Танго с призраком. Канженге

Галина Гончарова, 2022

Шаг, прогиб, поворот… и снова – танец. Вечный танец со смертью. Танец Ла Муэрте. Танец, в котором Антонию ведут, словно марионетку. Или она идет сама? Идет, спотыкаясь, ошибаясь, страдая от несчастной любви и не обращая внимания на чужие чувства, идет, стараясь не упасть навзничь. Убита хорошая подруга. Любимый мужчина сделал предложение другой. Попали в больницу тетя и кузина. Тебя зовет замуж ненужный тебе человек… В жизни случается всё. Даже смерть. И жрецы Ла Муэрте не собираются оставлять Антонию в покое. Равно, как и сама богиня. Но зачем ей понадобилась некромантка? И что за ужас ей предстоит остановить? Тот, который убивает девушек на улицах столицы? Или это что-то другое? Кто-то другой? Почему богине нужна именно Антония? Что может предпринять некромантка, которая еще не осознает всей своей силы? Кто может ей помочь раскрыться? Для танца необходим партнер. И – чувства. И доверие. Итак, шаг, прогиб, поворот… глаза в глаза, смешав дыхание – вперед! Навстречу жизни.

Глава 2

Завтрак стал для Тони мучением. И лишний раз укрепил ее в принятом решении.

Больно!

Кому понравится — смотреть, как твой любимый человек сидит рядом с твоей кузиной, как ухаживает за ней, как наклоняется, чтобы шепнуть на ушко нечто фривольное, как краснеет Альба, как одобрительно смотрит на них Адан Аракон…

Определенно, Тони решилась.

И после завтрака подошла к дяде.

— Дядюшка, мне нужно с вами переговорить.

— Слушаю, Тони?

Да, но заодно слушали Альба, Дженио и слуги. А вот это Тони не нравилось.

— Если вы не возражаете пройти в кабинет?

— Это так секретно, Тони?

Улыбка дядюшки была легкой и снисходительной.

Ну что у тебя может быть серьезного? Перчатки порвались? О, женщины!

— Я предоставлю это решать вам, дядя, — отозвалась Тони и таки прошла за дядей в кабинет.

Лично закрыла дверь, задернула бархатную портьеру, отсекая последние звуки, и прошла к столу. Достала из сумочки документы, положила на стол.

— Посмотрите, дядюшка.

Завещание.

Список имущества.

Адан Аракон управился быстро — и присвистнул.

— Тони, ты теперь богатая невеста?

Антония пожала плечами.

— Сложно сказать. Магазин, конечно, стоит дорого. Но его содержание, опять же, покупка антиквариата — это тоже не сантимо стоит.

— Покупка антиквариата? Тони, ты в этом разбираешься?

Тони пожала плечами.

Пробежала глазами по дядюшкиному кабинету.

— Вот этому столу лет двадцать. Вы его хоть и сделали под старину, но он новенький. А письменному прибору у вас на столе лет сто двадцать. В ценах я так хорошо, как… как сеньора Луиса, не ориентируюсь, но возраст вещей назову. Я же Лассара.

— Интересно… Тони, а сколько лет этому креслу?

Тони посмотрела на кресло-качалку, которое стояло перед камином.

Уютный плед, столик с напитками рядом — явно хозяин кресла любит поразмышлять о судьбах мира. Подошла, провела рукой по резьбе.

— Лет пятьдесят. Плюс-минут пара лет.

— Пятьдесят два года. Хм… допустим, ты хорошо в этом разбираешься. Но все остальное? Ты можешь вести дела? Проверять счета? Отстаивать свои интересы?

Тони вздохнула.

Это было то, о чем говорила себе и сама Антония.

Может ли она?

Сможет ли?

Она не знала. Одна, наверное, не смогла бы. Но если у нее есть помощь?

— Я знаю, с кем посоветоваться. Да и вы, дядюшка, не откажете?

— Хм… может, и не откажу. Но остальное?

— Если по денежным делам мне есть с кем посоветоваться, то по остальному… я Лассара. Некромант.

— И?

— Думаете, найдется много людей, которые захотят на меня надавить?

— Хм…

Адан Аракон вспомнил поговорку «Мертвый некромант опаснее живого». Задумался.

— Может, и немного. Что ты хочешь сделать, Тони?

— Если сеньора Луиса сама вела дела и держала магазин, то и я могу попробовать. Пойму, что не справляюсь — продам дело.

— А если нанять управляющего?

— Дядя, тут нужен кто-то не вороватый, разбирающийся в антиквариате, неглупый… я вот таких сокровищ ни разу не встречала.

— Я тоже.

Хуану Мартелю Тони доверила бы магазинчик без разговоров. Вот кто бы справился. Только где сейчас старый картежник?

— Вы мне разрешите попробовать?

Адан Аракон пожал плечами.

— Дай мне это обдумать, хорошо? Слишком уж сложный вопрос…

— Я бы хотела туда переехать, жить, разбираться, ну и…

— Я. Обдумаю.

Тони кивнула.

Она видела, что это было сказано не по принципу: «отвяжись, надоела!». Дядюшка действительно будет думать.

Это хорошо.

— Спасибо.

— А ты пока возьми мобиль и отправляйся в храм.

— В храм? Зачем?

— Вот у них и уточнишь. Отец Анхель телефонировал, просил тебя приехать.

— Хорошо, дядюшка. Я сейчас поеду.

И Тони вылетела из кабинета.

М-да…

И снова — как острым ножом по сердцу.

Зачем сюда пришли Альба и Дженио? Подслушивать, наверное… но поняв, что подслушать не удастся, парочка занялась более приятным делом.

