Альянс предателей

Вячеслав Сергеевич Чистяков, 2021

Не прерывающая череды успешных ограблений банков команда налетчиков во главе с отставным офицером попадает в поле зрения иностранной организации, преследующей свои загадочные цели. На что готовы пойти грабители и как сохранить единство, если прошлое постоянно напоминает о себе?

Глава 5. Бывшие

Арендованный коттедж, служивший местом собраний для команды Дуная называли штабом. Внешне никакого сходства с военными штабами он не имел. Это был небольшой двухэтажный домик с территорией, огороженной двухметровым забором, главным преимуществом которого являлось отсутствие соседей. Он разместился на пригорке чуть поодаль от всего остального коттеджного поселка, что обеспечивало собраниям некоторую конфиденциальность. Внутри все комнаты были обиты лакированным деревом, отражающем солнечный свет и создававшим невероятною атмосферу днем. Но это происходило только тогда, когда плотные непроницаемые жалюзи были открыты, а происходило это не часто.

Несмотря на то, что коттедж был арендован только для общих собраний, днем он обычно пустовал, в нем также можно было остаться на ночь, хотя этой возможностью пользовался только Цербер и то только для того, чтобы произвести впечатление на своих постоянно меняющихся спутниц жизни, в его случае скорее спутниц одной-двух ночей.

Стоял солнечный день, но окна коттеджа оставались закрытыми. На втором этаже штаба в предвкушении томились несколько человек. Пространство между двумя комнатами было специально выделено для таких случаев. В самом центре широкого коридора стоял Дунай. Скрестив руки на груди, он молча переводил взгляд с одного члена своей команды на другого. В прошлом майор пограничной службы, а ныне лидер банды грабителей банков очень трепетно относился к каждому своему товарищу — сказывалось армейское прошлое. Потомственный военный, он и дальше мог бы продолжать службу — карьера его была головокружительной, но как только три года назад окончился контракт, он не раздумывая вернулся домой. Слишком многое пришлось пережить и совершить там, у самой границы страны. Бывшим военным место либо в политике, либо в органах, либо в криминале и, прекрасно это зная, он сделал свой выбор. Каждый день совесть мучила офицера за такой шаг и каждый день приходилось придумывать новые доводы для того, чтобы её успокоить, потому что избитая фраза «мы грабим банки, а не людей» уже не заглушала внутренний голос. Дунай прекрасно сознавал, как в психическом плане влияет на людей даже несколько минут, проведенные под прицелами автоматов его товарищей, которые он так усердно старался не пускать в ход. После пережитого на границе он возненавидел насилие.

Рядом с Дунаем, на просторном кресле развалился еще не до конца протрезвевший его друг и ближайший помощник — Цербер, которого тому удалось разбудить, предварительно прогнав его очередную ночную подругу, всего за полчаса до прихода остальных членов команды. Несмотря на то, что им часто приходилось слышать в свой адрес фразу «два сапога-пара» схожи они были только в том, что у обоих внутри поселилась ненависть. Однако, если Дунай ненавидел насилие, то Цербер ненавидел людей. Военная служба повлияла на него совсем не так, как на друга. Старший сержант морской пехоты был уволен с военной службы за конфликт с двумя офицерами, переросший в драку. Вероятно, подлил масла в огонь его озлобленности тот факт, что эти офицеры отделались лишь выговором. Жесткий и импульсивный Цербер всегда был сторонником крайних мер, доходя в своих стремлениях до полного исступления и тем самым наводя ужас даже на собственных друзей. Дунай не поддавался этому ужасу и поэтому без раздумий предложил другу вступить в его команду. А он без раздумий согласился.

