули с облегчением, когда, спустя два часа после выхода из Заемья, дорога повела их сквозь Бакланку.

Бакланка оказалась для них труднопроходимой. В основном из-за заросших густой травой железнодорожных путей. Не заметив их, парни чуть не попадали, запнувшись о рельсы.

Когда они проходили Подболотный переулок, Ван спросил:

— Интересно, когда его так назвали? — он разглядывая заросшую мхом табличку с названием переулка. — До БОНа или после?

На его вопрос отозвался Ром — самый большой специалист по БОНу. Он собирал все истории, которые рассказывали очевидцы той войны, коллекционировал орудия, которые придумали люди для борьбы с существами. Иногда казалось, что он жалеет о том, что родился после БОНа и не увидел своими глазами, как все происходило на самом деле.

— До него, конечно. Потом всем было плевать на названия.

Остальные с ним молча согласились. Зачем восстанавливать или менять названия улиц, когда поселений почти не осталось, да и в городах скрываются жалкие лишь кучки людей.

Дим посмотрел себе под ноги на асфальт, раскрошенный от времени и прорастающей травы. В этом было что-то печальное, ведь когда-то кто-то положил этот асфальт, чтобы по нему катались… машины, — Дим с трудом вспомнил это незнакомое слово. А теперь он нужен только для того, чтобы они смогли дойти до Семёновского и «зачистить» местный музей.

— Интересно, чем народ такое заслужил? — спросил он, гадая, лежит ли в музее оружие, созданное для борьбы с сущностями или там только то, что использовали в обиходе до БОНа?

— В смысле: чем? — возмутился Ром голосом, звучащим непривычно низко, и хлопнул идущего впереди Дима по плечу. — Всем! Поведением своим дурацким.

— Дурацкое поведение не повод для войны.

— Еще как повод. Всех существ притесняли и не верили в них.

Мак хрипло рассмеялся, вмешавшись в перепалку Дима и Рома.

— Объясни мне, — обратился он к Рому, — как можно притеснять кого-то и не верить в его существование?

Тот слегка смутился и пробормотал:

— Ну, вы меня поняли.

— Нет, не понял, — не унимался Мак.

Он поравнялся с Ромом, который шел позади всех, и попытался схватить его за шею, демонстрируя удушающий прием. Не без труда выкрутившись из захвата, Ром поправил рваный пуховик и с вызовом сказал:

— Ты и не сможешь понять, ты ж не веришь в БОН, — он вскинул брови и продолжил, будто обращаясь к самому себе: — Просто удивительно! Всего тридцать лет прошло, а люди думают, что не было никакой войны.

— Так разве ж это война, когда всякая нечисть из леса прёт и на людей кидается? Ну, побегали они немного по городам, чуток сократили население страны… Мелочи.

Дима передернуло от слов Мака, и он обратился к нему, даже не оборачиваясь:

Конец ознакомительного фрагмента.