Как грабили Ротшильда. Любовь и миллионы

В. П. Волк-Карачевский, 2020

Роман частично основан на реальных событиях. В середине XIX века в Париже бухгалтер похитил 30 миллионов из сейфов барона Джеймса Ротшильда, состояние которого тогда оценивалось в 150 миллионов и равнялось годовому бюджету Франции. Под пером автора, мечтающего о лаврах Александра Дюма, Роберта Луиса Стивенсона и Эжена Сю, создателя «Парижских тайн», ограбление века приобрело более авантюрный и романтический характер. Главный герой – потомок аристократов, пострадавших во времена французской революции. Молодой маркиз, беспечный повеса и любимец женщин, после бесед со своим приятелем – бежавшим из России родоначальником анархизма Михаилом Бакуниным – задаётся вопросом, почему миллионами владеет не он – наследник славы Фанфана-тюльпана, блестяще владеющий шпагой, а какой-то приезжий Ротшильд, который и шпагу в руках держать не умеет! Чтобы исправить историческую несправедливость, юноша под видом скромного бухгалтера проникает в финансовую компанию короля банкиров и становится его самым доверенным сотрудником. Сделать это ему удаётся благодаря помощи дядюшки своей невесты, чудаковатого философа, ветерана наполеоновских войн, который рад бы отомстить Ротшильдам за то, что они когда-то финансировали врагов великого полководца. Этот дядюшка содержит полуподпольное информационно-сыскное бюро, у него «под колпаком» все более-менее значимые люди в Париже: от уличных грабителей до особ высшего света, включая новоиспечённого императора Луи Наполеона III. Но охотники за миллионами Ротшильда сами оказались в роли дичи. За ними следит не менее изобретательный и коварный охотник – один из вожаков парижского преступного мира. Этот хладнокровный убийца не чужд философии и считает, что он больше, чем кто-либо, имеет право на миллионы Ротшильда. События разворачиваются на фоне схватки Ротшильда со своими конкурентами – братьями Перейрами. Они начинали свой путь под крылом у Ротшильда. Освоив его методы и проникшись идеями Сен-Симона, братья создали знаменитый народный банк «Кредит Мобилье» и пытаются уничтожить Ротшильда как финансиста. Карл Маркс строчит гневные статьи о деятельности Перейров. Но им покровительствует сам император Луи Наполеон III, и Ротшильд оказался на грани краха. Однако молодой маркиз и его всезнающий дядюшка вводят в окружение Ротшильда красавицу-авантюристку, испанку Евгению. Ротшильд не скупясь помогает ей. Евгения оттеснила от Наполеона III мисс Говард, англичанку, на деньги которой тот только что совершил государственный переворот и стал императором. В результате корона императрицы достаётся Евгении. Она без труда убеждает Наполеона III изменить мнение о братьях Перейрах и Ротшильде, потому что народный банк, выплачивая вкладчикам высокие проценты, вот-вот лопнет, как это и предрекал великий пророк светлого будущего Карл Маркс, семья которого уже почти голодает, а наличность Ротшильда практически неисчерпаема. Молодой маркиз вместе со своей невестой покинули Париж, успешно изъяв из сейфов Ротшильда тридцать миллионов франков, и скрылись то ли в США, то ли в России, где они помогли Михаилу Бакунину бежать из сибирской ссылки. Обнаружив пропажу тридцати миллионов франков, Ротшильд слегка опечалился, но ненадолго, ведь у него осталось ещё сто двадцать миллионов таких же франков. А кроме того, ему конечно же было приятно видеть, что с каждым днём приближается банкротство братьев Перейров, как впоследствии и всех тех, кто пошёл их путём, – от Чарльза Понци до «МММ» Мавроди, «Чары», ГКО и «Хопёр-Инвеста».

Прелюдия к содержательной беседе

Итак, Жоржетта не спала. Слишком долго она ждала своего триумфа, чтобы после окончательной победы просто уснуть. Она то прислонялась щекой к груди Мишеля, то, принимая прежнюю позу, водила пальчиком по его губам, по подбородку, по груди, вспоминая их первую ночь, когда Мишель завладел ею и владел так сладостно и клялся владеть всегда, и, перепутывая воспоминания с тем, что он вытворял с ее телом этой ночью, она наполнялась торжеством победительницы и восторгом, предвкушением обладательницы.

