Vivere militare est! Жить – значит бороться!

В. Силуянов, 2023

В книге рассказывается об учеба автора в Краснознамённой Военной командной академии ПВО имени Маршала Советского Союза Жукова Г.К. Книга содержит нецензурную брань В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

© Силуянов В. А., 2023

Предисловие

После окончания школы и поступления в военное училище началась моя нелегкая военная служба протяженностью более 25 календарных лет.

Учеба в училище сделела из меня настоящего солдата, любящего военную службу, дисциплину и армейский порядок, также дала военную специальность и необходимый багаж знаний. С благодарностью вспоминаю командование училища, нашего комбата Макарова Бориса Александровича, профессорско-преподавательский состав. О ходе учебы и различных событиях за ее период, а также о лучших людях училища, своих товарищах написал в первой части своей повести «Закончилась школьная пора».

Первые 11 лет офицерской службы прошли по охране государственной границы воздушного пространства СССР, сначала в составе Краснозаменного Бакинского округа ПВО, а затем в Краснознаменном Закавказском военном округе.

Служба на окраинах бывшей Российской империи позволяла делать карьеру грамотным, трудолюбивым и требовательным офицерам. В данный период службы блат, связи и полезные знакомства были немногочисленными и как говорится, простой парень «от сохи» имел возможность продвигаться по службе. О всех значимых событиях указанного периода, отцах-командирах, друзьях и сослуживцах написал в второй части повести «Защита южных рубежей Отчизны».

Учеба в Краснознменной Военной командной академии ПВО имени Маршала Советского Союза Жукова Г.К. вспоминается с благодарностью, как лучшие годы моей жизни. Встречи с замечательными людьми, профессорско-преподавательским составом, друзьями и товарищами оставили неизгладимый след в моей памяти.

Завершение военной службы состоялось в Ордена Ленина Московском округе ПВО, о чем написал в третьей части повести «Защита неба столицы».

В заключении выражаю благодарность моему другу и сослуживцу Александру Павловичу Николенко за возможность использовать его рассказ «Про рыбалку» в своей повести и профессиональную помощь и неоценимую поддержку в написании книги.

Книгу посвящаю на долгую память моим детям и внукам! Желаю им быть достойными людьми, любить и защищать свою Родину, родных и близких!

Закончилась школьная пора

Мы юнцами надели погоны,

Защищали мы Родину-мать.

И нас вдаль уносили вагоны,

Для Отчизны пополнивши рать.

Неуклюжи, слегка угловаты,

Не державши станка для бритья,

В форме новой, немного зажаты,

Мы не знали войны бытия.

Юность, юность! Чиста ты, как дева,

Не замарана честь, светел взгляд.

Верный друг, что стоял в строю слева,

Тоже будет достойный солдат.

Стешут эти углы годы службы,

Каждый школу пройдет, но свою.

Понимаешь ты цену и дружбы,

Побывавши в нещадном бою.

Будут те, что отслужат на кухне,

Кто в каптерке, а кто‐то в строю.

Солидарность мужская не рухнет,

Недоверие к другу — табу.

Будут те, кто в тяжелом бою,

Не сдадутся, исполнят приказ.

И навечно оставшись в строю,

Нам напомнят Отчизны наказ.

Честь большая — защитником быть,

Заслонять собой знамя и веру.

Свою Родину знать и любить,

Верным быть до конца, служа делу.

Лето 1971 года. Вот и закончилась школьная пора, получен аттестат о среднем образовании. Решение по дальнейшему образованию было принято, и я ждал вызова из Кольчугинского районного военного комиссариата Владимирской области, чтобы поступить в Энгельсское высшее зенитное ракетное командное училище войск ПВО. Несмотря на нанступившее жаркое лето, усердно готовился к сдаче вступительных экзаменов по математике (письменно и устно), физике, русскому языку (сочинение).

Свою историю Энгельсское училище ПВО отсчитывает от 15 марта 1941 года, когда приказом Наркома ВМФ СССР адмирала флота Н. Кузнецова № 0219 в городе Либава (с 1945 года — Лиепая) было создано училище ПВО ВМФ. К сожалению, практически весь личный состава этого училища пал смертью храбрых в боях за свободу и независимость нашей Родины.

Возродилось училище на берегах Волги. Приказом Военно-Морского Министра Союза ССР от 27 июня 1951 года в г. Энгельсе на базе Саратовского военноморского подготовительного училища было создано Училище противовоздушной обороны Военно-Морских сил. Первый начальник училища — генерал-майор артиллерии Иван Кириллович Трегубенко.

Первый учебный год начался 1 октября 1952 года. Подготовка офицеров проводилась по одно-, двух — и трехгодичной программе. На годичный курс обучения с флотов прибывали военнослужащие, прослужившие на флоте не менее двух лет. В первый год учеба проходила в суровых условиях: размещение круглый год в палатках, умываться, бриться, и содержать в порядке морскую форму было довольно трудно, питание было организовано в две смены. Несмотря на это желание учиться, служить было огромным. Воинская дисциплина личного состава поддерживалась на высоком уровне.

В 1952 году вице-адмирал Виноградов вручил училищу Боевое Знамя. В этом же году для строительства объектов училища прибыл военноморской строительный батальон. Личным составом батальона за год было построено несколько сборно-щитовых казарм на 2000 человек, две столовых, клуб и дом офицерского состава на 144 семьи.

В последующие годы продолжилось развитие учебно-материальной базы, строительство новых объектов и комплектование училища командным и преподавательским составом, имеющим боевой опыт Великой Отечественной войны. Вскоре были построены учебно-боевые позиции и учебные лагеря на островах озера Шалово.

В сентябре 1953 года состоялся первый выпуск офицеров, обучавшихся по сокращенной программе.

Военно-морское училище ежегодно выезжало со своей техникой на учебнобоевые стрельбы на полигон Черноморского флота в г. Севастополь. Стрельбы выполнялись курсантами на отлично. На месте постоянного дислоцирования практические занятия проводились в районе Химволокно — батальоном РТВ, а артиллерийскими дивизионами — на запасном аэродроме авиабазы.

В связи с тем, что в июле 1954 года начальник училища генерал-майор Трегубенко И. К. был назначен командующим ПВО Балтийского флота, начальником училища стал генерал-майор Мирошников Д.Д. В январе 1957 года училище было передано в состав войск ПВО страны и стало называться Энгельсское зенитноартиллерийское училище (ЭЗАУ). Начальником училища был назначен генералмайор Мешков Н. А.

Далее произошла череда смен названий:

Сентябрь 1957 года, Энгельсское военно-техническое училище Войск ПВО страны;

1965 год: Энгельсское радиотехническое училище Войск ПВО страны;

1968 год: Энгельсское зенитно-ракетное училище Войск ПВО страны.

В 1971 году училище преобразовано в высшее и стало называться Энгельсское высшее зенитное ракетное командное училище ПВО (ЭВЗРКУ ПВО). С первого сентября начался учебный процесс подготовки офицеров зенитно-ракетных войск с высшим образованием.

В последующие годы начальниками училища были генералы Смилевец Д.Г, Гущо М. А., Солдатов В. Т., Трофимов Ю. А. и Топольцев В. А.

По средней программе продолжали обучаться все остальные курсы и в том числе одна десятая батарея проходила подготовку по программе среднего образования.

В 1974 году состоялся последний выпуск офицеров со средним образованием, через год — первый выпуск офицеров с высшим образованием.

Для обеспечения подготовки ракетчиков в училище поступала современная боевая техника и лабораторное оборудование, тем самым совершенствовалась учебно-материальная база. При переходе на программу высшего образования в училище был создан вычислительный центр, телестудия, лингафонные классы, аудитории с учебными комплексами и загородный учебный полигон.