Дженио неистово целовал Альбу, а рука мужчины уже давно была где-то под платьем… Альба изогнулась, плотнее прижимаясь к любимому.

Тони не удержалась.

— Кхе-кхе!

За что и удостоилась двух гневных взглядов.

— Сгинь отсюда, приживалка!

А вот этого Альбе говорить не стоило. Да еще рядом с отцовским кабинетом. Да еще когда дверь была не закрыта.

— Альба! — громыхнул из двери голос дяди. — Ну-ка, зайди!

Тони удостоилась еще одного гневного взгляда. А что?! Это ведь Тони во всем виновата, понятно! Она бедняг сюда заманила, она их в такое положение поставила, да, и Альбе эти слова нашептала тоже она…

Сука!

Тони резко вскинула голову, развернула плечи…

— Не сердись, — схватил ее за запястье Эудженио. — Альба погорячилась, но и ты… не вовремя.

Антония прищурилась. В другое время она бы уже таяла от близости к любимому, но здесь и сейчас…

Приживалка?!

Она Лассара!

У нее благородных предков по обеим линиям больше, чем у Альбы волос. На ногах! Которые она — бреет! Вот!!!

— Может, вам стоит чуть больше уважать свою невесту?

— Я ее очень уважаю, — с достаточно похабной улыбкой уверил Дженио. — Хочешь, я и тебя уважать буду? Сильно…

Альба за собой дверь кабинета захлопнула, да и говорил Эудженио достаточно тихо. А потому…

Кричать и звать на помощь? Ей, Лассара?

Тони мило улыбнулась. И словно невзначай поправила воротничок блузки. А заодно сдвинула мешочек с солью так, чтобы он не соприкасался с кожей.

И отпустила на свободу свою силу.

Силу некроманта.

По коридору словно холод потек, в углах заклубились тени, послышался чей-то тихий шепот…

— Я не против. Как вы относитесь к некромантам — уважительно?

Судя по внезапной бледности — очень. Только сказать боялся, а так — уважает. Аж до мокрых штанов… нет, не дошло. Но могло.

Тони выдернула свою руку из ставших вялыми пальцев и ушла, не оглядываясь.

* * *

— Благословите, отче…

Ох уж эти ритуалы.

И Круг веры, который надо прочитать без запинки, и возвращенные с благодарностью книги, которые…

Ладно в мусорное ведро Тони их никогда не выкинет. Это же КНИГИ!

Но читать это… учить молитвы…

Неужели никому не приходит в голову, что в Бога верят — душой и сердцем? А молитвы хороши для тех, кому тяжко. И с первым, и со вторым.

Не тяжко?

А что ж вы слова благодарности для Творца не найдете? Боитесь, не услышит? Зря.

Родители детей своих всегда слышат. Просто иногда надо взрослеть и справляться самим. А не тятьку за сиську таскать пожизненно.

Но благословение Тони получила. И отец Анхель перешел к делу.

— Антония, дитя мое, мы проверили амулеты. Они работают, но не настолько хорошо. Полагаю, тому есть причина?

— Конечно, отче, — Тони и скрывать не стала. — Наговаривать должна ведьма, на растущей луне. А у вас кто их заговаривал?

Вот что-то она сомневалась, что ведьма?

Печальный взгляд священника только что подтвердил ее опасения.

— И обойти это условие никак нельзя?

— Если и можно, то я не знаю, — развела руками Тони. — Если хотите, отче…

— Да, ритана?

— Я дам вам доступ в Лассара.

— Что?!

— Доступ в Лассара. Дам ключи, напишу бумагу, что разрешаю вам пользоваться библиотекой… библиотеками. Может, в книгах что-то полезное и найдется, для данного случая.

— В библиотеках — во множественном числе?

— Мои предки ценили знания. Понимаете, отче, даже самые черные, самые страшные… они искали их, снимали копии с книг, заботились о сохранении.

— Зачем?

— А как иначе? Не зная болезни, не подберешь лекарства. Вы читали историю рода Лассара, верно?

— Да.

— Среди нас не было предателей. Никогда. И чернокнижников не было. Тех, кто вкладывает свою душу в черные артефакты, тех, кто ради развлечения губит людей…

— Это истинно, дочь моя.

— Но знания мы хранили и преумножали. Я доверюсь храму, и уверена, что библиотека не окажется для вас бесполезной.

Отец Анхель засиял не хуже лампочки. Хоть ты в маяк вкручивай.

— Чадо мое… это более чем щедрое предложение. Конечно, храм примет его с благодарностью.

— Для меня лучшая благодарность — это чистая совесть и чистая душа. Мне от храма скрывать нечего.

— Ах, все бы чада таковыми были…

Тони пожала плечами, мол, за всех не отвечаю.

— Ключ у меня дома. А бумагу могу составить хоть сейчас.

— Буду очень признателен, чадо. И не переживай, храм не тронет ни единой книги. Это похвальное отношение к знаниям, и оно должно быть сохранено.

Тони чуть склонила голову.

— Ключ я привезу в ближайшее время?

— Да, конечно. А сейчас пройдем, чадо…

* * *

Выходя из храма, Тони улыбалась.

Все она сказала верно и честно, не соврала.

Почти…

Она не сказала, сколько библиотек было у Лассара. В замке их две. Одна явная, там собраны достаточно безобидные книги. Вторая — тайная. Там есть инкунабулы куда как пострашнее.

А третья…

Третья находится не в доме. Случись что с замком… Тони опять не солгала. Предки делали с любой книги по две-три копии, что-то добавляли, вносили пометки… там много чего было. Третья библиотека была самой полной, но вряд ли ее будут искать далеко в лесу. Там и случайно-то не наткнешься, защит — в три слоя…

И четвертая.

