Конь с горы Бабырган. Повести

Вячеслав Лямкин

Пашка Кочергин по прозвищу Пикассо чувствует себя одиноким – мать занята младшими детьми, и разборками с отчимом. А единственный товарищ – Андрюха – непостоянен.Но однажды все меняется: на конеферме, куда Пашка часто наведывается, появляется орловский рысак по кличке Рубин, с которым у мальчика завязывается крепкая дружба.Какие только вершины не покоряются Пашке, когда рядом преданный конь и на что готов пойти мальчик, когда выясняется – он может потерять верного друга…

3

Серый в яблоках орловский рысак, появившийся на конеферме, сразу привлек к себе внимание. Он подолгу стоял в дальнем углу летнего загона, недоверчиво смотрел черными большими глазами на окружающих. Стоило только к нему кому-нибудь приблизиться, он отбегал в сторону, неспокойно ржал, стриг ушами и отворачивался.

Орловец был на загляденье: высокий в холке, статный. Задние ноги и хвост до середины светло-серого цвета, круп — темно-пепельного, разбавленный белыми пятнами. Ближе к брюху окрас светлел, «яблок» становилось все больше — казалось, это даже не «яблоки», а звезды на светлеющем после ночи небе. Аккуратно подстриженная грива повторяла оттенки туловища: от холки светло-серого окраса, а к голове темнела и заканчивалась густой, сползающей до середины широкого лба челкой.

Увидев его, мальчишка открыл от удивления рот. Он глазам своим не мог поверить: это конь из сна. Его рисунками была увешана целая стена в комнате.

Пашка опрометью бросился искать дядю Колю.

Дядя Коля с конюхом Валеркой проводили ревизию в деннике. Меняли доски.

— Случилось чего?! — спросил запыхавшегося Пашку дядя Коля. — Ты чего такой взбудораженный?

— Конь! Там конь! — у Пашки схватило дыхание, и он толком не мог связать предложения.

— Что конь?! — испугался дядя Коля и, не дослушав Пашку, кинулся к загону, на ходу бросая инструмент и думая о случившейся неприятности. Убедившись, что с жеребцом все в порядке, чертыхнулся: — Лешак, напугал! Я-то думал!

— Дядя Коль, откуда он? — наконец-то смог выговорить Пашка. — Конь Бабыргана!

— Ты про Рубина? Долгая история. Потом расскажу…

— Рубин, значит! — повторил Пашка. — Рубин!!!

* * *

…Вечером, проверив работу конюха Валерки, дядя Коля, сидя на своем излюбленном чурбачке, выстругивал из кедрового бруска небольшую статуэтку лошади — они хорошо у него получались и рассказывал про жеребца…

Рубин появился на свет от пары знаменитых родителей на конеферме «Сибирское». Стригунок красивой масти — серый в яблоках, на длинных непослушных ногах, иногда заплетающихся друг о дружку, неуклюже тыкался в вымя, прижимал свой черный кудрявый хвостик и, устав стоять, падал. И снова вставал, и бежал за матерью, втыкаясь в нее и постоянно путаясь перед ногами.

Из нескладного жеребенка Рубин вырос в красивого годовалого жеребца, привлекавшего к себе внимание. Вскоре его купил один заводчик из Абакана, занимающийся лошадиными бегами.

На содержание и тренинг новый владелец отдал коня на местный ипподром старому мастеру-наезднику Иванову. Семеныч — так звали наездника — прикипел к жеребцу, быстро нашел с ним общий язык. Приучил его и к седлу, и к качалке, и даже обучил трюку вставать на передние колени, когда ему нужно было садиться верхом.

За два года, что Семеныч работал с Рубином, они громко заявили о себе: стали победителями нескольких больших турниров.

Жеребцу предрекали большую карьеру, но неожиданно с Семенычем случилась беда: прихватило сердце. Врачи посоветовали завязывать с бегами и прописали покой.

Рубина отдали молодому горячему наезднику по фамилии Глыбин, жадному до побед. Думали, с конем проблем никаких не возникнет. Но он тосковал по Семенычу. Первое время даже отказывался есть.

Глыбина не признал и на первой же тренировке, когда тот не рассчитал и сильно хлестанул его плеткой, рысак пустился галопом и чуть не перевернул качалку.

После этого Глыбин и Рубин окончательно невзлюбили друг друга. Один хотел, чтобы ему покорились, а другой не хотел повиноваться.

Глыбин кипел от злости.

— Как так?! — негодовал он. — Я из него эту дурь выбью! Возомнил из себя Сметанку²!

