Земля пигмеев

Гай Барроуз

Книга повествует о трехлетнем (с 1894 по 1897 год), полном приключений периоде службы автора в качестве колониального инспектора в джунглях тропической Африки среди диких и зачастую кровожадных племен.

ГЛАВА I

В июне 1894 года, узнав, что бельгийский король попросил господина Стэнли найти нескольких английских офицеров для службы в колониальных войсках, я предоставил себя в его распоряжение и сразу же направил ему рекомендательное письмо к секретарю их государства, который был тогда в Брюсселе. Договоренности были быстро достигнуты, и в течение недели я был на борту парохода «Королева Вильгельмина», направлявшегося в Бому, ничего не зная о моем конечном предназначении, но вполне довольный тем, что имел назначение в чине капитана в Foice Publique (колониальные войска «Свободного государства Конго»), и стремился к активной службе в Верхнем Конго.

Едва мы высадились на берег в Боме, как меня с несколькими другими офицерами направили дальше вглубь страны, в Матади, строящуюся станцию примерно в сорока милях выше по реке Конго, где мы нашли всех поселенцев в суете и растерянности. Караваны прибывают сюда из внутренних территорий, нагруженные слоновой костью и каучуком, или отправляются в Стэнли Пул с тюками ткани, рулонами латунной проволоки и другими полезными товарами.

Было интересно наблюдать, как туземные новобранцы с Западного Побережья, которые плохо говорили по-английски, забавно общались со своими белыми офицерами.

Комнат для вновь прибывших было так трудно найти, что мы были рады тем, что нам предоставили уголок для наших кроватей в столовой, когда наш скромный обед закончился.

Бома (красная стрелка), Матади (белая стрелка), Стэнли Пул (желтая стрелка)

На следующий день мы были так заняты распределением нашего багажа для переноски его носильщиками, по семь из которых были выделены каждому из нас вместо обещанных двенадцати. Поэтому время пролетело быстро, и на следующее утро мы отправились по караванной дороге к Стенли Пулу, месту, удаленному примерно на 230 миль.

Труднопроходимый путь пересекает холмистый район к востоку от Матади, — это просто пустошь, не украшенная никакими деревьями или признаками жизни. Нет ничего более мрачного, чем голые скалы и каменистые склоны, покрытые скудными лезвиями грубой, зазубренной травы; нет ничего более унылого, чем подобная монотонность окружающего пейзажа.

Матади

В конце каждого этапа были построены небольшие укрытия для использования государственными агентами — убогие хижины с травяными крышами на столбах, слишком грубо сделанные, чтобы быть защищенными даже от малейшей непогоды. По замыслу властей эти жалкие временные хижины должны служить до тех пор, пока не будет построена длинная железная дорога.

Десять дней пути привели нас в Лукунгу, станцию на полпути между Матади и Стэнли Пулом, где мы встретили барона Даниса и доктора Хинде, направлявшихся на побережье с развевающимися знаменами после их успешного рейда против арабских рабовладельцев.

6 сентября мы добрались до Леопольдвиля, станции, впервые заложенной г-ном Стэнли на холме, который возвышается над огромным разливом воды, известным под его именем (Стэнли Пул).

В ожидании парохода, который отвезет нас на Верхнее Конго, мы оказались среди многих белых торговцев и членов американских и французских миссий, последняя из которых была основана с большой и добротно построенной церковью.

Леопольдвиль

Местные племена в этих частях включают в себя массеронгов на островах и на левом берегу реки от устья до Матади; каконгов на правом берегу, между морем и Бомой; баоли вдоль побережья, и майомбе внутри страны.

Говоря в целом, люди в Нижнем Конго высокие и хорошо сложены, с гибкими конечностями, сформированными больше для ловкости, чем для силы, а также с овальными головами и лицами.

Их женщины крупнее и сильнее мужчин, и все они, как и другие расы Конго, отличаются своими маленькими руками и ногами, на которых нанизаны браслеты такого размера и веса, которые не смог бы носить ни один европеец.

Американская миссия в Леопольдвиле

Татуировки общеприняты, но покрывают лишь небольшую часть их коричневых тел; и, как правило, волосы у всех туземцев короткие. Разные племена отличаются особенным методом подтачивания зубов, либо делая их треугольными с острыми концами, либо квадратными, либо в виде правильных полукругов.

Баоли — смешанное племя, недружелюбное к белым, живет на побережье, питаясь устрицами и выпаривая на продажу соль из морской воды. Майомбы — дикая раса, красивы и крепки сложением. Массеронги держатся в стороне от остальных и настолько независимы, что даже самая неизбежная опасность не заставит их объединиться со своими соседями против общего врага.