Там то, что и сами Лассара читать побаивались. Только в случае крайней нужды. Только тогда…

Об этом мать рассказала Антонии, когда девочке было всего пять лет.

Пять лет.

Тогда же и дала первые упражнения. Тогда же и ключи показала. Правда, всех знаний передать не успела — умерла. А когда выживаешь… нет, не живешь! Выживаешь, из последних сил цепляясь за жизнь зубами, там уж не до книг. Не до чтения. Поесть бы и выспаться в тепле. Но библиотеки Тони берегла. Книги проверяла, чистила, как могла, ухаживала. Даже наложенные на них заклинания пыталась подпитать, благо тут предки все предусмотрели.

Мало ли?

Вдруг в роду останется только непроявленный маг? Или вообще не маг? Так что же, всему погибать?

Не бывать такому!

Книгам хватало крови, хотя бы пару капель. Равно, как и замку. А кровь Тони могла пожертвовать, для этого ни ума не надо, ни силы. Так она и делала.

Лассара действительно ценили знания.

Деньги — наживное, стены — выстроенное, люди — найденное.

Будут знания, будут и деньги, и стены, и люди. Поэтому стоит беречь знания. Они и берегли. Но храму — хватит первых двух библиотек.

Церковники будут довольны.

* * *

— Альба, Антония, зайдите ко мне.

Дядя был суров и хмур. Видимо, не все еще доченьке выдал. Но Антония особо не обольщалась. Кому кузина, кому родное дитятко. Поругается, да и простит. А ей может влететь заодно.

Оказалось — Адана Аракона она недооценила.

И снова — кабинет. Сесть девушкам не предложили.

— Сегодня утром Альба Инес повела себя недостойно, — без предисловий начал Адан Аракон. — Она забыла о твоей помощи с Паулиной. Забыла, что обязана тебе жизнью сестры и матери. Это поступок не ританы, но быдла.

Альба вспыхнула, но извинения пробормотала. Хотя на Тони и не глядела — надо полагать, эмоции там были далеки от заявленного стыда и раскаяния.

Тони склонила голову. Мол, принимаю…

Дядя кивнул и отпустил Альбу. А Тони обратила внимание на злой взгляд из-под ресниц.

Кажется, она приобрела себе врага? А не наплевать ли? Себя Тони упрекнуть не могла ни в чем! Она честно держалась в тени, она старалась быть незаметной, она оказала семье Араконов несколько существенных услуг, да и Альбу ничем не обидела. По большому счету она сама себе обиду придумала.

Помешали ей подслушать!

Не дали всласть нализаться!

И?.. Тони ее первая не оскорбляла! Но раз уж решилась — получи!

— Далее. Антония, я обдумал твою идею с магазином. Я разрешаю тебе попробовать. И даже буду помогать со счетами, если пожелаешь. Но… ты возьмешь к себе Риту.

— Дядя?

— Числиться она будет моей прислугой. Но будет приходить и помогать тебе. Я правильно понимаю, ты собираешься переехать?

— Да.

— Это нужно. Дом без хозяйской руки умирает. Но ты не справишься и с лавкой, и с хозяйством, поэтому Рита тебе будет приходить и помогать. С уборкой. А что касается кухни, сеньор Фарра согласился готовить для тебя отдельную корзинку. Буду с утра присылать к тебе Риту, она поможет, а к обеду, думаю, вернется сюда.

— Дядя…

— Помолчи, Тони. Знаю, что скажешь. Или глупость про деньги, или глупость про обязательства.

— Глупость?

— Именно. Думаешь, я дурак, и ничего не вижу? Не понимаю? Я потом обдумал… умерла бы Паула, так Роза бы за ней в могилку сошла. А я… ты три наших души спасла, так неужто мы для тебя такие мелочи пожалеем? И на Альбу не обижайся, у нее пока еще в голове ветер. Ты повзрослела, а она еще ребенок.

— А целуется как взрослая, — не удержалась от кляузы Тони.

Получилось так по-детски, что она и сама вспыхнула. Адан Аракон улыбнулся.

— Знаешь, Тони, у нас с Даэроном был один гувернер. И каждый раз, когда он нас порол розгами…

— Вас?!

— И поверь, за дело. Вот он повторял одну и ту же фразу. Пока верхние полушария не включатся, будем нижние стимулировать.

Антония прыснула.

— Помогло?

— Не уверен. Но сидеть было больно. Так вот. Альбу мы не пороли. Может, и зря…

— Нет, — решительно возразила Тони. — Не зря. Меня отец, даже когда человеческий облик терял, пальцем не тронул. Ни разу. Придет время — повзрослеет.

— И я так думаю. — И словно опасаясь чего-то внутри себя: — Тони… девочка, я понимаю, что это тяжело. Но… ты расскажешь мне о брате? Пока у вас все хорошо было, он еще писал. А потом…

Тони вздохнула.

Расскажешь…

А как о таком рассказать?

Когда видишь, как убивает себя сильный, смелый и гордый человек? Как он мечтает о смерти, как зовет ее, как пьет дешевое пойло, чтобы забыться, как валяется в грязи или в снегу, как ты пытаешься хоть что-то сделать, как зовешь и кричишь…

Тебя не слышат.

Если ТАМ, где он пребывает, в его грезах, и есть другая Тони, то слышат ее. А здесь, в реальности…

Антония даже не понимала, что плачет, пока дядя ее не обнял и не погладил по волосам.

— Бедная девочка. Ничего, теперь у тебя есть семья. Все будет хорошо.

И тогда Тони разревелась уже осознанно.

* * *

— Вот он!!! ВОТ!!!

Рита так сжала ладонь Тони, что едва кости не переломала. Но повод у нее был.

