Тайны женского клуба

Галина Асташина

В выходные дни в лечебном корпусе мединститута тишина и покой.Оставшиеся в больнице женщины не скучают: образовав свой мини-клуб, они откровенно делятся событиями своей жизни: любовью, горестями, счастьем и, конечно, тайнами. Но как сложатся их судьбы? Решать вам, дорогие читатели.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Юлия

Вскоре вернулась Татьяна с большим свертком, полным фруктов и конфет.

— Ох и хороши лимоны к коньячку, а главное никакого запаха. Вы на меня не обращайте внимания, я чаю себе налью. Вы-то, поди, уже напились! Она влила в кружку с чаем коньяк и отрезала себе дольку лимона. Давайте, продолжим. Ешьте апельсины, девоньки мои, их тут очень много, а то я боюсь пропадут, уже мягкие. Надо и Ирочке оставить. Ей после смены витамины нужны.

— Юля, настала твоя очередь, — сказала Машенька. — Все в сборе. Наш клуб ждет твоих тайн с нетерпением. Слушаем тебя внимательно.

Юлия:

Даже не знаю, с чего начать… ладно, как пойдет. Родилась я в Химках, в ближнем Подмосковье. Маленький подмосковной городок, семья со средним достатком. Мама работала в обычной московской школе, учила младшие классы и подрабатывала в группе продленного дня. Отец после окончания радиотехнического института так и остался в нем работать простым инженером.

Жила наша семья более чем скромно. Из всего нажитого богатства у родителей была только кооперативная квартира. Квартиру купили в Москве, в Северном Чертанове, так как они оба работали в центре, добираться до службы из Химок им было долго и неудобно. Долго ждали своей очереди, но таки дождались.

Кроме этой квартиры, ничего значительного и ценного в доме не было: ни машины, ни дачи, ни накоплений, ни драгоценностей. Да и откуда этому было взяться? Хватало только за квартиру выплачивать: первый пай родители внесли, а остаток растянули на десять лет. Нашу драгоценную квартиру ни пей ни ешь, а оплачивать нужно было аккуратно, то есть вовремя. Если какой-то месяц пропустишь, набегали проценты, и немалые, что было весьма ощутимо для семейного дохода.

Меня мама родила очень поздно, когда ей было больше сорока лет. Я появилась на свет, когда мать с отцом уже отчаялись и перестали ждать ребенка. И вот такая неожиданность…

Досталась я матери тяжело, роды были с осложнениями, она после них долго восстанавливалась. А отцу между тем уже было около пятидесяти.

Горбачевскую «перестройку» он еще пережил, а вот новый порядок, «ельцинский», так и не застал. Да, наверное, это и к лучшему. Ему вряд ли пришлись бы по душе новые перемены, кстати сказать, отец вообще никакие политические реформы не признавал, но об этом никогда не распространялся, помалкивал.

Остались мы с мамой вдвоем. Представьте, ей шестьдесят два года, а мне только-только двадцать стукнуло. Она на пенсии, здоровье ее пошатнулось, ей хотелось тишины и покоя, болячек был полный букет, половина холодильника забита таблетками. Я после школы еще никуда не поступала, но ей все время морочила голову, что занимаюсь на подготовительных курсах. Она верила всему, а я шмыг из дому, и скорее к друзьям-приятелям.

Мальчишки с ума по мне сходили, кавалеров было видимо-невидимо, любовь я крутила напропалую. Бог мой, сколько же у меня было ухажеров! Одна компания сменяла другую. Дома было безумно скучно, музыку не включай, телевизор сделай потише, и все в таком духе, а тело с душой рвались в кафе, рестораны, дискотеки и ночные клубы. Хотелось путешествовать, лететь или плыть в дальние страны, любви хотелось до одури — жаркой, романтичной, я всегда мечтала о нежнейших романах, как в книгах, даже еще трогательнее.

В то время был у меня один парень, он так забавно за мной ухаживал, но у нас с ним отношения были особые: он меня никогда и ни к кому не ревновал, да и я его тоже. У нас с ним, скорее всего, не любовь была, а нечто среднее между общими вкусами и большой симпатией друг к другу. Он учился в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза, на английском факультете, а затем перешел на отделение французского языка. Игорь, так его звали, очень солидно выглядел: ему можно было дать все тридцать, а мы ведь ровесниками были. И характер у него такой был замечательный. Короче говоря, он был ненавязчивым и добрым парнем. В постель меня не волок, но и обещаний никаких не давал.

