Дети лихолетья

В. П. Павлов, 2017

В предлагаемом издании показаны судьбы детей Беларуси в годы Великой Отечественной войны: эвакуация детских учреждений на восток, жизнь детских коллективов на новых местах в советском тылу. Значительная часть книги посвящена трагической жизни детей Беларуси и России на оккупированной территории. На материалах архивных источников, периодической печати, научных исследований и в основном на воспоминаниях участников событий базируется правдивое повествование о тех, кого спасали и кто спасал. Предназначается людям, перенесшим трагедию войны, современному молодому по колению, не изведавшему войн, широкому кругу читателей.

Эшелоны шли на восток

С позиции сегодняшнего дня легко судить о том, все ли было сделано, чтобы вывезти детей из охваченных войной районов. По-видимому, можно было бы сделать больше…

Надо, однако, иметь в виду, что Беларусь оказалась на направлении главного удара гитлеровского вермахта и ее территория стала ареной жестоких кровопролитных боев. О положении, сложившемся летом сорок первого года на белорусской земле, сейчас хорошо известно из исторической литературы, в которой исследовались причины трагедии первых месяцев войны. Нет необходимости подробно об этом писать, да мы и не ставим такую задачу. Подчеркнем, что западные области республики были оккупированы врагом за считанные дни и часы. На проведение эвакуационных работ времени и возможностей почти не было. К тому же налеты гитлеровской авиации мешали организованно осуществлять эвакуацию. Уже 24 июня Минск был подвергнут разрушительной бомбардировке, которая без перерыва продолжалась до 28 июня — дня полной оккупации города. Минск лежал в руинах, что не позволило вывезти из него все детские учреждения. Необходимо учитывать и такой субъективный фактор, как неверие некоторых людей и руководителей республики в быстрый захват врагом территории Беларуси. В условиях тоталитарной системы руководство БССР не могло взять на себя ответственность самостоятельно объявить эвакуацию. При этом у руководства республики, да и не только у него, была уверенность, что Красная Армия быстро начнет контрнаступление и освободит временно ок купированные районы. Идеологический тезис о непобедимости Красной Армии, что существовал в предвоенные годы, не позволил вовремя принять решение, адекватное развитию ситуации. Те, кто в этот сложный для страны период понимал, что время терять нельзя, а нужно начинать эвакуацию, объявлялись паникерами или, еще хуже, предателями. 23 июня ЦК КП(б)Б и СНК БССР приняли решение об эвакуации в двухдневный срок детей дошкольного и младшего школьного возраста из всех городов, которые подверглись бомбардировке. Что касается эвакуации минских детей, то речь в то время велась только о вывозе их за черту города. Бывший директор школы № 6 г. Минска Константин Иосифович Король вспоминает, что 23 июня он был направлен Минским областным отделом народного образования в Червень для организации приема детей из детских садов и яслей Минска. Но вывоз был сорван из-за того, что на второй день началась бомбардировка города немецкой авиацией^[1].

Положение с эвакуацией дошкольных и школьных учреждений Минска усложнялось тем, что многие из них находились в это время в загородных зонах, далеко от города и железной дороги.

Минская подпольщица Мария Романовна Ивановская вспоминает: «Работниц минской фабрики “Коммунарка” не выпускали за ворота фабрики 2 дня. У многих дети находились в пионерском лагере “Стайки”. Когда началась интенсивная бомбардировка города, многие женщины, несмотря на охрану и запрет военного времени, бросились за детьми. Транспорта для матерей не нашлось. Добежали под бомбами к лагерю, но детей там не нашли»^[2]. Представьте себе, что делалось в этот момент в сердцах матерей.

В первые же дни войны группу детей пограничников из г. Замброва (Белостокская область) вывез секретарь ЦК ЛКСМБ М. В. Зимянин, находившийся там в служебной командировке. Детей определили в минскую школу № 30. С помощью военного коменданта старшая пионерважатая Анна Николаевна Немогай 26 июня 1941 г. эвакуировала детей в станицу Котовская Сталинградской области^[3].