Роман шел среди остальных каторжников, закованный в цепи и одетый в серое тряпье. На груди и на спине — большие желтые ромбы. Зачем?

Так светиться в темноте будут, если решит бежать, охранники станут стрелять. Такие у всех.

На рубахах, на куртках…

Правосудие в Римате медлительностью не страдало. Рассмотрели дело, выслушали подсудимых, выслушали свидетелей — и вперед, на каторгу. Или на плаху, но тут никого не убили, так что казни Роман избежал. А вот каторги — нет.

Никакого затягивания дела, одно слушание, если кто-то что-то не представил — это его проблемы. Ну и следователя, но тут все было чисто и ясно.

Антония пришла за Ритой с утра, узнав, куда и когда отправляют каторжников. И потащила за собой.

— Ты его будешь проклинать?

— Посмотрим…

Тони действительно не знала. Будет, не будет — как сложится!

В любом случае Рите надо посмотреть в глаза своему страху — и отпустить его. Раз и навсегда.

На каторгу!

Больше эта тварь не причинит ей вреда! Кончено!

В каторжников летели комья грязи, гнилые овощи, охрана была, но не то чтобы сильно их защищала. Так было принято.

Эта падаль многим зло сделала.

Если человек хороший, так над ним и измываться не станут, а ворье, разбойники… получите, что заслужили!

Тони вытащила из кармана заранее запасенный помидор и протянула Рите.

— Кинешь?

— Эммм…

— Подгнил, потому и отдали дешево. Думаешь, стоило свежий купить?

Рита махнула рукой и прицелилась. Снаряд прилетел точно, расплескался о спину и частично голову Романа. Тот дернулся, огляделся… увидел Тони и Риту — и какая же ярость исказила его лицо!

Не был бы скован — кинулся бы!

Зубами бы загрыз!

Понятно же, девушки во всем виноваты! Он-то белый и чистенький, что та лилея, а они, стервы гадкие, сами его соблазнили, сами изнасиловали, сами нажаловались!

Рита дернулась. И теперь уже Тони стиснула ее ладонь.

— Смотри! Хорошо смотри!

Если здесь и сейчас это не переломить, считай, у девчонки жизнь закончится. Она должна понять, что любой может упасть в грязь. И любой может найти в себе силы подняться, отряхнуться и идти дальше. С гордо поднятой головой.

К чистому такое не прилипнет!

— Я…

— И сейчас смотри.

Тони выпрямилась, сдвинула в сторону мешочек и постаралась, чтобы поток силы шел исключительно на Романа. Зашевелила губами, неслышно, но отчетливо.

Между нами говоря — обычная детская считалочка. Из тех, что дети любят: раз-два — голова, три-четыре — руки шире…

Но тут важно не что говорить, а как…

А когда в тебя бьет ледяная сила некроманта, когда ты понимаешь, что в эту минуту тебя проклинают… ой, мамочки…

Под Романом расплылась весьма вонючая лужа.

Гадостно запахло.

Рита выдохнула и как-то распрямилась, что ли… Тони это ощутила всей своей сутью. И поток прекратила.

— Дамочка, вы это… — один из конвоиров погрозил пальцем.

Тони вернула на место амулет и развела руками. Приблизилась, сунула в перчатку песету.

— Офицер, эта гадина изнасиловала мою подругу. Я просто его немного напугала, и только.

— Слово?

— Слово.

— Насильник, говорите?

— Грабитель, насильник, чудом убийцей не стал…

Конвойный, нежданно-негаданно произведенный в офицеры, окинул взглядом умильно улыбающуюся Тони, бледную Риту и понял — не врут. А еще песета…

— Сеньорита, я тоже словечко кому шепну. Вы не переживайте…

— А? — растерялась Тони. Но вторую песету в ту же руку сунула. И третью. Так, на всякий случай. — Офицер, надеюсь, вы выпьете за здоровье моей подруги? Чтобы она в себя пришла после такого… девушкой была, а эта сволочь…

— На каторге, сеньорита, тоже люди разные. И статьи у всех разные. Шепну я словечко-другое, так вашего недруга там любить будут, — недобро оскалился конвойный. — Будет спать, не надевая штанов.

Тони не поняла, при чем тут это, но еще песо сунула.

— Офицер, я в вас верю. И очень вам благодарна.

Пятая монета завершила ритуал благодарности, Роману добавили прикладом по почкам, и все потекло своим чередом. А Тони утащила Риту в маленькую харчевню, которую разведала неподалеку.

— Два супа из моллюсков, жареные мидии, хлеба. Квашеные водоросли еще, они у вас чудесные. Запивать — сок или воду.

— Отвар шиповника есть. Подать с медом?

— Несите.

Тони отдала несколько монет, едва дождалась кувшина с горячим отваром — и тут же подсунула кружечку подруге.

— Пей!

Рита послушалась.

— И еще…

— Утону.

— Зато в ум придешь. И запомни — это прошло! Закончилось! Навсегда! А ты любить будешь, замуж выйдешь, детей родишь — и не вспомнишь через сорок лет, что там тебе приснилось.

— Приснилось?

— И только так! Этого не было! И думать иначе не смей. Помни — Роман расплатится за всё, а ты можешь ему еще одним способом отомстить.

— Каким?

— Жить и быть счастливой. И никак иначе. Пей шиповник.

— Ритана… я…

— Скажешь глупость — еще чашку налью. Поняла?

Рита поняла. Антония, при всей ее колючести, была благородным человеком. Но — колючим. Как каштан, пока до ядра доберешься, шесть раз уколешься и девять — пожалеешь. Или — не пожалеешь.

— Поняла, ритана. Но я не о глупостях. Батюшка мой просил передать, кажись, брат нашел то самое место, какое вы просили.