Десятки выпускников училища имели ученые степени и звания, вели научную и преподавательскую работу в военных и гражданских вузах страны. За 43 года было подготовлено более 10 тысяч высококвалифицированных офицеров, которые служили в боевых частях, центральном аппарате войск ПВО, выполняли интернациональный долг на Кубе и во Вьетнаме.

В 1994 году училище было расформировано.

В конце июня 1971 года наконец пришел вызов, я сразу получил направление и воинские перевозочные документы в военкомате. Сборы были недолгими:

чемодан с личными вещами, нужными учебниками, и в путь. Сначала доехал до Москвы, а затем на Павелецком вокзале сел в поезд Москва — Саратов, по прибытии на конечную станцию сел на троллейбус № 9, следующий по маршруту Саратов — Энгельс.

Энгельс — небольшой уютный город, административный центр одноименного муниципального района, бывшая столица немцев Поволжья Покровск. Он расположен прямо напротив областного центра города Саратова, на левом берегу Волги, в том месте, где река образует Волгоградское водохранилище. Оба города соединяет знаменитый трехкилометровый мост. Провинциальный Энгельс знаменит тем, что в его окрестностях приземлился первый космонавт Юрий Гагарин. Авторитет города подкреплен и тем, что вблизи него расположена легендарная авиабаза дальней авиации, где размещены стратегические бомбардировщики. В самом городе, ведущем свою историю с XVII века, сохранились примечательные дореволюционные постройки, здесь много памятников, посвященных военной истории страны, есть любопытные музеи. Очень живописны окрестности Энгельса, где открыты современные туристические базы, принимающие гостей круглый год.

Одним из огромных плюсов города является большое количество заводов, что способствует трудоустройству населения. На территории города на сейчвс функционирует 9 крупных заводов: ТрансМаш, 365 АРЗ, Свечной завод (ныне Бош), Сигнал, ОКБ им. Глухарева, Хенкель, Завод Металлоконструкций. Помимо заводов на территории города есть действующая мебельная фабрика, пекарни и два крупных рынка. Большие площади на северной окраине города занимал комбинат «Химволокно». Его ацетатное производство добавляло запах кислоты в городскую атмосферу, что наносило ощутимый ущерб экологии города. Особенно сильный запах ощущался в утренние часы, так что тяжело было дышать даже на территории училища. В настоящее время химкомбинат прекратил свое существование. Также прекратил свое существование Троллейбусный завод, бывший завод имени Урицкого.

В городе два высших учебных заведения и более десятка средних и специальных профессиональных учебных учреждений.

Большой популярностью в городе пользовался театр оперетты, нас водили туда на массовые просмотры.

После прибытия в училище всех абитуриентов поселили в деревянный сборно-щитовой спортзал № 2, в котором были расставлены двухъярусные койки. На все построения, а также в столовую нас водил сержант Станислав Земляной, он же следил за соблюдением распорядка дня. Впоследствии Земляной стал старшиной батареи, характер у него был не сахар, получив определенную власть, он показал себя во всей красе, редкая была сволочь.

В спортзале было вывешено расписание вступительных экзаменов. Как оказалось, училище стало высшим только с этого года, и я попал в его первый поток по набору в курсанты. Сначала требования к поступавшим были очень жесткие, в моем потоке из 50 человек поступило только 10, а когда образовался недобор, требования к абитуриентам резко упали. В курсанты брали даже с двойками, но из тех, кто проявил настойчивость и стремление к учебе. В период сдачи вступительных экзаменов с легкой руки одного из абитуриентов меня стали величать «батей». В дальнейшем это прозвище закрепилось за мной вплоть до самого выпуска, на встречах с выпускниками нашего дивизиона многие до сих пор вспоминают мое прозвище.

В период сдачи экзаменов я встретил и своего земляка, сержанта Шкель Николая, посулившего мне поступление в училище: он со своим отделением занимался уборкой территории. Встреча была впечатляющей: с голым торсом, в спортивном трико, Николай уверенно грузил мусор на плащ-палатку. В ходе нашего общения он дал мне наставления и ценные советы по дальнейшей службе. К сожалению, в процессе воинской службы наши встречи бывали нечасты, но я был им всегда рад.

После успешной сдачи экзаменов зачисленных ребят отвели в баню, после помывки всем выдали хлопчатобумажное обмундирование и все к нему причитающееся: трусы, майку, гимнастерку, брюки, солдатский ремень с бляхой, брючный ремень, пилотку и звездочку к ней, погоны, петлицы черного цвета, артиллерийские эмблемы, сапоги, портянки, подворотнички и носовые платки. Старшина «по блату» выдал мне обмундирование на два размера больше, которое на мне сидело мешком. При этом присутствовал наш командир взвода капитан Виктор Гришко, запомнилась его ехидная фраза: «Вот и закончилась ваша гражданская лавочка!» Наш взводный был небольшого роста, где‐то метр с половиной, худого телосложения, с худым остроносым лицом и маленькими лисьими глазками. В наши нужды и запросы он особенно не вникал, его интересовал только рост по служебной лестнице и личные проблемы.

Командир взвода капитан В. К. Гришко

С изданием приказа по училищу от 12 июля 1971 года о моем зачислении курсантом и началась моя военная служба.

По распределению я попал в 9‐ю батарею, командиром ее был майор Борис Александрович Макаров, умудренный опытом и службой, настоящий отец — командир для своих подчиненных. Комбат был виртуозом матерного языка, мог завернуть перед строем такие коленца, что вся батарея покатывалась со смеху. Было у него много крылатых выражений, ушедших в народ и взятых нами на вооружение: «Не обязательно иметь высшее образование, достаточно иметь среднюю сообразительность», «Хотите стать генералами, не женитесь на ложкомойках» — и многие другие.

Командир 9‐й батареи майор Б. А. Макаров с курсантами 1‐й группы Слева-направо В. Попеко, В. Перфильев, Н. Шаланин, А. Беспалов, М. Ступак, Н. Поверинов

Нас распределили по взводам и учебным группам, у меня было 3‐е отделение 2‐й учебной группы 1‐го взвода. В нашей группе собрались представители различных городов весей нашей Родины. В процессе учебы из 118 человек в батарее к выпуску подошло 98, отчисляли из училища по неуспеваемости, здоровью и за серьезные нарушения воинской дисциплины. Кроме уволенных по состоянию здоровья, остальных отправляли в войска дослуживать установленный двухгодичный срок. Нарушителям дисциплины, при положительной характеристике с места срочной службы, предоставлялась возможность продолжить обучение в училище.

После завершения всех вступительных экзаменов были набраны 7‐я, 8‐я и 9‐я батареи, которые входили в состав 3‐го дивизиона курсантов, командиром дивизиона был подполковник Александр Нечаев, строгий, требовательный и уважаемый всеми офицер. Курсанты звали его дядя Саша, был он крупного телосложения, с пышной шевелюрой, простыми чертами лица и походкой вразвалочку. После увольнения в запас А. С. Нечаева, командиром дивизиона стал подполковник Э. И. Караваев. В переходный период со среднего училища на высшее была набрана 10‐я батарея курсантов для обучения по программе среднего училища.

Командиры 3‐го дивизиона курсантов подполковники Нечаев А. С. и Караваев Э. И.

М. А. Гущо

Начальником училища был генерал-майор Михаил Андреевич Гущо, заслуженный офицер, участник Великой Отечественной войны. Впереди у моих сокурсников было 4 года учебы!

В начале сентября 1971 года мы принимали воинскую присягу, на которую ко мне приехал отец. Остановился у родной сестры Клавдии Ивановны Шкель — Французовой Анфисы Николаевны, проживавшей в летном городке. Ее муж — подполковник Французов Владимир Кириллович — был командиром отдельного батальона связи и радиотехнического обеспечения, который обеспечивал взлетпосадку самолетов дальней авиации М‐3 и М‐4 и, соответственно, связь с ними.