Мы с ним были легки на подъем и очень похожи: обожали юмор, розыгрыши, разные приколы, короче говоря, веселились на всю катушку. И еще одна страсть нас объединяла — любовь к изысканной заграничной кухне. Во всех вновь открывшихся ресторанах мы были своими людьми, завсегдатаями. У Игорька денежки водились. А я у матери потихоньку таскала: она все равно никогда точно не помнила, сколько у нее в кошельке денег.

Чего мы с ним только не вытворяли! Особенно в летнее время. Сначала выбирали хороший дорогой ресторан, например «Будапешт», днем по телефону бронировали столик, обязательно с цветами: будто у нас помолвка. Соответственно наряжались, приезжали к ресторану на такси, шампанское уже в ведерке стояло, цветы благоухали. Заказывали все самое вкусное и самое-самое дорогое, ели, пили и чинно беседовали, а потом без конца танцевали. Через часа три, когда зал был полон шума и гогота, а от дыма нельзя было продохнуть, когда практически все посетители находились подшофе, вот тогда мы еще раз просили официанта, после горячего блюда принести нам еще одну бутылку шампанского, мороженое и кофе. И положить на стол счет.

Официант, довольный крупным заказом и надеясь на хорошие чаевые, удалялся, а мы с Игорем шли танцевать.

Я специально в свой прозрачный пакетик запихивала маленький клатч и оставляла его на столе или вешала на спинку стула.

После танцев, мы, запыхавшиеся и разгоряченные, выходили на улицу покурить. Швейцары, безусловно, за нами наблюдали, но мы были невозмутимы, трезвы, спокойно затягивались длинными американскими сигаретами, разговаривали тихо, достойно, без лишних эмоций, а когда наблюдатели переключались на других посетителей, незаметно отходили от дверей ресторана примерно метров на сто или чуть более, а потом все уже было делом техники и молодости: или проходными дворами, или бегом до Неглинной улицы, или на ходу ныряли в такси. Короче, растрясали жиры, драпая во всю от ресторана.

Хохотали потом целый вечер. Да много чего еще мы с ним придумывали… Если перечислять все наши похождения, можно не один роман написать.

А вот расстались мы с ним как-то нелепо. Игорь никогда меня к себе домой не приглашал. Я знала только, что он живет где-то на юго-западе Москвы, в обычной стандартной двухкомнатной квартире, в пятиэтажке, вместе с отцом. Про маму он никогда ничего не рассказывал. Может, она их бросила, может умерла, врать не буду — не знаю.

Мы с Игорем встречались всегда в центре, а в тот день он мне позвонил и попросил приехать к нему. Говорил в нос, кашлял, просил привезти ему пару пакетов молока и аспирин, сославшись на то, что отца дома нет, а к соседям ему заходить не хочется.

Конечно, я с радостью согласилась, — почему не помочь! Да и любопытство меня разбирало, хотелось посмотреть, как он живет и что у него дома. Уточнила его точный адрес и поехала. Приезжаю, звоню в квартиру — мертвая тишина. Меня никто не встречает. «Господи, что за дела? По-моему, я зря прокатилась». Я уже собралась уехать, вышла из подъезда, смотрю, а мой больной сам идет навстречу.

«Юленька, прости, солнце мое, я выскочил всего на десять минут по срочному делу. Но почувствовал, что ты где-то на подходе. Зайди ко мне и подожди меня немного, ладно? А то меня товарищ ждет. Я обещал ему, что быстро вернусь».

Мы вошли в подъезд. Игорь открыл дверь, а сам, не заходя в квартиру, напутствовал меня: « Не скучай. Попей чаю или кофе, в холодильнике найдешь чего-нибудь пожевать».

Пока моего друга не было, я самую малость подкрепилась и начала рассматривать квартиру. Обратила внимание, что в квартире нет ни одной женской вещи. В ванной комнате только один бритвенный прибор, лосьон после бритья, щетка и зубная паста. Ничего из парфюмерии женской не было. Да и отцовских вещей я не увидела: в платяном шкафу висели только вещи Игоря.

Квартирка небольшая, двухкомнатная. Дверь в маленькую комнату была закрыта. Я ее открыла и увидела раскладной диванчик. Все убрано, будто на диване не только не спали, а даже не сидели. Других спальных мест не было: ни раскладушки, ни кресла-кровати.

В углу маленькой комнатки стоял книжный шкаф, набитый до отказа книгами; больше всего было книг на английском языке. Но что-то необычное было в этой маленькой комнате. Вот в чем дело: книжный шкаф стоял не как у всех, вдоль стены, а наискосок, будто он что-то собой закрывал. Я изловчилась и посмотрела, что там, за шкафом. Там оказалась еще одна дверь. Передвинуть книжный шкаф я бы не смогла. Так я и не узнала, что там было, куда вела та таинственная дверь.