Он — мой, эти губы, эта грудь — мои. Теперь уже навсегда он овладел мною, навсегда! Он, глупенький, пытался убежать от меня и убежал, но он не смог забыть меня, он вернулся, он пришёл!

Она была так обижена на него — но он пришёл! Она была так зла на него — но он пришёл! Она даже проклинала его — но он пришёл! Она хотела беспощадно мстить ему — но он пришёл, он хочет её, он владеет ею, ею, только ею, и уже никто никогда не отнимет его у неё!

О, как же страстно он хотел её, только её всю эту ночь! Так вот она какая — сладость, женский час, о котором ей когда-то рассказывала горничная, вожделенно тая от одних только воспоминаний! О, теперь она знает, что это такое! Она уже почти возненавидела его — но он вернулся, он пришёл, и теперь уже она никому не отдаст его.

Мишель в полудреме приоткрыл глаза и увидел над собой лицо Жоржетты. «Как же она все-таки красива… Дьявольски красива…» — преодолевая сон, подумал он.

— Думаешь, как сбежать? — шутливо-вкрадчиво спросила Жоржетта.

— От тебя? Разве от такой красавицы сбегают?

— Но ты ведь сбежал?

— Я?

— Ты.

— Когда?

— Тогда, после нашей первой ночи…

— Но я вернулся.

— Ах, он вернулся! А может, я совсем не желаю видеть тебя, изменника!

— Не желаешь видеть? Ну так всю ночь было темно… — попытался шутить Мишель.

— Замолчи, негодник! Он вернулся! Да кто тебе позволил?! И как вообще ты пробрался в мою спальню? Двери заперты, я велела никого не впускать, а уж тебя-то…

— Неужели ты не знаешь, что твою красоту не спрячут никакие запоры?

— Да как ты осмелился! Может, я уже давно забыла тебя. Может, ты совершенно не нужен мне. Может, я прокляла тебя. Может, я ненавижу тебя за все страдания, которые ты причинил мне!

— Разве можно ненавидеть того, кто тебя обожает? Ведь до того как погасла свеча, я увидел тебя и ослеплен твоей красотой, и навсегда потерял голову, и навеки стал твоим рабом.

— Врешь, негодяй! Зачем ты явился ко мне?

— Чтобы любить тебя.

— А ты меня любишь?

— Разве можно не любить такое божественное совершенство, идеал красоты?

— Не увиливай. Отвечай: ты меня любишь?

— Конечно.

— Нет! Говори: я люблю тебя!

— Я люблю тебя.

— Очень любишь?

— Очень.

— Больше всего на свете?

— Больше всего на свете.

— Больше жизни своей?

— Больше жизни.

— И всегда будешь со мной?

— Всегда.

— И никогда не уйдёшь от меня?

— Никогда. До самого вечера.

— Эти шуточки могут дорого обойтись тебе…

— Я не шучу.

— Признавайся, ты меня любишь?!

— Люблю, — покорно согласился Мишель.

— А раз любишь, значит, тебе буду принадлежать только я, и никакая другая, что бы ни случилось, что бы ни произошло. Немедленно клянись мне в этом. Говори: клянусь…

— Клянусь, — послушно повторил Мишель.

Но уже однажды обманутая, Жоржетта на этот раз не теряла бдительности.

— А впрочем, — сказала она, — клятва мужчины ничего не стоит. Я лучше просто запру тебя в этой спальне и никогда не выпущу.

— Но мне нужно вернуться в полк, — решил пошутить Мишель.

— Ничего не хочу знать, — отрезала Жоржетта.

— Меня накажут за опоздание. Посадят на гауптвахту.

— Так тебе и надо!

— Упрячут в крепость, в каземат.

— Очень хорошо. Там ты не сможешь обольщать глупых девиц и наивных женщин.

— Меня разжалуют.

— И поделом.