Пища этих племен на побережье более разнообразна, чем у жителей внутренней Африки. Их женщины собирают, перемалывают и просеивают маниок, мука из которого составляет основу их диеты, и заняты домашними делами, в то время, как их дети играют в хижинах, а малыши мирно спят, покачиваясь на бедрах своих матерей. На костре, который горит между тремя большими камнями, эти местные повара готовят превосходный бульон, тушеное мясо с овощами и с паприкой в пальмовом масле.

Гончарные изделия из Нижней Убанги

Это они едят из деревянных мисок деревянными ложками и ножами, пьют из глиняной посуды или резных деревянных чашек; и хотя гончарные круги им неизвестны, они демонстрируют превосходный вкус при изготовлении ваз и керамики.

В привычках поддержания личной чистоты эти африканские дети природы являются полезным примером для многих жителей в более цивилизованных странах. Когда они живут рядом с рекой или каким-либо водоемом, они моются несколько раз в день, а в лесах, где это невозможно, они смазывают свои тела слоями масла и красного порошка, которые они часто счищают и заменяют новыми слоями. После каждого приема пищи они прополаскивают рот водой и протирают зубы указательным пальцем или грубой зубной щеткой из волокнистой древесины.

Самый популярный костюм — скудный, но достаточный для местного климата — состоит из безвкусных вещей, импортируемых из Европы, которые туземцы драпируют толстыми складками вокруг бедер и поясницы. Большие по размеру предметы одежды и изменение фасонов доставляют им удовольствие, в то время, как при выборе цветов красный, белый и черный находят особый спрос; желтый принимается неохотно, синий допускается, но зеленый категорически отвергается.

В большинстве случаев их «короли» и «принцы» выстраиваются в гротескном великолепии, полностью сбрасывая штаны, но украшая побрякушками яркие остатки европейской военной униформы.

«Короли» в своих парадных костюмах используют шкуры леопардов или диких кошек в качестве фартуков и носят длинные трости с наконечником из слоновой кости или деревянной резной рукояткой, и они, и их подданные всех рангов и обоих полов носят большие серьги.

Большинство из этих людей верят в существование Высшего Существа, которое живет над облаками и совсем не беспокоится о смертных, которых оно создало. Однако, больше внимания туземцы уделяют фетишам (выдуманным ими мелким богам), которые, как считается, более заинтересованы делами людей. К ним, особенно к фетишу смерти, обращаются через колдунов, которые «общаются» с фетишами в случаях совершения туземцами преступлений или нанесения увечий соплеменникам, чтобы выяснить, кто виновен.

Увешанный листьями и украшенный мишурой, несущий в левой руке мешок с клювами орлов и когтями шакалов, опьяненный пальмовым вином, колдун танцует и кричит, и через некоторое время спектакль заканчивается объявлением имени преступника. В других случаях шаман будет изображать из себя врача и, внушая доверчивым соплеменникам, что обладает сверхъестественными способностями, дает волю своей жестокости и алчности.

Маска колдуна

Мы сформируем общее представление о людях этой части Африки, если опишем деревню в районе Бабуенди, где на вершине холма расположилась группа, возможно, из трех сотен хижин не предполагая каких-либо опасностей или неожиданностей. Эти хижины имеют прямоугольную форму с нависающими фронтонами и верандами, под которыми можно увидеть местных жителей обоих полов, которые курят глиняные трубки с мундштуками из дерева или железа. Если мимо проходят караваны, носильщики останавливаются здесь, чтобы отдохнуть.

Во время еды, мужчины и женщины едят отдельно друг от друга. Вы можете судить о том, замужем ли женщинам по куску ткани, надеваемому замужними на груди, а у туземок с северного берега реки — по красивым головным уборам из пальмового волокна. Все женщины и некоторые из главных мужчин проявляют большой интерес к ручным и ножным браслетам, а также металлическим ошейникам. Когда такие модники движутся туда-сюда при солнечном свете, сцена сразу становится яркой и живописной.

Наше путешествие вверх по реке прошло без крупных происшествий. Ежедневно мы начинали плавание на рассвете, держась близко к одному или другому берегу, поросшему густыми лесами. В этих зарослях нет жизни, и никого не встретишь, кроме случайного крокодила, лежащего как бревно у кромки воды; или одинокой обезьяны, или пролетающего кричащего серого попугая. Около пяти часов пополудни судно обычно останавливалось на ночь, подойдя к берегу, в то время, как экипаж и черные пассажиры принимались рубить сухую древесину для потребления пароходом на следующий день. Пройдя через пост BergheSt. Marie, где находится римско-католическая миссия и колония для детей младшего возраста, мы достигли Луколелы, поста, основанного в 1883 году. Эта станция, расположенная посреди великолепных гигантских деревьев, хорошо известна каждому белому человеку в стране из-за превосходного табака, выращиваемого там, а древесина вокруг станции будет оценена по достоинству, когда будут найдены средства для ее доставки на побережье, а затем на европейский рынок.

