Охота на Сокола

Вячеслав Шалыгин, 2005

Солдаты рухнули, срезанные очередью его автомата, и до Саши дошло главное – он стал убийцей… Всего несколько часов назад из простого ученого он превратился в носителя загадочного «Сокола», наделившего его сверхъестественными способностями. Теперь Саша мог управлять электронным «неводом», опутавшим всю планету. Но желающих получить подобное могущество оказалось слишком много. Абсолютная власть над миром манила соперников – «красных», «черных», «белых», а все государственные «конторы» были битком набиты двойными и тройными агентами. За Сашей началась настоящая охота, и самое страшное, что в роли приманки одна из группировок решила использовать его жену и ребенка…

Уровень 1: Полдень — лишь начало дня…

Пролог

Визг шин и натужный рев моторов был слышен задолго до того, как серебристый полуспортивный «Лексус» на бешеной скорости вылетел из-за угла и, едва не столкнувшись с несколькими машинами, проскочил перекресток на красный. Прочертив на сером асфальте задними колесами два коротких черных следа, он поддал газку и выровнял движение. На следующем пересечении улиц он оказался через две секунды. Не дожидаясь, когда неторопливый красный сигнал отмигает положенное время и сменится зеленым, «Лексус» грациозно обогнул корму последней в поперечном потоке машины и еще увеличил скорость, хотя казалось, что быстрее можно только низко лететь. Неудивительно, что через пять секунд он нагнал тех, кого светофор пропустил в своем предыдущем зеленом включении. Какая нелегкая несла «Лексус» в таком опасном режиме, стало понятно, когда с теми же завываниями и ревом из узкого проезда через сквозной дворик вылетел черный, сверкающий полировкой и тонированными стеклами внедорожник «материнской» марки. В том, что черный «Лендкрузер Прадо» намерен догнать серебристый родстер, сомнений не было. Удачно выскочив на проспект всего в сотне метров позади, он тут же пристроился «Лексусу» в хвост и уже не выпускал его из вида, несмотря на довольно плотный поток попутного транспорта. Маневрировали машины почти одновременно, правда, каждая исходя из собственной дорожной ситуации. «Лексус» дернулся влево, обошел сразу две легковушки, бросился вправо, занял мизерный промежуток между двумя расписанными броской рекламой грузовыми «VW-Газелями», затем снова ушел влево, почти вылетев через двойную разметку на встречную полосу, обошел еще три машины и, подрезав неказистую «Шеви-Ниву», снова перестроился в средний ряд. «Прадо» действовал более прямолинейно: сначала он тоже метался из ряда в ряд, но когда преследуемый спрятался между грузовичками, джип вышел на встречную и уже не покидал ее. Едва поток начал притормаживать перед очередным светофором, обе машины рискованно встали на разделительную, и водители снова утопили педали в пол. По прямой и без препятствий у «Лексуса» были все шансы оторваться, но экипаж «Прадо», видимо, имел на этот счет строгие инструкции. Когда расстояние между машинами начало увеличиваться, в крыше «крузера» раскрылся люк, из которого показалась бритая голова. Оценив силу встречного ветра, человек на короткое время спрятался и вновь высунулся уже в темных очках. На этот раз он выбрался из люка сначала по плечи, а затем почти по пояс. В руках он держал довольно занятное для непосвященных оружие: нечто вроде здоровенного ружья с барабаном, будто у револьвера. Бритый упер приклад оружия в плечо, прицелился и нажал на спусковой крючок. Стреляло «ружье» сорокамиллиметровыми гранатами, поскольку на самом деле это был «РГ-6» — шестизарядный ручной гранатомет. В преследуемого гранатометчик не попал, но взрывная волна встряхнула «Лексус» и развернула его боком. Снова завизжали шины, в том числе и всех остальных машин в попутном потоке. Водитель легковушки не смог выровнять движение, и «Лексус», развернувшись на полторы сотни градусов, понесся юзом прямо на опору большого рекламного щита со светящейся надписью «МТС — 20 лет с вами!». Звук от удара в столб был не таким громким и пугающим, как взрыв гранаты, но все равно заставил свидетелей в очередной раз вздрогнуть. Щит немного перекосило, но в целом «Мобильные телесистемы» устояли. Да и «Лексус» вписался в их бетонную основу довольно удачно — задним бампером. На асфальт проезжей части, гранит бордюрного камня и зрелую, пыльную траву газона посыпались осколки стоп-фонарей и мелкая смесь серебристой краски с грунтовкой. Ничего крупного — колесо, например, или глушитель — «Лексус» при столкновении не потерял.

