Трибунал для подплава. История советского подводного флота в материалах следственно-судебных дел
Автор проследил историю советского подплава не по его участию в морских походах и сражениях, а по баталиям, которые разворачивались в ходе следствия и судебных разбирательств.
Оглавление
- Трибунал для подплава. (история советского подводного флота в материалах следственно-судебных дел)
- Часть 1. «Контрреволюционный» подплав
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Трибунал для подплава. История советского подводного флота в материалах следственно-судебных дел предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Часть 1. «Контрреволюционный» подплав
1. Удар «Пантеры» (дело А. Н. Бахтина и др., 1927 г.)
Александр Николаевич Бахтин по праву занимает достойное место среди первопроходцев подводного флота России. Его имя стоит в одном ряду с лейтенантами Н. А. Гудимой, С. Н. Васильевым, С. Н. Белкиным, И. Н. Ризничем и др.
А. Н. Бахтин родился 4 июня 1894 года. Отец его был известным петербургским педагогом, одним из основателей детского театра (в будущем — знаменитого ленинградского ТЮЗа). В 1914 году Александр окончил Морской кадетский корпус, стал мичманом, в 1916 году — подводный офицерский класс. В годы войны он служил вахтенным начальником на подлодке «Кайман» и старшим офицером на ПЛ «Волк». Затем стал её командиром.
На «Волке» Бахтин совершил 8 боевых походов, в ходе которых было потоплено четыре вражеских транспорта. Причем, 17 мая 1916 года эта легендарная лодка под командованием И. В. Мессера уничтожила сразу три германских транспорта («Гера», «Кольга» и «Бианка»), став самой результативной подлодкой России. Весь экипаж был награжден тогда орденами и медалями. А. Н. Бахтину вручили орден Святой Анны 4 степени с надписью «За храбрость».
Вскоре после революции А. Н. Бахтин уволился с флота по собственному желанию, ходил по морям капитаном торгового судна. Но в ноябре 1918 года возвратился в РККФ и получил под свое командование подводную лодку «Пантера»14.
Балтийский флот в то время был ослаблен как никогда. Лишь немногие корабли и подлодки могли выходить в море. Англичане же вели себя в Финском заливе как полновластные хозяева.
ПЛ «Пантера» оказалась одной из немногих боеспособных лодок, укомплектованной профессионалами своего дела. Помощником командира был А. Г. Шишкин15, минером Г. Г. Таубе16, штурманом А. И. Берг17, о деле которого нам еще предстоит рассказать. Опытными были рулевой Ф. М. Смольников, минный машинист Ф. В. Сакун18 и др.
Позднее Шишкин вспоминал о знаменитой атаке, произведенной «Пантерой» 31 августа 1919 года: «Резкий звонок. Боевая тревога… Лучшие специалисты „Пантеры“ заняли наиболее ответственные посты. На горизонтальных рулях стоял Ф. Смольников. Подлинный мастер своего дела, он умел как „по ниточке“ вести лодку на заданной глубине. Стрелка глубиномера была неподвижна, когда Смольников стоял на вахте… У носовых и кормовых торпедных аппаратов наготове стояли минные машинисты В. Авдюнин и Н. Журков, на центральном посту у приборов управления торпедной стрельбой — старейший минный машинист лодки Ф. В. Сакун»19.
Два вражеских эсминца были обнаружены А. Н. Бахтиным около 18 часов. Они стояли на якорях у острова Сескар. «Пантера» маневрировала около трех часов, пока не заняла удобную позицию для стрельбы торпедами. Сближение с противником затрудняли малые глубины, песчаные банки и большое волнение моря. На атакующий курс Бахтин вывел лодку с северо-запада, подойдя к английским эсминцам из-за острова, со стороны заходящего солнца, что обеспечивало маскировку. В 21 час 16 минут командир отдал команду и с дистанции 4 — 5 кабельтовых лодка произвела залп, поразив двумя торпедами «Витторию», один из новых эскадренных миноносцев Англии. Через несколько минут он был уже на дне.