Семья Французовых в дальнейшем всегда оказывала мне теплый прием, за что им очень благодарен.

В нашем 3‐м отделении учились Толя Волошин — командир отделения, Саня Петров, Сергей Иванов, Раис Мухамедьяров, Слава Ивашенцев, Юра Сидякин, Вова Антощук, Валера Лупан, Витя Головнин и ваш покорный слуга, Силуянов Владимир.

На первом курсе из нашей группы были отчислены по болезни Воробьев и Костин, по неуспеваемости — Морозов и по личной инициативе — Головнин, на третьем курсе по болезни уволился Валера Лупан. После длительной эпопеи по увольнению из училища был переведен на курс младше в 3‐ю батарею Вова Федяев. Сергей Иванов на втором курсе после многочисленных эпизодов нарушения воинской дисциплины был переведен в 7‐ю батарею.

Заместителями командира взвода недолго были Воробьев и Александр Орлов. Воробьев после падения на спину с перекладины был уволен из училища по состоянию здоровья, а Саня Орлов из-за конфликтов с комбатом был снят с должности и переведен в первую группу свободным сержантом, то есть стал простым курсантом с сержантскими лычками. Затем заместителем командира взвода был назначен Шура Ишмаев, командиром 1‐го отделения был Петя Чернявский, 2‐го отделения — Валера Соловьев. В составе группы также успешно прошли обучение Вова Артемов, Толя Рябчиков, Вася Логинов, Вова Ситников, Саша Щербич, Слава Панов, Вова Целковик, Юра Аксенов, Сергей Кислов, Сергей Маслов, Боря Горшевский, Сергей Кленин, Вова Рассомахин. Всех помню очень хорошо.

В дальнейшем, в городе Калинин, во время учебы в Военной командной академии ПВО имени Маршала Жукова Г. К., я встретился со своими сокурсниками: Сашей Петровым, Петей Чернявским, Толей Рябчиковым, Сергеем Масловым. Шура Ишмаев раньше нас закончил академию. Также здесь встретил много выпускников с нашей батареи: Виталю Перфильева, Витю Гришко, Сергея Саранчу, Мишу Романова, Саню Сиротина (три года сидели с ним за одной партой).

Первый курс запомнился строгой дисциплиной, большой плотностью занятий и значительным количеством учебного материала, который переварить и освоить сразу было непросто. Наш дивизион располагался на втором этаже четырехэтажной казармы, кровати стояли в два яруса. Седьмая батарея жила в отдельном крыле, а наша и восьмая жили в другом. В сквозном проходе между бетонными опорами стояли гимнастические перекладины, на которых каждое утро мы подтягивались. Также в казарме были расположены спортивные уголки, где были установлены брусья, маты, гантели и гири 16, 24 и 32‐килограммовые.

Первый учебный корпус и на заднем плане наша казарма

Курсантская столовая

В середине казармы располагались комнаты: ленинская, оружейная, кладовая, бытовая, умывальная, сушилка, курилка, туалеты и канцелярии командного состава. Жили по утвержденному распорядку дня: подъем, утренний туалет, физическая зарядка, уборка помещений, заправка кровати, чистка обуви и солдатской бляхи. Затем следовал утренний осмотр и построение на улице для следования в столовую на завтрак.

Кормили нас в курсантской столовой, приготовленная пища сильно отличалась от домашней как по вкусу, так и по качеству и, к сожалению, не в лучшую сторону. Кормили нас по нормам солдатского пайка.

И поэтому на первом курсе ощущалось постоянное чувство голода, которое пропадало только на час после приема пищи в столовой. Радостным событием было получение денежного перевода от родителей в размере 10‐ти рублей, которые за 3–4 захода проедались с друзьями в курсантском буфете. Покупали обычно для себя в буфете литр молока, два коржа, банку сгущенки и 100–200 грамм колбасы. Голод отступал на пару-тройку часов, затем все начиналось снова. Борьба с голодом закончилась на полевом выходе в конце первого курса, когда начал курить сигареты «Прима».

Второй замполит дивизиона подполковник Ярощук М. Ф.

В одноэтажной столовой столы располагались длинными рядами, за каждым сидело по четыре курсанта. Одновременно помещалось полторы тысячи человек. Однажды в столовой ко мне подошел замполит дивизиона подполковник Ярощук, спросил: «Хватает ли Вам, товарищ курсант, еды? А то можем Вам сделать двойную порцию!» В то время у меня был титул чемпиона училища по гиревому спорту. Но на вопрос замполита ответил: «Спасибо! Мне еды хватает!» Когда тот ушел, Сашка Петров сказал, что зря отказался, добавка на общий стол была бы не лишней. О своих товарищах не подумал! Вот так, иногда лишняя скромность шла вразрез с интересами коллектива, мне был преподнесен хороший урок.

Однажды мы узнали, что курсант Вова Антощук попал в госпиталь. Деньги у него всегда водились, его отец был заместителем начальника Калининской военной командной академии ПВО по тылу и, соответственно, деньгами его обеспечивал. Вова ни с кем не дружил, по природе был неряшлив, грузен, физически не развит. Дело было вот в чем: он пришел в буфет, взял литр молока, банку сгущенки, 300 грамм колбасы и коржиков, съел — п оказалось мало. Купил еще молока, сгущенки и коржиков…А когда вышел из буфета — упал. На служебной «Волге» мимо проезжал начальник училища генерал-майор Михаил Андреевич Гущо, видит, лежит курсант, быстро его в Волгу и отвезли в военный госпиталь в летном городке. Генерал думал, что у курсанта голодный обморок, а как потом оказалось — от переедания несовместимых продуктов, что и привело к пищевому отравлению и вульгарному поносу. Событие превратилось в анектод во всех уголках училища.

Занятия шли в очень плотном графике, в перерывах между ними осуществлялись переходы к местам занятий по разным кафедрам. Наиболее сложно давались такие предметы, как высшая математика и физика. Большое количество формул и новых терминов усложняло усвоение данных предметов. Для запоминания и проработки изученного после обеденного личного времени нам отводилось три часа самоподготовки. С целью проверки знаний и закрепления материала проводились групповые занятия, семинары и лабораторные работы, которые надо было защищать. Командование батареи ревностно следило за успеваемостью, в конце первого курса определились кандидаты на красный диплом и золотую медаль. Мне суждено было получить синий диплом, и, как мы шутили, красную рожу. После ужина было личное время, надо было подшить свежий подворотничок и подготовиться к завтрашнему дню. Также можно было позаниматься физкультурой и спортом. В нашем распоряжении были спортивные уголки, футбольное поле, площадка для игры в ручной мяч, спортивные городки и спортзал. Перед сном проводилась вечерняя прогулка с исполнением строевых песен, затем вечерняя поверка и отбой. Репертуар песен был довольно широк: от песен времен гражданской, Великой Отечественной войны и до современных.

Одна из песен пришла к нам по наследству от училища противовоздушной обороны Военно-морского флота, вот она:

Соленый ветер нам веет на просторе,

Закат одел в багрянец берега.

Споем, друзья, мы на суше и на море —

Морскому сердцу песня дорога!

А море черное ревело и стонало,

На скалы с грохотом взлетал за валом вал,

Как будто море чьей‐то жертвы ожидало.

Стальной гигант кренился и стонал.

Он пел о том, как выстрел из «Авроры»

Принёс для мира новую зарю,

Как бил белых на суше и на море

Матросский штык в Гражданскую войну!

Для меня самым легким предметом был немецкий язык, я легко переводил тексты, сносно владел разговорным, отлично знал грамматику. Также нас заставляли сдавать «тысячи»-устный перевод любого текста. В начале учебы мне удавалось сдавать это задание за своих товарищей из нашей группы.

