Охота на «Колибри»

Галина Голицына

Скромная девушка Катя, устав от тотальной безработицы, рискнула стать сотрудником детективного агентства, которое специализировалось на вопросах промышленного шпионажа. Получив первое задание, она с помощью подруги устроилась в российский филиал международного рекламного агентства «Колибри». Да не кем-нибудь, а секретарем генерального директора! Катя не знала, что «Колибри» уже находится в разработке Интерпола. И хорошо, что не знала! Выполняя свое задание, она, заткнув за пояс интерполовцев, нейтрализовала канал, по которому уходила ценная информация стоимостью в миллионы долларов, и попутно вычислила других злоумышленников, которые к промышленному шпионажу отношения не имели, но по разным причинам желали смерти другим работникам рекламного агентства. Никто и подумать не мог, на что способна временная секретарша, от которой требовалось только приказы печатать да чай-кофе подавать!

«Мы бандито, гангстерито… Мы стрелянто, убиванто, то и энто — о, йес! — мурлыкала я себе под нос, отыскивая нужный номер дома. — Постоянно пьём «чинзано», постоянно сыто-пьяно — о, йес! Держим в банко миллионо и плеванто на законо!»

Ну, насчёт миллионов в банке — это явное преувеличение. Художественный приём под названием «гипербола». Ну, и насчёт «стрелянто-убиванто» тоже пока что бог миловал. А вот насчёт «бандито-гангстерито» — чистая правда.

Да-да, правда, потому что я иду работать шпионкой. Вот сейчас как раз буду трудоустраиваться, вот только дом номер семнадцать отыщу…

Точнее сказать, шпионкой я уже устроилась, ещё на прошлой неделе. И вот мой шеф Коля дал мне первое задание, очень ответственное: любой ценой устроиться на работу в рекламное агентство «Колибри» и украсть информацию о новой коллекции одежды. Сейчас всё «Колибри» работает над разработкой концепции рекламной кампании, с которой и начнётся победное шествие торговой марки «Аванта» по просторам нашей родины чудесной. Основной упор «Аванта» делает именно на одежду, но к одежде прицепом идут сумки, обувь, пояса, солнцезащитные очки и прочие аксессуары. А как же! Солидная торговая марка должна всё держать под контролем — всё, включая даже шарфики и носовые платки.

Любая информация, касающаяся этого проекта, в агентстве, по слухам, строго засекречена. Никакой утечки!

А мне вот поручено эту информацию украсть.

Может, шеф Коля поручил бы эту работу кому-то другому, но так уж сложилось, что в «Колибри» работает моя школьная подружка Маринка. А ещё у них секретарша директора уходит в декретный отпуск, и ей срочно нужна замена. А Маринка знает, что я давно маюсь без работы. Ну, то есть маялась до прошлой недели… Вот Маруся (это я так ласково называю Марину) и позвонила мне, предложила попробовать свои неокрепшие силёнки на благородном поприще секретарской работы.

Я не стала расстраивать добрую девушку известием, что работа у меня уже есть, потому что сразу вспомнила, что Коля в последнее время день и ночь думает, как бы подобраться к этому самому «Колибри», к этой новой коллекции, будь она неладна!

Чтобы его порадовать, я тут же сообщила, что у меня появилась возможность попасть внутрь агентства, и сразу же получила задание: попасть туда и прочно зацепиться.

Именно таким образом и решилась моя участь. Теперь, чтобы удержаться на первой работе, мне непременно нужно попасть на вторую! Вот парадокс, да?

Ага, вот и дом номер семнадцать…

Я оглядела здание. Странное оно какое-то… Похоже, что здесь есть и офисы, и жилые квартиры — всё вперемешку! Да уж, «дикий капитализм» породил такую вот эклектику, когда в одной квартире живут «новые русские», в другой — одинокая старенькая бабушка со старой облезлой кошкой, а в третьей — вообще офис какого-нибудь турагентства. И всё это — на одной лестничной площадке…

Я вытащила мобильник и набрала подружку:

— Алло, девушка, я уже здесь!

— Где это «здесь»? — всполошилась она. — Уже в агентстве, да? Никуда без меня не ходи!

— Ну, я ещё не совсем в агентстве… Я пока что под стенами. Как мне попасть внутрь?

— Вот где стоишь, там и стой! — распорядилась Марина. — Сейчас выйду, заберу тебя…

И дала отбой. Ну, раз велено стоять — постою, не рассыплюсь… Уж поскучаю, куда ж деваться…

Но скучала я ровно две секунды, потому что на третьей из двери подъезда выпорхнула моя Марусечка и махнула мне:

— Заходи давай!

Сама она дальше крылечка идти не отважилась, потому что была одета в лёгкую прозрачную блузочку, а от ледяного ветра заледенел даже мой пуховик, хотя он совсем новый, достаточно тёплый и такой объёмный, что делает меня похожей на снежную бабу. Или, скорее, на гусеницу, потому что прострочен поперечными полосками.