Несколько вражеских кораблей и гидросамолетов начали преследовать «Пантеру», сбрасывая противолодочные глубинные мины и производя стрельбу ныряющими снарядами. Уклоняясь от огня, лодка ударилась о грунт и получила повреждения. Но Бахтин, продолжая маневрировать, все-таки сумел оторваться от преследования и, пройдя под водой почти 80 миль, благополучно возвратился в Кронштадт.
Субмарина находилась в подводном положении, без регенерации воздуха, более 28 часов — случай до этого невиданный. Бахтин установил тогда своего рода рекорд для подводных лодок типа «Барс». А потопление эсминца «Виттория» оказалось не только первой, но и единственной в годы гражданской войны победой подводников.
Экипажу была объявлена благодарность и предоставлен трехдневный отпуск. Потом решили каждому вручить по новой кожаной куртке. А 3 декабря 1919 года 18 участников потопления эсминца были награждены от имени Петроградского Совета именными серебряными часами. Летом 1922 года знаменитую лодку посетил Председатель ВЦИК М. И. Калинин и делегаты III Конгресса Коминтерна. Сам Бахтин в этом году за восстановление Балтийского флота был удостоен учрежденного на Балтике звания «Герой труда». А в следующем году к его трем царским орденам добавился советский орден Красного Знамени. Он получил эту награду первым из советских подводников.
После знаменитой атаки жизнь и служба у Бахтина складывались в целом неплохо. Он командовал подлодками «Форель» и «Тур», возглавлял дивизион подводных лодок, находился на преподавательской работе. Был начальником подводного офицерского класса, написал учебник «Управление подводными лодками. Курс для командного состава флота», а также несколько статей, опубликованных в журналах «Морской сборник» и «Красный флот»20.
В аттестации А. Н. Бахтина говорилось: «Является одним из выдающихся знатоков подводного дела, имеет большой боевой и практический стаж»21.
В 1926 году Александр Бахтин окончил Военно-морскую академию, был назначен командиром отдельного дивизиона подводных Морских сил Черного моря. А через месяц после переезда в Севастополь… его арестовали.
Дело №7455 в отношении моряков Балтийского флота было одним из самых крупных в то время. Всех их арестовали в 1926 году, а 28 февраля 1927 года 23 подсудимых предстали перед судебной коллегией ОГПУ по обвинению в создании на флоте контрреволюционной военно-монархической организации.
В протесте Главной военной прокуратуры по этому делу, составленном в 1956 году в связи с проведением реабилитации 22-х осужденных22, говорилось, что «вопреки требованиям закона были объединены в одно производство дела на ряд лиц, действия которых не имели между собой никакой связи», и с материалами дела эти лица «ознакомлены не были»23. Другими словами — не все из них даже знали, в чем их обвиняют.
Объединяло арестованных лишь одно обстоятельство — все они являлись бывшими морскими офицерами Российского императорского флота. После Октября 1917 года большинство перешли на службу в РККФ. Так, на момент ареста бывший капитан I ранга П. Ю. Постельников служил в Ленинградском военном порту, капитан II ранга К. В. Вонлярлярский — начальником отдела штаба Морских сил Балтийского моря, мичман Н. Л. Вартенбург — командиром 1-го дивизиона эсминцев, лейтенант Е. С. Велецкий — командиром учебного судна «Комсомолец», мичман Н. Ф. Оболенский — флагштурманом бригады траления и заграждения, мичманы С. А. Ловцов и В. Б. Лесгафт — командирами эсминцев. В Москве «взяли» бывшего капитана II ранга Ф. В. Васильева, проходившего службу начальником минного отдела технического управления РККА и сотрудника того же управления бывшего лейтенанта А. И. Борячинского. Капитан I ранга Н. А. Арбенев, инженер-механик Г. М. Назаров, лейтенант А. П. Дулов после революции уволились с флота и работали на разных предприятиях г. Ленинграда. Бывший мичман В. В. Дашкевич «занимался садоводством в г. Николаеве»…
По версии следствия, которое вели Виролайнен и Косицкий, уполномоченные 5-го контрразведывательного отделения полпредства ОГПУ в Ленинградском военном округе, все лица, арестованные по делу №7455, занимались в 1918—1926 годах контрреволюционной деятельностью в период в 1918 по 1926 годы. Отдельным фигурантам было также инкриминировано наличие несанкционированной командованием переписки с заграницей и проведение антисоветской агитации.