Тони и думать про Романа забыла.

— Правда?!

— Да…

— А когда мы…

— Да хоть сейчас, ритана!

Тони едва не взлетела со стула, но потом выдохнула и села обратно. Нет, ни к чему.

Надо с Реем поговорить, может, его с собой взять, надо еще кое-что…

— Нет уж! Я зря за суп платила? Кушай нормально, потом в больницу сходишь, вещички заберешь, у доктора отпросишься по всей форме, если отпустит, я-то тебя, считай, выкрала, а уж завтра тогда и к твоим родным можно.

Рита фыркнула прямо в отвар шиповника, чудом не заплевав половину стола.

Действительно, суп — это причина. Важная.

* * *

— Рей, ты со мной?

— Конечно, Тони! О чем разговор? Думаю, я буду тебе полезен, хоть мне и не хочется вновь на то место…

— Во-первых, неизвестно точно, то ли это место. Во-вторых, если то… Рей, мне нужна какая-нибудь личная вещь Мединальо. Хоть пряжка с сапога! Хоть трубка. Хоть очки! Ну хоть за что зацепиться…

— За такое время… там мало что осталось.

— Все равно. Надо с чего-то начинать, не на кладбище же могилу раскапывать. Я и на такое пойду, но давай попробуем сначала что попроще?

Рейнальдо Шальвен фыркнул.

— Хорошо, Тони. Я с тобой, только возьми что-то из моих вещей. К примеру, клинок. Он меня точно и притянет, и удержит… мало ли что.

Тони согласно кивнула и завернула нож в несколько слоев оберточной бумаги. Не пачкать же им сумочку? Там и ржавчина кое-где есть, потом подкладку не отстираешь.

— Сделаю. Как нам лучше поступить?

— То есть?

— Мне за тобой прийти? Или…

— Тони, я сейчас сопровожу тебя до дома, проверю, как это действует, на ночь вернусь сюда, в лавку, все же охрана нужна, пока… а завтра с утра опять буду рядом с тобой. Ты же на утро запланировала поездку на море?

— Да, часов в десять. Не раньше.

— Отлично! Выспись как следует, девушкам это нужно для цвета лица.

— Рей!

Жест, которым Тони обвела свое лицо, был весьма выразителен. Как и ответная гримаса призрака.

— Ври другим. Что я — магию не различу?

— А… да?

— Да. Маскарад хорош, но не от мертвых. От живых.

— А мертвых у нас не так много летает, — Тони, удивляясь сама себе, показала призраку язык. Но с ним было так тепло и уютно… как со старшим братом! И разговаривали они неожиданно просто, мгновенно перейдя с вежливого «тан» и «ритана» на «ты».

Она, едкая и колючая, осторожная и злая, ни с кем так легко не сходилась. А тут — поди ж ты! Мигом!

Рей ответил смешной гримаской высокомерия, и девушка с призраком от души рассмеялись.

Тони не знала, что именно так проявляется ее сила.

Рейнальдо вызвала из могилы ее магия, призвала и напитала, дала жизнь, ладно, ее подобие и свободу… как вы будете относиться к своему созданию?

Благосклонно. А что некромантка этого пока не осознавала…

Рейнальдо понимал, что девушка молода, неопытна, но очень сильна. И собирался помочь ей. Научиться, приобрести и знания, и навыки…

Не все творения благодарны своим создателям, нет, не все. Но в данном случае…

Тони дала ему возможность довести дела до конца. Не принуждала и не мучила, дала практически равные права, относилась как к человеку… это не стоит благодарности?

Для кого как. С точки зрения Рейнальдо — стоило.

Так что распрощались девушка и призрак вполне дружески, уже у самых ворот дома Араконов. Рейнальдо честно ее провожал, заодно и невидимость на окружающих тренировал. Здесь в стене пройти, там наверх подняться, тут в мостовую нырнуть…

Быть призраком среди людей тоже надо учиться, в пещерах проще.

* * *

Где день, там и вечер.

И если день начинается абы с кого, к примеру, с каторжан, то и завершается он несахарно. Увы.

Амадо Риалоном.

Который ждет в гостиной ритану Лассара вот уже два часа, а все это время общается с Эудженио и Альбой.

Ритана Лассара скрипнула от такого счастья зубами, но куда удрать — не придумала. Как-то не находилось у нее вечером более срочных дел.

И Шальвен уже удрал…

Нет бы остаться, глядишь, посоветовал бы что… бесполезно! Вот зачем ее этот гусенок ждет?

Что ему понадобилось? Явно ничего хорошего…

Тони в раздражении едва не оторвала ленту на шляпке и прошла в гостиную.

— Кузина. Таны, добрый вечер.

— Добрый вечер, Тони, — расплылась в фальшивой улыбке Альба. — А мы тебя ждем.

Эудженио и Амадо словно по команде встали, поклонились, даже к ручке приложиться не побрезговали. Хотя это уж Тони была пристрастна. Руки у нее вполне красивые. Даже лучше, чем у Альбы, у той пальцы коротковаты, а у Тони форма идеальная, и ногти, словно миндалины. Породу не спрячешь.

— Что-то случилось? — изобразила тревогу Тони. — С дядюшкой все в порядке?

— Вполне, ритана. Просто у моего кузена к вам личный разговор, — вмешался Дженио.

Тони подняла брови.

— Тан Риалон?

— Да… Антония, мы не могли бы поговорить наедине?

Тони пожала плечами.

— Если наши собеседники соблаговолят оставить нас одних, возможно.

Стоит ли говорить, что собеседники тут же изволили? Правда, дверь за собой плотно не прикрыли, и Тони лично исправила этот недостаток.

Бесит!

Как же бесит, когда тебя подслушивают! Кто бы знал!