Я нырнула вслед за Мариной в уютное тепло подъезда.

Подружка вела меня в свою комнату и объясняла на ходу:

— Сейчас оставишь пальто у меня, причешешься, и сразу пойдём к директору. Времени у нас — в обрез.

— Так я ведь и хотела прийти пораньше! — возмутилась я. — Сама же назначила мне это время, а теперь что, командный голос вырабатываешь?

— Ничего я не вырабатываю! Просто раньше двенадцати дня директор на работу не приходит, а к часу они втроём у него в кабинете закрываются, и тогда — всё…

— Кто такие «они»? — уточнила я, приглаживая перед зеркалом чёлочку.

— Потом всё узнаешь! Если тебя возьмут, конечно… Твоя задача сейчас — директору понравиться. Зовут его Георгий Никанорович, он у нас малость с прибабахом, но бывает, что вполне ничего…

— Как это «с прибабахом»?… — повернулась я к ней всем корпусом.

— Ну, как тебе сказать… Ему только тридцать два года, и он считает, что это непростительно мало. Боится, что его мальчишкой считать будут. Так он пыжится изо всех сил, ноздри раздувает, грудь колесом выпячивает, на сотрудников покрикивает — чтобы боялись, значит, и уважали. Ну, и ещё учит всех подряд уму-разуму, причём каждую минуту.

— А это ещё зачем? У вас что же, все сотрудники такие бестолковые?

— Что ты, нормальные здесь люди! А директор умничает, потому что образованность свою показать хочет…

— А другим путём он свою образованность никак проявить не может, что ли? Вот угораздило меня…

Марина покачала головой:

— Ну, пока что тебя не угораздило, но я очень надеюсь, что это всё-таки произойдёт. Георгий Никанорович — парень неплохой. Немножко занудный, немножко чванливый, не без этого, но в целом — не самый плохой вариант, честное слово! Ну, готова? Или передумала?

Я ахнула:

— Что значит «передумала»? Зря я, что ли, столько времени убила на эту дурацкую чёлочку?! Веди, Сусанин!

И мы пошли.

За дверью с надписью «Приёмная» обнаружилась очень светлая комната, заполненная стильной мебелью. Осмотревшись, я поняла, что комната светлая не только потому, что окно здесь — во всю стену, но ещё и потому, что искусственный свет льётся сразу из многих источников.

Из-за очень современного стола, украшенного плоской панелькой компьютера, навстречу нам поднялась миловидная девушка и приветливо улыбнулась:

— Пришли, девочки? А то я уже жду-жду…

Маринка торопливо представила нас друг другу:

— Это Зоя, наша секретарша. А это Катя, она будет у нас работать. Ну, если собеседование пройдёт…

— Сейчас доложу.

Зоя вышла из-за стола и направилась в сторону директорской двери.

Я окинула взглядом фигуру секретарши. Она и впрямь оказалась глубоко беременной, поэтому движения её были плавными, я бы даже сказала — величавыми.

Что ж, мне кажется, что шанс попасть сюда на работу у меня есть, потому что новая секретарша им и впрямь нужна, причём очень срочно.

Зоя скрылась за дверью, а Маринка досадливо цыкнула:

— Чёрт, не спросила, в каком сегодня настроении шеф…

— А что это нам даст? Ведь собеседование всё равно состоится! Или могут отложить?

Ответить она не успела, потому что директорская дверь открылась, из неё неспешно выплыла Зоя и, откинув прядь волос плавным движением, сказала:

— Иди. Они жаждут с тобой пообщаться.

Маринка округлила глаза и рот:

— Они?… А кто там ещё?

Зоя плавно повела плечиком:

— Да все трое уже там.

— Что ж они так рано все сбежались? — запаниковала Марина.

— Так ведь собеседование назначено! — пояснила Зоя.

Потом повернулась ко мне, подняла ладошки наподобие щита и сказала:

— Слушай внимательно. Там, в кабинете, — три человека. В центре — Георгий Никанорович Полонский. Он — главный. Он — генеральный директор. По бокам сидят два его заместителя, но они тоже у нас именуются директорами. Тот, что сидит спиной к окну, — коммерческий директор. Зовут его Игорь Константинович Калугин. Думаю, он будет молчать, потому что в такие мелочи, как набор персонала, он вообще не вникает. Его дело — деньги, а не люди. Тот, что к окну лицом, — Валентин Захарович Левашов. Он у нас — креативный директор и язва необыкновенная. Будет тебя подкалывать, пытаться сбить с толку, но ты не обращай внимания. Это он не со зла, просто характер такой у человека. В общем, на его счёт ты не парься. Твоя задача — понравиться Георгию, потому что окончательное решение в любом случае принимает он, да и работать ты будешь именно в его приёмной. Усекла? Ну, удачи!