Большой героизм и преданность проявили в первые дни войны сотрудники детских учреждений. Очень часто, не ожидая «команд», распоряжений и помощи, они действовали сами, спасали детей на свой страх и риск, руководствуясь чувством ответственности и душевным порывом. Это бла годаря им были спасены тысячи детей, в первую очередь из западных и цен тральных областей Беларуси.

Для спасения детей и населения, несмотря на все трудности военной поры, делалось многое. Более организованно началась эвакуация населения после создания при СНК БССР 25 июня Республиканской эвакуационной комиссии. В ее состав вошли пять человек, в том числе председатель СНК И. С. Былинский. Кроме того, в областных и районных центрах на крупных транспортных узлах работали эвакуационные тройки, которые создавались из числа сотрудников советских хозяйственных органов и представителей охраны общественного порядка.

В местах наибольшей концентрации людей, а также на крупных железнодорожных узлах (Орша, Витебск, Могилев, Полоцк, Гомель и др.) бы ло организовано 24 эвакуационных пункта. Там проводилась, насколько это было возможным, медицинское обслуживание, оказывалась помощь деньгами, продуктами питания, обувью, одеждой. На эти нужды правительство республики в централизованном порядке выделило три миллиона рублей. Одновременно СНК БССР обязал исполкомы областных и районных Советов депутатов трудящихся выделить из местных бюджетов дополнительные средства для субсидирования населения, которое отправлялось на восток.

В западных районах РСФСР, пограничных с БССР, было создано до десяти контрольно-пропускных пунктов по эвакуации, где постоянно дежурили уполномоченные СНК БССР. Они организовывали помощь беженцам, которые прибывали из Беларуси, осуществляли их отправку в дальние тыловые районы страны. Один из таких пунктов, о котором вспоминают многие дети, был создан в Москве женщинами-белорусками, эвакуированными из республики. Они считали своим долгом помочь детям, которые направлялись на восток, в первую очередь в Мордовию. Прежде всего женщины, а среди них были жены ответственных работников, провели сбор средств. Было собрано 16 450 рублей. Для детей во время остановки в Москве они организовывали обеды, покупали продукты на дорогу, обеспечивали теплыми вещами. Все дети получали шерстяные свитера, теплое белье, носки, чулки, платья. Если позволяло время, знакомили детей с Москвой, водили в кино^[4].

Для решения проблем по размещению эвакуированных на новых местах СНК БССР направил своих представителей в Куйбышевскую, Ульяновскую, Свердловскую, Тамбовскую, Пензенскую, Саратовскую и другие области РСФСР. Они, как могли, поддерживали детей и население Беларуси, направлявшихся в советский тыл, оказывали необходимую помощь, указывали маршруты движения^[5]. Но далеко не все делалось организованно. Многие эвакуируемые, в том числе дети, как это видно из их воспоминаний, часто ощущали недостаток в питании и медицинском обслуживании. Перегрузка железных дорог, бомбежки в начале пути, приоритет перевозки воинских частей заставляли гражданские эшелоны, двигавшиеся на восток страны, добираться к месту назначения, о котором они часто и не знали, на протяжении недель. В пути не всегда было организовано питание, необходимое обслуживание. Это ставило детей и сопровождающий их персонал в чрезвычайно трудные, порой трагические условия. Но благодаря верности своему долгу, необычайной любви к детям, патриотизму сотрудники детских учреждений смогли вывезти в тыловые районы сотни юных граждан Беларуси.