На самом деле, как свидетельствуют материалы этого и других изученных автором архивных дел того периода, в абсолютном большинстве случаев бывших офицеров репрессировали не за реальные противоправные действия, а лишь за их принадлежность к социально-чуждому классу. Под контрреволюционностью понимались политическая неблагонадежность, подозрение в сочувствии идеям, подрывающим существующий государственный строй, «контрреволюционные настроения» и зафиксированные секретными сотрудниками антисоветские разговоры.
Так, Николай Фотиевич Оболенский был арестован за то, что на одной из вечеринок, именуемых следователями «сборищами», «исполнил гимн «Боже, Царя храни». А командир минного заградителя «25 октября» Сергей Иванович Сперанский — за то, что устраивал на своей квартире эти самые «сборища бывших морских офицеров, на которых имели место антисоветские проявления».
Большинство арестованных назвал в качестве членов контрреволюционной организации К. В. Вонлярлярский. Позже будет установлено, что его показания не соответствовали действительности, в том числе в отношении репрессированных по делу №7455 подводников. Так, Вонлярлярский назвал своим соучастником А. В. Томашевича. Однако, когда последний был ему предъявлен для опознания, он не смог его опознать. В отношении А. Н. Бахтина Вонлярлярский утверждал на допросе, что тот, «как член руководящей тройки», в начале 1923 года приезжал к нему по делам контрреволюционной организации, и уточнил, что запомнил его по ордену на груди. Между тем, как говорилось в протесте прокурора, «Бахтин был награжден орденом Красного Знамени приказом РВС СССР от 4 октября 1923 года и, следовательно, Вонлярлярский в начале 1923 года не мог видеть у него этот орден»24.
В том же протесте утверждалось, что, согласно справке тюремного врача от 3 сентября 1926 года, Вонлярлярский в период дачи показаний на Бахтина и других страдал психастенией, и у него наблюдалось угнетенное состояние.
А. Н. Бахтина арестовали в Севастополе 20 августа 1926 года. Он прибыл в штаб Черноморского флота за месяц до ареста, сменив в должности арестованного в том же году командира черноморского дивизиона подводных лодок H.H. Головачева25.
Александр Николаевич Бахтин был обвинен в том, что в 1918 году, во время Ледового похода, ушел с подлодки и остался в Финляндии, где дал финнам согласие поработать у них в качестве инструктора подводного плавания. А затем трудился капитаном парохода в артели «Транспортное трудовое товарищество»», организованной бывшими офицерами.
А. Н. Бахтин на допросах категорически отверг все предъявленные ему обвинения. Хотя не отрицал, что некоторое время, после увольнения с флота, действительно работал капитаном парохода в артели «ТТТ». Но она являлась не контрреволюционной, а обычной коммерческой организацией, созданной по инициативе адмирала А. В. Развозова26 для трудоустройства увольняемых офицеров. По поводу оставления подлодки в Гельсингфорсе Бахтин заявил на допросе, что действительно ему было сделано предложение остаться в Финляндии в качестве инструктора подводного плавания, поскольку финны предполагали закупить у советского правительства подлодки, и он считал, что это предложение согласовано с нашей стороной…
28 февраля 1927 года судебная коллегия ОГПУ приговорила к 10 годам концлагерей В. В. Атрепьева, Ф. В. Васильева, К. В. Вонлярлярского, В. В. Дашкевича, П. Ю. Постельникова, С. В. Федорова, А. А. Хвицкого и С. А. Хвицкого. 14 человек, в том числе А. Н. Бахтин, а также упомянутые Н. Ф. Оболенский и С. И. Сперанский получили от 3 до 5 лет лагерей. Командир эсминца «Железняков» В. Б. Лесгафт был осужден к ссылке в Сибирь на 3 года.