Она взяла меня за плечи, развернула в сторону кабинета и легонько подтолкнула в спину. В результате её дружеского тычка я чуть не влетела носом в закрытую дверь. Потом взяла себя в руки, глубоко вдохнула, открыла дверь и нырнула в омут головой.

В омуте оказалось не так уж и страшно. Здесь тоже было очень светло и очень современно. Столы, как водится, были составлены буквой «Т». Верхнюю перекладину буковки составлял директорский стол. За ним восседал человек, в котором я без труда опознала Георгия Никаноровича. Маринка описала его очень точно: молодой, но хочет казаться старше, для чего хмурит брови и «сурово» сжимает губы. Понятно…

За длинным столом, который был как бы ножкой буквы «Т», сидели его замы: один спиной к окну, другой — лицом. Зоя сказала, что опасаться надо того, который — лицом. Что ж, посмотрим ещё, кто кому сейчас собеседование устроит…

Я прошла по кабинету, остановилась у подножия буквы «Т», прокашлялась и смиренно сказала:

— Здравствуйте…

Голосу своему я постаралась придать лёгкую хрипотцу, которая могла бы свидетельствовать о волнении. А как же иначе? Человек приходит наниматься в солидную компанию, тут уж без волнения — никуда…

— Здравствуйте, — ответил Георгий Никанорович — один за всех. — Как вас зовут?

— Ка-атя… — проблеяла я, но тут же собралась и ответила более чётко: — Катя Копейкина.

— Что ж так дёшево-то? — хмыкнул креативный директор. — Ну, Рублёва бы — ещё куда ни шло… А то — Копейкина!

— Зачем «Рублёва»? — испугалась я. — Это в честь Рублёвского шоссе, что ли?

— Это в честь рубля, нашей национальной валюты, — с ласковой издёвкой пояснил Валентин Захарович.

Я внутренне скривилась: ну, если уж главный креативщик шутит так убого, так чего ждать от остальных?

Я подняла на него преданный взгляд:

— Если надо для дела, я могу поменять фамилию, причём в честь более устойчивой валюты. Могу стать Долларовой, Юаневой… Могу даже двойную фамилию взять. Например, Фунтова-Стерлингова подойдёт?

Коммерческий директор, которому полагалось молчать и не опускаться до уровня набора персонала, грохнул басом что-то типа «Гы-ы-ы…» и упал лицом на стол.

Генеральный директор перестал делать «серьёзное лицо» и милостиво улыбнулся.

А главный креативщик скривился левой половиной лица и двумя пальцами почесал правое ухо. Да-а, это был очень креативный жест, не придерёшься…

Когда волнение за столом улеглось, Георгий Никанорович объявил:

— Я принял решение: вы приняты на работу.

Мне не понравилось это сочетание «принял — приняты» в одном предложении, но проехаться по этому поводу я не решилась, потому что Зоя дала чёткие инструкции: это на креативщика можно начхать, а главному надо понравиться.

Похоже, с этой задачей я справилась.

Креативщик запротестовал:

— Как так, Жорик? Ты бы хоть проэкзаменовал её, что ли…

Георгий Никанорович отмахнулся:

— Да что там экзаменовать? Катя, вы на компьютере работать умеете? Наверняка умеете! Это только пожилые тётки компьютера боятся, а молодое поколение без него жизни не мыслит, так ведь?

Я кивнула:

— Так. Я буквально живу в компьютере с самого детства. Меня ещё в младших классах всем этим премудростям обучили бабушка с дедушкой.

Креативщик вскинул брови:

— Вот как? Они знакомы с новой техникой? Позвольте полюбопытствовать: а кто у нас бабушка с дедушкой?

— Программисты, — улыбнулась я.

Коммерческий директор снова «гыкнул» и отвернул от меня смеющееся лицо.

Генеральный подвёл итог:

— Ну, если девушка с компьютером на «ты», то уж с телефоном точно справится! А других обязанностей у секретарши нет.

— Ну, разве что ещё чай-кофе подать… — встрял креативщик. — С этим-то справишься?

Я уверенно кивнула:

— Думаю, да. Если потренируюсь… В крайнем случае — закажу для вас чашечку в ближайшей пиццерии, у них там развозка на мотоциклах, даже остыть не успеет…

Плечи коммерческого директора мелко-мелко тряслись. Лицо креативщика наливалось нежным розовым цветом. Кажется, он уже сообразил, что титул «главной язвы», как переходящий вымпел, перекочевал от него ко мне. Ну, и что ему тут посоветуешь? Следить за вещами (в том числе и титулами) надо, когда в комнату входишь… И уж тем более — когда вступаешь в поединок.

