Азъ есмь Софья. Крылья Руси

Галина Гончарова, 2018

Мало выиграть войну, надо не проиграть мир. А враги не унимаются. Поднимает голову старый противник – Швеция, плетет интриги французский король, бунтует Польша… И разыгрываются многоходовые комбинации, и в ход идут запрещенные приемы, и на кон ставится память о себе и историческая правда. Но у царевны Софьи нет выбора. А есть знания и желание идти вперед. И еще ей надо воспитать детей. Достойными родителей и дедов, способными принять на свои плечи тяжкую ношу державы… И она сделает все возможное. Будет ли этого достаточно? Она никогда не узнает. Но – сделает.

1688 год

— Сын! Я поздравляю вас, ваше величество.

Машка пустила слезинку. Честно говоря, и стараться-то сильно не пришлось, так она вымоталась за время родов!

— Благодарю вас, сир. Как бы я хотела, чтобы мой несчастный муж мог увидеть малыша.

— Как вы назовете его?

— Мы с мужем обсуждали этот вопрос. Разумеется, Карл.

— Карл Стюарт. Да, Карл Третий.

Когда Людовику сообщили, что у королевы Анны начались роды, тот помчался в Сен-Жермен быстрее лани. Политика!

Мальчик был крепок, здоров и вполне симпатичен. Правда, пока неясно, на кого похож, но это — потом. Потом проглядим галерею портретов, потом найдем подходящего предка, потом скажем громкие слова о крови Стюартов. Главное — мальчик. Можно сразу поискать ему невесту, заключить помолвку, а там и шотландцам намекнуть, что есть, есть у них законный король. Да и Монмута придержать за воротник не помешает, ишь, разошелся. Католичество его в Англии не устраивает, протестантское гнездо развел! Убивать пора!

После некоторых событий у Людовика на протестантов был не зуб, а клыки в три ряда.

Людовик отечески поцеловал в лоб измученную королеву.

— Отдыхайте, мадам. Вы выполнили свой долг перед Англией.

И не удержался от чисто мужского взгляда.

Даже сейчас, измученная и с темными кругами под глазами, вдова Якова была безумно хороша. И умна, что немаловажно. Франсуазу Людовик удалил сам, с Анжеликой, увы и ах, можно было говорить только о детях и прическах, а Анна была невероятно умна. И все больше привлекала его величество.

Людовик приезжал в Сен-Жермен выпить вина с любезной хозяйкой, поболтать о том о сем — и уезжал отдохнувший и освеженный. К тому же у Анны был идеальный вкус и чутье на все прекрасное, а его величество как раз строил Версаль. Она потеряла мужа, он — сына. Он — мужчина и король, а она — вдовствующая королева и очаровательная, надо сказать, женщина…

Из этого многое могло получиться.

Сама же Мария пока просто жила и наслаждалась жизнью. Собирала информацию, передавала ее Софье — беременным женщинам не стоит активно лезть в политику. Она еще успеет наверстать упущенное.

* * *

— М-да, дети…

Алексей Алексеевич сейчас тоже в растерянности смотрел на малышню.

— Так смотря чьи дети, — Софья усмехалась.

Время идет, дети растут — и естественно, у них проявляются определенные склонности. За своими Софья наблюдала очень внимательно — и радовалась. Малышня имела ярко выраженные математические способности, во всяком случае, Данил и Кирилл. Оттащить их от интересной задачки было невозможно. Александру же были интереснее шахматы и шашки. Но его и развивали, как стратега. Ему придется стоять во главе государства, а потому…

Алексей не повторял ошибок других королей. Сын часто присутствовал в его рабочем кабинете, слушал споры, наблюдал, как отец выносит решения.

Учиться надо на чужих ошибках! На практике!

Ангелина радовала Ульрику своей внешностью — малышка получилась копией отца, ничего не взяв от матери. А вот кокетливости и очарования у нее на трех человек хватило бы. Замуж выдать — милое дело. Кому-то очень повезет с малышкой.

Вовсе не такой была родная Софьина дочь. Елена предпочитала молчать, много читала, не любила играть со сверстниками. И часто задавала весьма неудобные вопросы.

Привязанность?

Вот этого у нее вовсе не было. Мать и отца она любила, братьев терпела, всех остальных… исключение делалось разве что для Александра. Софья до сих пор помнила тот разговор несколько месяцев назад.

Она как раз укладывала малышку спать, когда…

— Мам, а у тебя еще будут дети?

— Не знаю. Если Бог даст.

— А у дяди Алеши?

