Времена перевирая. Стихи

Галина Андрейченко

В четвертой книге Галины Андрейченко продолжается серьезный разговор с читателем о времени, пространстве, смыслах и культурных паттернах.

редактор, автор предисловия, компьютерная верстка Инесса Ганкина

художник Алена Ревякова-Кошеленко

автор послесловия Дмитрий Симонов

© Галина Андрейченко, 2023

ISBN 978-5-0060-7162-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В лабиринтах времен

Пространственно-временной континуум — давняя и прочная ткань, из которой подспудно вырастает вся мировая культура. Читатель вылавливает из текста собственные смыслы, прокладывает биографические тропинки, сравнивает со своим личным опытом, и на этом более или менее прочном фундаменте вырастает здание понимания чужого текста. Сколько читателей, столько и зданий, порой таких причудливых, что автор с трудом узнает в них собственную конструкцию. Знакомьтесь, четвертая книга Галины Андрейченко «Времена перевирая» глазами ее редактора — попытка понимания.

Первый раздел «Припрятанный дневник» задает основные темы сборника: путешествия, город, реальные и вымечтанные культурные пространства, где живет лирическая героиня; человеческие отношения, закономерно заканчивающиеся одиночеством; слегка намеченные контуры биографии. В частности, специфическое детство — никакой ностальгии и розовых пони. В памяти остался семейный портрет, где навеки застыло лицо Пьеро, вымазанное белым и сливающееся с таким же белым платьем, и кажется, все заранее предрешено «хроморукой судьбой». Однако все не так безнадежно, ибо в этом детстве пишутся злые стихи, а лирическая героиня брошена в море жизни, но не безымянным расплывчатым лицом из толпы, а Греем из «Алых парусов».

Эмоциональным и логическим центром первого раздела становится цикл «В наших ломаных руках», где стесанный анкер старых часов перепутал, а возможно, и переврал все времена и пространства. Мало того что в Ялте идет снег, а в пафосной Ницце растет крапива, так еще на вылезающие из камина лица взирает бледный ангел, нашедший прибежище в ломаных руках. Дальше — больше: проклятья вокзала, мгла телефона, блудные пальцы голодного города, кажется, что лирическому герою остается только безвольно подставить свою голову под топор безжалостного времени, тем паче что смерть уже давно поигрывает дрелью в скособоченном доме. Смело перемещаясь по культурным пространствам разных эпох, сталкивая и разрушая литературные штампы, автор завершает свой цикл петербургской балладой, где синий подснежник заглядывает в окно к физалису, а оставленное письмо все-таки дождалось своего читателя. И пусть давно перемараны все фамилии, но память в данном случае дарит надежду, хотя реальность постоянно бормочет «alles».

То явно присутствуя, то растворяясь на заднем плане, в текстах раздела проступают страницы припрятанного дневника, который ведет не только лирическая героиня, а целая толпа людей, живущих в разных столетиях и пространствах. Они стучатся в наши сны, прорываются в реальность и хотят рассказать что-то важное о времени и о себе. Я предлагаю воспользоваться этой мыслью как ключом, чтобы открыть им следующие разделы сборника.

Второй раздел «Из книги путешествий» представляет собой крайне субъективные впечатления от многочисленных и разнообразных путешествий лирической героини. Вы скажете, что впечатления всегда субъективны. Позвольте не согласиться, ибо существует достаточно долгая традиция описания достопримечательностей, исторических событий и прочих примет того или иного пространства, в которых автор лишь добросовестный ретранслятор чужих нарративов. Текст Галины Андрейченко являет собой попытку услышать и почувствовать пространство и время, звучащие на разные голоса. В этом плане одним из центральных текстов становится описание улицы Всех Святых в Вильно, где звучат «… белорусский, литовский, английский», а прохожий пытается разобрать в этой разноголосице ответ на вопрос: «исполнится ли его заветное желание?». Возможно, все наши перемещения в пространстве — это исполнение осознанных и неосознанных желаний. Уже предсказуемо, что количество заколоченных окон, хоров плакальщиц, дырявых кантат и отплакавших альбомов явно превышает число гармоничных и солнечных дней. Особенно явственно эта тенденция видна в петербургском ноктюрне, восходящем к Медному всаднику, Незнакомке и другим текстам русской литературы. Тот удивительный замес, в котором соединились эти образы, а также пронзительное прощание с городом в последнем стихотворении цикла «Через тридцать лет» отмечает болезненные разрывы и поколенческие травмы.

Однако лирическая героиня отнюдь не только печальница и плакальщица. Перелистаем несколько страниц и услышим ритм бубна, который звучит в упругих строках стихотворения «Будва». В нем «пляшет ветер», «вышитым рядном пляшут будни» и жизнь приобретает новые краски.

Из любого путешествия приходится возвращаться в знакомый подъезд, в молчание и привычные сны. Казалось, что все вернулось на круги своя, но ведь даже дождь в кафедральном соборе сопровождается запахом кофе, а зевающий бармен все-таки запомнил лирическую героиню, путешествующую по пространству и времени.