Генеральный снова вспомнил о том, как важно быть серьёзным, сдвинул брови и сказал мне:

— Сейчас идите в отдел кадров, напишете там заявление, они всё оформят. А потом Зоя введёт вас в курс дела.

Кивком головы он отпустил меня.

Я тоже кивнула — попрощалась, — и выскочила в предбанник.

Зоя с Мариной о чём-то шептались. Зоя сидела за столом, Марина — прямо на столе, и что-то говорила Зое на ухо. Завидев меня, они бросили сплетни и засыпали меня вопросами:

— Что? Как? Взяли? Что сказали? А как Валентин? Не срезал тебя? А Георгий что?

Я сказала строго:

— Девочки, давайте по очереди, ладно? На работу меня взяли. Валентин вёл себя почти прилично. Георгий велел идти в отдел кадров и оформляться на работу. А потом Зоя должна ввести меня в курс дела. Где тут у вас отдел кадров?

Спрыгнув с Зоиного стола, Маринка сказала:

— Пойдём, отведу. Что-то слишком быстро закончилось собеседование. Даже как-то подозрительно…

Мы вышли из приёмной, и уже в коридоре я сказала:

— Ничего удивительного! Ведь ваши директора вряд ли служили в американской полиции…

Маринка выкатила глаза:

— А при чём здесь?…

— А при том, что американских полицейских в обязательном порядке обучают принимать роды, а ваши креативщики и финансисты в этом вряд ли что понимают.

— Абсолютно ничего не смыслят! — согласилась Маринка. — Твоя мысль мне понятна. Зойка уже недели три должна валяться дома на диване, а она всё на работу ходит.

— Вот-вот! Ну, теперь на работу буду ходить я, а она может спокойно валяться дома на диване и ожидать главного события в жизни каждой женщины.

— Слушай, Катюха, а Валентин тебя сильно подкалывал? — всё не унималась подруга.

Я только плечами пожала:

— Да совсем не подкалывал… Спросил только, умею ли я чай заваривать. Или кофе?… Не помню точно.

Шедшая впереди меня Маруся опешила и встала посреди коридора как вкопанная:

— Зачем ему это?…

Налетев на неё с разбегу, я схватилась рукой за стену, и это позволило нам обеим удержаться на ногах.

Убедившись, что мы уже не падаем, я сказала:

— Лучше задай этот вопрос ему. А у меня сейчас и так дел — по самое горло. Ладно, пока…

И я скрылась за дверью отдела кадров.

Уладив там все формальности, я вышла в коридор — и нос к носу столкнулась с самым креативным креативщиком.

Увидев меня, он сузил глаза и пробормотал угрожающе:

— Что, умыла, да? Думаешь, самая умная?

Я хлопнула ресницами и в испуге затрясла головой:

— Как можно? Помилуй бог… Думать положено вам, большому начальству. А мы, местные дурочки, действуем исключительно по наитию…

Теперь ресницами хлопнул он.

Оставив Валентина Захаровича посреди коридора переваривать информацию, я шмыгнула в приёмную.

Зоя встретила меня лучезарной улыбкой:

— Всё в порядке?

— Угу… Можешь передавать мне обязанности.

— Да что тут особенно передавать… Ты мне лучше скажи вот что… Сейчас отсюда Валентин выскочил — весь такой злющий, аж серый. Ты случайно на него в коридоре не наскочила?

— Не-а. А вот он на меня — да.

— И что? — вскинулась Зоя. — Обидел тебя?

Я сделала гримаску:

— Да не то чтобы… Спросил только, не считаю ли я себя самой умной.

— А ты что?

— А я дурочкой назвалась. А как надо было?

— Ну, так и надо было. Слушай, я тебя научу: им всем надо подыгрывать. Нравится Валентину корчить из себя юмориста — на здоровье! Смейся над всеми его шутками, похихикивай над приколами, и будет всё хорошо! Хочется Георгию выглядеть солидным дядькой — ради бога! Обращайся к нему с таким почтением, как будто ему через год — на пенсию, и будет тебе счастье! Усекла?

— Давным-давно! А с коммерческим как держаться?

— Ну, это ты у Маринки своей спрашивай…

— Почему у Маринки? Ах да, Семён Семёныч… — хлопнула я ладошкой по лбу. — Она же в бухгалтерии работает, значит, он — её непосредственный начальник, да?

— Не только… — загадочно улыбнулась Зоя. — У них роман, ты что, не знаешь?

Я прямо обалдела. Роман? У Маруси? С начальством? Начальство, правда, довольно симпатичное, но почему она мне ничего не сказала? Подруга называется…

— Слушай, Зоенька, я тебя прошу: опиши мне в общих чертах, кто есть ху в этой фирме, что происходит между людьми, кто кому — друг, товарищ и брат, кто кому — недруг и враг, у кого с кем любовь, ну, и всё такое…

— А тебе зачем это?