Но вот они одни, и можно развернуться к Амадо Риалону.

— Я вас слушаю, тан.

Амадо чувствовал себя дурак-дураком. Да, представьте себе! С родителями он спорил уже второй день, и словно о стену бился. Его просто… какое там — не слушали?! Его даже не слышали!

С тем же успехом могла протестовать фарфоровая ваза… послушаете? Если она будет вас убеждать ее продать или переставить?

Вряд ли. Это — ваза, какое у нее может быть свое мнение?

Глупости!

С матерью говорить вообще невозможно. Сказано тебе — жениться на младшей Аракон, вот и женись. Отец правильно решил, мы с ним хоть и не всегда согласны, но это хорошая партия. Приданое дадут…

Любовь? Люби на здоровье, хоть кого, а женись выгодно.

Отец? С ним вообще не поговоришь. Чуть что, тычет носом, как щенка в лужу, в ту шалость… ну ведь не хотели они ничего дурного! Не хотели!!!

Что ж теперь — за одну глупость всю жизнь страдать? Амадо так не согласен, нет…

И что ему оставалось?

Разумеется, открыться любимой девушке! Один он не справится, но если Антония Даэлис согласится ответить на его чувства… он горы свернет!

И моря перекопает! Как герой из старой сказки, вот!

Амадо вдохнул, выдохнул, еще раз вдохнул, рассердился на себя — и поспешно упал на одно колено. Пребольно ушибся, зажмурился и выпалил:

— Антония Даэлис Лассара, я вас люблю и прошу стать моей женой!

Вот так!

Он эту фразу лично в романе нашел! Надо же узнать, как правильно делают предложения? Он раньше ведь никогда… справился?

Тони оторопела.

По-детски раскрыла рот, закрыла его, подумала пару минут…

— Тан Риалон…

— Умоляю вас ответить на мои чувства! Я буду счастливейшим из смертных! — выпалил Амадо вторую из заготовленных фраз. Были и еще несколько.

Правильно он подготовился… как сложно с этими девушками! Вот что ей еще надо?

Тони тоже чувствовала себя дура дурой.

Зачем, зачем она потребовалась этому недотепе?! Влюбился бы в Паулину, был бы с ней счастлив и доволен! А она…

Она даже рядом с ним себя не могла представить. Даже если Дженио на Альбе женится.

Это же брак!

Это же…

Как вы это представляете?! Это не просто за ручку держаться, это и прочее, от чего дети появляются. А Амадо…

Он хороший… наверное. Только никаких чувств у Тони не вызывал. Вообще никаких. Как манная каша или деревянный забор. Да, они есть. И что? Дальше-то что?! При чем тут ритана Лассара?

— Тан Риалон, встаньте, — для начала Тони решила прекратить эту неловкую ситуацию. Да и Амадо на одном колене выглядел донельзя глупо.

Дженио — романтично, а вот Амадо — нет. Почему так?

По любви…

Амадо честно попытался встать, но с одного колена… кто пробовал? Попробуйте! С двух — проще, а тут нужно держать равновесие. Парень качнулся, вцепился в столик и поднялся с помощью столика. Ваза, стоящая на нем, опрокинулась, фрукты раскатились.

Собирать их никто не стал — не романтично.

— Антония, умоляю вас…

Тони кое-как собралась. Что там из разумных аргументов?

— Тан Риалон…

— Амадо!

— Хорошо, Амадо, вы не вполне отдаете себе отчет в своих поступках.

— Антония, я вас люблю!

— Хорошо. Допустим.

— Я люблю вас!

— Амадо! — Тони потеряла всякое терпение. Еще пять минут, и она идиоту вазу на голову наденет! — Будьте любезны меня выслушать до конца, раз уж хотите получить ответ!

Заткнулся.

О, чудо!

Тони прошлась по комнате.

— Тан Риалон, — подняла руку, предупреждая возмущенный вяк. — Подумайте сами. Вы симпатичный молодой человек, который может выбирать. Я далеко не красавица, — впервые громадное спасибо волшебным ручкам и зельям мастера Доменико. — Вы богаты и из благополучной семьи. У вас было и есть все, что пожелаете. Мама, папа, уютный дом… вам не приходится бродить по подворотням в поисках куска хлеба, вы можете заниматься тем, что вам нравится. Я из Лассара. Дело даже не в том, что я некромант, дело в том, что последние десять лет я выживаю, а не живу. Что у меня ничего нет. Что я вам просто не подхожу. Можно случить породистого кобеля с уличной сучкой, да вот результат все равно породистым не будет.

— Антония!

— Я не закончила. Я вам попросту не подхожу. Я вас недостойна. Вам лучше посвататься к кому-то из своего круга, к примеру, к Паулине Аракон.

Амадо покраснел.

Побледнел.

— Да вы что… сговорились?!

— С кем? — искренне удивилась Тони.

Поздно.

Влюбленный вылетел, треснув дверью так, что несчастная ваза еще и со стола упала.

И не раскололась. Это хорошо, не хватало еще на всяких балбесов ценное имущество переводить. И вообще, хрусталь отвратительно бьется в мелкие осколочки, убирать замучаешься!

Тони подняла вазу, осмотрела.

— И что это было?

— Мне тоже интересно? — заглянула Альба. — Что случилось, Тони?

— Да вот, размышляю. Мне этот балбес предложение сделал.

— Че-го?!

Раскрытый рот Альбе не шел. Ни минутки. Но зубы у нее хорошие.

— Да вот того… не понимаю, что ему понадобилось? Зачем?!

— Он вообще не ослеп?

— И это… вы с ним разговаривали… все было в порядке?

— Да, вполне, — пожал плечами Дженио. — Ну, мямлил он чего-то, так это же Амадо, он по-другому не может.