В тот день Глыбин пришел в конюшни пораньше. Велел конюху задать Рубину овса больше обычного.

— А тренировка? — спросил конюх — тихенький мужичок небольшого роста, разбирающийся в тренинге лошадей. — Тренировка ведь! Бока сколет.

— Делай, чего говорю! — ответил Глыбин.

Потом он взял нагайку и зашел в денник к Рубину. Конь шарахнулся в сторону, положил уши и показал зубы. Тревожно заржал.

Глыбин замахнулся.

— Эх! — вырвалось у него. — Признаешь или нет?!

Рубин повернулся к Глыбину задом — и наездник, осознав опасность, удалился.

Затем попросил конюха запрячь коня.

Выведя жеребца на тренировку, начал гонять его по кругам. Рубин терпел, изгибал шею, бежал. Но удары плетью становились все сильнее и чаще, и Рубин бежал круг за кругом, километр за километром.

На ипподроме не сразу вникли в происходящее.

Проезжающие мимо наездники качали головами, спрашивали Глыбина:

— Куда ты его гонишь? Придержи!

— Ниче! Ему полезно! — ухмылялся тот и добавлял. — Застоялся чуток, пусть продышится!

Рубин, изнемогая от усталости, перешел на галоп и вдруг, выбежав за пределы тренировочного круга, понес качалку с наездником по полю. Попав передней ногой в неглубокую канаву, споткнулся и завалился на землю.

И тут Глыбин сорвался, вскочил на ноги и начал хлестать коня, выбившегося из сил, что есть мочи:

— Непутевая скотина! Тупое существо! Чуть не угробил! Вот тебе за это! Будешь знать!

Сбежались люди. Оттащили Глыбина. Рубин лежал и смотрел на столпившихся вокруг него людей, тяжело дыша.

— Запорол коня! Куда смотрел… дурень!

— Самого бы тебя так погонять! Да бичом по хребтине!

Но Глыбин эти замечания пропускал мимо ушей: главное, он потешил себя и показал строптивому жеребцу, кто здесь хозяин.

Ветеринар поставил неутешительный диагноз.

— Какой из него теперь бегун! Дай боже, чтобы оклемался. Еще бы чуток, и стрелять бы пришлось или усыплять. Колено опухло. Возможно, ушиб и связки на коленном суставе потянуты.

После этого происшествия Рубина увезли с ипподрома в неизвестном направлении.

* * *

Как говорится, если где-то убыло, то где-то прибыло. На днях наведался на конеферму Егор Савельевич Тарасов — конезаводчик из села Алтайское.

Егору Савельевичу на вид лет пятьдесят пять, невысокий, с небольшим животом, широким лицом и раскосым разрезом глаз, как у алтайца, но произношение идеально русское, без всякого акцента. На недоуменные вопросы напоминал: в нем течет кровь телеутов³, чем он и гордился.

— Нужен твой свежий взгляд. Садись, прокатимся! — пригласил он дядю Колю.

Егор Савельевич, недавно увлекшийся конными бегами, только начал постигать тонкости данного ремесла и, конечно, нуждался в дельном совете. Недавно он купил орловского рысака по кличке Фаворит за хорошие деньги и отдал его в село Новотырышкино опытному мастеру-наезднику Фролову. Фролов сам давно уже не выступал, зато у него подрастала плеяда талантливых учеников. Внук его Артем недавно на Новосибирском ипподроме занял как раз с Фаворитом призовое место. Конечно же, Егор Савельевич, воодушевленный такими успехами, теперь строил грандиозные планы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

История создания орловского рысака началась в 1776 году, когда граф Орлов ввез в Россию ценнейшего и очень красивого внешне арабского жеребца Сметанку. Он был приобретен у турецкого султана за огромную сумму — 60 тысяч серебром. В сопровождении конвоя, с охранной грамотой турецкого правительства Сметанку доставили в Россию через Турцию, Венгрию и Польшу. Путь был очень долог — около двух лет (жеребца везли сушей). В Остров жеребец прибыл в 1776 году. Сметанка был необычно крупным для своей породы и очень нарядным жеребцом с несколько удлиненной спиной (у него оказалось девятнадцать пар ребер вместо обычных для лошади восемнадцати). Свою кличку получил за светло-серую масть, практически белую, как сметана.

3

Телеуты — тюркский коренной малочисленный народ в России, ведущий происхождение от тюркоязычного кочевого населения юга Западной Сибири. — Прим. ред.