— Что значит «зачем»? Я же теперь здесь работать буду, а приёмная — это что-то типа капитанского мостика. Я отсюда должна за народом приглядывать и любые конфликты гасить в зародыше, не допуская, чтобы конфликты эти обеспокоили его величество шефа. Так ведь?

— Ну, в общем, так… — Зоя в задумчивости покусывала кончик авторучки.

— Во-от! — подняла я палец. — А чтобы быстро и правильно оценивать ситуацию, я должна быть в курсе всех подводных течений и подковёрной борьбы. Ну, и чтобы самой мне при этом дурочкой не выглядеть. Не залезть случайно в чужой огород…

Отложив авторучку, Зоя сказала:

— Ну, я даже не знаю, что тебе рассказать…

Однако она поскромничала. Рассказать ей было что, и она занималась этим до конца рабочего дня. Она была самым настоящим секретарём директора, обо всех всё знала, и информации на меня вывалила столько, что голова моя пошла кругом. Поскольку большинство называемых имён было мне незнакомо, я открыла блокнот и стала чертить схемы: кто кому кем приходится — начальник, подчинённый; кто чей муж, кто чья любовница, кто с кем дружит, кто кого смертельно ненавидит. Зоя всё больше и больше входила во вкус, а я поощряла её кивками, объясняя, что с людьми я буду знакомиться постепенно, но зато теперь у меня будет ясная схема, с кем как себя вести.

В общем, процедура «передачи дел» у нас вылилась в обычную бабью болтовню: сплетни пополам с домыслами и местными анекдотами о не вполне адекватном начальстве.

Так, собственно говоря, и день прошёл. Мой первый рабочий день в рекламном агентстве «Колибри».

Зоя ушла на полчасика раньше — за ней муж заехал.

Я пошла к Марине и спросила:

— Маруся, а нам когда можно домой валить?

— Ну, ровно в шесть, если нет срочной работы.

— У меня не то что срочной, у меня вообще никакой работы нет, потому что его величество Георгий Никанорович как отбыл после обеда в неизвестном направлении, так по сию пору и не объявился, а их сиятельства замы разбежались по кабинетам, да там и затихли. Так что я сама себе хозяйка!

Марина вздохнула и покачала головой:

— Ты не слишком-то изгаляйся! Не любят у нас этого… Даже за глаза о начальстве принято говорить в почтительном тоне. Имей в виду!

— Ладно. Так что, домой вместе идём? Или у тебя на сегодня намечена срочная работа?

Маруся замешкалась с ответом, а потом, глядя в сторону, сказала вполголоса:

— Знаешь, ты меня не жди, иди домой одна. Мне тут задержаться надо…

— Ну надо — так надо, — развела я руками. — Ничего страшного, я домой дорогу знаю. Не маленькая, не заблужусь!

Ясно, какая срочная работа у неё намечена на вечер… А ведь если бы не Зойкина говорливость, я бы в жизни не догадалась о наметившемся служебном романе! Ну, Марина, ну, темнила…

Ровно в шесть часов вечера я заперла приёмную, сдала ключ вахтёру и ушла домой.

Уже по дороге позвонила Коле и отчиталась по всей форме.

Он обрадовался:

— Удалось всё-таки! Ну, молодец, Катюшка!

— А то! Ты не ошибся, когда взял меня на работу. Какие будут дальнейшие указания?

— Пока что вживайся в роль. Ничего не предпринимай самостоятельно! Слышишь меня?

— Да слышу, слышу… Ты что, предлагаешь мне просто сидеть в приёмной и ничего не делать?

— Да подожди ты! Тебя этот Полонский, может, так работой завалит, что тебе небо с овчинку покажется!

Я вздохнула:

— Ой, не думаю… Судя по предыдущей секретарше, работы в приёмной не так уж много. Она уже месяц могла бы наслаждаться дома заслуженным отдыхом, а вот, поди ж ты — работала аж до сегодняшнего дня!

— Ну, ты присматривайся пока, кто там чем занимается, у кого чего украсть можно…

— Есть, шеф!

Я спрятала телефон в сумку и пошла домой пешком. Влезть в общественный транспорт после шести часов вечера — задача нереальная, даже если вы находитесь на конечной остановке. А уж если посреди маршрута… А вот собственные ноги — самый надёжный транспорт. Через полчаса уже буду дома! Да и то сказать: чего по морозцу не прогуляться? Надо же, как рано в этом году холода пришли… Ещё только ноябрь, а мороз уже, как на полюсе!

На ходу хорошо думается. Я шла по людным улицам и обдумывала события дня. Милая Зоенька дала мне море информации. Теперь этой информацией надо распорядиться с умом… И ещё хорошо бы так поставить работу, чтобы вся новая информация сама бы стекалась ко мне в приёмную! Да, это было бы замечательно…

В общем, в полчаса я не уложилась, но через сорок минут уже была дома. По дороге купила себе две упаковки творожка: сладкий и солёный. Долго выбирала — какой съесть сейчас, а какой на утро оставить. Решила на ужин сделать сладкий чай и съесть солёный творог. А утром кофе буду пить без сахара, вот тогда сладкий сырок и пригодится!

