Коминтерн и Латинская Америка: люди, структуры, решения

В. Л. Хейфец, 2019

В монографии анализируются характер и эволюция организационных связей между Третьим (Коммунистическим) Интернационалом и его национальными секциями в Латинской Америке, деятельность центральных и региональных структур Коминтерна в решающее для становления компартий десятилетие – 1919-1929 гг. Особое внимание уделено деятельности эмиссаров Коминтерна, Профинтерна и КИМа в различных странах Латинской Америки и их роли в создании и эволюции левых партий. Подробно исследована взаимосвязь между деятельностью советских дипломатов и отдельных компартий. Монография является результатом многолетней работы авторов в российских и зарубежных архивах. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 2

Коминтерн приходит в Латинскую Америку

Несмотря на провозглашение всемирного характера III, Коммунистического, Интернационала, на протяжении нескольких месяцев он даже формально оставался преимущественно объединением европейских компартий. Ситуация начала меняться лишь с конца 1919 и в начале 1920 г. в результате кропотливой работы, развернутой агентами Коминтерна — ветеранами большевистского движения, хорошо знакомыми с обстановкой и пользовавшимися доверием Ленина. В Европе А. Балабановой^[143], И. Арманд, Д. Мануильскому, С. Миневу и др. их миссию облегчали устойчивые связи социал-демократов со времен II Интернационала и личные отношения, сложившиеся с лидерами левого социалистического движения во время эмиграции русских большевиков. В Новом Свете такие контакты фактически сводились к переписке эмигрантов — членов РСДРП(б) в США и Аргентине с большевистским центром в Западной Европе ^[144].

2.1. Поездка Михаила Бородина в Мексику — первая миссия Коминтерна в Латинской Америке

В Аргентине возможным партнером Коминтерна могла стать возникшая после раскола в Социалистической партии (СПА) Интернациональная Социалистическая партия (ИСПА), с самого начала заявившая об ориентации на революционный социализм и большевиков^[145] и обратившаяся с соответствующим манифестом к пролетариату Аргентины: «Над землёй повеяло горячим, стремительным ветром свободы. Он возник в России и распространяется во всех частях света. Здесь, в этой части Америки, мы хотим быть действительными, активными участниками глубочайших революционных преобразований»^[146]. С момента основания партия вела активную пропаганду идей большевизма, опубликовала Конституцию РСФСР, а в первую годовщину Октябрьской революции провела многотысячную манифестацию в Буэнос-Айресе. В мае 1919 г. 2-й съезд ИСПА принял решение о разрыве связей со II Интернационалом, присоединении к Коминтерну и направлении делегата (Х.Ф. Пенелона) на его II конгресс. Партийный форум принял также постановление об отправке официального документа всем социалистическим партиям с изложением мотивов создания ИСПА^[147]. Поскольку правительство отказало в выдаче выездных виз делегату партии, ее лидеры попросили Итальянскую Социалистическую партию передать в Москву декларацию ИСПА о присоединении к III Интернационалу^[148].

Весной 1919 г. контакты Москвы с радикальным сектором аргентинской левой носили спорадический характер. Однако за пределами США и Аргентины даже таких связей практически не было. Поэтому первый непосредственный контакт Коминтерна с рабочим движением континента был похож на авантюру, вполне в духе «политики импрессионизма», характерной для международной деятельности большевистского руководства в первые годы существования советской власти, которая, по оценке Х. Раковского, недостаточно заглядывала вперед или смотрела слишком вдаль^[149].

Решение секретаря ИККИ А. Балабановой направить, «несмотря на скептицизм бюро Интернационала»^[150], эмиссара всемирной компартии М. Бородина в Мексику должно все же было иметь какое-то логическое объяснение. Почему именно Мексика оказалась целью поездки? С точки зрения развертывания революционной деятельности Коминтерна, исходя из наличия готовых организационных структур, практическую выгоду могла принести миссия в Аргентину, где ИСПА, используя опыт Циммервальдского движения и принципы нового Интернационала, проповедуемые большевиками, активно пыталась играть роль международной, наднациональной партии, распространяя своё влияние на рабочее движение соседних стран. Характер ИСПА как организации, действующей внутри и вовне государственных границ, подчеркивался избранием чилийского эмигранта Л.Э. Рекабаррена политическим секретарем партии. Возвращаясь в Чили, Рекабаррен участвовал в марте 1918 г. в оформлении левого крыла соцпартии Уругвая в секцию ИСПА и выработке её идеологической платформы^[151]. Его деятельность в Уругвае являлась примером миссии по созданию коммунистических партий и групп в соседних странах, осуществленной до создания Коминтерна. Таким образом, ещё до формального и фактического установления связей с Москвой ИСПА сделала серьезную заявку на выступление в роли «континентального большевистского Интернационала».

Выбор в пользу Мексики, сделанный руководством III Интернационала, основывался на тогдашнем понимании большевистским руководством геополитического положения данной страны и преувеличенной оценке ее революционного потенциала, основанной не на реальном знании политической ситуации и состояния рабочего движения страны, а на иллюзорных представлениях о них. Миссия Бородина была задумана как многоходовая комбинация. Одновременно решалось несколько задач как стратегических, так и тактических. Одни были связаны собственно с Коминтерном, другие — с соображениями дипломатического характера в Мексике и США. 17 апреля 1919 г. председатель Совнаркома РСФСР В.И. Ленин подписал документы о назначении М. Грузенберга (Бородина) генеральным консулом РСФСР при правительстве Мексики, уполномочив его на ведение переговоров об установлении дружественных межправительственных отношений^[152]. Безусловно, Москва учитывала тот факт, что из всех латиноамериканских стран, поддерживавших дипломатические отношения с Россией к моменту Октябрьской революции, лишь Мексика не разорвала их после прихода к власти большевиков, а лишь приостановила ^[153]. Хотя логичнее было бы направить для переговоров полномочного представителя, Бородин был назначен лишь консулом. Это было связано с тем, что с 1913 г. назначенного российского посла в Мехико не было, но консулы продолжали работать.

Немаловажную роль играло то, что руководство Советской России и III Интернационала не могло не видеть в Мексике потенциального союзника и явно намеревалось сыграть на политической ситуации в стране и особенностях ее взаимоотношений с США, связанных с завершением буржуазно-демократической революции, носившей явно антиамериканскую окраску. Это вкупе с «прогерманской ориентацией» президента В. Каррансы привело к серьезному кризису в отношениях с США. Хотя Карранса и не был, как это показывают исследования ряда мексиканских авторов, «германофилом» в строгом смысле этого слова (он лишь хотел сохранить хорошие отношения со всеми европейскими государствами вне зависимости от их отношения к войне), победы Германии и её союзников способствовали росту антиамериканских настроений в Мексике. К тому же Германия открыто пользовалась свободным доступом в мексиканские порты для военных целей, а публичные заявления немецкого посланника фон Экхардта о стремлении мексиканского президента к установлению более тесных отношений с кайзером Вильгельмом II способствовали нагнетанию «тревожной и опасной обстановки». В то же время Карранса использовал Германию для того, чтобы шантажировать США своими «контактами» с Берлином. Эта тактика оказалась частично успешной, по крайней мере во время войны: перед лицом увеличивающегося напряжения в американо-германских отношениях президент США В. Вильсон де-факто признал правительство Каррансы^[154]. Важно другое: президент Мексики рассматривался общественным мнением США как союзник немцев, и после поражения Германии ему пришлось столкнуться с куда более грозной опасностью интервенции со стороны США, чем ранее. Об этом регулярно информировало правительство Генеральное консульство Мексики в Нью-Йорке ^[155]. Именно на этих настроениях, вероятно, и предполагали сыграть руководители (б), НКИД РСФСР и Коминтерна.

Имеющиеся документы и материалы не позволяют с абсолютной точностью определить, какой была приоритетность задач, возложенных ИККИ и НКИД РСФСР на Бородина. Однако определенные выводы сделать все-таки возможно. Эмиссар Коминтерна и Совнаркома должен был добиться признания мексиканским правительством Советской России, дать импульс созданию коммунистических партий в Латинской Америке, обеспечить координацию действий коммунистического движения региона с центром в Мексике, организовать финансовую поддержку миссии Л. Мартенса в США и латиноамериканских компартий^[156]. И хотя решение этих задач было чрезвычайно важным делом, оно тем не менее носило тактический характер. Но были и другие соображения — стратегические.