Часто в спасении детей принимали участие простые граждане республики, случайно оказавшиеся в эти трагические дни рядом. Они не могли пройти мимо детского горя, страданий, смерти. И. Ковальчук, проживавший после войны в г. Могилеве, свидетельствовал:

«Война застала меня в городе Белостоке. На город внезапно налетели немецкие самолеты, и началась бомбежка. Так повторялось через каждые 15–20 минут. Город был охвачен пожаром. Потеряв в суматохе свою семью, я оставил город. Фашистские самолеты преследовали беженцев и днем и ночью, поливая все вокруг из пулеметов. Утром 25 июня на шоссе в районе города Волковыска создалось скопление автомашин и людей. Налетевшие фашистские стервятники несколько часов бомбили дорогу. Очень много людей было убито и ранено. В зарослях возле дороги среди трупов погибших женщин я увидел около 40 живых маленьких детей в возрасте примерно 2–4 года с распухшими от крика лицами. Я бросился спасать их. Остановил на дороге две грузовые машины (чьи они были, я не знаю), погрузил туда малышей.

В первых числах июля после тяжелого и опасного пути я привез и сдал детей в один из детских домов Могилева. Думаю, что их удалось эвакуировать и дети остались живыми»^[6].

Хотелось бы и нам в это поверить.

Не обходилось без жертв и тяжелых потерь. Так, при попытке вывести детей к ближайшей железнодорожной станции и вывезти их в советский тыл попал под массированный удар вражеской авиации коллектив минского детского сада № 52, размещавшегося в пригороде Минска — Уручье. Дети и их воспитатели, по некоторым сведениям, погибли. Такая судьба постигла и детей пионерского лагеря Управления шоссейных дорог, располагавшегося в пригороде Минска. Несли потери дети и во время продвижения на восток, особенно в начале пути. С особыми трудностями сталкивались руководители детских учреждений, находившихся западнее Минска: им приходилось, в полном смысле слова, «прорываться» через охваченный сплошным морем огня Минск, который начиная с 23 июня подвергался непрерывным налетам и бомбардировке немецкой авиации.

Эвакуация детей часто проходила в два этапа. В июне — августе часть детей была вывезена в восточные районы республики, еще не оккупированные врагом. К железнодорожным станциям в Орше, Гомеле, Витебске, Новобелице, Калинковичах стекались машины и подводы с детьми. Оттуда в пассажирских и товарных вагонах их отправляли дальше, на восток. Однако в условиях постоянных бомбардировок, боевых действий во время эвакуации возникали непредвиденные обстоятельства. Ее проведение усложнялось недостаточной организованностью, малым количеством транспортных средств, слабой медицинской базой на эвакуационных пунктах.

Некоторые детские учреждения, уже будучи на территории России или Украины, вынуждены были повторно менять местонахождение. Так, один из минских детских садов вначале был эвакуирован в Калужскую область. При приближении врага детский сад вновь снялся со своего нового места пребывания и был направлен далее на восток, в Пензенскую область. Дважды переезжал и Улуковский детский дом Гомельского района: из Донбасса в Кемеровскую область. Дважды был в пути Рогачевсий детский дом и некоторые другие.

Упорное сопротивление советских войск позволило эвакуировать из восточных районов Беларуси большее число детей, чем из западных. Незначительное количество детских учреждений, эвакурованных из западных областей республики, объясняется и тем, что эти области менее двух лет на ходились в составе БССР и там не была создана столь широкая сеть детских заведений — садов, яслей, пионерских лагерей, детских домов, как в центральной и восточной частях страны.

Огромная работа была проведена в Гомельской области. Руководство Гомельского горисполкома докладывало, что с 3 по 11 июля через Гомель из западных областей прошло 445 вагонов с детьми из детских домов, садов, яслей и пионерских лагерей^[7]. Для руководства эвакуационными действиями в городе был создан штаб во главе с заместителем председателя облисполкома М. Я. Карасиком. Целенаправленную работу в этом направлении вели комсомольские организации, которые помогали отправлять на восток детей. В городе был сформирован специальный комсомольский отряд, который сопровождал эвакуированных детей до Воронежа^[8].

Благодаря усилиям партийного и государственного руководства в Гомеле эвакуация детей проводилась в большей степени организованно. Так, по свидетельству жителей, еще за три дня до оккупации города по улицам патрулировали сотрудники милиции и предупреждали лиц, имеющих детей до шестнадцати лет, о необходимости эвакуации^[9].