— А потом сошлют в какую-нибудь колонию, на острова.

— И прекрасно. Там тебе, негодяю, и оставаться на веки вечные.

— Мне отрубят голову.

— О, с каким наслаждением я бы сделала это сама!

— Как Юдифь в Писании?

— Она очень правильно сделала. Так нужно поступать со всеми мужчинами.

— Неужели ты так жестокосердна?

— Все изменщики достойны казни. Нужно издать такой закон. Изменил той, в любви которой поклялся, — и голову с плеч долой.

— И ты не пощадишь меня?

— Пощадить тебя? Да ни за что! С какой такой стати ты надеешься на пощаду?

— Но ты ведь любишь меня?

— Я? Да нисколечко! Да ни за что на свете! Ненавижу тебя, негодника! Он, видите ли, явился! Обрадовал! А каково мне было, когда ты сбежал? Видеть не могу тебя, обманщика, убирайся с глаз моих!

— Ты гонишь меня?

— А ты и рад? Готов улизнуть? Нет, второй раз тебе это не удастся. А если попробуешь — не сносить тебе головы.

— Я не заслуживаю такой жестокости.

— Не заслуживаешь? Изменник!

— Разве я изменял тебе?

— Наглец!

— Милая, я верен тебе и люблю только тебя одну с тех пор, как ты подарила мне свой первый поцелуй, помнишь, в парке… И после первой нашей ночи мое сердце принадлежит только тебе.

— Врёшь, — с замирающим сердцем едва выдохнула Жоржетта. — Ты страдал без меня? — с искренним участием спросила она.

— Конечно, — вдохновенно ответил Мишель, — как же я мог не страдать?

— Врёшь, негодяй! — Жоржетте показалось, что она уловила в его голосе скрытую насмешку.

— Я не знал, что мне делать, как жить без тебя…

— Ты не можешь жить без меня?

— Не могу. Потому и оказался здесь.

— Обманщик… Ты думал обо мне?

— Каждую минуту.

— Врёшь, изменник. Лжец, ты думал только о том, чтобы заполучить приданое Генриетты.

— Да, но любил только тебя, одну тебя.

— И потому ты вернулся ко мне? Потому?

— Конечно. Я вернулся, потому что наш брак заключён на небесах.

— Ах, ты ещё издеваешься надо мной! На небесах ты со мной, а на земле ты с… — Жоржетта запнулась, не желая даже произносить имя соперницы, — со всеми своими… Вон их сколько у тебя! Отвечай: ты любишь меня?! Отвечай немедленно!

— Люблю.

— Больше всего на свете?

— Больше всего на свете.

— Поклянись!

— Клянусь.

— Ну, если ты врешь… Если ты врёшь… Я не знаю, что сделаю с тобой! Какое наказание тебе придумаю… Все муки ада покажутся тебе ничем в сравнении с казнями, которыми я казню тебя, негодяя, если ты вздумаешь, изменщик, ещё раз сбежать от меня… Ты страдал без меня? — продолжала Жоржетта.

— Да.

— И согласен бежать со мной в Америку, как Манон и де Грие?

— Конечно.

— И теперь ты умоляешь меня простить тебя?

— Да.

— Я не прощу тебя никогда… — покачала головой Жоржетта, возносясь на вершину счастья. — И ни за что. Ты самый гадкий негодник. Ты — чудовище. Ты — страшный, ужасный преступник. Я тебя ненавижу и ты достоин самой жестокой казни, если вздумаешь ещё раз скрыться от меня. Ты меня любишь?

— Да.

— Как тогда в парке, когда целовал меня под нашей липой?

— Да.

— Ты меня любишь больше всего на свете?

Мишель, поняв, что этот допрос не прекратится никогда, сбросил с себя простыню и на деле совершенно искренне и очень убедительно, а главное умело, подтвердил то, что не совсем убедительно доказывал перед этим на словах.

Жоржетта поверила оправданиям и уверениям Мишеля — известно, что женщины очень доверчивы и мужчине легко убедить даже самую подозрительную и осторожную из них в том, что он любит её, только её и именно «больше всего на свете».