— Обязательно будут.

— А кто после дяди Алеши сядет на трон? Саша?

Кривить душой Софья не собиралась.

— Саша. Ты против?

— По-моему, он глуповатый.

Софья невольно фыркнула. Ага, глуповатый! Знать в своем возрасте несколько языков, читать, писать, отлично играть в стратегические игры… Просто Елена была пристрастна. Ей многое давалось намного легче, и Софья иногда жалела дочь. Родись та в двадцать первом веке — мигом бы сделала карьеру, у девчонки не голова, а сложный компьютер. Здесь же максимум, чего она достигнет, — это роли серого кардинала, как и сама Софья. Если пожелает.

— Мальчики взрослеют позже, чем девочки, это закон жизни. Это естественно…

— А после смерти дяди мы все будем зависеть от Саши?

Софья чуть рот не открыла. Но…

— Ты правильно понимаешь. Но он будет царем.

— А почему — он?

— Потому что он — первенец.

— Но другие дядины дети могут быть умнее! Или лучше…

— Понимаешь, малыш, порядок наследования определен жестко — и это правильно. Вот если бы у Саши была неизлечимая болезнь или если бы он запятнал себя бесчестным поступком — тогда его могли бы лишить короны. Но лучше так не поступать. Помнишь, я рассказывала вам про Смутное время?

— Помню.

— Вот. Тогда погибло много людей, потому что кто-то решил, как ты. Что другие будут умнее, или лучше, или достойнее… Царь определяется Богом. А то, что можем сделать мы… Саша ведь неглупый мальчик, верно?

Дочь наморщила нос, и Софья ласково пригладила ей темные пряди волос.

— А кто-то на его месте может быть намного хуже. Вот у нас есть дядя Алеша — он хороший?

— Да!

— А если бы на его месте был дядя Федя?

— Нет!

Сказано было абсолютно искренне. Царевича Федора, который хоть и не стал пока монахом, но и в государственные дела лезть не хотел, Елена не понимала. Хотя и признавала, что на своем месте «свадебного генерал-ревизора» царевич, безусловно, полезен.

— Понимаешь?

— Да. Мам, а если бы и правда был дядя Федя?

— Я постаралась бы помочь ему, как могу и как умею.

— А ты была бы лучше на троне…

— Нет, малышка. Женщины править не должны. Только помогать правителям, потому что рано или поздно ты полюбишь, захочешь свою семью, дом, детей…

— Наверное…

Ребенок явно сомневался, но раз мама сказала — значит, так и будет.

— А если ты будешь править — этого никогда не будет.

— А тетя Уля?

— Страной все равно правит ее муж. Но дядю Алешу готовили править с детства, а твоего мужа? Ты же за брата замуж не выйдешь, верно?

— Не выйду. Я вообще туда не хочу…

— И на троне окажется неподготовленный царь. А женщине придется выбирать между его решениями, которые могут быть вредны для страны, — и своей любовью. Помнишь, я вам рассказывала про королеву-девственницу. Такова цена за успешное правление. А ведь она хотела любить…

— Это, наверное, больно.

— Очень. Поэтому не стоит тянуться к короне. Это не награда, а ярмо. Думаешь, дяде Алеше легко?

— Нет. Ты ему помогаешь…

— А ты можешь так же помогать Саше. Если он разрешит.

— А что для этого надо сделать?

— Стать ему хорошим и верным другом. Если сможешь…

— Смогу.

— Ну-ну…

Тот разговор, видимо, врезался в память малышке. Потому что сейчас Алексей Алексеевич наблюдал за компанией царевичей, царевен и племянников — и только головой качал. Очень четкое разделение получалось. Александр с прилипшей к нему Еленой — и Данил и Кирилл, которые вились вокруг Ангелины.

— Крутят ими малявки, как хотят!

— Они женщины, братик. И потом… да пусть крутят! Знаешь, Елена мне напоминает меня саму. Она умненькая и очень властная. Если ей такой муж, как Ванечка, не попадется, до конца дней в старых девах просидит. Вот и пусть брату помогает.

— Это ты-то властная?

— А что — незаметно?

Брат, как и в детстве, несильно дернул сестру за косу.

— Хотела б ты, Соня, давно б сама правила. Думаешь, я не понимаю? Но ты меня любишь, а Елена — Саньку?

— Дай время.