Преподаватель дисциплины История КПСС подполковник И. В. Брехач

Спасибо школьной учительнице немецкого языка, Елизаровой Людмиле Александровне, что учила нас на совесть по своему предмету. Гуманитарные предметы тоже давались легко. Однажды на семинаре по Истории КПСС, сидя на задней парте, читал «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова и настолько увлекся, что не заметил, как ко мне подошел преподаватель подполковник Брехач И. В. Его возмущениям не было предела, книгу у меня отобрал и поставил двойку. После семинара вместе с командиром взвода, капитаном Гришко, долго промывали мне мозги, рассказывая о моем недостойном поведении при изучении истории КПСС. Когда сделал вид, что осознал свою вину, и оба получили заверения, что такое больше не повторится, от меня отстали.

Запомнились занятия по подрывному делу. Нас на грузовике вывезли за город в безлюдное место на берег мелкой речушки. Преподаватель, седовласый полковник, рассказал и практически показал нам различные способы подрыва тротила. Тротиловую двухсотграммовую шашку с подожженным бикфордовым шнуром бросали в речку, после подрыва на 15 метров поднимался столб воды; привязывали шашку к пеньку диаметром полметра, после подрыва его разносило в щепки. В завершение преподаватель дал задание вырыть яму глубиной около метра, затем в нее засыпали около десяти килограммов тротиловых шашек. Полковник дал указание засыпать данную яму, но при этом землю сильно не трамбовать. Конечно, мы все проделали с точностью наоборот, затрамбовали землю на совесть. Подрыв осуществлялся с использованием бикфордова шнура и подрывной машинки. Когда все спрятались в надежном укрытии, была дана команда на подрыв: грохоту было много, у нас кратковременно заложило уши.

Фото на фоне воронки после подрыва 10 кг тротила

По команде преподавателя подошли к воронке — е е глубина была около пяти метров. Теперь мы представляли всю опасность данного оружия, в дальнейшей службе таких впечатлений только добавилось, но несоизмеримо в более крупных масштабах.

С нами проводились занятия по стрелковой подготовке и метанию ручных гранат. Сначала проводились теоретические занятия, мы изучали тактикотехнические характеристики карабина СКС и ручных гранат, а также правила ведения стрельбы и метания гранат. Весь личный состав батареи на грузовых автомобилях доставлялся на училищное стрельбище. В дальнейшем нас разбивали на смены по десять человек по количеству установленных мишеней. Перед стрельбой смена строилась на исходном рубеже в одну шеренгу. По команде руководителя стрельбы «Выдать смене по 10 патронов!» раздатчик боеприпасов выдавал каждому курсанту десять патронов в обойме и каждый из нас докладывал: «Курсант (фамилия) десять патронов получил!» Затем следовала команда:

«На огневой рубеж бегом марш!», по достижении данного рубежа подавалась следующая: «К бою!», и курсант принимал положение для стрельбы лежа, заряжал карабин, после чего следовал доклад каждого пофамильно о готовности к стрельбе. Руководитель стрельбы подавал команду: «По грудной мишени огонь!» После окончания стрельбы каждый докладывал, что стрельбу закончил.

Затем поступали команды: «Оружие к осмотру!» и «К мишеням бегом марш!» У мишеней курсанты докладывали руководителю стрельбы о том, что поразили мишень десятью выстрелами, выбили столько‐то очков. Результаты стрельбы у всех были разные, некоторые курсанты носили очки, у других не было опыта в стрельбе, поэтому не у всех пули попадали в мишени. Для меня трудностей в стрельбе не было, сказался школьный опыт, за что очень благодарен учителю по начальной военной подготовке, Кузнецову Юрию Александровичу. Занятие по метанию ручных гранат, начиналось с инструктажа по технике безопасности. Метать предстояло наступательную ручную гранату РГ‐42.

РГ‐42 имеет цилиндрический корпус, который представляет собой тонкостенную консервную банку, внутри которой находится заряд тротила массой 110 граммов. С целью увеличения числа осколков и поражающей способности гранаты внутри корпуса по стенкам проложена свернутая в четыре-шесть слоев лента из тонкой стали с насечками для образования осколков. К верхней крышке корпуса присоединена рукоять, в которую ввинчивают запал. С гранатами РГ‐42 могут использоваться запалы УЗРГ обр. 1941 года, УЗРГМ или УЗРГМ‐2. Радиус разлёта осколков составляет 25 метров.

На исходном рубеже курсант надевал стальную каску, ему выдавались по отдельности корпус гранаты и запал. Метание гранаты производилось из окопа на вершине оврага по фанерной мишени, расположенной в его глубине. По команде «По мишени огонь!» курсант вкручивал запал в гранату, выдергивал чеку и производил ее бросок в сторону мишени. После броска гранаты надо было укрыться в окопе, присев на корточки. Среди всех в этом упражнении отличился курсант Вова Антощук, ему было интересно видеть результат подрыва гранаты, для чего он, надев очки, высунул голову из окопа и наблюдал всю картину подрыва от начала и до конца. Такой проступок вызвал у комбата взрыв негодования, который сопровождался продолжительной нецензурной бранью в адрес нарушителя техники безопасности. Поведение Антощука нас не удивило, а вызвало только насмешки и нелестные выражения в его адрес, и еще было интересно послушать речевой шедевр нашего комбата.

Запомнились также практические занятия по предмету «Защита от оружия массового поражения». Нас учили правильно надевать средства индивидуальной защиты органов дыхания и кожи, проводить специальную обработку техники, пользоваться индивидуальными перевязочными и противохимическими пакетами. Освоили мы различные приборы войсковой радиационной и химической разведки. Практически отработали тушение напалма, попавшего на обмундирование, разворачивали дегазационные комплекты ДК‐4 и работали с ними.

Изучили приемы санитарной обработки личного состава с использованием различных приспособлений, получили практическое умение по работе с изолирующими противогазами ИП‐4. Практически освоили способы применения средств постановки дымовых завес с помощью дымовых шашек РДГ‐2, ДМ‐11, УДШ, а также подачи различных сигналов с использованием сигнальных ракет различных цветов, в том числе сигнала химической тревоги. Занятия в средствах индивидуальной защиты давали большую физическую нагрузку на молодой организм, особенно она возрастала многократно при высоких плюсовых температурах. После снятия средств защиты хлопчатобумажное обмундирование было мокрым от пролитого пота. Данный опыт благодатно отложился в копилку знаний.

В ходе занятий мы получили знакомство с химической разведывательной машиной на базе УАЗ‐469рх, которая предназначена для ведения радиационной, химической и биологической разведки и для отбора проб на исследования; смонтирована на шасси автомобиля УАЗ‐469.

Имеющиеся средства разведки в соответствии с их тактико-техническими характеристиками позволяют определять наличие радиоактивных, отравляющих веществ и спецпримесей, измерять уровень радиации, степень зараженности различных поверхностей, воды и продовольствия, определять отравляющие вещества и спецпримеси в воздухе, отбирать пробы материалов, зараженных отравляющими и радиоактивными веществами, пробы на бактериальные исследования; доносить по радио о результатах разведки, оповещать об опасности радиоактивного, химического и бактериального заражения и обозначать зараженные участки местности знаками ограждения.

По предмету «Организация и средства связи» много внимания уделялось практическим занятиям по правилам пользования различными войсковыми средствами связи, в том числе и переносными радиостанциями Р‐108.

Также на первом курсе пришлось столкнуться с таким явлением, как акклиматизация.

На занятиях по связи (слева-направо) Б. Горшевский, С. Клёнин, В. Силуянов

У меня по всему телу начали выступать фурункулы. В медпункте их лечили просто: сначала прикладывалась ихтиоловая мазь, а после вскрытия гнойника мазь Вишневского. Нарывы вскакивали по всему телу, от лица и до ног. До сих пор запах этих мазей не могу спутать ни с чем с другим. Мучили эти болячки меня весь первый курс.