Тем временем «Прадо» повел себя как осторожный, расчетливый хищник. Он остановился метрах в ста пятидесяти от замершего беглеца, будто выжидая, что произойдет дальше: забьется жертва в агонии или снова бросится бежать. Стрелок по-прежнему торчал в люке, держа гранатомет вертикально, словно короткую мачту сухопутного крейсера, и внимательно наблюдал за водителем «Лексуса». В том, что бритый в любое мгновение готов «добавить», сомневаться не приходилось. Стоило человеку в легковушке совершить одно подозрительное движение, и оставшиеся в барабане пять гранат могли превратить его серебристое авто в искореженный кусок железа.

Сначала казалось, что водитель легковушки понимает, в какое незавидное попал положение, но выходить с поднятыми руками он не спешил. С каждой секундой у стрелка становилось все меньше победных иллюзий, и горячий короткий ствол гранатомета начал клониться долу.

Водитель в «Лексусе» — худощавый молодой мужчина с волевым лицом и ранней сединой в висках — быстро осмотрел местность. Машин, кроме давно припаркованных на другой стороне улицы и застрявших в пробке далеко за кормой «Прадо», не было. Встречный поток тоже мгновенно иссяк. Все нормальные автолюбители предпочли остановиться или объехать опасный участок стороной. Пешеходы испуганно жались к домам и прятались в многочисленных магазинчиках и кафе. Чуть дальше по улице — теперь получалось, что позади «Лексуса», по левой стороне, — светил неоновой вывеской тот самый супермаркет торговой сети «Пятерочка», где у человека была назначена встреча. Тот самый… такой близкий, но теперь уже недосягаемый. Люди в «крузере» не шутили. Одно неверное движение — и конец.

Водитель «Лексуса» стиснул зубы и медленно, но с нечеловеческой силой впился пальцами правой руки в покрывающий середину «баранки» пластик. Маскирующая подушку безопасности пластмассовая крышка лопнула. Человек все так же медленно сжал пальцы и потянул содержимое ниши в рулевой колонке на себя. Сложенная подушка безопасности оторвалась, обнажив спрятанные глубже провода и надувающий подушку механизм. Водитель легко, будто не пальцами, а кузнечными клещами, выдрал из положенного гнезда пиропатрон и бросил его на пассажирское сиденье. После этого он отстегнул ремень и перевел селектор коробки в положение «спорт-драйв». В этом режиме машина набирала сотню за пять секунд. Бортовой компьютер «Лексуса» тут же начал причитать и сыпать грозными предупреждениями — дескать, без пристегнутого ремня на акселератор ни ногой! — но человек только процедил сквозь зубы: «Заткнись». Борткомп, как ни странно, действительно умолк.

В «Прадо» уже почувствовали неладное, но вместо приказа открыть огонь гранатометчику велели сесть на место. Видимо, все-таки человек в «Лексусе» был нужен им живым. Задние дверцы «крузера» распахнулись, и на горячий асфальт лениво выбрались двое крепких парней в легких полуспортивных туфлях, одинаковых брюках и светлых летних пиджаках поверх одинаковых же модных рубашек. Короткие, но не нулевые прически вряд ли могли кого-то обмануть, ребятки не тянули ни на бизнесменов, ни даже на военных. Их выдавали бычьи шеи и тупо-равнодушные мины на похожих квадратных физиономиях. Глаза их были прикрыты от солнца темными очками также стандартного фасона; в этом году такие носили все, кто смотрел по «России» фильм «Смерш-3» с Горошенко в главной роли. То есть каждый второй, даже те, кому этот стиль откровенно не шел. Например, такие вот «быки» (хотя они-то как раз вряд ли смотрели нашумевший блокбастер). Парни заложили правые руки за борта пиджачков и неторопливо двинулись к «Лексусу»…

Пора! Машина взвизгнула шинами всех четырех колес, легко спрыгнула с бордюра и в три секунды набрала бешеную скорость. «Пиджаки» только и успели, что отпрыгнуть, а те, кто остался в «Прадо», успели и того меньше — только пригнуться. Еще две секунды — скорость почти сотня! Удар был настолько силен, что капот «Лексуса» сложился почти пополам, но грамотно подвешенный двигатель ушел не в салон, а под пол машины, рулевая колонка тоже провалилась куда-то вниз, и водителя не зажало в салоне, а швырнуло прямиком в лобовое стекло. Вернее, в его проем. Само стекло треснуло и выпало на смятый капот за четверть секунды до того, как подхваченный неумолимой силой инерции водитель вылетел из салона «Лексуса» и пробил головой лобовое стекло атакованного «Прадо». Причем на этом его сокрушающий полет не закончился. Пролетев между вздувшимися пузырями подушек «крузера» и над спинками сидений, он выбил заднее стекло внедорожника и упал на асфальт, но не мешком с костями, а вполне профессионально перекатившись через голову. Более того, он даже попытался встать, но тут его ноги подкосились, и он упал на асфальт ничком. Двое отпрыгнувших «пиджаков» бросились было к нему, но тут один из них заметил, что под машинами, сцепившимися, будто борцы сумо, растекается лужа горящего бензина. Преследователям пришлось срочно менять планы и бросаться на выручку застрявшим в «крузере» товарищам. Эта задержка позволила человеку выиграть время, но силы у него были на исходе, и все, что он успел, — подняться на четвереньки и отползти на несколько десятков метров, почти подобравшись к дверям заветной «Пятерочки».