Радикальный американский журналист К. Билс полагал: основной задачей Бородина было не допустить вступления США в войну против Советской России, организовав «такие неприятности в Мексике», которые подвигли бы Вашингтон на вооружённую интервенцию в эту страну^[157] и связали бы американцам руки нерешенными проблемами вблизи собственных границ. Идейным и организационным центром создания таких трудностей для США потенциально могла бы стать мексиканская компартия, работа которой, несомненно, приобрела бы антиамериканский характер. Судя по воспоминаниям М.Н. Роя, Москва не только не считала, что подобная деятельность испортит отношения с Мексикой, наоборот, рассчитывала на поддержку её президента, полагая, что антиимпериалистическая направленность коммунистического движения вполне сочетается с основным вектором внешней политики Мексики — противостоянием с Соединенными Штатами.

О целях миссии Бородина рассуждал в своих мемуарах и один из основателей компартии Мексики, а позднее видный историк Х. Валадес. Его предположение о том, что одной из целей визита была организация компартии, подтверждается архивными документами. Слова же о желании Москвы «воспользоваться недовольством А. Обрегона и других мексиканских генералов правительством В. Каррансы, объединить мексиканских военных руководителей, обратив их в коммунизм, поднять их на восстание под красным знаменем и взять власть»^[158], вряд ли соответствуют действительности. Такой вывод можно сделать на том простом основании, что в то время руководство Советской России не имело ни малейшего представления о противоречиях, существовавших внутри правящей мексиканской элиты. И если лидеры Коминтерна легко могли пойти на смелый эксперимент по созданию компартии в далекой стране, основанный (в отсутствие точной информации) на уверенности в том, что революция в Мексике не может не быть антиамериканской, то сценарий военного переворота, осуществленного генералами-коммунистами в 1919 г., в Москве явно не планировался. Мексиканский историк, похоже, попросту спутал визит Бородина с планами мексиканских коммунистов в 1920 г. и их попыткой установить контакты с обрегонистским движением и, в частности, с генералом Ф.Х. Мухикой.

Наличие в Москве консульства Мексики привело к мысли использовать для планировавшейся миссии, учитывая сложности передвижений эмиссара советского правительства по Европе и США, дипломатическое прикрытие. С этой целью была организована сложная комбинация с участием высокопоставленных функционеров Совнаркома и Коминтерна. Техническая сторона поездки Бородина прорабатывалась достаточно серьезно. В марте 1919 г. замнаркома иностранных дел Л. Карахан сообщил и. о. консула Мексики В. Блидину о желании СНК создать Русско-Мексиканскую торговую палату и направить в связи с этим в Мехико М. Бородина для доставки правительству Каррансы соответствующих предложений в диппакете с печатями мексиканского консульства. От консула требовалось выдать советскому представителю мексиканский дипломатический паспорт и свидетельство о пребывании его в должности вице-консула Мексики в Москве. Для обеспечения безопасности поездки Бородина вместе с ним был направлен секретарь консульства Х. Вильярдо^[159]. Их совместное путешествие продлилось до мая-июня 1919 г., а затем эмиссар Коминтерна и НКИД уже самостоятельно отправился в США. Проследившим за ним сотрудникам американских спецслужб удалось выяснить, что тот встретился с сотрудником бюро Л. Мартенса (неофициально представлявшего интересы Советской России) Дубровским, после чего продолжил поездку в Мексику^[160].

В отличие от ряда европейских стран и США в Мексике в начале XX столетия не существовало общенациональной социалистической партии. Несколько групп разной степени влияния именовали себя социалистическими (в частности, созданная в 1911 г. адвокатом А. Сантибаньесом и эмигрантом из Германии, социал-демократом П. Цирольдом Рабочая Социалистическая партия Мексики численностью около 50 человек, фактически прекратившая свою деятельность в 1915 г.). Мексиканские рабочие охотнее откликались на анархистские и анархо-синдикалистские идеи. Более или менее сильной являлась Социалистическая партия Юкатана, возглавлявшаяся Ф. Каррильо Пуэрто и контролировавшая законодательные органы штата. Радикализация рабочего движения ускорилась с появлением в Мексике в 1917–1918 гг. группы эмигрантов из США, бежавших из-за нежелания служить в армии. Многие из них, являясь левыми социалистами либо радикалами, сочувствовавшими большевикам, включились в мексиканское социалистическое движение, способствуя формированию внутри него левого крыла. Вскоре к этой группе присоединился индийский революционер М.Н. Рой, постепенно эволюционировавший в сторону социализма. Вступив в малочисленную СП Мексики (СПМ), энергичный Рой быстро стал доминировать в ней, в чем, не исключено, сыграл свою роль и денежный вопрос: Рой на деньги немецкого посольства финансировал издание газеты «El Socialista»^[161].

По инициативе СПМ, поддержанной еще несколькими организациями, в августе-сентябре 1919 г. состоялся I национальный социалистический конгресс, в заседаниях которого участвовали представители и социалистов, и анархистов, и реформистских профсоюзов, учредивший Мексиканскую Социалистическую партию (МСП)^[162], генеральным секретарем которой был избран Х. Аллен.

Декларация Принципов революционного социализма, принятая конгрессом, в качестве ориентира признавала Манифест III Интернационала, а главными задачами социалистического движения провозглашала борьбу за свержение капиталистического строя путем революционного захвата политической власти, и необходимость «временной диктатуры пролетариата и трудящихся земли, единственных классов, заинтересованных, в установлении социализма» как первого шага на пути к полной победе коммунизма. Декларация осуждала утративших «пролетарский и революционный характер» социалистов Западной Европы, отвергала парламентский путь борьбы рабочего класса за свои права, допуская, однако, использование права голоса для выбора революционных представителей на государственные посты, если это не отражается на эффективности классовой борьбы^[163].

На конгрессе возникло резкое противостояние между группой, которую возглавляли Рой, сотрудник газеты «El Heraldo de Mííxico» американец Ч. Филлипс (Симэн) и мексиканец Х. Аллен, и сторонниками члена СПМ, издателя «Gale’s Magazine» американца Л. Гэйла. Конфликт из-за предоставления делегатского мандата лидеру Мексиканской региональной рабочей конфедерации (КРОМ) Л. Моронесу привел к расколу мексиканских сторонников III Интернационала: после завершения конгресса, 7 сентября двое из числа подписавших Декларацию делегатов — Л. Гэйл и филиппинец Ф. Луна — вместе с некоторыми другими активистами провозгласили создание Коммунистической партии Мексики (КПМ)^[164].

Серьёзных политических и теоретических расхождений у обеих партий не было: причиной этого шага, скорее всего, явился вопрос о персональном составе руководства и делегации на II конгресс Коминтерна. Осенью 1919 г. деятельность КПМ сводилась преимущественно к борьбе против «большинства» конгресса, выражавшейся в ожесточенных личных нападках. В памфлете, опубликованном Гэйлом в сентябре, он обвинил Роя и Филлипса, «делавших вид, что находятся в оппозиции к Моронесу и идеям Американской Федерации Труда, а на деле тайно осуществлявших планы этого человека Гомперса», в том, что они позволили Моронесу ощущать себя на конгрессе абсолютным победителем. Автор памфлета высказал сомнения в том, что Рой стал социалистом «в полной мере», Филлипс же был охарактеризован им как буржуазный либерал ^[165]. Руководство КПМ отрицало право МСП считаться радикальной партией, одновременно апеллируя к лидеру Коммунистической Рабочей партии Америки Дж. Риду, пытаясь убедить его в том, что все обвинения в адрес Гэйла со стороны МСП «лживы» и представляют собой не достойную ответа «гниль»^[166].

Для коммунистического движения Мексики приезд Бородина, бесспорно, оказался судьбоносным. Было бы непростительным не задать вопрос: как развернулись бы события в радикальном секторе мексиканского рабочего движения, если бы эмиссар Москвы не прибыл в страну как раз в тот момент, когда в результате полемики на I Национальном социалистическом конгрессе произошел раскол в стане потенциальных сторонников Коминтерна, приведший к появлению КПМ Гэйла и Мексиканской Социалистической партии, и если бы его переводчик, американский социалист Р. Маллен, не свел «румынского бизнесмена Александреску»^[167] с Роем и Филлипсом. Именно Бородин убедил лидеров МСП переименовать ее в коммунистическую партию и направить делегатов на конгресс Коминтерна. Рой вместе с Бородиным разработал план предстоящего съезда партии. Бородин составил приветствие съезду от имени ИККИ^[168]. Для самих Роя и Филлипса всё, однако, сложилось не так просто, как они описывают в своих мемуарах. Против изменения названия партии выступил член Исполкома МСП Ф. Сервантес Лопес. Произошёл второй раскол. Невзирая на оппозицию, на заседании ИК МСП 24 ноября единогласно было провозглашено создание на основе МСП Мексиканской Коммунистической партии (МКП). Правда, на заседании присутствовали лишь 7 из 22 первоначальных членов Исполкома; Бородина на данном мероприятии не было. Генеральным секретарём партии был избран Аллен ^[169]. МКП насчитывала несколько десятков членов. Только летом и осенью 1920 г. были созданы партийные ячейки за пределами Мехико, практически не связанные между собой. Впрочем, и влияние сторонников Гэйла, вопреки их заявлениям, распространялось вне пределов столицы в очень небольшой степени.