Еженедельно нас строем водили в баню, расположенную на территории училища. Банные дни доставляли несомненное удовольствие, ну и смена нательного белья всегда была приятна. В бане можно было постирать хлопчатобумажное обмундирование, затем высушить его и погладить.

Физическая подготовка в училище была возведена в ранг культа. Помимо плановых занятий, летом ежедневно бегали кроссы по 3 км, а зимой бегали на лыжах по 10 км. Перед каждым приемом пищи заставляли выполнять упражнения из военно-спортивного комплекса (ВСК) на перекладине 3–5–7 (три выхода силой, пять подъемов переворотом и семь подносов прямых ног к перекладине из положения виса). Выход в увольнение был исключительно через перекладину, выполнил норматив ВСК — и дешь, не выполнил — с иди в казарме.

Летом в воскресенье перед выходом в увольнение весь дивизион выводили на вертолетное поле, расположенное возле летного городка, для проведения массового забега на 3 км. Бегали по кругу, через каждые 500 метров стояли «пикеты» преподавателей, которые фиксировали участников забега, а на финише под бравурные марши нас встречал училищный духовой оркестр. Каждому участнику забега выдавался нагрудный номер, стартовали по учебным группам. Те, кто хотел упростить себе жизнь, пускались на хитрость, стартовали с другой группой, а в середине дистанции падали на землю и прятались в зарослях густой травы. Когда к месту его «засады» подбегала наша группа, хитрец к нам присоединялся и легко добегал до финиша.

На первом курсе я стал заниматься тяжелой атлетикой. Учился поднимать штангу, сначала было троеборье — ж им, рывок и толчок, а затем двоеборье — рывок и толчок. Достижения были небольшие, жим выполнял по второму разряду (90 кг), рывок по третьему разряду (85 кг), а толчок до разряда не дотягивал 10 кг (100 кг). Руководил секцией штанги доброй души человек майор Богданов — к расавец мужчина, атлет и прекрасный тренер. Многому нас научил: как готовиться к соревнованиям, как держать и набирать вес, объяснил методику тренировок, приобщил к посещению бани с парилкой и другим полезным вещам. Однако со штангой мне пришлось расстаться, потому что на занятиях по ручному мячу я получил травму ноги, заклинило мениск в правом колене. Со временем мениск встал на место, но к штанге, как виду спорта, больше не вернулся.

В декабре 1972 года в училище были организованы соревнования по гиревому спорту, троеборье — жим, рывок и толчок двух гирь весом 32 кг. После взвешивания я попал в абсолютную весовую категорию (87 кг), в нее входили спортсмены с весом от 85 кг и выше. В жеребьевке, считаю, мне повезло — выступал последним, вследствие этого или действительно хорошей подготовки, но я с большим отрывом от конкурентов занял первое место. Со мной состязались мастера спорта по штанге, культуристы (в простонародье — качки), но судьба улыбнулась только мне. Показал такие результаты: жим правой рукой — 20 раз, левой — 15 раз; толчок двух гирь — 15 раз; рывок одной рукой — 35 раз. Рывок был последним упражнением, и по указанной сумме поднятого веса у меня уже было первое место. Командир батареи майор Б. А. Макаров присутствовал при моем триумфе и ходил радостный туда-сюда, и, когда я поставил гирю на помост со словами: «Хватит, и так первое место!», он с удивлением посмотрел на меня, в его глазах читалось: «Ты же мог еще улучшить результат, не надо было останавливаться!» Все четыре года учебы по гиревому спорту со мной соперничал Вова Федяев. Три года подряд первое место на соревнованиях по гирям доставалось мне. С 1972 года в гиревом спорте перешли на двоеборье с гирями 24 кг — рывок попеременно правой и левой рукой и толчок двух гирь. Рывок одной рукой попеременно каждой делал по 100 раз, а толчок двух гирь 30 раз.

Вова Федяев обошел меня в 1975 году по жеребьевке, ему довелось выступать последним, и он занял первое место, а мне досталось второе. В этот раз фортуна улыбнулась ему.

У Вовы Федяева, донского казака, многому научился и, в первую очередь, различным упражнениям на перекладине. Мы легко делали подъем разгибом, крутили солнышко на ней и множество различных упражнений: кручения взад и вперед сидя, выходы наверх различными способами — силой и с использованием маховых движений телом. Не забыли мы и брусья, там тоже творили различные выкрутасы. Как‐то раз я задался целью сделать максимальное количество подъемов с переворотом на перекладине и смог выполнить их 80 раз, правда с небольшими передышками наверху.

Фото на фоне нашей казармы с Вовой Федяевым

Как уже говорилось, занятия спортом в училище всегда приветствовались. Достижения были у многих. Если рассказать о своих, можно вспомнить следующие: первый разряд по гиревому спорту, второй разряд в беге на 1 км, второй разряд по лыжам в беге на 15 км, третий разряд в толкании ядра. Помимо этого ходил в секцию борьбы «Самбо», правда на соревнованиях успехов не достиг, но определенный опыт от этих занятий получил. Перед отпуском после второго курса комбат поставил задачу сдать на второй разряд по бегу на 1 км, у меня получилось с одной из попыток. К бегу на лыжах был приучен со школы: в детстве зимой проехать на лыжах 5 или 10 км для нас особого труда не составляло, а было только в удовольствие.

В 1971 году в училище проводилась инспекция министра обороны, наша батарея сдавала строевой смотр на машинах. Была осень, нас одели в шинели, на головы — стальные шлемы и выдали карабины СКС (самозарядные карабины Симонова). Мы отрабатывали построение во взводные колонны, затем тренировались в посадке на машины, выполнению воинского приветствия из кузова машины, и высадку с последующим построением перед машинами во взводные колонны. Проверку сдали успешно. Командир батареи ехал с водителем во главе колонны на Газ‐69, отдавая воинское приветствие. За ним следовали мы, сидя в грузовиках, повернув головы в сторону начальства, карабины стояли между ног с примкнутыми штыками.

1971 год. Строевой смотр на машинах

Еще на первом курсе был замечательный предмет «Автомобильная подготовка», целью которого было получение водительского удостоверения. Вел этот предмет подполковник Блохин А. И. с подпольной кличкой «Самосвал», уверенный в себе человек, обладатель атлетического телосложения и властного характера.

Кроме изучения устройства автомобиля и правил дорожного движения, обязательным было практическое вождение автомобиля. Инструкторами работали сверхсрочники, в 1972 году при министре обороны СССР А. А. Гречко основная их масса получила звание прапорщиков. Им был введен в Вооруженных Силах институт прапорщиков и мичманов, устанавливавший для данной категории военнослужащих службу по контракту, по окончании которого можно было или продлить воинскую службу или уволиться. Инструкторы побаивались «Самосвала»: он жестко следил за выполнением плана практических занятий.

Подполковник Блохин А. И.

Как‐то по графику пришел я на занятия по вождению, а машины и прапорщика-инструктора Епифанова не оказалось на месте, когда вернулся в класс, сообщил об этом майору Блохину, тот, недолго думая, пошел в автопарк и устроил разбор полетов. Как оказалась, мой инструктор поехал в магазин за мебелью для дома, и, естественно, ему было не до занятий.

Получили много нелестных выражений в свой адрес дежурный по парку и мой инструктор, а при повторном нарушении им были обещаны самые строгие меры воздействия вплоть до увольнения из рядов Вооруженных Сил.