Со стороны перекрестка донесся вой милицейских сирен, а в воздухе застрекотало, видимо, свидетели вызвали стражей порядка. Впрочем, блюстители закона, особенно вертолетный патруль, и сами могли услышать грохот и увидеть дым. Так или иначе, а милиция и экзотическая, но уже почти привычная аэрополиция приближались. Экипаж «Прадо» слегка засуетился, но с места происшествия не сбежал. Складывалось впечатление, что обеспокоило их вовсе не приближение милиции. Спасенный из горящего «Прадо» бритый гранатометчик встряхнул блестящей на ярком июльском солнце головой и взглянул в сторону перекрестка. С него на проспект выруливала целая колонна черных автомобилей самого разного калибра, от легковушек до больших грузовых фургонов и длинных автобусов, в сопровождении машин ГАИ. Впереди с заметным отрывом шли еще два в точности таких же, как у бригады «погорельцев», черных «крузера». Когда джипы затормозили рядом с пошатывающимися «пиджаками», гранатометчик лишь коротко ткнул стволом оружия в сторону уползшего к обочине человека.

Рядом с пострадавшим уже присели три или четыре доброхота, участливо предлагающих человеку помочь подняться или вызвать «Скорую». Казалось, никто из них так и не понял, что происходит. Не чувствовали граждане опасности, настолько успокоилась за последнее десятилетие жизнь. А ведь лет пятнадцать-двадцать назад всех бы уже давно как ветром сдуло. В те времена бандитские разборки на улицах были нормой жизни. Теперь же оружие в руках одного из пострадавших в ДТП не наводило граждан на тревожные мысли. Ну, был взрыв. Было страшно, ну и что? Может, на самом деле это шина лопнула или кино снимают. Теперь-то все успокоилось, страсти улеглись, надо помочь людям…

— Отойдите от него! Немедленно! — донеслось со стороны «крузеров».

Голос был грозным. Две старушки испуганно вздрогнули и, бормоча неразборчивые ругательства в адрес «бандитов таких!», засеменили прочь. Рядом с изувеченным водителем «Лексуса» остались только пожилой мужчина в древней сетчатой шляпе и вихрастый парнишка лет шестнадцати. Когда из машин выбрались все пассажиры и стало ясно, почему не стоит задерживаться рядом с пострадавшим, старичок тоже очень проворно ретировался.

— Слушай… — раненый человек внезапно ожил и схватил парнишку за руку. — Это очень важно…

— Отпустите… меня… — испуганно пробормотал паренек, пытаясь высвободить руку из цепких пальцев человека.

— Парень, отойди от него! — снова крикнул один из «пиджаков».

Парнишка испуганно взглянул на выстроившихся в ряд мужчин. На фоне двух черных сверкающих джипов, да еще с такими грозными «пушками» в руках, они выглядели отрядом суперменов. Дюжина суперменов на одну улицу, да еще каждый второй с гранатометом… явно перебор, особенно если учесть, что их противником является полумертвый человек. Парень перевел взгляд на пострадавшего. Да, наверное, он умирал. Это происходило вовсе не так, как в кино. Он не хрипел и не закатывал картинно глаза, но от этого не становилось легче, наоборот — страшнее с каждой секундой, ведь умирающий так и не отпускал руку парнишки, а все попытки разжать его стальные пальцы ни к чему не привели.

— Отойди, или взлетишь на воздух вместе с ним!

Да догадался уже! Только как отойти, если он держит?! Паренек в отчаянии ударил рукой по асфальту, стараясь, чтобы пальцы человека ударились о дорожное покрытие в первую очередь. Человек вдруг снова пришел в себя.

— Запомни… «Сокол»… тридцать четыре…

— Отпустите меня, пожалуйста! — перебивая его, взмолился парнишка. — Они же меня убьют… вместе с вами!

–…двадцать два… — человек говорил одновременно с ним, — три ноля…

— Они уже целятся! — Парень не слушал бормотание умирающего, но тот не унимался.

–…Двенадцать двадцать три…

— Я прошу вас! — парнишка всхлипнул. — Отпустите!