Поедая свой более чем скромный ужин перед телевизором под фоновый аккомпанемент вечерних новостей, я просматривала свои схемы, которые чертила сегодня под Зоину диктовку. Народу — тьма, я пока что не знакома ни с кем из них, а мне предстоит из этого моря фамилий выловить одну-единственную… Среди сотрудников фирмы мне обязательно нужно найти человека, через которого я и получу нужную мне информацию! Точнее, нужную не столько мне, сколько Коле, но информацию эту он должен получить именно от меня.

Пока я внимательнейшим образом рассматривала схему, чай мой совсем остыл. Я отправилась на кухню, снова вскипятила чайник и заварила новый чай, на этот раз травяной. Меня что-то знобило. Видимо, я основательно промёрзла, пока шла домой. Ещё не хватало в первый день самостоятельной работы уйти на больничный! А может, меня знобило от осознания необыкновенной важности собственной персоны. В первый раз в жизни мне поручили такое ответственное задание! Только бы удалось с ним справиться…

Хорошо, что сегодня пятница. Отлежусь за выходные, так и бюллетень брать не придётся.

Следующий понедельник, мой первый день самостоятельной работы, порадовал меня отсутствием каких бы то ни было серьёзных происшествий. Зоя, уходя, оставила мне номер своего домашнего телефона и наказала сразу же звонить, ежели что. Но пока что никаких внештатных ситуаций не наблюдалось. В первой половине дня в приёмную заглянула только моя Марусечка — узнать, что да как.

— Осваиваешься?

— Ага, потихонечку осваиваюсь. Шефа нет пока, так я изучаю содержимое ящиков стола. Вдруг Зоя оставила здесь что-то нужное, так я верну… Марин, а как ты думаешь, если кто-то будет рваться к шефу на приём или добиваться его по телефону, мне что в этом случае делать?

Маринка добросовестно подумала секунд десять или даже двенадцать, а потом сказала:

— На приём к нему вряд ли кто-то придёт. Наши все знают, что до самого обеда он «вне зоны доступа». А если чужие названивать будут, так скажи: «Ищите его на мобильном». А если они не знают номера его мобильного, то пусть голову не морочат.

— Что, прямо так и сказать?…

— Ну, не прямо так, а повежливее, но смысл сохрани. Это если будут требовать именно Полонского. Но может статься, что звонят просто заказчики, тогда их надо переключать либо на Левашова, либо на Калугина, в зависимости от содержания вопроса.

— А как мне определить, на кого именно переключать?

— Да это же очень просто! Смотри: если человек обращается впервые с просьбой сделать рекламу, ты соединяешь его с креативным директором, то есть с Левашовым. Как Левашов будет общаться с заказчиком дальше — уже не твоя печаль. Ну, а если звонят наши старые клиенты, то вопросы у них в основном по проплатам, а это уже — епархия Калугина, к нему и переадресовывай. Ясно?

— Ясно. Жалко, что Зоя уже не будет ходить на работу. Мне бы поработать вместе с ней хоть денька два-три, освоиться… Слушай, а чего они раньше новую секретаршу не взяли? Ну, чтобы уходящая её хоть малость поднатаскала! Деньги экономили? Разориться боялись на секретарской зарплате? Или до последнего дня надеялись, что у Зои всё рассосётся само собой?

— Нет, речь о новой секретарше зашла давно, но не так это просто, как может показаться. Брать молоденькую выпускницу секретарских курсов смысла нет, поскольку она, скорее всего, ничего пока что не умеет. Брать секретаршу со стажем из бюро по трудоустройству смысла тоже нет, потому что хороший секретарь никогда без работы не остаётся, а плохая нам не нужна. Зоя обещала привести свою подружку, но подружка эта внезапно решила ехать работать в Испанию.

— Секретаршей?!

— Нет, домработницей в богатую семью. Там ведь домработницы, няни и сиделки получают покруче наших мелких бизнесменов, и уж тем более секретарш… Ещё был вариант — искать по газетным объявлениям. Только это уже — полный отстой, это совсем никуда не годится. Через газету можно вообще неизвестно кого выудить… А у нас тут — коллектив небольшой, но дружный, мы же все здесь уже сроднились, и чужих людей в семью пускать не хочется. Тогда я про тебя вспомнила. Хорошо, что ты согласилась. Да и начальство согласилось тоже… Вот так времечко и пролетело. Так что на Зойку не обижайся, она и так — героиня. Другая давным-давно повернулась бы и ушла в декрет, а вы тут барахтайтесь, как сами знаете… Но я же говорю: у нас здесь как семья, а в семье не ведут себя так наплевательски. Да ты не волнуйся, справишься без проблем!