МКП, естественно, была обязана своим появлением не только усилиям Бородина. Как уже упоминалось, в социалистическом движении Мексики к осени 1919 г. существовало радикальное крыло, симпатизировавшее большевикам. В начале октября МСП начала издание еженедельника «El Soviet», название которого не оставляло сомнений в идейных приоритетах руководства партии. Однако революционные группы имели весьма смутное представление о деталях пролетарской революции, событиях в России, сущности Советской власти. Большинство мексиканских левых находились во власти идей анархизма и анархо-синдикализма, и приезд Бородина и его влияние на Роя и Филлипса, несомненно, ускорили процессы, назревавшие в социалистическом движении страны. Полномочия же посланца Москвы были достаточно весомы, если позволяли подписать от имени ИККИ обращение к МКП и уверенно говорить о признании партии Коминтерном к моменту приезда её делегации в Москву, едва Бородин поставит вопрос перед ИККИ^[170].

При наличии в Мексике двух компартий, каждая из которых считала именно себя истинной представительницей пролетариата страны и добивалась признания со стороны III Интернационала, московскому эмиссару предстояло взвесить, развитие какой партии сулит бо́льшие перспективы и решить, кому отдать предпочтение. КПМ вела активную пропаганду с целью поиска сторонников за рубежом, и некоторое время в левых кругах США и Франции именно Гэйла воспринимали как лидера коммунистов Мексики. Тем не менее Бородин решительно и бескомпромиссно поддержал созданную при его участии МКП, охарактеризовав лидера КПМ Гэйла как «потенциального полицейского шпиона»^[171].

Вряд ли внимательный наблюдатель тогда мог разглядеть серьезные расхождения в идейных позициях Роя и Гэйла: как и многие неофиты Коминтерна, они оба имели смутное представление о большевистской идеологии. А по чисто внешним показателям группа Гэйла была даже несколько ближе к Коминтерну: ее название — Коммунистическая партия Мексики — в точности соответствовало одному из разработанных Лениным чуть позже «21 условию» приема в III Интернационал. Однако с подачи Бородина Амстердамское бюро ИККИ признало единственной секцией Коминтерна в Мексике МКП.

Удивительно, что Бородин, считавшийся мастером урегулирования сложнейших внутри — и межпартийных конфликтов ^[172], в противостоянии групп Роя и Гэйла бескомпромиссно встал на защиту первой, даже не попытавшись разобраться в логике второй, хотя вообще понять что-либо было непросто. Они были зеркальным отражением друг друга, выдвигая друг против друга одни и те же обвинения, используя в дискуссии одну и ту же лексику. Сумел же посланец Москвы разглядеть при оценке почти такой же ситуации в коммунистическом движении США суть не менее сложной проблемы, сообщая в Амстердам и о «тройном расколе в Социалистической партии», и о том, что «Коммунистическая партия превзошла по жестокости самого царя Ирода». Для Бородина было «непостижимо» существование двух коммунистических партий в США, и он настаивал на необходимости срочного разрешения этой опасной коллизии руководством III Интернационала. Что же касается Латинской Америки, то в том же письме он с оптимизмом сообщал: «Мексиканская Социалистическая партия, ныне — Коммунистическая — поддержала III Интернационал. На Кубе организована Коммунистическая секция. В обеих странах демонстрируется большой энтузиазм»^[173].

Объяснение столь нелогичного поведения Бородина явно лежит за пределами сути противоречий КПМ и МКП. Дело было, видимо, в личности Роя, в котором посланец Москвы увидел человека, способного стать организатором коммунистической деятельности на направлении, становившимся в Коминтерне на тот момент приоритетным, — ударе по могуществу империалистических держав через их колонии. Лев Троцкий писал 5 августа 1919 г. (еще в то время, когда Бородин находился на пути в Западное полушарие): «Нарушить неустойчивое равновесие азиатских отношений колониальной зависимости, дать прямой толчок восстанию угнетенных масс и обеспечить победу такого восстания в Азии может такая армия, которая на европейских весах сейчас не может иметь крупного значения… международная обстановка складывается, по-видимому, так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии» ^[174].

По мнению Бородина, Рой вполне мог стать лидером антиколониального восстания в Азии. В письме руководителю Амстердамского бюро Рутгерсу он пояснял, что Рой — коммунист, верящий в то, что «спасение Индии зависит не от националистического движения Индии, а от индийского пролетариата, у которого те же цели, что и у пролетариата всего мира», и рассматривающий работу в Индии «как деятельность Коммунистического Интернационала». Именно Бородин предложил, чтобы Рой не только представил мексиканскую компартию и сделал сообщение относительно Латиноамериканского бюро III Интернационала, но и подготовил доклад о проблеме «работы Интернационала среди колониального пролетариата»^[175]. Так, задолго до II конгресса Коминтерна, родилась идея знаменитых дополнительных тезисов Роя по национально-колониальному вопросу.

Рой уже тогда пошел дальше планов своего наставника Бородина, предложив создать в Бюро III Интернационала в Москве особую секцию для разработки проблем коммунистической работы в колониях^[176]. Еще не добравшись до Москвы, мексиканский делегат занялся теоретическим обоснованием значения для Коминтерна колониального вопроса и пришел к выводу, что западноевропейский пролетариат нуждается во внешней силе для нанесения решающего удара по капиталистическому строю, которой, несмотря на своё менее развитое классовое сознание, могли быть пролетарские массы Латинской Америки и Востока. Сильные позиции капитализма в Европе и Америке следовало, по мнению Роя, атаковать «с флангов и тыла»: США — из латиноамериканских стран, а европейский капитализм — из азиатских колоний. Этой цели, подчеркнул Рой, служит созданное в Мексике Латиноамериканское бюро, которое необходимо дополнить Восточным бюро где-нибудь в Центральной Азии, возглавить которое, по мысли индийца, мог бы Рутгерс^[177]. Переписка Бородина, Рутгерса и Роя свидетельствует об известной доле революционного романтизма, присущего Коминтерну в начальный период его деятельности: Рой был уверен в своем праве вносить предложения о структурной перестройке его аппарата и кадровых назначениях, невзирая на свой почти нулевой опыт пребывания в рядах международной компартии. Правда, это говорит также и об амбициях Роя, в основе которых лежали определенные черты его характера, подпитывавшиеся к тому же авансами, выданными ему Бородиным.

Если учесть все эти обстоятельства, мотивы признания Бородиным группы Роя и абсолютного игнорирования компартии Гэйла очевидны. Сиюминутный политический расчет перевесил все остальное. Только что рожденная мексиканская компартия была, по сути, принесена в жертву наполеоновским планам на Востоке. Сделав ставку на Роя как на лидера антиколониального движения в Азии, Коминтерн фактически отказался от возможностей, которые появились у него в Мексике с момента создания компартии. У мексиканских левых и представителя Коминтерна осенью 1919 г. имелись амбициозные планы и в Новом Свете. По предложению Бородина руководство МКП учредило Латиноамериканское бюро III Интернационала для ведения пропаганды по всему континенту и укрепления связей между всеми коммунистическими организациями и группами ^[178]. Название газеты МКП «El Soviet» было изменено на «El Comunista», и она одновременно была провозглашёна органом партии и бюро. Временный комитет бюро издал Манифест, в котором призвал трудящихся Латинской Америки принять участие в коммунистическом конгрессе, призванном объединить пролетариат региона на принципах классовой борьбы и создать постоянный Исполком Латиноамериканского бюро III Интернационала¹. Проинформировав А. Балабанову о создании партии и бюро, руководитель обеих структур Аллен обещал уже в ближайшем будущем развернуть их деятельность в континентальных масштабах и настаивал на официальном признании Латиноамериканского бюро Коминтерном^{[179] [180]}.