Бесконечность не предел и даже при таких зловещих качествах, как у Цербера, был в команде у Дуная человек, которого стоило бояться сильнее их двоих вместе взятых. В углу у стены на обычном деревянном стуле сидел самый опасный член банды. Шрам на левой щеке добавлял суровости ужасающему блеску в глазах этого человека. Опираясь локтями на колени он по обыкновению начищал излюбленный стреляющий нож НРС-2 который умудрился оставить себе после увольнения со службы. Ифрит был так увлечен своим занятием, что, казалось, не замечал остальных присутствующих. Это было им на руку, потому как никто не хотел встречаться глазами с озлобленным на весь мир отставным военным разведчиком. С Цербером их объединяла неуёмная ненависть ко всем, кого они считали своими недругами, а также радикальность взглядов на жизнь. Страшно было представить до чего могут дойти их изощренные злобой умы, если оставить их наедине и предоставить возможность самим руководить делами команды. К счастью для Дуная, который и вносил баланс в этот зловещий триумвират, Ифрит не стремился занять место лидера группы. За годы службы в военной разведке он научился беспрекословно выполнять приказы, предпочитая, чтобы командовали те, кто на это годится больше всего. Он осознавал свою роль исполнителя, однако от обычных исполнителей его отличал собственный острый, хоть и извращенный от бесконечных убийств ум. В отличие от остальных членов команды, Ифрита уволили из разведки не за проступок или по состоянию здоровья, да и контракт его еще закончился, когда два года назад, после ужасающего задания, на котором он потерял нескольких боевых товарищей, и по всей видимости группа, в составе которой он находился, обнаружила то, чего не должна была обнаружить, командование посчитало, что он и его сослуживцы больше не должны продолжать службу. Группу распустили, естественно под подписку о неразглашении о том, что они пережили. Пережили это, впрочем, не все и спустя пару месяцев после возвращения группы, бывший командир, майор Федоров, которого не стали увольнять, а перевели в какой-то далекий штаб, чтобы не мельтешил под носом у начальства, не выдержал и застрелился. Дунай чем-то походил на этого человека, возможно своим умом или способностью к быстрому принятию решений в критических ситуациях (в том, что все офицеры похожи друг на друга, опыт нескольких лет военной службы заставил Ифрита сомневаться) или же просто тем, что тоже был майором, но когда он только прознал о роде деятельности первого, то не раздумывая предложил свою кандидатуру на место члена команды. Ифриту было комфортно в новой группе, в ней он чувствовал себя в своей тарелке и очень часто вспоминал прошлое. К сожалению, прошлое, это всё, что у него осталось в этой жизни.

— Грач, очки сними. — Сухо сказал Дунай.

— Да ладно тебе, блатным и ночью солнце светит. — Отозвался тот. Он удобно расположился на большом диване, стоявшем рядом со стулом Ифрита.

— Грач. — Цербер бросил предупреждающий взгляд на товарища.

— Скучные вы. — Грач стянул солнцезащитные очки, скрывавшие ото всех огромные голубые глаза и покосился на сидевшего рядом Ифрита. Этому никто не сделал замечания по поводу того, что он не стал снимать кожаную куртку в помещении.

«Даже если бы он сидел в космическом скафандре, ему бы никто и слова не сказал» — Подумал Грач.

Он был единственным членом банды, которого военная служба не только не ожесточила, но казалось, даже сделала более добрым к окружающим. Младший сержант военно-воздушных сил просто-напросто вовремя ушел с военной службы и не стал продлевать контракт. Десантник всегда хотел быть строителем и с окончанием службы смог осуществить свою мечту, однако, когда зарабатываемых денег стало не хватать, он, недолго думая, присоединился к команде Дуная. Всем окружающим он твердил о неугасаемом желании что-нибудь создавать и осознании того, что является частью чего-то большего, нежели простые обыватели. Впрочем, любовь ко всему и вся, а также не желание вредить людям, не мешали ему таскать с собой пару пистолетов, неизменно покоившихся за спиной. Пригладив одной рукой волосы, другую он запустил в пачку фисташек, которую держал, сидевший на том же диване, последний член команды — Бука.

Военный летчик, капитан военно-воздушных сил был вынужден оставить службу по состоянию здоровья, подорванного в результате несчастного случая. Вообще-то во время службы он имел суровый позывной — Бук, однако, как только он стал членом команды, то прозвище претерпело такое значительное изменение — одна буква превратила его из серьезного широколиственного дерева в злодея, которым пугают детей. Он действительно мог напугать кого угодно, когда после длительного молчания начинал говорить резким срывающимся голосом. Капитан вечно что-то жевал и, как результат, стал быстро набирать в весе. В отличие от остальных, он не питал любви к оружию и никогда не стремился лезть на рожон, однако его постоянная роль водителя начала надоедать, о чем он и не преминул заявить. Дунай пообещал, что в следующий раз он пойдет вместе со всеми.

— Эй. — Окликнул Бука Грача, который своей культей зацепил и выудил добрую половину упаковки фисташек.

— Не жадничай, у тебя там еще есть.

— Думаешь, если природа наградила тебя смазливым личиком, значит все дозволено? — С задором спросил Бука.

— Смазливым? — Грач оглядел всех членов команды. — Я смазливый?

Цербер сделал неопределенный жест рукой.

— Приплыли. — Протянул Грач. — Просто вы все завидуете.

— Чему? — Спросил Дунай, вглядываясь в голубые глаза.

— Тому, что я такой красивый.

Всеобщий взрыв хохота вывел всех из унылого расположения духа. Хохотал и сам Грач и даже Ифрит попытался выдавить какое-то подобие улыбки.

— Ладно, к делу. — Дунай подошел ближе к дивану.

— Да-да, сколько там? — Спросил Грач.

— За вычетом всех расходов, по восемьсот тысяч на брата.