Наверное, предсказуемо, что в «Городе плохой погоды» будет холодно, мокро и грустно, но все не так просто в пространствах Галины Андрейченко. Во-первых, абсолютно неожиданно весенние улицы наполняются сиреневыми лицами и «вспышками поднебесных рапсодий цветы выстреливают из петлиц». Читая эти строки, невольно вспоминаешь городские пейзажи французских импрессионистов. Во-вторых, город заполнен деревьями с походкой вальса, листвой которых можно врачевать кровь. В-третьих, в текстах этого раздела нашлось место для иронии, самоиронии, игр в просторечье и других примет деконструкции различных литературных штампов и красивостей, порой ошибочно принимающихся за подлинную поэзию. А уж вечный городской трамвайчик, за которым в разбеге «почти красиво» несется по жизни лирическая героиня, становится метафорой современной жизни. Конечно, зимы, дождя и ветра в разделе тоже хватает, но неожиданные эпитеты и метафоры превращают изрядно истоптанные поколениями поэтов темы в яркие современные картинки. В качестве примеров позволю себе несколько цитат «горький снег», «поношенные кафе», «подрастающие тучи в бледно-черно-синих наволочках», «дрожжевое тепло асфальта» и т. д.

Необходимо заметить, что если поставить задачу проанализировать выразительные средства поэзии Галины Андрейченко, то этому предисловию просто не будет конца.

Следующий раздел сборника «Концерт некстати» на первый взгляд является просто перепевом мейнстримных авторов и сюжетов: от Гоголя до Воланда и Маргариты, от Марка Шагала до Анны Карениной, от Баха до балагана. Однако предлагаю приглядеться повнимательнее и увидеть не «что», а «как». Ведь общеизвестно, что множество сюжетов культуры можно пересказать тремя незатейливыми предложениями. В первом четверостишии цикла «Сон Гоголя» привычно едет господин Чичиков, что возвращает нас к началу «Мертвых душ», а зато потом строки пускаются в пляс, в них жизнь в двух шагах от смерти, Гоголь соседствует с хтонью, Чичиков спокойно и уверенно передвигается по современным улицам, а сны Гоголя, воплотившиеся в реальность, живут на каждой книжной полке в промытом до дыр городе. Приглашаю прочесть этот цикл несколько раз хотя бы ради того, чтобы вдохновиться изысканностью рифм, разнообразием стихотворных размеров и ритмов.

Постоянно встряхивая калейдоскоп восприятия, автор разворачивает перед нами неожиданные грани литературного творчества. Ничего себе ситуация: муза «отводит хищный взгляд, предпочитая птиц, листву и ветры…» А уж что позволяют себе литературные герои: Маргарита ткет рядно, Анна почти осталась дома, послушавшись совета «берегись поезда», и доедает ежевичный пирог. Но мы знаем, что все было совсем не так, и поэтому на дне этих на первый взгляд веселых стихотворений лежит печать смерти. Вслед за литературными реминисценциями читатель приглашается в мастерские художников, за кулисы театра, на концерты, случающиеся некстати. Невозможно пересказать в прозе все перипетии творческих миров. Главное, что за каждым из героев стоит подлинное переживание творческого акта, жизни и судьбы, данное в непривычном ракурсе.

Пятый раздел книги носит простое документальное название «Памяти Минского гетто». Хочу заметить, что после тонн текстов, посвященных трагедии Холокоста, сама попытка сказать что-то свое на языке современной лирической поэзии вызывает интерес и заслуживает внимательного рассмотрения. Это самый минский раздел книги, непосредственно связанный с названиями минских улиц, где во время войны жило и умирало одно из самых больших гетто Европы. В цикле «С пеплом взахлеб», состоящем из 11 текстов, кричат, стонут и плачут жертвы, рушатся и исчезают дома, помнящие своих давних обитателей, и в конце концов даже улицы теряются в кровавой реке времени. Лирическая героиня живет «с пеплом взахлеб», слышит тайны этих улиц и продолжает свидетельствовать о том, что нашептали и прокричали ей уничтоженные люди и почившие дома. В этом разделе времена не перевираются, они кровоточат подлинной болью, которая проступает в каждой точной строке.

Сборник Галины Андрейченко завершается разделом «Как бы про любовь». Лирическая героиня осознает печальную неизбежность одиночества вдвоем:

«Меня ты беспросветно приютил

В забытом уголке чужой ладони…»

Порой чувства оставляют лишь «лохмотья душ». Кажется, что на этом первом стихотворении раздела можно было бы поставить точку и «закрыть тему», но тогда к чему вся поэзия, если она не в состоянии рассказать о тонких переходах между любовью и нелюбовью? Пронзительный цикл «Когда мне хватит вас…» наполнен историей расставания, его невозможностью и предрешенностью, а также попыткой выжить «после». Герои встретятся в прокате, когда ей «хватит вас», и понаблюдают из-за стекла времени «прожитые тучи».

В историях про любовь-нелюбовь появляются Кай из «Снежной королевы», дворецкий из какого-то старого английского романа, драматург и актриса — вечная история, повторяющаяся вчера, сегодня и всегда. Эта разноголосица персонажей, стран и времен возвращает нас к названию поэтического сборника. А затем вновь тексты от первого лица и все завершается дневником, найденным на чердаке. В нем как в фокусе собрались все ключевые темы и образы книги: детство, ожидание бутонов и ста оттенков сирени, трамвай, в который опять не успевает лирическая героиня, и ощущение времен и пространств, живущих в каждом тексте сборника.

Завершить наше путешествие по его страницам я предлагаю на первом стихотворении — преамбуле к книге. Лирический герой описывает себя как ржавого часового времен, лежащих на земляном полу. Он стар старостью свидетеля прошлого и настоящего.

Мы все попали впросак, как уже не раз попадали впросак люди иных эпох. Роль поэта — честно рассказать об этом состоянии, и сборник «Времена перевирая» является мощным современным высказыванием от первого лица.

Инесса Ганкина,культуролог, редактор книги