Все курсанты ходили в суточные наряды дежурными и дневальными по батарее и рабочими по столовой. Дневальный выставлялся у центрального входа на этаж рядом с оружейной комнатой. Дежурному и дневальным выдавались штык-ножи в ножнах, которые крепились с левой стороны на солдатском ремне. Стояли у тумбочки с телефоном по два часа, занимались уборкой всех помещений, умывальника, в коридоре мастикой до блеска натирались полы. Дневальный подавал команды на все построения, а также «Отбой» и «Подъем». По прибытии в расположение батареи дежурного по училищу, командира батареи и выше подавалась команда «Смирно!», и дежурный рапортовал о состоянии дел, например: «Личный состав батареи находится на занятиях. Нарушений воинской дисциплины нет». По команде старшины личному составу выдавалось оружие для строевых занятий, стрелковой подготовки или для чистки. Велись различные книги: «Приема-сдачи дежурства», «Выдачи оружия», «Записи увольняемых», «Записи больных».

Был такой случай. Стоял я дневальным, как говорят, «на тумбочке», приходит комбат. И тут Борис Александрович попросил меня принести расписание занятий. Знал я только о расписании занятий всех учебных групп, висевшем в спальном помещении на доске размером 1,5х1,5 м. Побежал за ним, снял доску со стены и принес ее комбату. Он посмотрел на меня удивленными глазами и сказал, что имелся в виду альбом формата А3 с расписаниями занятий, и его‐то надо было принести из канцелярии. Получился небольшой конфуз, а народ, естественно, над этим еще некоторое время потешался.

В наряд по столовой отправляли на следующие рабочие места: в хлеборезку, обеденный зал и посудомоечную. В этот наряд мне приходилось чаще быть назначенным в посудомойку. Нам полагалось в чанах с горчицей вымыть всю металлическую посуду: тарелки, миски, бачки, ложки, вилки, черпаки, кружки и пропустить ее через конвейер моечной машины. Затем все раскладывалось в стопки по своим местам, также надо было вынести пищевые отходы в специальные емкости для последующей их отправки на корм свиньям в подсобное хозяйство училища. В завершении проводилась общая уборка помещения с мытьем полов и всего оборудования. После завершения всех работ можно было принять горячий душ и помыться.

На первом и втором курсе наша группа по графику привлекалась для чистки картофеля в курсантской столовой, надо было почистить около тонны картошки для приготовления картофельного пюре. В нашем распоряжении была картофелечистящая машина и кухонные ножи. Машина производила грубую очистку картофеля, а тонкую очистку с помощью ножей нам приходилось доводить вручную. Дело было очень трудоемкое и занимало более трех часов. Но, как говорится, терпение и труд все перетрут, совместный труд по чистке картофеля сплачивал коллектив, что было немаловажно. В то же время было видно отношение каждого к порученному делу и было понятно, с кем можно идти в разведку.

Курсанту на руки ежемесячно выплачивалось денежное довольствие в размере 10 рублей 80‐ти копеек. На эти деньги можно было сходить в ресторан и хорошо посидеть. При хорошей успеваемости и отсутствии долгов по предметам можно было пойти в увольнение в город. Записывались в увольнение у командира отделения, затем списки отдавались старшине и утверждались у командира батареи. Перед убытием в увольнение старшина проверял внешний вид, а дальше дежурный по батарее с книгой увольняемых вел нас строем к дежурному по училищу. После очередной проверки нам выдавались увольнительные записки и можно было выйти за пределы училища. На первом курсе ритуалом было посещение «Пельменной» недалеко от набережной Волги. Заходили обычно вчетвером:

Два друга: Виталя Перфильев и Витя Гришко — на чистке картофеля

Наша любимая пельменная в г. Энгельсе

Саня Петров, Валера Лупан, Сергей Иванов и я, при нас пельмени отправлялись в кипящую воду, и по готовности мы забирали свои порции. Имея отменный аппетит, всегда заказывал три порции в одну тарелку. Пельмени брали с бульоном, на столах в бутылочках стоял разведенный уксус, соль, а также дополнительно брали хлеб. В складчину покупали бутылку водки и перед началом трапезы разливали ее под столом в стаканы, затем, стараясь не привлекать внимание, скромно употребляли горькую, и с большим удовольствием и аппетитом приступали к еде. После хорошей порции пельменей выходили на улицу сытые и довольные, дальнейший путь лежал обычно в Парк культуры и отдыха имени Ленинского комсомола в центре города или другое культурное место с танцевальной площадкой. Впоследствии при встречах всегда с теплотой вспоминали эту «Пельменную».

После первого семестра, в начале февраля, мне был предоставлен двухнедельный отпуск с возможностью поехать домой. Отпуск пролетел быстро во встречах с друзьями и одноклассниками, в это же время проводился в школе вечер встречи выпускников. Пообщался со многими учителями, одноклассниками, родственниками и жителями нашего поселка — замечательные были дни. Затем обратно — в путь, к ставшему родным училищу.

Экзамены за первый курс были успешно сданы, а по его окончании нас ждал марш-бросок на 40 км в учебный полевой лагерь. Там предстояло пройти курс общевойсковой подготовки. На марш-бросок нас экипировали по полной: поверх гимнастерки — полевая портупея с двумя наплечными ремнями, за спиной — укомплектованный вещмешок (в нем плащ-палатка, котелок, кружка, ложка, общевойсковой защитный комплект, полотенце, туалетные принадлежности, сухой паек), на солдатском ремне — алюминиевая фляга в чехле с питьевой водой, подсумок для патронов к карабину и саперная лопатка. Через плечо надеты шинельная скатка, сумка с противогазом и наш любимый СКС (до сих пор помню его номер ПС‐215).

Технические характеристики СКС: калибр 7,62×39; длина оружия 1020 мм; длина ствола 520 мм; масса без патронов 3,8 кг; емкость магазина 10 патронов

Вся экипировка курсанта весила около 15 кг, что создавало определенные неудобства. Стоял июль-месяц, в это время в Саратовской области жара выше 30 °C, идти предстояло по пыльной проселочной дороге 40 км.

Вечером по холодку начался марш-бросок. Пока было прохладно, дивизионная колонна, состоящая из трех батарей в количестве более 300 человек, уверенно пошла к намеченной цели мерным солдатским шагом. Через два часа был первый привал на обочине дороги, где нас поджидала походная столовая. Нам выдали свежий белый хлеб, а в кружки из очажной кухни налили горячего чая, в качестве второго блюда пошли в ход продуктовые наборы из сухого пайка. Марш-бросок в целом занял порядка 12 часов. Ближе к середине пути наши ряды заметно поредели, кто‐то натер ноги, у других был солнечный удар, кому‐то просто не хватило сил продолжать движение. Всех отставших и не способных двигаться дальше подбирал бортовой грузовик Зил‐131, и таким образом они добрались до полевого лагеря.

Бравый курсант Боря Горшевский перед 40 километровым маршем

Прошел я тогда всю дистанцию, при этом стер до кровавых мозолей ноги, гимнастерка была мокрой от пота. По прибытии в полевой лагерь, расположенный недалеко от населенного пункта Степной, можно было снять все снаряжение и ополоснуться нагретой солнечными лучами водой под краном в походном умывальнике. Затем нас накормили обедом в стационарной столовой и дали время для отдыха. В лагере был развернут палаточный лагерь, в каждой палатке на деревянных настилах было восемь лежачих мест, также были развернуты полевые туалеты, имелся спортивный городок. В полевом лагере в финских домиках жили офицеры и прапорщики, обеспечивающие учебный процесс, а также командование дивизиона.

Палаточный городок

В соответствии с расписанием с курсантами проводились практические занятия по физической, стрелковой, строевой, тактической подготовке, защите от оружия массового поражения, уставам Вооруженных Сил и практическому вождению автомобилей. Также курсанты ходили во внутренний наряд дневальными и в наряд по столовой.