Тони покусала губы.

— Надо срочно поговорить с дядюшкой.

— Донести торопишься? — презрительно фыркнула Альба.

Ну все.

Тони выпрямилась и посмотрела на кузину в упор.

— Дорогая кузина, твой отец — хозяин этого дома. И обязан знать обо всем здесь происходящем. А если кому-то это не нравится, может, стоит перестать сидеть на шее у родителей? И перебраться на шею к мужу?

— Тебе-то это не светит…

Тони расхохоталась в лицо Альбе.

— Мне и не нужно. У меня все есть.

И вышла из гостиной.

— Она о чем? — удивилась Альба.

— Надо навести справки, — задумчиво протянул Эудженио.

Здесь и сейчас он оценивал Тони с другой точки зрения. А ведь…

Фигурка — точеная, что есть, то есть, волосы густые… лицо. Да, лицо под этими пятнами не разберешь, но глаза хороши, большие, светлые. А если у нее еще что-то есть за душой, кроме титула, становится и вовсе интересно.

Надо разузнать.

* * *

Адан Аракон обнаружился в библиотеке, где он листал что-то ужасно научное, кажется, «Приключения знаменитого сыщика Ведерлея», и попивал охлажденное вино.

Расслаблялся.

Что ж, имеет право. Тони видела, бокал и на треть не опустел, так… Адан иногда делал глоток, смакуя и наслаждаясь хорошим вкусом, запахом, цветом вина, утаскивал ломтик ветчины или сыра, конфету, и опять погружался в книгу.

Просто отдых.

А не заливание в себя бутылок любого алкоголя для отключения от реальности.

— Дядя, у нас проблемы.

Адан Аракон закатил глаза.

— Антония…

— Дядя, у меня только что был Амадо Аракон. Он сделал мне предложение.

— Тони?!

— Извините, что испортила вам вечер.

— Ладно уж. Садись и рассказывай. Вина?

Тони качнула головой.

— Простите, дядя.

— Это ты прости. Не подумал. Но я не пьян.

— Я вижу. Просто сама не хочу, — объяснила Тони.

— Тогда в графине посмотри. Апельсиновый сок — отличная штука.

— Спасибо, — сок действительно нравился Тони. Кисленький, свежевыжатый, а если еще и без мякоти — ну не любила она, когда что-то на языке попадается, так это вообще праздник жизни.

— Наливай себе, садись и рассказывай.

— Да тут и рассказывать-то толком нечего, — Тони послушалась и кратко пересказала всю сцену. — Разве что его отцу телефонировать? Или…

— Это не телефонный разговор. Я лучше приглашу к нам тана Риалона. Ты не против, если я ему расскажу?

— Я и сама могу рассказать, дядя. Спасибо, вы лучше придумали.

— Я сейчас телефонирую. А там… будет видно.

Тони кивнула.

— Спасибо, дядя. Вы не сердитесь?

— Ты же сказала Амадо, что Паула для него лучший вариант. На что мне сердиться?

— Я ничего не делала, чтобы ему понравиться. Дядя, слово Лассара. Я просто их сопровождала, ну и старалась не помереть от скуки. Поддакивала…

— Этого оказалось достаточно. Не переживай, детка, так тоже бывает. А если паренек разглядел тебя под всеми снадобьями мастера Доменико, может, он не такой уж и глупый?

— Он не глуп. Но… мне с ним не по дороге.

— Это я понимаю. Только будь осторожнее, детка. Хорошо?

Тони кивнула.

— И не сердись на Альбу. Она в себе не уверена, вот так и получается не пойми чего…

— Я поняла, дядя.

Адан Аракон выбрался из кресла и отправился к телефонному аппарату. Роскошному, отделанному золотом и слоновой костью. Хотя как это влияет на его работу?

Нет, не понять.

Разговор вышел короткий, и Адан вернулся в кресло.

— Скоро Эрнесто к нам присоединится. Хочешь еще сока?

— Да, дядя. Спасибо.

— Ты любишь читать?

— Раньше любила. А потом… некогда стало.

— А если сейчас посмотреть что-то симпатичное? Для души?

Тони подумала.

— Я покопаюсь на полках? Можно?

— Конечно. И брать книги в тот дом — тоже. Только не продай их по ошибке.

Тони фыркнула.

— Дядя, вот на этих полках у вас в основном новоделы. Лет по тридцать-сорок. Вы сами собирали?

— Да.

— А что-то старое… да, вот эта полка. Здесь у вас шесть книг, которые представляют интерес. Вот эта, эта и эта… да…

— Тони, не надо. Я все понял.

Адан Аракон поднял руки, показывая, что сдается, и Тони вытащила себе книжку.

— Можно?

— «Карстовые пещеры Римата»? Конечно, можно. Не думал, что тебе это интересно…

— Дядя!

— Читай-читай, умная будешь.

Тони скорчила родственнику рожицу и утащила с блюда кусочек сыра.

* * *

— Добрый вечер, Антония, Адан. Как ваши дела? Как самочувствие?

Эрнесто прибыл достаточно быстро — дома все равно ничего не держало. Барбара ворчала, Амадо куда-то делся… и тут — приглашение. Конечно, он поехал!

Приятный вечер, в хорошей компании — что еще требуется?

— Располагайтесь, Эрнесто. Будете вино?

Некромант подумал пару минут, но предпочел сок.

— Меня окружают сплошные трезвенники, — пожаловался Адан. — Даже выпить не с кем.

— Так вообрази, что я пью вино, — вальяжно разрешил Эрнесто. — Что случилось? Что там с моим отпрыском?

— Да ничего особенного… Тони, тебя не затруднит рассказать?