–…январь пятнадцать… — Взгляд мужчины стал вдруг ясным, как стекло. — Теперь… беги… как можно дальше. Они убьют всех…

Он разжал пальцы, и паренек, постоянно тянувший руку на себя, не удержался на корточках и сел на пятую точку. Гранатометчики тем временем прицелились. Парнишка понял, что ему уже не успеть, и от страха его будто парализовало. Умирающий человек перехватил его белый, испуганный взгляд и негромко выругался. Он с трудом перевалился на бок, подтянул колени к животу и оперся на явно сломанную в предплечье левую руку — юноше показалось, что он слышит хруст костей. Но раненый даже не поморщился. Он встал сначала на колени, а затем поднялся на ноги и с трудом, какими-то рывками выпрямившись, повернулся к преследователям. «Супермены» почему-то медлили. Окровавленный человек покосился на парнишку и движением одной только кисти указал на двери супермаркета. Юноша поерзал, но парализующий страх по-прежнему не позволял ему двинуться с места. Раненый изобразил на изрезанном стеклом лице ободряющую улыбку и вытянул перед собой руки ладонями вперед. Гранатометчики нажали на спусковые крючки…

Парнишка хотел зажмуриться, но у него не получилось даже это. Внутри все оборвалось, время остановилось, но… Ничего не произошло. Оружие «суперменов» молчало. Не было осечек, но не было и выстрелов — ничего.

— Беги… — процедил с явным напряжением в голосе окровавленный человек.

Тело вдруг снова стало послушным, и юноша сначала отполз на пару метров спиной вперед, опираясь на руки и на пятки, затем перевернулся и пополз на четвереньках и только у входа в супермаркет сумел встать на ноги.

— Аслан, глуши его! — раздался за спиной чей-то громкий выкрик.

Паренек не понял, кого собираются «глушить» люди с гранатометами, и инстинктивно пригнулся.

Как раз в эту минуту за его спиной прогремел раскатистый гром, сложившийся сразу из нескольких гранатных взрывов, и в спину парнишке ударила сначала волна горячего воздуха, а затем град асфальтовой крошки, смешанной с чем-то еще, с чем-то влажным и липким. Волна сначала сильно толкнула, затем подхватила, оторвала его от земли, швырнула сквозь осыпающиеся на глазах стеклянные двери и, шлепнув, как тряпку о гладкий бетонный пол, протащила до самых касс. На какое-то время беглец провалился в сумеречное состояние, в котором все звуки слились в равномерный гул, а перед глазами появилась подрагивающая мутная пелена. Все наполняющие живот и грудную клетку органы сжались в один тугой комок, и это было хуже всего, поскольку мешало вдохнуть. А вдохнуть с каждой секундой хотелось все нестерпимее, ведь приземление плашмя на бетон вышибло из легких весь воздух. Когда в глазах прояснилось и прошло головокружение, парень попытался снова подняться хотя бы на четвереньки — инстинкты подсказывали, что в такой позе он сможет наконец-то вдохнуть. Это у него действительно получилось, пусть и не очень глубоко. Выдохнуть парень постарался медленно, глядя строго в пол. Затем снова вдох и опять медленный выдох. Как на тренировке после спарринга в «полный контакт». Еще раз: вдох-выдох. Дыхание потихоньку восстанавливалось, и парнишка решил, что можно сменить позу. Едва он поднял голову, как по его правой щеке пролегла длинная влажная дорожка. Он провел рукой по затылку и обнаружил, что, во-первых, ему больно: затылок и спину страшно ломило, будто от удара кувалдой, а во-вторых, ладонь в крови. Сначала парень испугался, но, проанализировав свои ощущения, понял, что это чужая кровь, темная, смешанная с гарью и какими-то жирными и скользкими на ощупь ошметками…

Как очутился в дальнем конце длинного зала, он не запомнил. И зачем забрался в огромную холодильную комнату, он тоже не смог бы объяснить. Может быть, решил, что это дверь в подсобное помещение, хотя четко видел цифры на дисплее термометра и надпись «Сименс» над дверцей. В камере было холодно, но не душно, и под потолком светила тусклая лампочка. Парнишка забился в угол и, усевшись ноющей спиной к холодной стенке, принялся лихорадочно стирать с шеи и затылка мерзкую липкую влагу, ежесекундно отирая ладони о ближайшие заиндевелые брикеты. Холод металлической стенки унял боль, а судорожные упражнения не давали замерзнуть и отвлекали от жутких воспоминаний. Ему было все равно страшно, но чутье подсказывало, что, укрывшись в холодильнике, он избавил себя от еще больших неприятностей. Тех, которые ожидали всех прочих свидетелей загадочного и страшного происшествия…