В целом, все было хорошо, все занятия и сон на свежем воздухе, постоянный прием солнечных ванн, много новых впечатлений о местной природе и быте местного населения. Так, курсанты, бывшие родом из этих мест, показали, как можно из норки выманить тарантула, крупного ядовитого паука, размером с детскую ладошку. Показали, как он в случае опасности начинает делать своеобразные прыжки в сторону обидчика. По юности и глупости, рисковали, конечно.

Радовали нас и занятия по плаванию в местной речке, притоке Волги. Местное население работало в колхозах и совхозах, и что было замечательно, занималось в том числе разведением бахчевых культур: арбузов, дынь и тыкв. Иногда нам давали в столовой на десерт арбузы и дыни. За месяц, проведенный в полевом лагере, все загорели, набрались сил и новых знаний. Единственным минусом стало то, что тогда я начал курить, но вот таким образом и избавился от постоянного ощущения голода.

Однажды курсантов нашей батареи посадили в грузовики и отвезли на мясокомбинат в город Энгельс. Производство было огорожено двойным трехметровым забором, обтянутым колючей проволокой, между заборов бегали сторожевые собаки. Охрана была серьезной, все это делалось для предотвращения воровства продукции мясокомбината. По приезде нам вынесли десяток лотков хлеба и ливерной колбасы. С голодухи мы набросились на нее, наелись от пуза.

Даже дали время отдохнуть в тени деревьев, чтобы пища усвоилась организмом. Колбасу всю даже не доели, и тут народ начал чудить. Спящему на спине Шуре Сиротину из третьей группы в ширинку засунули кусок ливерной колбасы. По своей форме он прекрасно имитировал мужское достоинство, что и вызвало у проходящих мимо нас работниц комбината большое любопытство и веселье. Молодость и глупость, что с ними поделаешь…Когда отдых закончился, нас распределили по цехам. Вот тогда мы узнали, почему нас накормили самой дешевой ливерной колбасой: на комбинате делали очень много мясных деликатесов, а есть уже никто больше не мог, желудки‐то были полные. Кто‐то попал в сосисочный цех, другие к сырокопченым колбасам, третьи — к вареным, а нас поставили на погрузку в рефрижераторы разделанных коровьих туш. С третьего этажа здания мясокомбината по винтовому рельсу, расположенному в шахте, туша спускалась с разгоном на первый этаж. Было такое впечатление, будто локомотив с ускорением и гулом вылетает из туннеля. Навстречу этой туше, подвешенной на крюке, пускали такую же для погашения скорости. Затем шла погрузка туш в грузовики-рефрижераторы. Когда работа закончилась, стали готовиться к отъезду. Многие ребята все же прихватили с собой продукцию мясокомбината: сосисками обматывали тело, как пулеметными лентами, прикрыв их гимнастеркой, палки сырокопченых колбас прятали за голенища сапог. Нам очень повезло, что при выезде нас не досматривали, и вся взятая продукция, к нашей радости, была доставлена в лагерь.

После пребывания в полевом лагере обратная дорога в училище показалась нам намного короче, чем в начале, летели туда, как на крыльях, полные сил и здоровья, даже не натерли ноги.

По прибытии все переоделись в парадную форму, получили на руки отпускные билеты и воинские перевозочные документы и после инструктажа отправились в отпуск к родным местам. Сердце наполнялось радостью, впереди был летний месячный отпуск, полный впечатлений и приятных событий.

После отпуска, как и положено, начались учебные будни. Появилось много новых предметов, таких как вакуумные приборы, передающие и приемные устройства, антенные устройства и распространение радиоволн (РРВ), теория электромагнитного поля (ТЭМП), теоретические основы радиолокации (ТОРЛ), автоматизированные системы управления (АСУ), марксистско-ленинская философия, партийно-политическая работа и другие.

Нам, курсантам, давался фундаментальный багаж знаний, который в дальнейшем позволял на современном уровне профессионально эксплуатировать и обслуживать сложную материальную часть зенитно-ракетных комплексов. Лекции чередовались групповыми занятиями, лабораторными работами и контрольными. Материал был достаточно объемный, сложный, особенно много неппростых формул, которые надо было выводить, было в предметах ТЭМП и ТОРЛ.

Наша группа по своему составу была разношерстной, среди нас были и местные ребята, особо выделялись два друга: Вова Целковик и Слава Панов.

Эти ребята были из разряда «приблатненных», главными темами разговора для них были «девочки» и «легкие деньги», также они были негласными заводилами в различных авантюрах. Вова Целковик в свободное время любил исполнять под гитару разные песни, в том числе и блатные, которые надолго врезались в нашу юношескую память. Так, узнаваемыми надолго стали строчки: «Трое соберутся не случайно, у троих найдется три рубля, и ведь не случайно в каждой чайной есть картина «Три богатыря!», из песни Аркадия Северного «Как турецкая сабля твой стан, взгляд очей опаленный! Если б был я турецкий султан, я бы взял тебя в жены!»; из песни Александра Городницкого «От злой тоски не матерись — сегодня ты без спирта пьян. На материк, на Магадан идет последний караван!»; Юрия Кукина — «А мне бы жить километрами, а не квадратными метрами. Холод, дождь, мошкара, жара… Не такой уж пустяк. И чтоб устать от усталости, а не от собственной старости, и грустить об оставшихся, о себе не грустя!».

Саша Петров был любимчиком женщин и слыл донжуаном. Юра Аксенов был ходячим «мешком приключений», гвоздем мог открыть любой висячий замок и страдал клептоманией, то есть брал себе все, что плохо лежит. Самым эрудированным, начитанным и продвинутым среди нас был Сергей Клёнин, легко переводил песни ансамбля «Битлз» с английского, не говоря про печатные тексты, с радиотехникой был на ты. Остальные ребята были намного спокойней в отличие от вышеназванных, у которых энергия била через край.

Слева-направо курсанты: А. Петров, В. Лупан, В. Силуянов, А. Волошин, А. Ишмаев, внизу В. Антощук

В моей курсантской юности досуг и развлечения больше всего были связаны с курсантами Сергеем Ивановым и Славой Галиулиным, они умели находить приключения, не прилагая для этого особых усилий. Так образовался большой круг знакомых, значительную часть которых составляли девушки из разных семей, в том числе и из офицерских. Но среди всех знакомых красавиц не нашлось таких, которые меня чем‐то привлекали. Не было той искры, которая разожгла бы пламя в сердце, но был получен богатый опыт общения с женской половиной.

Сергей Иванов был родом из города Калинина (сейчас Тверь), его отец был областным врачом реаниматологом, мать работала преподавателем в институте. Сергей хорошо знал английский язык, бегло на нем разговаривал, имел второй разряд по боксу, был очень общительным. В 7‐й батарее, куда он был переведен, ему дали кличку «душевник», так он любил «поговорить по душам».

В один из летних отпусков, по приглашению Сергея, я побывал у него в гостях в городе Калинине. Лето, молодость, организм полон сил, беззаботный отдых — море новых впечатлений и знакомств оставили тогда яркий и благодатный след в моей памяти.

Сергей Иванов

Слава Галиулин, ижевский спортсмен, учился в первой группе нашего взвода, свободно играл на баяне и гитаре, имел первый разряд по лыжам на 10 км — все эти достоинства вкупе с молодостью и задором сделали Славку настоящим донжуаном. На его щеках всегда играл румянец, за что получил кличку «краснокожий», энергия с Вячеславе била через край, притягивая разные «подвиги». Есть, о чем вспомнить с улыбкой после увольнительных в компании с ним.

Слава Галиулин

Как‐то после летнего отпуска Саша Петров привез из Свердловска книгу индийского писателя Харсии Марии Виан «Ветка персика или трактат о любви», в ней был расписан 101 способ любви мужчины и женщины. Это тогда было крайне редким экземпляром, так нечанно оказавшимся в свободном доступе для молодых умов. Сначала прочитали эту рукопись по-одному, затем с друзьями, обсуждая прочитанное. Затем начали вручную тиражировать эту рукопись, и вот на этой «ниве» и попался я, Петров и Вова Целковик.