14 сентября мы прибыли на станцию Экватор, где наслаждались вкусной роскошью свежего хлеба и овощей. Продолжив наш путь вверх по Конго, мы вошли в реку Убанги, которая сильно разлилась от дождей, и ее мощный встречный поток не дал нам возможности продвинуться против течения.

Станция Луколела

23 сентября мы достигли Сонго, миновав пороги, которые проходимы только для небольших пароходов. Продолжив путь в компании только двух белых мужчин, я впервые познакомился с «долблеными» каноэ. На маршруте нужно было преодолеть пять порогов, но, держась рядом с берегом и отталкивая руками нависающие ветки деревьев, мы без всяких происшествий добрались до станции Мокоангай.

Здесь капитан Тисон, комендант, оказал нам теплый прием и сделал все, что в его силах, для нашего комфорта и развлечения. Так что, хотя охота была невозможна из-за болотистой местности, время провели вполне приятно в компании с пятью другими белыми людьми, двое из которых жили на станции, а трое, как и мы, ожидали следующего парохода.

Река Убанги

Мы покинули Мокоангай 8 октября на небольшом колесном пароходе «En Avant», одном из оригинальных судов Стэнли, но из-за напора воды в реке смогли прибыть в Банзивилль только 16-го октября. Эта станция построена на самом краю большого порога, и на ней имеется отличный огород — работа капитана Херманса, офицера гренадерских войск. Дома добротно построены из кирпича, а на грядках много овощей. Также на порогах в изобилии водится рыба, которую ловят туземцы. Приступ лихорадки удерживал меня здесь почти две недели.

Именно на этой станции я был свидетелем забавного инцидента, демонстрирующего веру местных вождей в силу белого человека.

Типичные прямоугольные хижины Нижнего Конго

Глава соседней деревни приехал, чтобы пожаловаться капитану Хермансу на то, что несколько его людей отказались подчиниться его приказам. Он попросил, чтобы капитан Херманс назначил им наказание в виде порки. Естественно, капитан не был склонен вмешиваться во внутреннюю политику местного сообщества, но поскольку вождь деревни настаивал на том, что сам не в силах исполнить соответствующее наказание, было дано разрешение доставить непокорных туземцев на станцию.

Никто из нас даже на мгновение не подумал, что вождь снова появится, но в два часа он пришел с четырьмя мужчинами, которые явились довольно охотно и без малейшего принуждения. Когда их представляли коменданту, как преступников, все они улыбались, как будто наслаждались своей ролью в какой-то веселой шутке. Их спросили, привел ли их на станцию вождь, чтобы получить наказание.

Прибытие парохода на одну из станций на реке Конго

«О, да, это совершенно верно, — ответили они, — совершенно правильно — именно для этого мы и пришли».

Они все время смеялись и улыбались, проявляя абсолютное безразличие к предстоящей порке. Комендант, видя, что они, очевидно, не поняли смысла наказания, снова обратившись к вождю, послал за капралом и велел ему выпороть четырех туземцев.

Их представление о получении наказания было довольно своеобразным.

Первый мужчина лег на живот, другой плашмя лег на него сверху, а два других завершили эту «этажерку». Возможно, они подумали, что верхняя «часть» примет на себя побои за всю партию, или что это может облегчить работу капралу. Когда было объяснено, что каждый должен быть побит по отдельности, возникла небольшая дискуссия о том, кто должен получить наказание первым. Решив этот деликатный вопрос между собой, трое встали рядом, чтобы посмотреть, пока их товарищ будет переносить экзекуцию.

С первым же ударом кнута джентльмен на земле начал думать, что все было не так уж смешно. Получив полдюжины ударов, он поднялся на ноги, обернулся и посмотрел на своих компаньонов, выражение его лица было смесью страдания и веселья — страдания от боли, которая не могла победить веселья и удовольствия от того, что будет свидетелем предстоящего болезненного наказания своих друзей. Когда порка, наконец, закончилась, смеялся один вождь; лица других были вполне серьезными.