…Два больших черных грузовика подъехали к месту расправы, и выпрыгнувшие из кабины люди в черных комбинезонах и фильтрующих масках открыли задние двери их фургонов. Внутри оказались какие-то баки, шланги и компрессоры. Люди в комбинезонах развернули толстый шланг ближайшего к «Пятерочке» фургона и начали поливать место происшествия ядовито-желтой пеной. Ее пышная, подвижная масса расползалась стремительно и проникала в любую самую мелкую щель, в любой закуток. Когда дорога и тротуар приобрели канареечный цвет, державшие рукав люди направили поток пены внутрь супермаркета. Слабые протесты персонала они игнорировали. Помогавшие «поливальщикам» люди в таких же комбинезонах и масках бесцеремонно вытолкали персонал и покупателей на улицу и погнали, как гонят овчарки стадо, в сторону автобусов. Пена ползла по проходам, будто живая, взбиралась на стеллажи, покрывала упаковки, коробки и бутылки и медленно оседала, пузырясь и негромко шипя. Когда желтая пузырящаяся субстанция покрыла все в радиусе трех сотен метров, в том числе припаркованные к обочинам авто и бетонную опору рекламного щита, а также мгновенно погасила пожар, охвативший столкнувшиеся машины, люди в комбинезонах вырубили подачу пены и свернули рукав. Их место тотчас заняли двое людей из второго фургона. Они развернули почти такой же рукав, но с широкой и узкой насадкой, вроде насадки пылесоса, только в пять раз крупнее. Нет, они не стали «пылесосить», водя насадкой по пене и засовывая рукав во все закоулки. Они просто бросили его на землю и тоже включили компрессор, но теперь не на «подачу», а на откачку. Сбор желтой пены выглядел даже интереснее ее «нанесения». Компрессор гудел, рукав лежал на земле, а операторы просто стояли по колено в пене и бесстрастно наблюдали, как втягивается она в щель узкой насадки. Втягивалась пена быстро и единым целым, будто бы каждая частица пенного одеяла была прочно связана с остальными. Пена уходила, не оставляя следов. Упаковки на стеллажах, проходы, тротуар… все выглядело как прежде, разве что не таким пыльным, как до «санобработки». Не осталось ни влажных пятен, ни потекших надписей на этикетках, ни желтых капелек странного вещества, даже в самых узких щелях. А еще пена унесла с собой в баки черного фургона все, что напоминало о трагедии: малейшие следы крови, останки, обрывки одежды, гарь, сажу, осколки гранат, стеклянные льдинки осыпавшихся витрин и асфальтовую крошку. О взрывах свидетельствовали только идеально пустые проемы окон и дверей да выбоины на асфальте. Впрочем, выбоинами почти сразу же занялись двое из первого фургона. Они вытащили из грузовика непрозрачные пластиковые мешки без маркировки, вскрыли их и засыпали асфальт серым порошком. Затем один из них взял в руки большую синюю канистру и полил порошок темной жидкостью. Когда он закончил, его напарник направил на образовавшуюся кашеобразную массу приборчик, внешне напоминающий небольшой фонарик. Странный фонарик не светил, но явно работал; под его невидимым лучом масса вспенилась, расползлась по бывшему полю боя, заполнила все впадины и, потемнев до цвета асфальта, мгновенно затвердела. Человек с «фонариком» прошелся вдоль тротуара, несколько раз стукнул в асфальт каблуком и удовлетворенно кивнул напарнику. Тот показал большой палец и забросил канистру с остатками темной жидкости в кузов машины. Его жест был вполне справедлив. Отличить свежие «заплатки» от изначального дорожного покрытия не смог бы даже опытный армянский прораб.

Экипаж второго фургона к тому моменту тоже свернул рукав своего «пенососа» и уселся в кабину. Едва фургон отъехал, его место заняла «VW-Газель», в открытом кузове которой на специальных станках были закреплены упакованные витринные стекла, а минутой позже подъехал еще и «мерседесовский» фургончик с надписью «ЧП Северцев. Электромонтаж». Люди из первой машины деловито развернули рулетки и принялись обмерять зияющие проемы, а «ЧП Северцев» брякнул дюралевой стремянкой и полез наверх, к погасшей вывеске «Пятерочки»…

