Понимание в мышлении, общении, человеческом бытии

В. В. Знаков, 2007

В монографии представлены история формирования психологии понимания, ее теоретические основания и эмпирические исследования, проводившиеся в этой области психологической науки. Прослежена динамика развития научных представлений о понимании, наблюдавшихся за последние четверть века. Показано, что психология понимания имеет отчетливо выраженные контуры и тесно соприкасается с общей и социальной психологией, когнитивной психологией и психологией развития, психологией субъекта и психологией человеческого бытия. Рассмотрены фундаментальные вопросы о соотношении понимания со знанием, мышлением и познанием. Проанализированы внутренние условия, личностные характеристики и мировоззренческие установки, влияющие на межличностное взаимопонимание людей в общении. Изучено нравственное сознание субъекта, понимающего другого как «человека морального». В последнем разделе книги понимание проанализировано не только как процедура индивидуального познания, но и в более широком научном и методологическом контексте. Обсуждаемый феномен рассмотрен и как познавательный, и как экзистенциальный – способ бытия человека в мире, поиски им смысла жизни. Книга предназначена для научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов и всех интересующихся проблемой понимания. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

© Институт психологии Российской академии наук, 2007

Предисловие

Предлагаемая вниманию читателей монография была написана по нескольким причинам. Первая из них — стремление переосмыслить факты и теории, отраженные в моих первых двух книгах. Логика описанных в них психологических исследований развивается по пути смещения фокуса внимания автора с анализа когнитивных сторон феномена понимания к экзистенциальным (Понимание в познании и общении. М.: Институт психологии РАН, 1994. 237 с.; Психология понимания: Проблемы и перспективы. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005. 448 с.). Такое стремление отражает вполне понятное для любого исследователя желание представить изучаемое явление (в данном случае психологию понимания) как целостную и относительно самостоятельную область психологического знания. Сегодня психология понимания имеет отчетливо выраженные контуры и тесно соприкасается с общей и социальной психологией, когнитивной психологией и психологией развития, психологией субъекта и психологией человеческого бытия. Вторая причина написания книги — желание автора как можно полнее представить самые многообразные, а иногда даже принципиально противоположные взгляды ученых на проблему понимания. Несмотря на обретение психологией понимания начиная с 1990-х годов статуса самостоятельной дисциплины, во всей мировой психологии мне известно не более десятка монографических исследований, авторы которых с той или иной мерой полноты предприняли попытки систематического изложения взглядов на природу понимания. Наконец, третья причина состояла в необходимости прослеживания генезиса, динамики развития научных представлений о понимании, наблюдавшихся за последние четверть века, прежде всего в психологических изданиях.

Полагаю, что сформулированные выше проблемы хотя бы отчасти решены в моих более чем тридцати публикациях в рецензируемых и авторитетных в российском психологическом сообществе журналах (некоторые из них переведены на английский язык). За единственным исключением книга состоит из статей, публиковавшихся начиная с 1984 г. в журналах «Вопросы психологии», «Психологический журнал», «Вестник Московского университета. Серия. 14. Психология». Расположение материала в книге в основном отражает хронологию проведения исследований и публикации статей. Нечастое нарушение хронологии обусловлено тематическим единством исследований, описанных в каждом из четырех разделов монографии.

В первом разделе книги представлены статьи, основное содержание которых составляют попытки ответить на фундаментальные вопросы психологии понимания. К ним относятся проблемы соотношения понимания со знанием, мышлением и познанием; выявления сходства и различия ситуаций, условно названных «знать и понимать» и «познавать и понимать»; описания семи основных направлений исследования проблемы понимания в психологической науке, а также определения возможностей применения психологических знаний об обсуждаемом феномене при создании «понимающих систем». Результаты исследований привели в выводу о том, что хотя понимание является компонентом мышления, в отличие от последнего оно не направлено на поиск новых знаний. Главная функция понимания состоит в другом — в смыслообразовании, порождении смысла знания, полученного субъектом в процессе мыслительной деятельности. Понимание обеспечивает установление связи раскрываемых новых свойств объекта познания с уже известными субъекту, формирование операционального смысла новых свойств объекта и определение их места и роли в структуре мыслительной деятельности. Смыслообразование в мышлении реализуется посредством двух основных групп операций, умственных действий. Первая заключается в том, что, понимая факты, события, ситуации, субъект всегда выходит за непосредственные границы содержания понимаемого и включает его в какой-нибудь более широкий социокультурный контекст. Вторая группа умственных действий проявляется в том, что для того чтобы что-то понять, понимающему субъекту всегда нужно соотнести понимаемое со своими представлениями о должном. Речь идет о сопоставлении понимаемого с такими ценностными представлениями человека, которые отражены в принимаемых им социальных, групповых, моральных нормах поведения. Если то, что необходимо понять, расходится с тем, что человек ожидает в соответствии со своими представлениями о мире, то у него возникают трудности с пониманием ситуации. Описанные в этом разделе эмпирические исследования доказали, что непонимание (осознаваемое субъектом как проблемная ситуация) всегда является побудительным мотивом развертывания процесса мышления, а результатом успешной мыслительной деятельности оказывается понимание решаемой задачи. Вместе с тем исследования показали и то, что психологический механизм понимания сводится к решению мыслительной задачи.