— Было б у нас это время…

Малышня, наконец заметив родителей, с радостным визгом повисла на ком придется, и в очередной раз Софья подумала, что это — шаг вперед и к лучшему. Вспомнила Алексея Михайловича, тихонько вздохнула…

Эх, Тишайший… Ты своих детей тоже любил, но как-то иначе, наверное. У тебя так на шее не повисеть было, не поплакаться, не пожаловаться, не открыться. Сейчас Соня точно знала, что с любой бедой дети придут к ним. Не просить о разрешении, нет! А просто — рассказать. Довериться!

Вот оно — то слово. Тишайший своих детей тоже любил, но вот доверия между ними никогда не было. Не понял бы, не принял, не смог…

А они — смогли. Но что вырастет из этих зерен?

Будем воспитывать. Иначе и не скажешь.

* * *

— Мерзавцы!

Карл был в ярости — и его можно было понять. Не утешал даже второй ребенок — и тоже мальчик. Нет, вы только подумайте! Он тратит бешеные деньги, время, силы на то, чтобы добиться доверия шотландцев, а Людовик предлагает им свою кандидатуру! Законного сына последнего Стюарта! Ну и что будут делать вожди горских кланов?!

Да попросту работать на обе стороны! Датчане-то в это не лезут, сидят тихо, только колонии себе откусывают, по кусочку то здесь, то там, а вот он — полез. Мало оказалось реформ!

Хотя и реформы… м-да… Как русским удается их проводить без народных смут?! И где они берут на это деньги?! Приказы потихоньку реформируют, какой-то табель о рангах ввели, приравняли военные и статские чины, с налоговой системой мудрят, дороги строят… И ведь все спокойно!

Как?!

Карл не мог знать, что сейчас примерно треть разных чинов занимали уже выкормыши Алексея и царевичевой школы. Вот и проходило гладко. Знали, кто чем дышит, кто чего хочет, кого припугнуть можно, кого поддержать. Больше всего сейчас эта система напоминала паутину. Безродные дети за свое будущее готовы были кого хочешь загрызть — и грызли.

У него-то такого не было! Был риксдаг, в котором грести под себя и топить врага считалось хорошим тоном, так аристократы и действовали. Там, где Карл, образно говоря, выгребал против течения на реке с порогами, Алексей спокойно шел вброд. Дорога-то известна!

А с Шотландией! Деньги туда шли, шло оружие, а толку — ноль! Кланы разделились примерно пополам и принялись воевать между собой. И хоть бы окончательно друг друга перерезали!

— Еще и этот ублюдок!

Сын Якова почему-то вызывал особое негодование. И признавать его законным Карл отказывался, что есть силы мутя воду. Папа Римский, кстати, тоже колебался, но тут не ясно, чего было больше — политики или нелюбви к Людовику. Тот-то активно поддерживал малыша и его мать, злые языки шептались, что и по ночам в том числе. Так что Анжелика де Фотанж может остаться без венценосного покровителя.

С другой стороны, зачат малыш еще при жизни отца, внешне вроде как похож, свечку над его матерью никто не держал, а что она в свое время, говорят, и с Карлом, и с Яковом…

А где свидетели? Насплетничать-то чего хочешь можно!

И все-таки наследование по мужской линии идет, чай, корона не сифилис, через баб не передастся…

Вот это Карла и бесило.

Мать, единственная, кто мог видеть сына в припадке ярости, положила ему руку на плечо.

— Милый, подумай: ты уверен, что нам нужна эта Шотландия? Кажется, свара растянется надолго…

— Уступить Людовику?!

— Ему и уступить не зазорно!

— Мам, если мы получим Шотландию, то получим и Англию. Ты сама видишь, как укрепляются русские… На море мы их переиграть не смогли, на суше — тем более не сможем. А вот если за нами будут еще и английские ресурсы… Пусть не я, пусть мой сын или внук, — мы поговорим с подлыми московитами на равных.

Гедвига только вздохнула. Этот разговор повторялся уже не раз. С одной стороны — Карл был прав. С другой… Не оказалось бы лекарство злее болезни!

— А если предложить Людовику помолвку? Будет же у вас с Марией дочь, рано или поздно?

Карл хмыкнул. Учитывая его фавориток — скорее поздно, чем рано. Но будет, надо. Вот жена оправится от родов — и можно опять навещать ее спальню.

— Не думаю, что он на это пойдет.

— Родство дальнее…

— А выгода?

— Выгоды у нас для него нет. Ты же знаешь Людовика.

М-да, если Швеция не откусит этот кусок — рассчитывать ей не на что. С одной стороны давят датчане, с другой — русские, и связываться с этими мерзавцами никто не хочет! Яузовым детей пугают! Так-то…

Оставалось ждать и интриговать.