Наблюдай за всем этим зеваки, разговоров было бы на месяц, но с зеваками, как и с посетителями «Пятерочки», разобрались другие люди в черных комбинезонах и фильтр-масках. Только вооружены эти люди были не специальными приборами санитарной обработки и не рулетками, а полицейскими автоматами и электрошокерами. Еще до начала «санобработки» автобусы и прочие машины перекрыли проспект выше и ниже супермаркета, а подъехавший в хвосте колонны пожарный автомобиль сдвинул массивным бампером останки «Лексуса» и «Прадо» на обочину. Выскочивших из автобусов людей в черных комбинезонах и масках было даже больше, чем прохожих и работников ближайших заведений. Они очень быстро и организованно прочесали местность, включая дворики и подъезды ближайших домов, и проводили всех обнаруженных потенциальных свидетелей в те же автобусы. Набралось два полных междугородных «Неоплана». Что происходило с людьми в автобусах, снаружи увидеть было трудно — мешали темные стекла и красные, восхваляющие «Нескафе» занавески, но очень скоро большая часть граждан — в основном это был персонал ближайших магазинчиков и заведеньиц — была отпущена с миром, а на смену им прибыла новая партия — жильцы близлежащих домов. Спустя некоторое время их отпустили тоже. Последними в автобусы были приглашены граждане, пытавшиеся улизнуть через дворы и черные ходы магазинов, — их выловил оцепивший ближайшие кварталы милицейский кордон. Из этих «пассажиров» так быстро никто не вернулся.

К тому моменту, когда закончилась проверка и зачистка, в витрине «Пятерочки» уже сверкали новые стекла и почти завершился монтаж автоматических дверей. «ЧП Северцев» пока возился с искрящей вывеской, но и его работа была близка к успешному завершению.

— Долго еще? — у подножия высоченной стремянки остановились трое в специальных изолирующих балахонах и с особыми приборами в руках.

— Пять минут. — Электромонтажник недовольно взглянул на них с высоты. — Мешаю?

— Заканчивай, проверяй и отваливай, — небрежно бросил один из троицы, не глядя на монтажника. Все его внимание было приковано к дисплею прибора. — Мы сейчас рубильник во всем квартале опустим.

— Надолго?

— До вечера.

— Мне две скрутки осталось, — засуетился монтажник, — вы погодите… Я быстро!

— Ждем, — «небрежный» кивнул. — Три минуты тебе. Время пошло.

«ЧП Северцев» напряженно засопел, быстро заработал пальцами, торопливо завинтил крышку распределительной коробки и привычно крикнул в пустоту супермаркета:

— Хозяин, проверяй!

— Проверь, — усмехнувшись, повторил его безадресную просьбу главный из троицы, обращаясь к одному из товарищей.

Вывеска «Пятерочки» зажглась во всей красе, чтобы погаснуть ровно через две минуты. Но это уже не было заботой «ЧП Северцева». Он сложил стремянку, захлопнул ящик с инструментами и погрузил все в свой фургончик, ревниво косясь при этом на машину конкурирующей фирмы, примерно в том же спешном порядке устранявшей повреждения рекламного щита МТС.

— Че тут было-то? — напоследок спросил он задержавшегося у входа третьего из людей с необычными приборами в руках.

— Три заказа за один тебе закрыли? — Человек поднял на монтажника насмешливый взгляд. — Вот и радуйся. А много будешь знать, мало проживешь.

— Какие мы загадочные! — Электрик фыркнул и вразвалочку двинулся к кабине.

Отъехав от места происшествия на четыре квартала, «Северцев» вынул из кармана телефон и буркнул: «База». Видимо, голосовой набор был запрограммирован именно на такое бурчание, во всяком случае, вызов пошел и абонент ответил.

— Слушаю тебя. Это они?

— Все подтверждаю. Уже зачистили, теперь готовятся к контролю.

— Ты уверен?

— Обесточили весь квартал, даже связь заглушили, чтобы никаких помех не было. Я видел своими глазами, как эти ребята настраивали биосканеры и радиометры. Вряд ли здесь остались хоть какие-то улики.

— Опять полный ноль…

— Ничего, не в последний раз. Источник сообщал о трех удачных экземплярах, значит, остались еще две попытки. Рано или поздно они проколются…