Эти проекты были одобрены Москвой, признавшей Латиноамериканское бюро III Интернационала своей реально функционирующей структурой. Осенью 1920 г. руководство КИМа высказало пожелание, чтобы Федерация коммунистической молодежи Мексики взяла на себя функции Секретариата для Латинской Америки и поручила возглавить его своему представителю в Мехико — швейцарцу А. Штирнеру (Э. Воогу), действовавшему в тесном контакте с Латиноамериканским бюро. Реально этот замысел удалось осуществить только после II конгресса КИМа, но большой активности эта структура не проявила^[181].

Поддержать деятельность Латиноамериканского бюро в Мексике Бородин предложил во время неофициальной встречи президенту В. Каррансе. Генеральный консул РСФСР в Мексике и представитель Коминтерна заявил о сочувствии нового российского правительства борьбе латиноамериканских народов против империализма и стремлении помочь им любыми доступными ему способами, считая одним из них работу в Мехико Латиноамериканского бюро. Расчет на решительную поддержку со стороны властей не оправдался: Карранса ограничился передачей наилучших пожеланий Ленину и предоставлением Бородину возможности связываться с Москвой при посредстве мексиканских дипломатов в Европе. Нет сомнений в том, что контакты, установленные Бородиным в Мексике с видными политиками, способствовали пониманию необходимости возобновления дипломатических отношений с Россией^[182]. Важно иное — Латиноамериканское бюро получило негласное одобрение на работу (именно так надо рассматривать толерантное отношение властей к политической деятельности иностранцев — членов МКП, находившейся в очевидном противоречии со статьей 33 Конституции Мексики). Однако патронаж со стороны правительственных структур, на который возлагали надежды Рой и Бородин, оказался фикцией. В сложившихся условиях успех деятельности бюро должен был зависеть только от организационных способностей его руководителей, а оно изначально было ослаблено в связи с отъездом Роя и Филлипса из Мексики. Основание Латиноамериканского бюро можно расценивать как инициативу неофитов коммунистического движения, хотя и инициированную Бородиным. Важно при этом отметить, что идея такой организации носилась в воздухе: компартия Л. Гэйла организовала параллельное Латиноамериканское бюро и назначила свою делегацию на II конгресс Коминтерна.

Удачно завершив, как ему тогда казалось, свою миссию в Мексике, Бородин в декабре 1919 г. в сопровождении Филлипса отправился в Европу, куда примерно тогда же выехали и делегаты МКП на конгресс Коминтерна супруги Рой. Все четверо встретились уже в Москве. Филлипс (Х. Рамирес) имел официальный мандат делегата компартии Испании и попытался выступить в роли представителя Коммунистической секции Кубы, созданной при его непосредственном участии. Мандатная комиссия конгресса предоставила Рою и Трент-Рой право решающего голоса как делегатам Мексики, отложив решение о мандате Филлипса до предоставления им официального документа^[183]. Э. Рой в этих обстоятельствах делегировала свои полномочия члену ИК МКП Филлипсу, оставив за собой лишь право представлять партию на Женском конгрессе III Интернационала. Таким образом, делегатами МКП с правом решающего голоса стали Рой и Филлипс, а у Трент-Рой сохранился совещательный голос ^[184].

Рой представлял на конгрессе Мексику и Индию, но от обсуждения мексиканских проблем практически отошел, передоверив эту миссию Филлипсу и направив все усилия на решение проблем антиколониального движения в Азии. Именно тогда началось вознесение Роя на вершину коминтерновского Олимпа: неизвестному прежде в международном рабочем движении человеку поручается подготовка важнейшего теоретического документа — тезисов по национально-колониальному вопросу в дополнение к ленинским, а уже в следующем году он оказался в составе ИККИ^[185]. Случайности в этом не было — руководство Коминтерна с подачи Бородина, поддержанного Рутгерсом, рассматривало Роя как весьма перспективную фигуру для развертывания революционного движения в колониях. Для Ленина и ИККИ было очевидно: индийский эмигрант, сумевший достичь высокого положения в Мексике, способен организовать и возглавить антиколониальную борьбу в британских владениях. У Роя не было мандата делегата коммунистов Индии, да и само коммунистическое движение в этой стране начало формироваться позже при его участии. В нём были в тот момент важны даже не столько способности теоретика и организатора (хотя и их значения не стоит отрицать), сколько уникальное на тот момент стечение обстоятельств: делегат МКП, индиец, являлся коммунистом, что позволило ему мгновенно затмить своего наставника Бородина. И если во время встречи Роя с Лениным в центре внимания находились вопросы Латинской Америки, то уже беседа со Сталиным в основном была посвящена Азии ^[186]. Именно с Азией московское руководство связывало так и не осуществившиеся планы направить тандем Бородин — Рой в Афганистан: первого — полпредом РСФСР, второго — руководителем центра антиколониального движения в Индии. Поскольку для Коминтерна азиатское направление представлялось более перспективным, руководство всемирной компартии, не колеблясь, пожертвовало работой мексиканской секции, перебросив Роя на Восток, которым активно намеревались заняться и III Интернационал, и НКИД РСФСР.

По воспоминаниям Роя и Филлипса, они оба выступали на заседаниях конгресса (американец «лишь однажды и очень коротко»). Материалы конгресса тем не менее содержат лишь стенограмму речи Роя как делегата Индии и его тезисы по национально-колониальному вопросу. Однако в архиве хранится краткий документ Филлипса^[187], посвящённый деятельности международной коммунистической партии в Западном полушарии, в котором говорится, что «свержение капитализма в Америке» требует хорошо скоординированного движения во всей Америке, работать же в отдельных странах Центральной и Южной Америки на принципах II Интернационала «смешно». Насущной задачей Коминтерна в соответствии с программой Латиноамериканского бюро мексиканский делегат считал борьбу за объединение континентального рабочего движения^[188].

В своих воспоминаниях Филлипс указывает, что во время встреч делегатов МКП с Лениным^[189] тот, проявив интерес к Латинской Америке, хотел получить информацию не столько о социалистическом движении и МКП, сколько о массовых организациях и силе антиамериканских настроений населения. Филлипс считал, что вызвано это было или зачаточным состоянием коммунистического движения Мексики (что делало его малоинтересным для вождя мирового пролетариата), или тем, что Ленин уже беседовал по этому поводу с Бородиным^[190].

На II конгрессе впервые прозвучали теоретические характеристики ситуации в Латинской Америке, но произошло это только в связи с оценкой роли Соединенных Штатов Америки в международных отношениях после Версаля. В видении лидеров III Интернационала «мировая война окончательно выбила Соединенные Штаты из континентального консерватизма», преобразовав программу «расправляющего крылья национального капитализма — “Америка для американцев” (доктрина Монро)» в программу империализма: «Весь мир для американцев». «Продолжая все насильственнее подчинять себе американский континент, превращая страны Центральной и Южной Америки в свою колонию, Соединенные Штаты в лице обеих своих правящих партий, демократов и республиканцев, собираются, в противовес английской Лиге наций, создать свою собственную, т. е. с Северной Америкой в качестве центра мировой системы»^[191].

«Военные потрясения, оставившие в наследство глубокий экономический кризис, открывают новую главу в рабочем движении Соединенных Штатов, как и остальных стран Американского континента. Ликвидация шумихи и лжи вильсонизма есть вместе с тем ликвидация того американского социализма, который составляет смесь пацифистских иллюзий с ярморочною деловитостью и мирно дополняет слева тред-юнионизм Гомперса и К°. Теснейшее сплочение революционных пролетарских партий и организаций Американского континента — от полуострова Аляски до мыса Горн — в тесно связанную американскую секцию Интернационала, противостоящую могущественному врагу, империализму Соединенных Штатов, есть задача, которая должна быть и будет выполнена в борьбе со всеми силами, мобилизованными долларом на свою защиту»^[192].

Так как II конгресс считал аксиомой приближение гражданской войны во всем мире, одну из важнейших сил борьбы против могущества империализма он видел в движении колониальных народов против империализма, сочетающем разные формы социальной борьбы с национальной и проходящем «путь от первых младенческих шагов до зрелых форм борьбы… форсированным маршем под давлением новейшего империализма и под руководством революционного пролетариата»^[193]. Провозглашая Коминтерн международной партией пролетарского восстания и пролетарской диктатуры, не имеющей других целей и задач, кроме целей и задач самого рабочего класса, II конгресс тем самым нацеливал на решение этих задач в союзе с пролетариатом США и находившееся в эмбриональном состоянии коммунистическое движение Латинской Америки^[194].