— Да я не очень-то волнуюсь, мне просто интересно… Марусь, а Георгий Никанорович всегда так долго спит?

— Что значит «спит»? — прыснула она.

— Ну а где же он бывает до обеда? Почему так опаздывает?

— Об этом спрашивать не принято. И потом, ты забыла главное правило: начальство никогда не опаздывает, оно просто задерживается. Разумеется, по очень уважительным причинам. Хотя я тоже думаю, что наш грозный Георгий Никанорович просто любит подольше поспать. Поэтому на работе он редко появляется раньше двенадцати. С двенадцати до часу дня он решает производственные вопросы, а с часу до двух у них — у Полонского, Калугина и Левашова — бывает закрытое совещание.

— Каждый день совещание? — удивилась я.

— Каждый.

— И каждый день — закрытое?

— Угу.

— Маруся, но ведь с часу до двух — перерыв! Что же это они? Себя не жалея… Другого времени, что ли, найти не могут?

— Да, представь себе, не могут! Они специально назначают свои совещания на это время. В целях конспирации.

— Чего-чего? Конспирации? — засмеялась я. — Они что, скрывают свою работу?

— Именно! У нас тут недавно неприятность такая случилась… Представляешь, украли коллекцию!

— Как так украли? — удивилась я. — Залезли ночью и украли? Что же сторожа к ней не приставили?

Маринка досадливо махнула рукой:

— Ай, ничего ты не понимаешь! Не сами юбки-платья украли, а фасоны. Понимаешь? Фасоны.

Я покрутила головой:

— Не-а… Не понимаю.

— Их украли прямо из компьютера!

Ага, а вот это уже интересно… Как говорится — горячо, даже очень горячо! Прямо обжигающе горячо!

Я крутнулась на своём вращающемся стуле, щёлкнула кнопкой электрочайника:

— Кофе хочешь? Есть растворимый. Нет, есть и нормальный, только я кофеварку ещё не освоила.

— Ладно, давай растворимый, — согласилась Маруся.

Чайник закипел очень быстро, потому что воды в нём было — кот наплакал. Я сделала нам с ней по чашечке кофе и, размешивая сахар, спросила:

— Марин, ты уж прости меня за бестолковость, но что значит — «украли прямо из компьютера»? Информацию, что ли, скачали?

Она отхлебнула из своей чашки довольно большой глоток, обожглась, выкатила с перепугу глаза, затрясла головой и стала махать ладошкой, как веером, пытаясь остудить распахнутый рот. Я налила ей в стакан воды, она эту воду залпом выпила и, отдуваясь, отставила стакан.

— Что ж ты сразу воду проглотила? — пожурила я её. — Надо было во рту подержать, чтобы ожог снять.

— Не подумала.

— А что ты сказать-то хотела? Небось, важное что-то?

— Не помню уже… Мы с тобой о чём говорили?

— Дай бог памяти… — сказала я без всякого интереса к теме разговора. — Ну, ты говорила, что кто-то у вас информацию скачал по каким-то там платьям…

— А-а, вспомнила! — обрадовалась она и тут же возмутилась: — Ничего себе «каким-то»! Эти платья нас всех кормят, и кормят неплохо! Наши креативщики разрабатывали концепцию рекламной кампании, а кто-то украл все фасоны!

Я уточнила:

— Так что же украли — концепцию или фасоны?

— Фасоны.

Я фыркнула:

— Ой, подумаешь… Главное, что не украли концепцию рекламы, так ведь? А фасоны платьев…

— Катя, ты в своём уме?! Да кому нужна концепция рекламы тех фасонов, которыми наводнены все вещевые рынки?

— Какие рынки? Вы что, делали рекламу для барахолок?

— В том-то и дело, что нет! Мы делали рекламу одного известного бренда. Очень известного и очень дорогого. Одежда эта должна была продаваться в дорогих бутиках и специализированных отделах, а ещё её можно было бы заказывать по каталогам… Только вся эта работа пошла псу под хвост, потому что фасоны были украдены, и задолго до того, как новый бренд собирались представить у нас, все эти вещи продавались на вещевых рынках по весьма сходным ценам, так что даже малообеспеченные щеголяли в почти что фирменных вещах.

— Так. Объясни подробно.

Марина вздохнула:

— Ну, в любой вещи ведь главное — идея. А воплощение идеи — это уже второй вопрос. Так вот, идея коллекции — это и есть интеллектуальная собственность фирмы, торговой марки. А когда эта собственность украдена, подпольные цеха тут же начинают шить новую одежду большими партиями. Да все эти нелегальные трудяжки, все эти китайцы-корейцы в своих подпольных мастерских за одну ночь способны сшить столько одежды, что уже к утру все рынки были завалены теми вещами, которые хозяева торговой марки только собирались рекламировать! Отсюда вопрос: зачем нужна наша реклама тысячедолларовых платьев, если практически эти же платья продаются на каждом углу за сто долларов, а то и за пятьдесят, если из синтетики…

Я пригорюнилась:

— Да, плохо дело… И кто же украл?