В расходы, упомянутые Дунаем входили доли дяди Паши и Кима, а также десять процентов от общей суммы откладывались, как выражался сам Дунай «в кассу». Он не любил и не хотел использовать воровское выражение «общак», коим по факту и являлась касса. Деньги оттуда шли обычно на подготовку к следующему ограблению, однако остаток превышал затраты, и сумма начинала постепенно накапливаться.

Бука присвистнул.

— Больше, чем в прошлый раз.

— Тратьте осторожно. — Предостерег Дунай. Он каждый раз это говорил, да и вообще все происходящее отыгрывалось как по сценарию после каждого ограбления.

Как по мановению руки все подняли, стоявшие до этого на полу бокалы с виски.

— За успех. — По традиции скандировал Дунай.

Бокалы осушили не чокаясь и поставили обратно на пол. Несколько минут прошли в тишине.

— Когда следующее дело? — Сухо спросил Ифрит.

Бука предупреждающе поднял палец вверх.

— В следующий раз я не за рулем. — Напомнил он.

— Передохнем немного. — Дунай прошелся по коридору. — Через неделю начнем готовиться. Кстати… — Он выдержал паузу и с улыбкой оглянул всех членов своей команды. — У меня скоро день рождения. Вы все приглашены.

— Вот это дело. — Бука докончил пачку фисташек и потянулся за следующей.

— Где отмечать будешь? — Спросил Грач.

— На дачу ко мне поедем. — Ответил Дунай.

— Я не приду. — Сказал Ифрит. Он никогда не посещал подобного рода мероприятия, устраиваемые командой. К этому все были готовы и ничего не ответили.

Бука внезапно закашлялся. Решив, что он поперхнулся орехом, Грач увлеченно стал лупить его по спине. Тот замахал рукой, призывая остановиться. Еще несколько секунд он заливался жутким кашлем, а затем, проведя ладонью по губам стал жадно глотать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание.

— А я тебе говорил, что жрать меньше надо. — Заметил Грач.

Бука только отмахнулся.

— Если ни у кого нет вопросов, то проваливайте друзья, до новых встреч. — Улыбнулся Дунай.

Все, кроме Цербера, принялись подниматься на ноги. Спустившись вниз, они обнаружили три рюкзака с деньгами и распределив добычу, стали выходить из штаба.

Дунай взял бутылку с виски и снова наполнил бокал друга. Обернувшись на лестницу, по которой только что спускались Ифрит, Грач и Бука, он задумчиво проговорил.

— Дядя Паша прав. Нужно знать, когда остановиться.

— По-моему все сейчас идет как нельзя лучше. — Цербер одним глотком осушил бокал.

— После пика всегда идет спад. — Заметил Дунай, усаживаясь на диван, засыпанный шелухой.

— Да, но пока не начнется спад, ты не узнаешь, где был пик.

— Предлагаешь подождать, пока нас за зад схватят?

— Просто умничаю. — Улыбнулся Цербер, но затем стал серьезнее. — Если за зад схватят, я вытащу нас…как обычно.

— Напомни-ка, когда это ты нас вытаскивал?

Цербер посмотрел на друга сквозь стекло опустевшего бокала, медленно вращаемого в руке.

— Быстро же ты забыл, кто спас тебя от тех клофелинщиц на Кубе.

— А, точно, припоминаю. — Усмехнулся Дунай. — Тех самых, которых ты сам и привел.

— Не я. Их привел Альберто.

Альберто, общий друг Дуная и Цербера, с которым они познакомились на Кубе. За то недолгое время нахождения на острове, они успели так сблизиться, что стали хорошими товарищами и уже нигде нельзя было видеть их по отдельности, казалось, что они не расстаются ни на секунду. Альберто подкупал тем, что разделял некоторые взгляды закадычных друзей, а в их бесконечных спорах всегда находил третью сторону и тоже вливался в бурное обсуждение. К сожалению, как это часто бывает, расстояние сыграло свою роль и после возвращения Цербера и Дуная с Кубы, они все реже вспоминали друг о друге.

— Кстати, как он? Вы общаетесь? — Без тени интереса в голосе спросил Дунай.

— Так. — Отмахнулся Цербер. — Поздравляем друг друга с днем рождения, вот и все.

— Не теряй с ним связь.

Оба на мгновение задумались и замолчали.

— Мы обязательно вернемся туда. — Твердо заявил Цербер, оставляя наконец бокал в покое. Он знал, как сильно этого жаждал его друг. Он сам хотел этого не меньше.

Дунай поднялся на ноги и зашагал к лестнице.

— Куда это ты?

— В отличие от тебя, меня ждут дома.

— Не вовремя ты женился. — Покачал головой Цербер.

Дунай как будто не услышал его слов и, задержавшись у лестницы сказал:

— Если опять надумал кого-то сюда привести, то приберись. Бука вон весь диван загадил.

— Слушаюсь, командир. — Засмеялся Цербер.