В культпоходе в г. Саратов

Для нас громом среди ясного неба стал вызов к начальнику особого отдела училища (в народе — особисту), майору Котлярову. Как оказалось, мы занимались распространением запрещенной литературы: с нас взяли объяснительные записки, как мы докатились до такой жизни, изъяли наши рукописи. Сашке Петрову начальник училища объявил 10 суток ареста с содержанием на гауптвахте, мне и Вове Целковику командир батареи объявил по месяцу неувольнения из расположения училища. Эти наказания мы исполнили в полном объеме. Абсолютно уверен, что кто‐то из нашей группы сдал нас с потрохами майору Котлярову.

Случаи для штрафов и наказаний были разными. Как‐то в один из осенних дней нас отправили в ближайший совхоз на уборку картофеля. Перед этим прошел дождь — в поле была непролазная грязь. Картофель собирали вручную, затаривая его в ящики, затем собранное высыпали в кузова грузовиков. Погода была дождливая, промозглая, все замерзли, но план работ надо было выполнять, и мы трудились, как могли. Внезапно услышали отборный мат комбата майора Макарова: как оказалось, Боря Горшевский, используя планку от ящика с гвоздем на конце, насаживал картошку на гвоздь, затем оправлял в ящик, небрежно туда ее стряхивая: чего руки пачкать? От увиденного у Бориса Александровича глаза налились кровью, а самыми ласковыми словами в адрес Бори было определение «Тля на теле трудового народа!», все остальное сопровождалось достаточно витиеватым и отборным матом. Прибежал командир взвода капитан Витя Гришко, также отчитал Борю Горшевского, после чего объявил ему пять нарядов вне очереди.

После работы и обеда командир взвода — капитан Витя Гришко — с обрал из нашей группы десять человек и дал команду: вещевые мешки под завязку загрузить картофелем, что мы и сделали, наполнили свои мешки грязным картофелем. Когда ехали обратно в училище, наша машина остановилась возле летного городка, и взводный приказал нам сойти с машины и отнести картофель ему домой. Дверь в квартире капитана открыла его жена, мы сообщили ей, что по поручению ее мужа принесли картофель. Она сказала нам, чтобы мы высыпали его на кухне, что мы и сделали. Грязный картофель большой кучей лежал на полу, и по лицу жены капитана было видно, что она сильно расстроена этой картиной. Всем этим действием руководил курсант Вова Целковик, и еще когда подходили к дому капитана, он скомандовал, что три мешка отдавать не будем, а постараемся их продать в частном секторе города. Все получилось, как и предполагал наш старший, и три мешка с картошкой по сходной цене были уверенно проданы местному населению. На вырученные деньги купили вино и закуску, которые были сходу пущены в дело. Получив своими руками заработанне поощрение, через забор попали в училище, сходили на ужин и после всех вечерних мероприятий со спокойной совестью легли спать.

На уборке картофеля слева-направо: О. Шевцов, А. Ишмаев, В. Калмыков, В. Перфильев, А. Волошин

В один из дней наш командир взвода решил проверить порядок в спальном помещении, проверив прикроватные тумбочки и спальные принадлежности на кроватях. У Юры Аксенова в кровати было обнаружено несметное количество радиодеталей, от транзисторов, диодов, конденсаторов, а также прочей мелочи до трансформаторов. Весь груз потянул на вес около двадцати килограммов, и все это имущество было выставлено на всеобщее обозрение. Происхождение радиодеталей нам было известно: Юра их просто воровал на разных кафедрах и собирался в дальнейшем их использовать при изготовлении различных радио-конструкций.

В моей тумбочке капитан Гришко нашел связку ключей, около пятнадцати штук, которые я долго собирал, как коллекцию. Затем им была проведена попытка данными ключами вскрыть служебные помещения в казарме. Одним ключом была вскрыта канцелярия командира батареи, другим — кладовая имущества батареи (в народе — каптерка), третьим — оружейная комната, а четвертым — пирамида с самозарядными карабинами Симонова. Была также предпринята неудачная попытка вскрыть в канцелярии сейф командира батареи. После всех этих действий нас заставили написать объяснительные записки, естественно, все найденное было изъято. Нас долго допрашивало командование батареи и дивизиона, но кроме найденного имущества, нам предъявить было больше нечего, и от нас отстали, строго-настрого предупредив о недопустимости в дальнейшем подобных действий.

Со второго курса нас стали ставить в караул, наша группа в полном составе заступала в суточный наряд. Выделялся внутренний наряд и караул, наряд по столовой, определенное количество назначалось в патруль по городу, а также заступали в гарнизонный караул охранять арестованных на гауптвахте. В училище на строевом плацу под оркестр проводился развод внутреннего наряда и караула. Помощник дежурного по училищу подавал команду «Равняйсь, смирно! Для встречи с фронта, на кра-ул!» и после встречного марша докладывал дежурному по училищу, что внутренний наряд и караул на развод построены. Затем дежурный по училищу, приложив руку к головному убору, произносил: «Здравствуйте товарищи!» Мы дружно отвечали: «Здравия желаем, товарищ полковник!» После команды «Вольно!» проводился осмотр внешнего вида и проверялось знание обязанностей по уставам внутренней и караульной службы. После поступления команды «Равняйсь, смирно! По нарядам и караулам, шагом марш!» мероприятие заканчивалось прохождением торжественным маршем под звуки оркестра, с отданием воинского приветствия дежурному по училищу.

Для встречи слева «На кра-ул!»

В училищном карауле было пять постов: первый у Боевого знамени училища, второй — у корпуса материальной части ЗРК, третий — у склада военнотехнического имущества, четвертый — складская зона и пятый — автопарк. Самыми сложными для нас были ночные смены, стояли на посту в дождь, снегопад и при сильном ветре. Карабин надо было держать в положении на руке и постоянно двигаться по заданному маршруту, периодически проверяя связь с караульным помещением. После прихода с поста в течение двух часов была бодрствующая смена, а затем два часа отдыхающая смена. Итого за сутки 8 часов на посту, 8 часов бодрствуешь и 8 часов спишь.

В караульном помещении можно было читать, играть в шашки, шахматы. В обязательном порядке выпускался боевой листок, в котором отмечали лучших в несении караульной службы, а также отражались результаты проверок. Ночные смены часовых проверялись совместно начальником караула или разводящим с дежурным по училищу или с одним из офицеров нашей батареи.

Молодому организму курсанта требовалось много калорий, потому, заступая в караул, мы сбрасывались на закупку продуктов, то есть организовывали себе дополнительное питание. Обычно покупали сгущенное молоко, печенье, колбасу и прочие продукты. Один раз мы с Юрой Аксеновым на весь караул в курсантской столовой напекли блинов, которые пошли со сгущенкой на ура.

Как‐то раз летом проводили уборку территории стадиона, и в траве обнаружили пять пузырьков валерьянки. На следующий день заступили в караул, и тут наши заводилы Целковик с Пановым придумали очередное развлечение. Сначала поймали двух котов, разных весовых категорий и напоили их валерьянкой. Коты после этого устроили настоящий певческий концерт с дикими плясками. Толстый массивный кот после употребления продукта застыл без движения и начал исполнять протяжные песнопения, данное действо длилось в течение более часа. Худой кот начал исполнять различные прыжки и круговые движения с передвижениями задних лап вокруг головы, которая лежала на земле и была точкой опоры. Потом в поле зрения указанных друзей попала бездомная собака, бедолаге влили в пасть целый пузырек валерьянки и как результат она до двух часов ночи завывала без остановки. Да, бывали и такие развлечения.

Конец ознакомительного фрагмента.