Падение рая

Вячеслав Кумин, 2008

Спустя 2000 лет взвод лейтенанта Камышова, замороженный в горах под лавиной, получил шанс на вторую жизнь – ведь только воины из прошлого способны спасти земную цивилизацию от космического вторжения.

3

Зал молчал. Никто не понимал, что можно в данной ситуации предложить.

— Господин президент… — вдруг послышался несмелый голос, и на экране появилось лицо говорившего.

— Да, слушаю вас, — оживился президент Гуттенберг, и остальные тоже воспаряли духом, с надеждой посмотрев на экран. — Какое у вас предложение?

— Я Джос Экленд, руководитель института кибернетических проблем…

— Да-да, говорите…

— Мы можем противопоставить им роботов… боевых роботов.

— Они у нас есть? — удивился президент.

— Нет, но мы можем изготовить их в большом количестве в самые сжатые сроки.

— А как насчет закона Азимова? Они станут стрелять в людей? Ведь тем самым они причинят вред живому разумному существу, а это им категорически запрещено.

— Мы исключим данный запрет из программы… Придется разработать новую…

— Хорошо.

Лица министров повеселели, казалось, решение найдено и дело осталось за малым — воплотить его в жизнь.

— Сколько потребуется времени?

— Если загрузить все заводы с учетом времени на разработку и программирование, — стал перечислять кибернетик, — то через шесть месяцев мы вам выдадим двухмиллионную армию…

— Хорошо, — снова повторил президент. — Но сроки нужно сократить до двух месяцев, максимум до трех. Используйте закрытые архивы — опыт прошлых, не столь цивилизованных поколений. А то через шесть месяцев оуткасты будут уже здесь… в этом самом кабинете, а их нужно встретить на дальних подступах.

— Конечно, господин президент, — кивнул Экленд. — Мы постараемся.

Послышались аплодисменты и радостные перешептывания министров. Но тут президент нахмурился и стал тереть рукой лоб, будто пытаясь вспомнить что-то очень важное, что он пропустил. Наконец сказал:

— Это все очень хорошо, но нужен дополнительный план.

— Зачем? — удивился министр обороны Пфайффер. Когда решение проблемы практически найдено, а угроза почти миновала, он стал чувствовать себя гораздо увереннее.

— Потому что первый может провалиться.

— Конечно, господин президент…

— Итак, какие еще будут предложения?… Ну же, граждане, смелее!

— У меня есть, — неожиданно для самой себя произнесла Амели.

— Хм, кто вы? — поинтересовался президент, когда на его настольном экране появилось изображение девушки. Такое же изображение появилось у всех, кто принимал участие в расширенном заседании правительства.

— Амели Стоун, доктор, замдиректора Института исследовательской медицины.

— Что же вы нам можете предложить? — искренне удивился президент. — У вас есть новые лекарства, которые помогут нашим солдатам сражаться, забыв, что они цивилизованные люди?

— Лекарства есть, но они, хоть новые, хоть старые, антигуманны и находятся под запретом.

— Тогда что?

— Понимаете… может, я лезу не в свою область…

— Говорите, доктор Стоун. Это вопрос жизни и смерти, а то, что вы залезете не в свою область, — не беда. Здесь все не в своей области, — договорил президент Гуттенберг, многозначительно посмотрев на министра обороны Пфайффера.

— Спасибо. Понимаете, можно сделать роботов, которые будут убивать, но кто научит их воевать и будут ли они эффективны в реальных условиях. Машина сильней, быстрей, точней, но не умней. Нет ничего сложнее, чем человеческий мозг.

— Что вы хотите сказать? — вспылил министр обороны.

— Компьютер логичен, логика — его сущность, а человек, особенно варвар-оуткаст, действует нелогично. Разве логично начинать войну? Зачем? Ведь все можно решить миром…

— Резонно. Что вы предлагаете?

— Противопоставить им столь же нелогичных варваров. Умеющих убивать.

— Но где мы их возьмем?! Невероятно! Мы все добропорядочные граждане.

— В нашем институте, — ответила Амели.

— Не понял.

— Один из наших филиалов занимается криогеникой…

— Да, я слышал об этом, — кивнул головой президент. — Люди, добровольно заморозившие себя в надежде, что их смогут оживить через тысячи, а то и десятки тысяч лет. Но почему вы решили, будто сможете их разморозить? Ведь, насколько мне известно, еще не получилось ни одного удачного случая разморозки.

— Не совсем так… Во-первых, мы проводили опыты исключительно на животных, которых хозяева замораживали вместе с собой в надежде, что их оживят. Во-вторых, их замороживали обычным методом, то есть посредством простого охлаждения путем опускания в жидкий азот. Но даже в этом случае мы получили обнадеживающий результат.

— Какой же?

— Размороженные животные жили около трех-четырех суток.

— Очень интересно, а что же с людьми?

— С ними мы таких опытов не проводим, поскольку это признано антигуманным. Размороженные объекты проживут не больше часа из-за обширного внутреннего разрушения мягких тканей, то есть в случае проведения опытов это можно рассматривать как убийство. Наша наука еще пока не может справиться с такой проблемой.

— Хм, но тогда…

— Да, господин президент, я понимаю. Но у нас имеется тридцать два уникальных субъекта, заморозка которых произведена другим способом, а точнее, произошла благодаря ряду случайностей. Их нашли чуть больше ста лет назад, когда в одной из долин сошел последний лед.

— То есть вы хотите сказать, что вы сможете их разморозить?

— Именно так. Сканирование показало, что ткани практически не повреждены. Невероятно, но это так. И есть очень высокий шанс на благополучный исход операции.

— Понятно. Но почему вы решили, будто они смогут нам чем-то помочь? Возможно, это простые альпинисты. Как известно, даже в древние времена имелись люди сугубо мирные. Может быть, это спортсмены, тогда были в моде экстремальные виды спорта.

Президенту казалось, он знал, о чем говорил, ведь он сам по молодости увлекался лыжным спортом.

— Мы тоже так думали, но у некоторых из них при себе имеется оружие и одежда на них, если верить архивам, является военной формой. К тому же у некоторых из них, как показал сканер, есть огнестрельные ранения, а внутри их тел инородные предметы, а именно пули.

Амели замолчала, молчал и президент. В зале повисла напряженная тишина.

— Их слишком мало, чтобы они смогли что-либо сделать, даже если удастся их оживить? — не то спросил, не то констатировал Стив Гуттенберг. — И потом, существует вероятность, что это какие-нибудь экстремисты… я не знаю, кто там с кем воевал и ради каких высших целей. Они могут стать нашими врагами…

— В наших условиях это дополнительный шанс на спасение… — произнесла Амели, уже пожалев, что предложила свой вариант. Ей казалось, его теперь наверняка отвергнут, но все же решила биться за него до последнего: — Мы ничего не теряем. Но проверить можно. Если они наши враги, то им никогда не выйти за пределы института и не стать помощниками наших врагов, врагов цивилизации.

— Вы правы. Даже нужно, — после долгого молчания сказал президент Федерации, взвешивая все «за» и «против». — Проводите разморозку. Если у кого еще появятся какие-нибудь мысли, озвучивайте их, приемная работает круглосуточно. Ваши предложения будут рассмотрены в кратчайшие сроки. Заседание окончено, всем спасибо.

— Спасибо, господин президент, — запоздало поблагодарила доктор Стоун.