Пока я был на станции, несколько местных жителей привели мужчину, которого они поймали. Он был туземцем из внутренних районов, и в обычной ситуации был бы убит и съеден своими похитителями, которые привязали его к тяжелому бревну, чтобы он не мог убежать. Недолго думая, Херманс купил его за пятьдесят железок, вскоре освободил и отправил домой.

Туземная девушка с реки Убанги

С первым же ударом кнута джентльмен на земле начал думать, что все было не так уж смешно. Получив полдюжины ударов, он поднялся на ноги, обернулся и посмотрел на своих компаньонов, выражение его лица было смесью страдания и веселья — страдания от боли, которая не могла победить веселья и удовольствия от того, что будет свидетелем предстоящего болезненного наказания своих друзей. Когда порка, наконец, закончилась, смеялся один вождь; лица других были вполне серьезными.

Туземец с Верхней Убанги

Пока я был на станции, несколько местных жителей привели мужчину, которого они поймали. Он был туземцем из внутренних районов, и в обычной ситуации был бы убит и съеден своими похитителями, которые привязали его к тяжелому бревну, чтобы он не мог убежать. Недолго думая, Херманс купил его за пятьдесят железок, вскоре освободил и отправил домой.

У французов есть также станция в Банзвилле стоящая на высоком противоположном берегу у самой кромки воды.

Отправляясь из Бэнзивилля в туземном каноэ, я 2 ноября прибыл в Якому, путешествие прошло без особых приключений, за исключением преодоления нескольких порогов. Мы обнаружили, что станция на правом берегу, которая была покинута французами, была полностью затоплена, и что бельгийская станция на левом берегу была в процессе строительства; но, так как не было ни одного полностью построенного дома, только несколько туземных хижин были доступны для нашего жилья.

В Якоме я обнаружил г-на Жоржа ле Маринеля, капитана инженеров и государственного инспектора в округе Убанги. Он вел переговоры с французскими колониальными властями относительно границы между владениями, и благодаря его вежливости, такту и дипломатии, трений между Францией и Бельгией удалось избежать. В тот день, когда я прибыл, французский офицер с другого берега отправил нам более десятка бутылок вина в подарок — очень приятное дополнение к нашим запасам.

9 ноября я покинул Якому, и у меня начались неприятности. До сих пор все шло гладко и без проблем.

Меня сопровождали лейтенант Девенинс из 12-го линейного полка и пятьдесят туземцев. Нам дали два семифунтовых орудия Норденфельда со всеми аксессуарами и около пятидесяти ящиков с картечью и снарядами. Они с нашим собственным багажом заполнили пять больших каноэ, которые были предоставлены в наше распоряжение.

Якома на реке Убанги

Первые два дня путешествия были достаточно легкими, без препятствий из-за порогов или очень быстрых течений; но трудности и опасности вскоре должны были настигнуть нас.

Именно в этом путешествии я впервые увидел церемонию кровного братания. Мелкий туземный вождь настоял на том, чтобы стать моим кровным братом, и, желая увидеть, как это будет происходить, я согласился.

Обряд проводился следующим образом: на открытом воздухе и в присутствии всех собравшихся старейшин и простых жителей я сидел напротив моего предполагаемого брата. В каждом из наших предплечий был сделан небольшой надрез, из которого вытекала небольшая струйка крови. Для каждого из нас (если бы я согласился в точности следовать обычаю) было бы правильным слизывать кровь другого, но в этом случае мы решили обойтись без такой детали обряда, просто потирая порезы друг другу руками и, таким образом, смешивая нашу кровь.

Ученики миссионерской школы на реке Конго

Когда это было сделано, представитель моего «брата» встал и начал стучать металлическим ножом о ствол моего ружья, извлекая монотонные «тинк, тинк, тинк», и одновременно цитируя своего рода проповедь следующего содержания:

«Если ты когда-нибудь будешь воевать со мной, если ты когда-нибудь украдешь у меня, если ты когда-нибудь ранишь меня и т. д. и т.д., то можешь умереть!». Это хорошая возможность для «побратима» получить что-то от вас, поэтому его заклинание часто содержит такие угрозы, как: «Если ты не дашь мне много оружия, ты можешь умереть!» После этого аналогичное представление было продемонстрировано моим представителем, чьей задачей было свести на нет требования моего «нового брата».

Наконец, церемония была завершена обменом маленькими подарками.

Этот обычай ни в коем случае не является местным, но встречается почти во всех племенах, населяющих районы Центральной Африки. Стэнли достаточно часто соглашался на подобную операцию, а затем имел основания жаловаться на то, что его рука стала сильно болеть от последствий этих частых разрезов.