А впереди меня ждали новые загадки. Около окна стоял большой письменный стол. На нем с правой стороны громоздился огромный немецкий приемник «Телефункен», еще военных времен. Приемник выглядел хорошо, как новый, несмотря на то, что он уже был солидным антиквариатом. На приемнике лежали наушники. Правая сторона письменного стола, как раз под приемником, была вся в ящичках, маленьких, похожих на каталожные ящички библиотек. Приемник своей массой практически прикрывал их, поэтому я не сразу обратила на них внимание. Открыв верхний ящик, я обомлела: целая картотека, но не книг, — вы не поверите, — а всех знакомых, друзей и их родственников! Но все данные были написаны не на русском языке, а на английском. Вот это да, прямо шпионское логово!

Меня уже подстегивало время, и я решила поискать, есть ли в картотеке что-нибудь обо мне. Так как все имена и фамилии были на английском, я нашла ящичек с буквой S. Моя фамилия Степанова, значит, надо найти соответствующую букву.

Вот это сюрприз! Да здесь целое досье! Кстати, очень информативное, любой разведчик бы позавидовал. Когда и где, при каких обстоятельствах познакомились, кто у меня родители, где живу. Точный адрес, телефон. Мои привычки. Слабости. Предпочтения. Мои любимые авторы, любимые художники, причем отдельно отечественные, отдельно иностранные. Мои увлечения. Работа. Учеба. (Здесь были пропуски). Перечислялись самые мои близкие друзья и еще много всего, вплоть до любимых блюд.

Интересно и загадочно! Зачем ему это? Для чего все это собирать — ответа у меня не было. Совершенно случайно мой взгляд остановился на окне, и я увидела сквозь тюль, что Игорь уже подходит к подъезду. Я рванула на кухню и налила себе кофе. Меня всю трясло. Почему-то я была испугана этими тайнами, самой квартирой, а главное — картотекой.

Когда Игорь вошел в квартиру, я не дав ему опомниться, с ходу заявила: «Игорек, как ты вовремя, а то я уже нервничаю — мне надо срочно домой. Я позвонила маме. А ей плохо. Сердце. Пока доеду… Выручи меня, подкинь на такси. Времени в обрез. Надо будет врача вызвать или „скорую“. Все, что я тебе привезла, найдешь в холодильнике».

Он полез в карман брюк, дал мне тысячу, а я, как метеор, выскочила из подъезда, на ходу всовывая руки в рукава куртки, и со всех ног помчалась к метро.

После этого визита наши встречи стали редкими. Он мне несколько раз звонил, но я под разными предлогами от встреч отказывалась.

Вот так нелепо мы с ним по жизни разошлись.

Юля налила себе чаю, аккуратно положила в него ломтик лимончика и, жуя печенье, продолжила: «Даже не могла себе представить, девочки, что так разволнуюсь. Представила все так ярко, будто вчера это было. Кстати, когда я приехала домой, маме, на самом деле, было плохо. Пришлось ей «неотложку» вызывать.

«Все, я перекусила, — она салфеткой вытерла губы, попудрила носик и сказала: итак, как любил говорить Карлсон, который живет на крыше: «Продолжаем разговор!»

Однажды со своей компанией мы зависали в «Жигулях», в пивном баре, недалеко от Кутузовского. Народу там было видимо-невидимо. Однако мы, — нас было человек восемь, — умудрились проникнуть без очереди. Сдвинули две тумбы, набрали пива и соленых сушек. Стоим пьем, беседуем, покуривая втихомолку, и незаметно доливаем в пиво водочку. Примерно через час к нам подкатился и рядом с нами пристроился парнишка, совсем еще щенок, ему не больше шестнадцати-семнадцати было. Мы уже под порядочным хмельком находились и на него ноль внимания. А он так по-свойски говорит: «Челы, и зачем же вы эту дрянь пьете? Хотите почувствовать настоящий кайф? Я вам крэка чуть-чуть скину по дешевке, попробуйте, всего-то нужно по одному шарику на брата. Будете довольны. Как презент вам и ложечка полагается, чтобы подогреть его зажигалкой, а пары надо нюхать, кому это неизвестно. Или прямо покурить сигаретку. Клянусь, будет о чем вспомнить. Пока вы в адеквате, запомните, кому когда-нибудь понадобится, заходите. Я здесь частенько бываю. Скажете гардеробщику, мол, Студент нужен, он меня быстро найдет».

Конец ознакомительного фрагмента.