Тони не затруднило.

Эрнесто выслушал — и попросту закатился в приступе хохота, хлопая себя ладонью по колену. Тони едва успела отобрать у некроманта сок, чтобы половину комнаты не залил.

— Паулина Аракон?!

— Д-да… а что?

— Ничего, Тони. Ничего такого. Просто мы с Барбарой ему в один голос твердили то же самое. И я, и она, и теперь — вы… отказались сбегать из дома и жить в лачуге?

— Этого мне не предлагали.

— Странно. Я Амадо сказал — если решится, я его точно наследства лишу. Единственная невеста, которую я одобрю — Паулина.

— Я, конечно, польщен, — кашлянул Адан Аракон. — Но почему вдруг именно Паула?

— Потому что она красивая, умная, обаятельная… нет?

— Это-то понятно. А все же — почему?

— Потому что Амадо именно такой, как сказала Тони. Та еще бестолочь. И ему нужна жена практичная из хорошей семьей. Тони, прости, но из тебя такой не получится.

— Я понимаю…

— Нет, не понимаешь. Ты этого балбеса в бараний рог согнешь, и в результате вы оба будете несчастны. Ты, когда поймешь, что без коврика у порога прожить можно, а он, когда поймет, что недостоин даже ноги тебе целовать.

— Что?!

Таких слов Тони вообще не ожидала. И смотрела широко раскрытыми глазами.

— Тони, тебе не приходит в голову, что Амадо чувствовал себя ущербным. Не оправдавшим моих надежд, материнских надежд…

— Наверное… он говорил, что тяжело быть бездарным.

— А тут — ты. Талантливая некромантка, пусть с непроявленным даром, разве это так важно? Главное, ты есть, ты воплощаешь в себе то, чего нет у него и никогда не будет… поняла?

— Да.

— Амадо не мог не влюбиться. Но эта любовь тебя недостойна.

Тони медленно кивнула. Да, любовь из корысти всегда делает людей несчастными. Хотя… а как определить — из чего растет любовь?

— На этот вопрос нет ответа. Только смотреть, наблюдать…

— Я говорила вслух?

— Да.

— Простите.

— Не стоит извиняться, Тони. Ты сегодня поступила, как умный и добрый человек. И очень порядочный.

— И ответственный, — поддержал тан Адан. — Предлагаю за это выпить!

Так они и поступили.

И какая разница, кто и что пил? В хорошей компании сок пьянит сильнее вина, в плохой — лучшее вино превратится в уксус. А здесь компания была хорошей.

Уютной, теплой…

Тан Риалон рассказывал истории из своей практики, дядюшка отзывался байками из светской жизни города — по некоторым причинам Эрнесто туда ходить не любил. А Тони…

Как давно это было!

Или недавно?

Когда они сиживали у огня в доме Хуана или Долорес, и старики обсуждали времена и нравы, травили байки, делились опытом, а Тони чувствовала уют. И людей рядом.

Людей, которым она небезразлична.

Она не позволяла себе сесть им на шею, но жадно впитывала крохи человеческого тепла. И ее душа оттаивала.

Так и сейчас.

Она слушала, смотрела на огонь, иногда вставляла пару слов — и была в эту секунду абсолютно и совершенно счастлива. В душе ее царил покой.

* * *

Амадо Эрнесто Риалон шел по улице.

И как же ему было больно!

Почему?!

Почему так бывает?!

Почему тебя не любят, почему тебя не принимают всерьез… он ведь душу открыл — и что получил взамен?!

Плевок.

Паулина Аракон… да он уже просто ненавидел эту раскрашенную тупую куклу! Глупую! Гадкую!

Подумаешь — пещера! Сейчас бы Амадо ее там навеки оставил! Только чтобы ему тыкать этой дрянью не начали… зачем отец ее только оттуда вытащил?! Зачем?!

А Антония?

Почему любимая девушка ему отказала?

Что ей надо?!

Что не так?!

Она говорила все правильно, его предложение честь для такой, как она. А Амадо слышалось наоборот — недостоин. Нет, не достоин.

Но почему? Она могла бы кататься, как сыр в масле! На руках носил бы, дождинке упасть не позволил, а она?! Почему так?!

Не понять…

— Тан Риалон?

Откуда он взялся на пути Амадо — этот человек? Невысокий, какой-то весь серый, обыкновенный, неприметный…

— Сеньор? — остановился Амадо.

А вдруг и правда какой знакомый?! Потом позора не оберешься, если сейчас развернешься.

— Тан Риалон, вы позволите вас на пару слов?

— Да, конечно. Что-то случилось, сеньор…

— Тан Риалон, мы с вами пока не знакомы. Но у меня есть предложение, которое может вас заинтересовать.

— Да неужели?

— Безусловно, тан. Если вы только выслушаете…

— Слушаю.

— О таких вещах не говорят посреди улицы. Но я намекну. Возможно, вы хотите пробудить свой дар?

— Я бездарен.

— О, нет. Дар просто спит в вашей крови, и если правильно подойти к этому вопросу… ведутся исследования… вы соизволите меня выслушать?

— Что ж. Полагаю, я ничего не потеряю, — согласился Амадо.

— Тогда прошу вас, тан.

Человечек поклонился и услужливо открыл перед Амадо дверцу кареты. Амадо на миг заколебался, а потом…

А что ему терять?

Даже любимая девушка отказала, чего уж говорить обо всем остальном… но если он сможет пробудить свою силу… о, тогда никто не осмелится ему отказать!

Амадо решительно сел в карету, витая в радужных мечтах. По губам человечка, который закрывал дверцу, скользнула хитрая улыбка. Как же предсказуемы эти люди…

Как легко управляемы!

Просто прелесть!