Второй раздел монографии посвящен анализу внутренних условий, личностных характеристик и мировоззренческих установок, влияющих на межличностное взаимопонимание людей в общении. В нем показано, что на первых этапах формирования психологии понимания психологическое содержание феномена «межличностного понимания» интерпретировалось и исследовалось психологами иначе, чем «взаимопонимание». Межличностное понимание изучалось как понимание целей, мыслей, личностных черт партнеров, а также прослеживание мотивов поступков и объяснение ценностных представлений. Поскольку межличностное понимание формируется в разных ситуациях в течение продолжительного отрезка времени, то оно считалось ситуативно независимым, обобщенным. Взаимопонимание, наоборот, имеет ситуативный характер вследствие тематической обусловлености: взаимное понимание или непонимание людей в коммуникативных ситуациях обычно возникает по конкретным вопросам, которые они обсуждают. В межличностном понимании наиболее явно представлены субъект-субъектные компоненты взаимодействия, а объектная составляющая общения оказывается как бы отодвинутой на задний план, невидимой при поверхностном анализе. О взаимопонимании уместно говорить применительно к ситуациям явно выраженного субъект-объект-субъектного взаимодействия. Однако многолетние исследования, проведенные на самых разных категориях испытуемых («афганцах», агрессивных подростках и др.), показали, что успешность взаимопонимания также в значительной степени зависит от личностных качеств субъектов общения. Одним из теоретических оснований изменения взглядов на психологическую природу взаимопонимания и межличностного понимания стал интенсивно развиваемый в последнее время в отечественной психологии смысловой подход к личности и общению. С его позиции, взаимопонимание представляет собой согласование индивидуальных смыслов партнеров по коммуникации. При этом ведущая роль в координации смыслов принадлежит устойчивым ценностно-смысловым образованиям личности. В общении проявляется весь спектр ценностно-смысловых связей личности: в отношении себя, собеседника, общения и даже жизни в целом. Неудивительно, что предметом исследования психологов становятся такие качества, как самоотношение, направленность личности, смысложизненные ориентации и т. п. Вследствие этого в последние годы произошел пересмотр содержания и смысла понятий «межличностное понимание» и «взаимопонимание». От дифференциации обозначаемого разными понятиями фактически одного и того же феномена психологи перешли к их интеграции: ученые стали употреблять термин «межличностное взаимопонимание». Закономерность и даже неизбежность интеграции обусловлена логикой развития научных исследований в области психологии понимания достаточно полно представленной во втором разделе монографии.

Третий раздел посвящен проблемам понимания субъектом другого как «человека морального». Понимание, по определению, включает моральное долженствование: в человеческом мире понимание субъектом своих и чужих поступков всегда этически окрашено. Этика ставит и решает проблемы назначения человека, содержания морального долга, обосновывает общие для всех людей моральные принципы и нормы, а также указывает на необходимость их преломления в индивидуальном нравственном сознании. Как свидетельствуют результаты эмпирических исследований, одной из важнейших моральных проблем, претерпевающей самые причудливые трансформации в нравственном сознании современных россиян из разных социальных групп, оказалась психологическая специфика понимания правды и лжи. Выявлены также кросскультурные различия: субъективно-нравственное понимание этих категорий в русской культуре и морально-правовое в западной. Прослежены как религиозно-философские истоки формирования категорий понимания правды и лжи, так и их современная интерпретация в контексте психологии понимания. В эмпирическом исследовании интерпретации испытуемыми моральной дилеммы (скрыть ложь другого человека или сказать правду) обнаружены индивидуальные и типологические различия в понимании этой ситуации мужчинами и женщинами, а также фемининными и маскулинными субъектами с неодинаковыми свойствами личности.

В четвертом разделе понимание проанализировано не как процедура индивидуального познания, а в более широком научном и методологическом контексте. Обсуждаемый феномен рассмотрен не только как познавательный, но и как экзистенциальный способ бытия человека в мире, поиски им смысла жизни. При рассмотрении понимания под таким углом зрения принципиально важными оказываются не только когнитивные компоненты феномена, но и такие его составляющие как созерцание, переживание, постижение. В статьях обосновано положение о том, что психология субъекта и формирующаяся на ее основе психология человеческого бытия является методологической основой эмпирических исследований самых разнообразных проблем, относящихся к обсуждаемой области: различения парадигматического и нарративного способов понимания мира; анализа роли самопонимания, самопознания, рефлексии субъектов общения в формировании взаимопонимания; субъект-субъектных и субъект-объектных типов понимания высказываний и психологических особенностей партнеров в межличностном общении.

* * *

В заключение считаю необходимым сказать: я ясно осознаю, что все то, что мне удалось сделать за последние четверть века, в значительной мере обусловлено счастливой возможностью общаться с ведущими отечественными психологами и учиться у них. На мое научное мировоззрение, нашедшее отражение в этой книге, оказали влияние главным образом три Учителя. На первом курсе факультета психологии Ленинградского государственного университета Борис Герасимович Ананьев сформулировал мне такую проблему о соотношении оперативной памяти и мышления, решение которой потребовало написания и дипломной работы, и кандидатской диссертации. Научный руководитель диссертационного исследования в Институте психологии АН СССР Олег Константинович

Тихомиров не только направлял исследования мнемических компонентов целеобразования в мыслительной деятельности, но и пробудил во мне интерес к проблеме понимания. Как может убедиться читатель этой книги, интерес перерос в творческое сотрудничество, в частности, воплощенное в совместных публикациях. Наконец, ведущий научный сотрудник, а затем директор Института психологии РАН Андрей Владимирович

Брушлинский оказал огромное влияние на формирование моих взглядов о понимании как одном из центральных компонентов психологии субъекта и психологии человеческого бытия. Я бесконечно благодарен судьбе за то, что она подарила мне редкую возможность и радость общения с незаурядными людьми и выдающимися учеными.