2.2. Деятельность Латиноамериканского бюро III Интернационала

Делегация Мексики оказалась единственной, представлявшей Латинскую Америку на конгрессе, что способствовало росту престижа мексиканских коммунистов в глазах руководства ИККИ и сделало Мексику, хотя и на короткое время, центром коммунистического движения в латиноамериканском регионе.

Фактически признание МКП секцией Коминтерна предполагало и легитимацию Латиноамериканского бюро III Интернационала. Между тем уже сам состав Временного комитета бюро, который должен был показать интернациональный характер и потенциальные возможности регионального органа Коминтерна, на самом деле продемонстрировал случайность подбора кадров, ибо его немексиканские члены не представляли реально существовавших организаций. Это стало первой причиной быстро проявившейся нежизнеспособности бюро. Возможности Латиноамериканского бюро III Интернационала (ЛАБ) априори были ограничены. «Прорусская» составляющая мексиканского рабочего движения не имела устойчивых интернациональных связей. Контакты с США стали реальностью только после приезда Бородина и обрели стабильность после организации Катаямой в Мексике деятельности Американского агентства (Панамериканского бюро) Коминтерна. Реально в арсенале Бюро были контакты американских «уклонистов» — бежавших в Мексику противников участия в Первой мировой войне, большинство которых не имело веса в социалистическом движении США. С другой стороны, это были связи латиноамериканской и испанской революционной эмиграции, влившейся в коммунистическое движение. Но самые яркие ее представители (С. Сан-Висенте, Х. Рубио, В. Рекоба и др.) были анархистами, через которых можно было установить контакты только с их единомышленниками. Отсюда столь пристальное внимание Бюро к Кубе, откуда в Мексику переехало большинство из них. Результатом этих контактов было основание в декабре 1919 г. при участии Бородина и Ч. Филлипса Коммунистической секции Кубы^[195].

Во время остановки в Гаване при возвращении в Европу Бородин, которому не разрешили сойти на берег, направил в кубинскую столицу своего спутника Филлипса для сбора материала о рабочем движении Кубы и перспективах организации рабочих на базе принципов III Интернационала. Филлипс связался с М. Салинасом, анархистом, симпатизировавшим коммунистическим принципам III Интернационала, лидером «радикального, классового сознательного юнионизма на острове», адрес которого получил от «товарища в Мексике». Во время пятичасовой встречи, выяснив, что его собеседник безоговорочно поддерживает деятельность «российского Советского правительства», мексиканский коммунист предложил идею создания коммунистической ячейки на Кубе. Салинас отреагировал с энтузиазмом, не преминув заявить, что все радикальные профсоюзы немедленно к ней присоединятся, а лично он «будет рад предпринять организационные меры». Присутствовавшие при их беседе левый анархист А. Пеничет и еще три-четыре кубинца вошли во Временный Исполком Коммунистической секции Кубы, генеральным секретарем которой стал Салинас. Как следует из отчета Бородина, Филлипс вернулся «счастливым и ликующим», сообщив об организации «пару часов назад» коммунистической секции и принятой резолюции о присоединении к Коминтерну. Бородин, не планировавший подобного развития событий, отнесся к руководимой левыми анархистами «коммунистической секции» с достаточной долей иронии, назвав позднее события в Гаване «курьезным, но значительным инцидентом», демонстрирующим перспективы развития левого коммунизма, могущего дойти до отрицания самого понятия «политическая партия». Нелюбовь к партиям не помешала Салинасу воспользоваться неожиданно подвернувшейся оказией и отправить в Москву просьбу о приеме в III Интернационал — всемирную коммунистическую ПАРТИЮ. В своем письме он указал, что вышеупомянутая секция полностью присоединяется к «Третьему Московскому Интернационалу» и обещает «всеми силами бороться за распространение его идей и за разгром буржуазии во всем мире». Руководитель Коммунистической секции выразил её желание быть представленной на конгрессе Коминтерна, а также на латиноамериканском коммунистическом конгрессе. Хотя полномочия Ч. Филлипса как делегата Коммунистической секции Кубы на II конгрессе Коминтерна не были признаны^[196], руководство III Интернационала вовсе не собиралось оставлять кубинских неофитов за пределами организации, и коммунистическая группа Кубы была приглашена на очередной всемирный конгресс. Сам факт приглашения КСК на III конгресс Коминтерна стал, несомненно, результатом контактов, установленных Бородиным и развитых ЛАБ. Связи эти, однако, так и не были скоординированы с континентальной работой, оставшейся лишь на бумаге.

2.3. Начало систематической работы по формированию региональных структур Коминтерна

Сам Исполком Коминтерна, понимая невозможность управлять всемирной компартией из одного центра и осознавая необходимость более тесной связи с секциями, учредил несколько региональных бюро для оказания содействия революционному движению, помощи в формировании компартий, обеспечения связей между ними и с центром Коминтерна в Москве. Они функционировали как вспомогательные структуры, выступая посредниками между ИККИ и компартиями в передаче денег, документов, оперативной информации. Вспомогательные бюро были в 1919–1920 гг. созданы на самых напряженных и представлявшихся перспективными в тот период направлениях деятельности III Интернационала: Венгерское, Баварское, Южное (для связи с Советской Венгрией и странами Юго-Восточной Европы), Скандинавское, Норвежское, Венское, Балканское, Ближневосточное и Западноевропейский секретариат^[197]. В круг обязанностей созданного решением Бюро ИККИ от 28 сентября 1919 г. Амстердамского бюро^[198] входила пропаганда коммунизма среди рабочих Западной Европы и Америки для их объединения на основе принципов Коминтерна^[199].

Бюро поручили «установить связь со всеми странами», совместно с отделением в Осло созвать по возможности в январе 1920 г. конференцию III Интернационала, издавать журнал «Коммунистический Интернационал», в случае необходимости изменив его название. Региональному органу Коминтерна были предоставлены полномочия в исключительных случаях, не терпящих отлагательства, выступать самостоятельно от имени III Интернационала, а Рутгерс получил право подписывать акты от имени ИККИ и быть его полномочным представителем на конференции III Интернационала, если Исполком не сможет кого-либо командировать.

Задачи Амстердамского бюро (АБ) в Новом Свете были конкретизированы после приезда из Мексики Бородина, оценившего положение там как «великолепное», хотя и отметившего, что «многое пошло не так, как ожидалось». Он информировал о создании Латиноамериканского бюро и решении, принятом на встрече испанских и мексиканских коммунистов, организовать в Испании с участием делегатов из Европы и Латинской Америки агентство новостей для постоянной международной связи^[200]. По мнению Бородина, эта структура оказалась бы полезной, ибо бюро Коминтерна не имело возможности поддерживать связь с каждой отдельной страной в Европе, а Латинская Америка казалось столь удалённой от европейского коммунистического движения, как будто это «иная планета» ^[201]. Руководство АБ после переговоров с Бородиным в Амстердаме в начале февраля решило поддерживать отношения с Мексикой через Испанию для распространения информации и создания связующего звена между Россией и этими странами^[202]. Было одобрено предложение Бородина об оказании финансовой помощи газете «El Soviet» и запланировано издание еженедельника в Испании, который в перспективе мог стать средством и для распространения коммунистической пропаганды в странах Латинской Америки. Таким образом, для руководства коммунистическим движением Латинской Америки предполагалось создать многозвенную систему управления: Москва (ИККИ) — Амстердам (Амстердамское бюро) — Мадрид (Агентство новостей) — Мехико (Латиноамериканское бюро) — национальные секции Коминтерна. При этом не была рассмотрена система принятия решений, иерархии этих структур, принципы и размеры финансирования и т. д.

Из чего же исходил Бородин, предлагая свою концепцию? В первую очередь, он явно рассчитывал на опыт участия испанских социалистов в международном рабочем движении. Несмотря на отсутствие в Испании в тот момент коммунистической партии, в то время как в Латинской Америке уже действовали и две мексиканские партии, и ИСПА, и Коммунистическая секция Кубы, большевистский эмиссар рассматривал левое крыло Испанской социалистической партии как организационную и идеологическую базу для распространения марксизма во всей Ибероамерике: у испанских социалистов существовала организационная структура и издательская база. Облегчала возможности сотрудничества сторонников III Интернационала на Пиренейском полуострове и в Латинской Америке общность языка и схожесть менталитетов. Плюсом являлось наличие транспортных связей между Испанией и Новым Светом. Решающим аргументом, несомненно, были возможности оперативной связи с Амстердамским бюро как политическим и организационным центром Коминтерна в Западной Европе.