— Ха! Такой простенький вопросик… Кабы знатьё… В том-то и дело, что похитителя так и не нашли.

— Марусь, а почему решили, что фасоны срисовали именно здесь? Ведь не одни же вы были посвящены в тайну?

— Здесь, в России, — только мы. В том-то и дело…

— Тогда надо искать, кому это было выгодно. Как ты сама думаешь?

— Ой, да кому угодно! Тот человек, который продал коллекцию подпольным швейникам, очень нехило на этом заработал. А сами швейники заработали ещё больше! Ещё бы… Вот ты бы отказалась купить вещь практически с парижского подиума, только за очень небольшие деньги?

— Скорее всего, не отказалась бы, — ответила я честно.

— То-то же… И никто не откажется! Так что прибыль та коллекция принесла немалую, да только совсем не тем людям, которые её создали… А мы так вообще в убытке остались! Работали-работали, и всё — зря! Ой, скандал был такой, что и вспоминать не хочется… Чуть всё наше руководство с работы не повылетало!

— Как это? Разве Полонский не является владельцем фирмы?

— Нет, что ты… «Колибри» — это же рекламное агентство с мировым именем. В каждой стране есть филиалы. Ну, вот и у нас открыли… И теперь наша основная задача — «привязывать к местности» те бренды, которое агентство пиарит по всему миру. Ведь в каждой стране своя специфика!

— Так вы здесь рекламируете только мировые бренды?

— Нет, не только. За любую работу берёмся, которая прибыль приносит. Мировые бренды нам перепадают не так уж часто, а зарплату людям надо платить каждый месяц.

Я задумалась:

— Марусь, так вам же могут больше не поручить ничего серьёзного после того случая, так ведь? Чем там дело кончилось?

— Ой, такой шум был, не приведи господь… Ну, сняли с работы главного креативщика, а Полонский на работе удержался только чудом. Его счастье, что в тот момент, когда все наши барахолки наводнила новая коллекция, его здесь не было. Он в Данию ездил, с хозяином фирмы как раз встречался.

Я уточнила:

— С хозяином той фирмы, что одежду шьёт?

— Нет, с хозяином сети агентств «Колибри». Только поэтому его и не сняли.

— Ну, так он же не виноват! За что же снимать-то?

— Всё равно виноват! Должен был организовать работу так, чтобы никаких утечек, а он этого не сделал. А креативщика погнали с работы… Потом уже нового взяли, Левашова. Но только теперь у нас в агентстве введены беспрецедентные меры безопасности. Они втроём придумали какую-то хитроумную защиту, и работают над этим проектом исключительно во время перерыва. Чтобы никто информацию не скачал, пока тот самый компьютер открыт, где все важные вещи хранятся.

Я удивилась:

— Но если кто-то захочет поработать в перерыв? Или, наоборот, в игру интернетовскую поиграть?

— А у нас это строго-настрого теперь запрещено! В перерыв все выходят из Интернета, компьютерами не пользуются. Такое теперь правило. С часу до двух блокируется выход в Интернет, так что даже если захочешь, то всё равно не попадёшь туда. Вообще-то, конечно, хакеров у нас хватает, но они же — не враги самим себе. Если системный администратор кого-то в это время в сети обнаружит — всё, увольнение без объяснительных и выходного пособия! Так-то вот…

— Жуть какая… — поёжилась я. — Что ж меня никто не предупредил?

— Вот я и предупреждаю.

Дверь приёмной открылась, влетел Левашов:

— Нет ещё шефа?

— Никак нет! — звонко отрапортовала я.

Он скривился и потряс пальцем в ухе, как бы вытряхивая оттуда мой крик. Потом сказал мне:

— Ты это… Вот что…

Я с готовностью схватилась за телефон:

— Поняла, поняла… Уже звоню в пиццерию! Что заказывать — чай? кофе?

Возмущению его не было предела. Раздосадовано сплюнув, он вылетел из приёмной.

Маруся проводила его растерянным взглядом, а потом обернулась ко мне:

— Эй, а что это здесь только что было?…

Я отмахнулась:

— Ой, да ничего особенного, просто обмен любезностями.

— Ты обмениваешься любезностями с креативным директором?…

— Да, а что такого?

Она пожала плечами:

— Да у нас как-то не приняты неуставные отношения… Ты ещё роман с ним закрути!

— Да пока неохота… А может, и закручу!

— С ума сошла, точно… Первый день на работу вышла — и уже о романе с креативным директором думает!

Конец ознакомительного фрагмента.