…Вот такие дела творились снаружи холодильной комнаты «Сименс». Внутри же холодильника почти ничего не изменилось, разве что погасла лампочка и постепенно становилось душно. Парнишку уже не била нервная дрожь, остался только обычный озноб от холода. Ведь даже в выключенном холодильнике температура держалась значительно ниже нуля. Паренек обхватил себя руками за плечи и несколько раз толкнул дверцу ногой. Юноша уже почти пришел в себя и осознал, что спрятаться в камере было не лучшей идеей. Теперь он надеялся, что отсутствие напряжения в сети разомкнет цепь электрического замка камеры, но дверь вопреки ожиданиям не подалась. Парнишка слабо крикнул: «Выпустите…», прислушался, но ответа не дождался. Сквозь толстую дверь вообще не проникали звуки. Паренек постучал в холодный металл кулаком, затем развернулся и несколько раз ударил в дверь пяткой. Мягкая кроссовочная подошва погасила удар, и звук получился вовсе никаким. Он постучал костяшками пальцев. Так получилось громче, но было больно. Откуда-то из глубины души снова начал выползать страх. Стало казаться, что духота резко усилилась и, если не предпринять хоть что-то в ближайшие пять минут, гибель неизбежна. Паренек пошарил вокруг и нащупал брикет замороженной вырезки. Он уже замахнулся, чтобы ударить брикетом в дверь, как вдруг в затылок повеяло теплом. Морщась от боли в шее, он обернулся и увидел полоску неверного света. Без сомнений, это был выход. Бросив брикет, он осторожно двинулся на свет. Он проникал в щель точно такой же двери, как та, через которую юноша попал в комнату. Как же он раньше ее не заметил? И почему она открылась, а первая нет? Впрочем, какая разница? Парень выглянул из камеры. За дверью была подсобка. Ящики, упаковки с товаром, стеллажи и длинный проход, заканчивающийся еще одной дверью, тоже приоткрытой. Дольше раздумывать он не стал. Сдвинув в сторону какие-то заиндевелые коробки, он выбрался из камеры, пулей пронесся по узкому коридорчику и выбежал на яркий солнечный свет.

Он бежал по густо заросшим травой газонам, перепрыгивал не просохшие после вчерашнего дождя лужи и низенькие лавочки в смежных двориках, каким-то чудом проскользнул между двумя милицейскими патрулями, пересек параллельную проспекту улицу и снова бросился в тень тесных зеленых дворов. Бежалось легко, несмотря на то что каждый шаг отдавался болью в спине, а в голове стучали кузнечные молоты. Все это было уже неважно. Парень летел как на крыльях, и подъемной силой ему служила одна ликующая мысль: выжил! Не взорвался вместе с тем сумасшедшим, не замерз и не задохнулся! Можно сказать — родился заново. Правда, так говорят в других ситуациях, но какая разница? По смыслу-то верно. Теперь можно будет отмечать день рождения два раза в год: двадцатого января и пятого июля. День рождения и «день выживания». Обалдеть, какой денек выдался…

Только когда впереди замаячила родная десятиэтажка, он притормозил и попытался отдышаться. Появляться в своем дворе с испуганными глазами, стоящими дыбом вихрами и шмыгающим носом было несолидно. Там, на площадке, наверняка сидят пацаны во главе с Игорем Семеновым. Увидят таким — засмеют. Особенно будет красноречив сам Семен. Его хлебом не корми, дай позубоскалить. И черный пояс его не пугает. Это все остальные уважают долговязого и нескладного Саню Баркова за достижения на татами, а Семенова такие мелочи не волнуют. Если есть повод, обязательно что-нибудь скажет, правда, не в обиду, а так, для хохмы…

Все… дыхание в норме, вихры кое-как приглажены, на лице — с трудом напяленная, но почти натуральная — маска расслабленной уверенности. Почти взрослый человек; умудренный жизненным опытом и знающий нечто недоступное другим. В голове, правда, шумит, как в закипающем чайнике, а спину и затылок будто накачали горячей пульсирующей жидкостью, но гримасу боли легко превратить в усталость. Этому трюку Саша научился уже давно, еще на первом году тренировок. В клубе так делали все мастера. Потому-то новички и сочиняли небылицы о неуязвимых и абсолютно нечувствительных к боли «черных поясах». Мелюзге было невдомек, что их кумиры просто умеют сохранять лицо — не более того.

Итак, взрослый, уверенный и немного усталый. Без зеркала сложно оценить, но вроде бы получилось. Теперь надо вразвалочку подойти к пацанам, солидно, за руку со всеми поздороваться и как бы невзначай упомянуть о сумасшедшем приключении на проспекте. Или не стоит? Не поверят же, начнут пальцы загибать, «отвечаешь, докажи…». А как доказать? Отвести их, ткнуть носом в милицейские кордоны? Нет, ноги там не будет еще неделю! Да и сил нет, до квартиры бы доползти. Значит, лучше ничего не говорить. Никому. Просто подойти, поболтать две минуты и, по-взрослому сославшись на дела, отвалить. Главное — держаться спокойно и не морщиться от боли. И вихры не приглаживать — дурацкая привычка! Проклятые вихры… и эта родинка на щеке, из-за которой лицо выглядит все еще детским. Так, все, солидно и голос погрубее: «Хай, Семен, вотс а?» — «Пивка?» — «Не-е, тренировка вечером…» — «А мы тут токинг замутили, че круче — „Смерш“ или „Токсик-три Д“…» — «Ну ты и свинтил фигуру! Нельзя их сравнивать…» И так далее.