По всей видимости, с планом Бородина создать цепочку от Москвы до Мехико связано учреждение испанского отдела Петроградского бюро ИККИ во главе с Боровским. В доступных нам документах архива Коминтерна нет сведений о его работе, функциях, составе, целях, личности руководителя. Логика подсказывает, что в тот момент данная структура, возможно, даже и не приступившая к работе, должна была быть нацелена на деятельность не только в Испании, но и в Новом свете.

Парадоксом являлось в этой ситуации то обстоятельство, что Бородин, уехавший из Испании, не доведя до конца процесс переговоров об учреждении испанской секции Коминтерна^[203] и «не оставив четких инструкций и плана действий для борьбы внутри партии», передал свои полномочия Филлипсу. И этот неофит коммунистического движения, не имевший ни опыта партийной работы, ни международной известности, решительно взялся за организацию вступления одной из самых старых, авторитетных и массовых партий

II Интернационала в Коминтерн. По его предложению Комитет начал организацию левого крыла внутри ИСРП, чтобы «захватить руководство и направить партию по пути к коммунизму» или добиться прихода ее в III интернационал путем раскола ^[204].

Не имело значения, какую партию представлял Филлипс, важным являлось то, кто его выдвинул. У Бородина были широкие права, значительная автономия действий, и, не имея устойчивой связи с ИККИ, он мог принимать самостоятельные решения от имени Секретариата Коминтерна. И он доверил полномочия по организации испанской компартии, которой по его плану должна была в будущем стать важным связующим звеном между Москвой и коммунистическим движением Латинской Америки, представителю мексиканской партии, которой на этой иерархической лестнице отводилось место ниже, хотя она и должна была стать координатором движения на континенте^[205].

На Амстердамской международной коммунистической конференции (февраль 1920 г.)^[206] секретарь Коммунистической партии Америки по международным делам Л. Фрайна продолжил попытки теоретического обоснования идеи о перспективности удара по империализму через колонии, предполагая возможность коммунистического движения США «пронзить жизненно важные центры» империализма в Латинской Америке. Теснейший контакт коммунистов обеих Америк Фрайна считал императивом. Исторически сложилась ситуация, при которой Социалистическая партия Америки избегала контактов с латиноамериканским движением, и оно в итоге больше тяготело к развитию связей с Испанией. Дабы покончить с этим положением дел, делегат КПА предложил создать Американское бюро Коминтерна^[207]. Конференция поддержала его идею, поручив это КПА. Перед новым органом Коминтерна ставилась задача созвать Панамериканскую конференцию коммунистов. Уже после сообщения Бородина о ЛАБ в резолюцию было внесено изменение, согласно которому КПА вместе с Латиноамериканским бюро должна была трансформировать структуру последнего в связи с расширением поля деятельности Американского бюро, призванного представлять III Интернационал в Новом Свете, объединить коммунистическое движение Латинской Америки, США и Канады и руководить им, обеспечить представительство коммунистических организаций Западного полушария на конгрессе Коминтерна и наладить регулярные контакты с Центрально-Европейским бюро и РСФСР^[208]. Таким образом, Латиноамериканское бюро должно было трансформироваться при сотрудничестве с КПА в панамериканский орган, а в схему Бородина были включены еще два промежуточных элемента — Американское бюро, которое должно было некоторое время (до объединения с Латиноамериканским бюро) функционировать в США автономно, и Центрально-Европейское бюро.

Проблемы у Американского бюро возникли немедленно из-за острого конфликта между параллельными компартиями США. В апреле исполнительный секретарь Коммунистической рабочей партии Америки (КРПА) А. Вагенкнехт проинформировал амстердамских товарищей о том, что Коммунистическая партия Америки, готовящая проведение континентальной коммунистической конференции, вступает в переписку с Южной Америкой, игнорируя при этом КРПА, и потребовал предоставить сведения о полномочиях, полученных КПА ^[209]. Протестуя против монополии своей соперницы в деле координации деятельности коммунистов полушария, КРПА вообще отказывалась признать «карьеристское меньшинство» (КПА) частью американского коммунистического движения^[210]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

143

Хейфец Л.С. Латинская Америка в орбите Коминтерна (Опыт биографического словаря). М.: Институт Латинской Америки РАН; Институт всеобщей истории РАН, 2000; Jeifets L., Jeifets V., Huber P. La Internacional Comunista y América Latina, 19191943. Diccionario biografico. Ginebra: Instituto de Latinoamérica de la Academia de las Ciencias (Moscú), Institut pour l’histoire du communisme (Ginebra). 2004.

144

Работа по активизации деятельности сторонников создания III Интернационала началась еще до его формального основания. В январе 1917 г. в Нью-Йорке состоялась встреча приехавшей в США А. Коллонтай с Л. Троцким, Н. Бухариным, Г. Чудновским, С. Катаямой, Л. Фрайной, Г. Лоре и др. Именно тогда образовалась группа, формулировавшая политику Коминтерна в Западном полушарии в первые месяцы существования всемирной компартии. В нее вошли участвовавшие в деятельности Социалистической партии Америки японец С. Катаяма, американец итальянского происхождения Л. Фрайна, голландец С. Рутгерс и латышский большевик К. Янсон. Контакты с этой группой, объединившейся вокруг журнала «The Internationalist», поддерживал и русский большевик М. Бородин (Грузенберг).

145

Редакционная статья «La Internacional» от 14 сентября 1917 г. «Мы с Лениным» // Кодовилья В. Избранные статьи и речи. М., 1970. С. 12; Доклад Р. Гиольди ИККИ 1.6.1921 // Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 495. Оп. 134. Д. 15. Л. 6 об. — 9; Ермолаев В.И. Из истории рабочего и коммунистического движения в Латинской Америке. М., 1982. С. 95; Семёнов С.И. Зарождение коммунистического движения в Латинской Америке // Первый конгресс Коминтерна. М., 1986. С. 494.

146

Historia del Socialismo marxista en la República Argentina. Or’gen del Partido Socialista Internacional. Informe dirigido a la Internacional Socialista y a todos los Partidos socialistas. Buenos Aires, 1919. Р. 57.

147

Historia del Socialismo marxista… Р. 1.

148

Доклад Р. Гиольди ИККИ 28.7.1921 // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 134. Д. 15. Л. 17 об.; Corbiure E.J. Op. cit. P. 44, 62.

149

Такой позиции придерживались в начале 1920-х гг. видные советские дипломаты К.К. Юренев и А.А. Иоффе. См.: Девятая конференция РКП(б). Сентябрь 1920 г. Протоколы. М., 1972. С. 40; Иоффе Н. Адольф Абрамович Иоффе. М., 1977. С. 86. Позднее, выступая на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в 1927 г., Х.Г. Раковский подчеркнул, что внешняя политика СССР «определяется эмпирически изо дня в день под влиянием тех или иных событий», а не формируется на основе «установленной заранее начерченной программы» // РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 317. Л. 98, цит. по: Кен О., Рупасов А. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами. Ч. 1: 1928–1934. СПб., 2000. С. 75

150

Записка А. Балабановой В.И. Ленину [май 1920 г.] // РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 3. Д. 83. Л. 12.

151

Ермолаев В.И., Королёв Ю.Н. Рекабаррен — великий гражданин Чили. М., 1970. С. 106. Это дает основание некоторым историкам чилийского рабочего движения считать Рекабаррена основателем трех коммунистических партий: Аргентины, Уругвая и Чили. Jobet J.C., Barr’a J., Vitale L. Obras selectas de Luis Emilio Recabarren. Santiago de Chile, 1971. Р. 42.

152

Мандат М.М. Грузенберга // РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 9324. Л. 1–1 об.; В.И. Ленин. Биографическая хроника. Т. 7: Март-ноябрь 1919 г. М., 1976. С. 96; Советско-мексиканские отношения (1917–1980): Сб. документов. М., 1981. С. 9–10. Вопросы предстоящей поездки обсуждались Бородиным как с главой советского правительства (24 марта), так и с наркомом внешней торговли Л. Красиным (по просьбе Ленина). В.И. Ленин. Биографическая хроника. Т. 7. С. 16.

153

Cárdenas H. Las relaciones mexicano-soviéticas. México, 1974. Р. 40; Cárdenas H. Historia de las relaciones diplomáticas entre México y Rusia. México, 1993. Р. 148.