Кроме объективных причин, связанных с развитием военных действий на территории Беларуси и повлиявших на эвакуацию детей, были и субъективные факторы, наложившие свой отпечаток на спасение детских учреждений. Нередко руководители детских домов, пионерских лагерей, детских садов, дети которых были вывезены для оздоровления на лето в загородные зоны, не могли самостоятельно принять решение об эвакуации, опасаясь ответственности за панику, ожидая распоряжений и директив «свыше». А их зачастую не было. Когда же становилось очевидным, что такие команды не поступят и необходимо срочно спасать детей, время было упущено. Руководители некоторых детских учреждений не отдавали детей приехавшим за ними родителям, уверяя последних, что дети будут вывезены на восток страны организованно. А это случалось не всегда. Тоталитарная система, жесткий централизм, привычка жить по указаниям начальства, опасаясь за свою судьбу — как бы чего не вышло, — сыграли отрицательную роль в спасении детей от ужасов войны.

Были случаи, когда руководство детских учреждений в экстремальных ситуациях бросало своих воспитанников на произвол судьбы, заявляя: «Спасайтесь сами».

Основная ответственность за эвакуацию легла на директоров — заведующих пионерскими лагерями, детскими садами, яслями, детскими домами. Организованного вывоза детей из районов западнее Минска в документах и воспоминаниях почти не прослеживается. Необходимо иметь в виду, что детских заведений в западных районах Беларуси было намного меньше, чем в центральных и восточных областях республики. Важно подчеркнуть, что вожатыми в пионерских лагерях, яслях, других детских учреждениях, вывезенных из городов на оздоровление в сельскую местность на лето, как правило, работали студенты или старшеклассники городских школ, поскольку весь основной штатный персонал на лето уходил в отпуск. На плечи небольшого постоянного состава и их юных помощников легла основная тяжесть по спасению жизней детей. С особыми трудностями встретились воспитатели детских яслей. Если воспитанники детских домов и пионерских лагерей были постарше, то в яслях находились дети совсем маленького возраста, за которыми требовался совершенно иной уход.

Эвакуация детей из Беларуси, а именно то, что было сделано в первые недели грозового сорок первого, — это действительно величайшее проявление героизма сотрудников детских учреждений, педагогов, врачей и представителей многих других профессий. Но у нас пока недостаточно сведений о некоторых детских учреждениях и людях, спасавших детей. Требуется дальнейший поиск.

Примечания

1

Жылінскі, М. Г. Эвакуацыя дзяцей з тэрыторыі Беларусі ў пачатку Вялікай Айчын най вайны / М. Г. Жылінскі // Грамадазнаўчыя навукі: метадалогія, праблемы, перспектывы. — Мінск, 2001. — Вып. 1. — С. 44.

2

Купрэева, Г. Пакінуты народ / Г. Купрэева // Беларуская мінуўшчына. — 1993. — № 2. — С. 47.

3

Шли девчонки по войне. Книга воспоминаний. — Минск, 2005. — С. 166.

4

Панамарэнка, В. Клопаты аб дзецях-сіротах / В. Панамарэнка // Работніца і сялян ка. — 1946. — № 2. — С. 10.

5

Павлов, Я. С. В суровом сорок первом / Я. С. Павлов. — Минск, 1985. — С. 110.

6

Кавальчук, І. Кім вы сталі, малышы? / І. Кавальчук // Магілёўская праўда. — 1975. — 30 крас.

7

Жылінскі, М. Г. Эвакуацыя дзяцей з тэрыторыі Беларусі ў пачатку Вялікай Айчын най вайны. — С. 47.

8

Стрижак, Т. Н. Всегда с народом / Т. Н. Стрижак // В труде и в бою. Воспоминания ветеранов комсомола. — Минск, 1970. — С. 105.

9

Партизанская криничка / С. Антонов [и др.]. — Минск, 1972. — С. 5–10.