Он в сотый раз пригладил непослушный вихор и невольно коснулся родинки на щеке. «Поговорим, разбежимся. Недельку поотвечаю по телефону, что страшно занят. Потом спина отойдет, башка отзвенит, и снова встретимся во дворе, чтобы мутить токинги и посасывать пивко… Так все и уляжется-забудется, в привычных разговорах и неотложных пацанских делах. А там будет видно, может, и найдется кому рассказать о сегодняшнем приключении. Лене, например, в субботу. Если она согласится пойти на „Биплан“ в Олимпийский. Она вообще-то больше бойз-бэнды слушает и особой тяги к старым рок-группам не испытывает, но чем черт не шутит? А потом можно будет завалиться в „ночник“ — денег как раз хватит на пару коктейлей, — если фейс-контроль прямо с порога баиньки не отправит. Ну, да там разберемся… Главное — выбросить все из головы до субботы. И происшествие, и вихры, и родинку… Далась же! Никакая она не детская! И вообще, зато пушок над верхней губой уже потемнел… Все, двор. Собрался…»

— Хай, Семен!

— О, мастер Сан! Ты слышал, что на проспекте случилось?

— Нет, а что?

— Два джипа в лепешку! Лобовое, прикинь!

Саня знающе усмехнулся и хотел небрежно так, снисходительно просветить приятеля, что же произошло на самом деле, но язык почему-то не послушался. Он будто прилип к небу.

— Два трупа и трое в тяжелом состоянии, — сверкая глазами, продолжил Семенов. — Сам видел в новостях.

Он многозначительно покосился на свой новенький смартфон «Нокиа». Машинка этого поколения имелась пока только у него. Все остальные пользовались смартами еще первых моделей или вообще морально устаревшими мобильниками. Даже Саня, парень по меркам приятелей непростой и по части мобильных штучек продвинутый, «юзал» трехлетний смарт от «Моторолы».

Саня взглянул на новый приборчик в руке Семенова, но вид новинки не вызвал у него обычного вожделения. Сейчас его больше занимал пугающий блок в сознании, не позволяющий ему говорить о происшествии на проспекте.

— А ты, мастер, где был? Опять в «Связном» торчал, на мобилы облизывался?

— Да, нет… я там…

— Ты че, подрался с кем?

— Подрался? — только сейчас до Сани дошло, что его рубашка от воротника до пояса, да и джинсы, сплошь в бурых пятнах. Внутри похолодело. — Нет… это тренировка такая… была… ну, знаешь, там, туши говяжьи вместо мешков… удары отрабатывать…

— Чумовой снаряд. — Семенов ухмыльнулся. — Ну и че, много ребер телячьих сломал?

— Порядком. — Саня отвел взгляд. — Ладно, пойду кловис сменю…

— Давай. — Семенов замысловато отсалютовал. — Будь здоров, Саня-сан…

Саня боком, стараясь не показывать приятелям спину, покинул площадку и нырнул в прохладу подъезда. Надо же, как все обернулось… Он почувствовал, что к щекам приливает кровь, и почти увидел, как темнеет от этого родинка. Ладно, ничего не случилось. Выкрутился же… А все-таки странно, почему не смог ничего сказать про взрывы на проспекте? Сотрясение заработал, что ли? Так ведь не впервой. На тренировках иногда и посильнее доставалось, и ничего, никакие слова к глотке потом не прилипали. Или это психологический шок, ну, от этого… нервного напряжения. Шутка ли — чуть гранату не поймал на свою… спину. Может, в психушку пора? Вот уж повезло вляпаться! Ни рассказать никому, ни самому разобраться. Что же делать? Описать все в дневнике, может, это шок снимет? Ну не водку же глотать, как это практикуют отец с дядькой по субботам — «для снятия трудового стресса». Один инженер-проектировщик, другой бухгалтер — стресс у них, видите ли, от такой работы! А может, просто выбросить из головы этот случай, да и все? Тогда и блок в башке рассосется. А что, интересная мысль. Нет раздражителя, нет и реакции на него. Грамотно? А то! Надо этот вариант обдумать…

Да чего обдумывать-то? И думать нечего! Кому они нужны такие секреты — явно криминальные, да еще так нехорошо на психику действующие? За борт их, за борт…

Если бы Санины мысли в этот момент услышал кто-нибудь из взрослых, он наверняка удивился бы рассудительности паренька и странной уверенности, что тот сумеет не думать и даже забыть о таком серьезном происшествии. Но никто со стороны его не слышал, а сам Саня оценить свое душевное состояние и адекватность мышления не мог.

«Все, решено: никому и никогда, даже предкам! Решил и забыл, по-мужски, намертво…»

На душе сразу стало легче, и даже привычное прикосновение к родинке не вызвало очередного приступа юношеского раздражения. Да и бог с ней. Не по родинкам на румяных щечках о возрасте судят, а по делам и способности выполнять решения…