154

Durjn E. Guerra y revolución. Las grandes potencias y México. 1914–1918, México, 1985. Р. 134, 139; Valadés J.C. Historia General de la Revolución Mexicana. Vol. 6. Intromisi-n extranjera, México, 1985. Р. 200, 210–211.

155

Katz F. La guerra secreta en México, vol. 2. México, 1982. P. 229–232; Archivo Hist-rico de la Secretar’a de Relaciones Exteriores (México). Expediente 17-17-270.

156

Gomez M. From Mexico to Moscow // Survey (London). 1964. № 53. P. 36, 39; Письмо С. Рутгерса С. Панкхёрст 3.6.1920 // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 2. Л. 199; Clissold S. (ed.). Soviet Relations with Latin America. 1918–1968. A Documentary Survey. N.Y.; L.; Toronto, 1970. Р. 3; см. также: Oswald G.J. and Strover A.J. The Soviet Union and Latin America. N.Y., 1970. Р. 16; M.N. Roy’s Memoirs. Calcutta. P. 198–199; Souvarine B. Michel Borodine en Amerique // Freymond J. (ed.) Contributions a l’histoire du Comintern. Geneve, 1965. P. 97–101. Обсуждение целей поездки см.: Хейфец В.Л., Хейфец Л.С. Михаил Бородин в Новом Свете: дипломат или миссионер Коминтерна? // Americana: Материалы международной научной конференции «Россия и страны Америки: опыт исторического взаимодействия». Вып. 2. Волгоград, 1998. С. 118–131; см. также: Хейфец В.Л. Коминтерн и Латинская Америка. 1919–1921 гг. Дис… канд. ист. наук. СПб., 1998; Хейфец В.Л. Коминтерн и эволюция левого движения Мексики. СПб., 2006.

157

Beals C. Glass Houses. Ten Years of Free Lancing. Philadelphia; N.Y.; Toronto, 1938. Р. 45.

158

Valadés J.C. Memorias de un joven rebelde, 2a parte. Universidad Aut-noma de Sinaloa, 1986. Р. 88.

159

Дипломатическое прикрытие было необходимо Бородину в первую очередь потому, что он перевозил около 45 тыс. долларов и драгоценности стоимостью около полумиллиона рублей. См.: Хейфец В.Л., Хейфец Л.С. Мексиканская авантюра Советского правительства в 1919 году // Источник. 1999. № 4. С. 68; Loupan V., Lorrain P. L’argent de Moscou. Paris, 1994. Р. 50; Запрос М. Литвинова в НКИД и Коминтерн 14.12.1919 // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 6. Л. 20; Депеша Коминтерна (Я. Берзин, Клингер) и Г. Чичерина Литвинову 18.12.1919 // Там же. Ф. 2. Оп. 2. Д. 220. Л. 1–1 об.

160

Jacobs D.N. Borodin. Stalin’s Man in China. Cambridge, 1981. Р. 61–62; Holubnychy L. Michael Borodin and the Chinese Revolution, 1923–1925. N.Y., 1981. Р. 45; Spolansky J. The Communist Trail in America. N.Y., 1951. P. 173–174.

161

О деятельности эмигрантов в мексиканском революционном движении см.: Доклад Х. Рамиреса [Ч. Филлипса]. 18.1.1920 // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 108. Д. 4. Л. 7–8; Биография Л. Гэйла // Там же. Д. 5. Л. 17–19; Аллен Х. Коммунистическое движение в Мексике. Доклад 7.9.1922 // Там же. Д. 25. Л. 18; Beals C. Op. cit. Р. 43–44; Gomez M. Op. cit. Р. 33; Haithcox J.P. Communism and Nationalism in India. Princeton, 1971. Р. 7–8; Roy M.N. Op. cit. Р. 106–121; Хейфец В.Л. Американская и российская радикальная эмиграция в Мексике в 1920-е гг. // Актуальные проблемы американистики. Н. Новгород, 2003. С. 131–137.

162

Martinez Verdugo A. (ed.). Historia del comunismo en Mexico. Mexico, 1985. Р. 24.

163

Предисловие к Манифесту Латиноамериканского бюро III Интернационала // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 108. Д. 1. Л. 6; Declaraci-н de Principios Aceptados por el Primer Congreso Nacional Socialista; Programa de Acción. Adoptado por el Primer Congreso Nacional Socialista // Oposición. (Mexico), 19–25.7.1979.

164

Сам по себе повод для противостояния с точки зрения перспектив развития коммунистического движения в Мексике был лишен смысла: Моронес и его соратники, обнаружив, что находятся на конгрессе в абсолютном меньшинстве, отказались подписать его итоговые документы и участвовать в деятельности МСП.

165

Gale L. Gompers Dominates the Mexican Socialist Congress // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 108. Д. 6. Л. 1.

166

Письмо Л. Гэйла Дж. Риду 15.9.1919 // Там же. Д. 3. Л. 13.

167

Так первоначально представился Бородин в Мехико. Gomez M. Op. cit. Р. 35–36; Roy M.N. Op. cit. Р. 178.

168

Roy M.N. Op. cit. Р. 211.

169

Márquez Fuentes M., Rodr’guez Araujo O. El Partido Comunista Mexicano (en el per’odo de la Internacional Comunista. 1919–1943). México, 1973. Р. 62.

170

Письмо М. Бородина Х. Аллену [ноябрь 1919 г.] // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 108. Д. 1. Л. 10. См. подробнее: Хейфец В.Л. Провал континентальной революции: Коминтерн и эволюция левого движения Мексики в 1919–1921 гг. // Россия в контексте мировой истории. СПб., 2002. С. 252–277; Hejfec L. und V. Die Komintern und Lateinamerika. Die Geburt einer kontinentalen Internationale // The International Newsletter of Communist Studies. Vol. X (2004). № 17 (published jointly with Jahrbuch fYr historische Kommunismusforschung). Р. 36–45.

171

Письмо Х. Аллена Э. Воогу 29.4.1920 // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 108. Д. 3. Л. 4; копия письма Троттера [Рутгерса] М. Бородину // Там же. Ф. 497. Оп. 2. Д. 1. Л. 12–12 об.

172

Именно для решения сложных коллизий руководители большевистской партии и Коминтерна позднее посылали Бородина в Германию, Англию и Китай.

173

Письмо М. Бородина С.Ю. Рутгерсу из Мадрида 4 января 1920 г. // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 1. Л. 1.

174

Там же. Ф. 325. Оп. 1. Д. 59. Л. 2–2 об. Цит. по: Коминтерн и идея мировой революции: Документы. М., 1998. С. 146–147.

175

Письмо М.М. Бородина С.Ю. Рутгерсу [1920 г.] // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 1. Л. 39–40.

176

Письмо Х. и Р. Алленов [Э. Трент-Рой и М.Н. Роя] Рутгерсу из Берлина 18.4.1920 // Там же. Д. 9. Л. 4.

177

Письмо Р.А. [Роберта Аллена (М.Н. Роя)] к Р. 21.5.1920 // Там же. Л. 16–16 об.

178

Там же. Ф. 495. Оп. 108. Д. 1. Л. 6.

179

Manifiesto del Buro Latinoamericano de la III Internacional a los trabajadores de América Latina // Oposición (México). 23–28.8.1979. Манифест был опубликован 8 декабря — вероятно, после отъезда Бородина, фактически же бюро было конституировано в конце ноября, в него вошли мексиканцы Х. Аллен, А. Руис, Е. Торрес, перуанец Л. Урмачеа и американец М. Брустер.

180

Письмо Х. Аллена А. Балабановой. 29.11.1919 // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 108. Д. 3. Л. 1–2.

181

Письмо ИККИМ А. Штирнеру [Э. Воогу]. 3 сентября 1920 г. // РГАСПИ. Ф. 533. Оп. 3. Д. 14. Л. 26–27; Курелла А. От Берлина до Москвы. М., 1930. С. 88–89.

182

Cardenas H. Las relaciones… Р. 57; Cardenas H. Historia… Р. 157; Микоян С.А. СССР — Мексика: 60 лет сотрудничества. М., 1984. С. 15–16.

183

В альбоме автографов делегатов конгресса он расписался как делегат коммунистов Кубы // РГАСПИ. Ф. 489. Оп. 1. Д. 65. Л. 7 об.

184

Протокол заседания мандатной комиссии Второго конгресса Коминтерна // Там же. Ф. 489. Оп. 1. Д. 27. Л. 1–1 об., 3; Мандат Х. Рамиреса [Ч. Филлипса] // Там же. Д. 30. Л. 61–62, 94; Выписка из протокола заседания мандатной комиссии от 17 июля 1920 г. // Там же. Д. 27. Л. 1–2; Мандат Р. Аллена и Х.Б. де Ален [М.Н. Роя и Э. Трент-Рой] // Там же. Д. 30; Заявление Х.Б. де Аллен [Э. Трент-Рой] в мандатную комиссию III Интернационала от 21 июля 1920 г. // Там же. Л. 90; 2-й конгресс Коммунистического Интернационала: Стенографический отчет. Пг., 1921. С. 354, 617.

185

Несмотря на то что практически Рой к этому времени утратил контакты с мексиканским коммунистическим движением, он еще продолжал рассматриваться в Коминтерне делегатом от Мексики, и в качестве такового участвовал в учредительном заседании ИККИ 13 июля 1921 г. (с совещательным голосом), одновременно представляя и Индийскую компартию. Деятельность Исполнительного Комитета и Президиума И.К. Коммунистического Интернационала от 13 июля 1921 г. до 1-го февраля 1922 г. Пг., 1923. С. 5–6.

186

О деятельности Роя в Коминтерне см.: Хейфец В.Л., Хейфец Л.С. Псевдоним — Бородин. Настоящая фамилия? Лафайет! // Латинская Америка. 1994. № 3. С. 107115; Das Gupta B.N.M.N. Roy. Quest for freedom. Calcuttu, 1970.

187

Не представляется возможным определить, является ли это записью выступления представителя МКП на конгрессе, не вошедшей по какой-то причине в стенограмму заседаний, или же текстом его выступлений на заседании одной из комиссий.

188

Записка Ф. Симэна [Ч. Филлипса] об империализме. 1920 // РГАСПИ. Ф. 489. Оп. 1. Д. 24. Л. 43.

189

О встрече Роя с Лениным см.: Из истории Коминтерна. М., 1970. С. 266.

190

Gomez M. Op. cit. P. 43; Письмо Х. Рамиреса [Ч. Филлипса] В. Ленину 11.9.1920 // РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 828. Л. 1.

191

Второй конгресс Коммунистического Интернационала. Июль-август 1920 г.: Стенографический отчет. М., 1934. С. 628–629.

192

Цит. по: Троцкий Л. Перманентная революция. М., 2005. С. 500–501.

193

Там же. С. 497.

194

Там же. С. 502.

195

Отчет М. Бородина // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 7. Л. 92; Отчет Ф. Симэна [Ч. Филлипса] // Там же. Ф. 495. Оп. 105. Д. 2. Л. 2; Копия письма М. Салинаса Генеральному секретарю «Третьего Московского Интернационала» 6.12.1919 // Там же. Д. 2. Л. 1; III Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала: Стенографический отчет. Пг., 1922. С. 8–9; Бюллетень Коммунистического Интернационала. 1921. № 93. С. 1–2. Подробнее см.: Хейфец В.Л. Коминтерн, Мексика и коммунистическое движение Кубы, 1919–1929 // Americana. Vol. 4. Волгоград, 2000. С. 260–279; Хейфец Л.С. Коминтерн и коммунистическое движение Кубы // Латиноамериканский исторический альманах. 2001. № 2. С. 135–152.

Советская историческая литература не обошла вниманием организацию Салинаса, однако авторами были расставлены акценты, не позволявшие адекватно оценить ее характер. В.И. Ермолаев, например, писал о «коммунистической партии», созданной Салинасом, в «прошлом анархистом», входившим в число видных руководителей «марксистских социалистических групп». Ермолаев В.И. Из истории рабочего… С. 200–201. См. также: Листов В. Рабочее сердце Гаваны. Очерки истории рабочего и профсоюзного движения на Кубе (1917–1985). М., 1987. С. 33–34. Все это не мешало ИККИ некоторое время числить группу Салинаса в реестре потенциальных членов Коминтерна.

196

При этом на одном из заседаний ИККИ ему было предоставлено право голоса как представителю кубинской партии. М.Н. Рой участвовал в том же заседании в качестве делегата Мексики. Выписка из протокола заседаний ИККИ от 14 июля 1920 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 1. Д. 6. Л. 110.

197

Фирсов Ф.И. Коминтерн и строительство партии нового типа // Второй конгресс Коминтерна. Разработка конгрессом идейных, тактических и организационных основ коммунистических партий. М., 1972. C. 51; Адибеков Г.М., Шахназарова Э.Н., Шириня К.К. Указ. соч. С. 10–13.

198

Первоначальное название — Голландское отделение ИККИ, или Отдел Коммунистического Интернационала в Амстердаме. Протокол № 28 заседания ИККИ. 28 сентября 1919 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 1. Д. 1. Л. 78; Протокол № 29 заседания ИККИ 14 октября 1919 г. // Там же. Л. 80.

199

Во главе Бюро, в которое входили лидеры голландских трибунистов Г. Роланд-Гольст, А. Паннекук, Г. Гортер, Д. Вайнкоп, В. ван Равенстайн, стоял С.Ю. Рутгерс, получивший инструкции лично от Ленина. Объявление о создании временного Амстердамского бюро КИ. // Там же. Ф. 497. Оп. 1. Д. 1. Л. 1; Протокол № 28 заседания ИККИ. 28 сентября 1919 г. // Там же. Ф. 495. Оп. 1. Д. 1. Л. 78; Бауман Г.С. Трибунисты — революционные марксисты Нидерландов. Ростов-на-Дону, 1981. С. 151: Loupan V., Lorraine P. L’argent de Moscou. Paris, 1994. Р. 47–48.

200

Письмо М. Бородина из Мадрида в Амстердамское бюро 4.1.1920 // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 1. Л. 1.

201

Там же. Л. 1, 3.

202

Там же. Л. 42–44; Копия письма Г. Троттера [Рутгерса] Бородину 15.2.1920 // Там же. Л. 12–12 об.

203

Бородин и Ч. Филлипс (Симэн, Х. Рамирес) вместе с М. Гарсия Кортесом, председателем мадридской секции ИСРП и ее секретарем С. Гонсалесом, Д. Ангиано, секретарем партии, членами НК ИСРП Р. Ламонедой и М. Нуньесом Аренасом, бывшим членом НК В. Гонсалес, Х. Лопесом и Р. Мерино Грасия, соответственно, председателем и секретарем Социалистической молодежи, входили во Временный Комитет

III Интернационала, созданный в конце декабря 1919 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 120. Д. 204. Л. 58.

204

Доклад о происхождении и основании Испанской коммунистической партии, представленный секретарем этой партии товарищем Р. Мерино Грасия бюро III Коммунистического Интернационала // Там же. Ф. 495. Оп. 120. Д. 204. Л. 59-59а.

205

С реализацией испано-латиноамериканского проекта явно была связана и планировавшаяся в 1920 г. вторая поездка Бородина в Испанию, которая по задумке являлась зеркальным отражением мексиканской: официальный статус делегата конгресса Всемирного почтового союза был совмещен с выполнением коминтерновских функций (очевидно, предусматривалась ревизия выполнения ранее принятых решений и достигнутых договоренностей, в т. ч. и по Латинской Америке). Для испанских неофитов Коминтерна связи через них с Латинской Америкой были неким пряником: им отводилась роль посредника, наставника зарождавшегося латиноамериканского коммунистического движения.

206

Международная Коммунистическая конференция в Амстердаме // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 2. Л. 78. Делегат МКП (Рой или Ч. Филлипс) приехал после окончания мероприятия, и с ним члены АБ смогли переговорить лишь частным образом. См.: Bulletin du Bureau Auxiliare d’Amsterdam de l’Internationale Communiste. 1920. № 3. Р. 3 // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 1. Д. 4.

207

Фрайна Л. Американское движение // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 2. Л. 111–112.

208

Международная Коммунистическая конференция в Амстердаме // РГАСПИ. Ф. 497. Оп. 2. Д. 2. Л. 81; Bulletin du Bureau Auxiliare d’Amsterdame de l’International Communiste. № 3. Mars 1920. Р. 9 // Там же. Оп. 1. Д. 4. Л. 12.

209

Письмо исполнительного секретаря КРПА А. Вагенкнехта в АБ 7.4.1920 // Там же. Оп. 2. Д. 2. Л. 117.

210

Письмо Вагенкнехта в АБ 22.4.1920 // Там же. Л. 146–147.