Вместе с А. Н. Бахтиным по делу №7455 проходил еще один орденоносец — Сергей Александрович Хвицкий. В 1920 году он командовал Азовской флотилией и был награжден орденом Красного знамени за разгром под Бердянском врангелевского флота (7 вымпелов, включая миноносец «Звонкий»).
С. А. Хвицкий, помимо общего для всех обвинения в контрреволюционной деятельности, был обвинен в том, что «присутствуя на одном из сборищ бывших морских офицеров, по просьбе хозяйки снял имевшийся у него орден»27.
Надо сказать несколько слов и о двух других моряках-подводниках, проходивших по одному делу с Бахтиным. Это А. В. Томашевич28 и Ю. В. Пуарэ29.
А. В. Томашевич на момент ареста, произведенного в мае 1926 года, служил флагманским минером бригады подводного плавания Балтийского флота. Он был осужден на 3 года концлагеря, а затем, по отбытии наказания, на основании постановления ОГПУ от 10 июня 1929 года его выслали в Сибирь еще на три года30.
Между тем, в Морском словаре, изданном уже в начале XXI века, о тюремной одиссее Томашевича нет ни слова. Есть лишь короткая фраза: «В 1926 — 1933 годах был в запасе»31.
Как уже сказано, обвинение Томашевича было основано исключительно на противоречивых показаниях Вонлярлярского, который на допросе 16 июня 1926 года показал, что встречался с ним как с одним из руководителей военно-монархической организации. Сам Томашевич категорически отрицал свою вину.
А. В. Томашевич, один из немногих подводников, чья пост-гулаговская судьба сложилась удачно. Он стал контр-адмиралом, доктором наук, был удостоен пяти орденов и Сталинской премии. Его называют крупным специалистом, разработавшим и внедрившим в практику новый метод торпедной стрельбы. Возглавляя длительное время кафедру тактики подводных лодок, А. В. Томашевич воспитал не одно поколение советских подводников, к его советам прислушивались конструкторы при проектировании новых кораблей.
Другой выдающийся российский подводник, осужденный по делу №7455 — Юлий Витальевич Пуаре. В годы 1-й Мировой войны он проходил службу на ПЛ «Аллигатор». На Красном флоте он командовал ПЛ «Пантера», «Минога», «Волк» и др. В 1922 году был удостоен звания Героя труда отдельного дивизиона подлодок (ОДПЛ) Балтийского моря. В 1925 году занимал должность начальника 2-го дивизиона подводных лодок.
В приказе начальника ОДПЛ Балтийского моря Я. К. Зубарева отмечалось, что Ю. В. Пуарэ «является одним из наиболее опытных и испытанных работников нашего подводного дела…, неизменно вносил в нашу трудную и ответственную работу большую любовь к делу, неизменную инициативу, постоянное стремление к усовершенствованию методов и способов использования лодок и громадную, заражавшую других энергию и работоспособность»32.
На момент ареста, произведенного 27 мая 1926 года, Юлий Витальевич Пуарэ занимал должность начальника класса подплава спецкурсов усовершенствования комсостава РККФ. Он также был приговорен коллегией ОГПУ к 3 годам концлагеря за то, что «в 1918 году имел связь с английским офицером Ф. Кроми» и «поддерживал связь с заграницей, где проживала его сестра».
Пуарэ пояснил следствию, что его связь с заграницей «состояла только в том, что его мать получала денежную помощь от своей дочери», а с Френсисом Кроми, которого он знал с 1916 года как офицера-подводника, «встречался только во время катания на коньках в Ревеле (Таллин)»33.
В мае 1929 года Ю. В. Пуаре был освобожден из лагеря и выслан на 3 года в Коми АССР. 13 апреля 1932 года он погиб вместе с женой в кораблекрушении на Белом море34.
В отношении большинства осужденных по делу №7455 коллегия ОГПУ вынесла позже дополнительные постановления. Так, Г. М. Назарову 28 марта 1931 года срок содержания в концлагере был продлен еще на три года, Н. Л. Вартенбурга и Н. Ф. Оболенского по отбытии наказания выслали в Северный край на 3 года каждого, ряд лиц лишили права проживания в крупных населенных пунктах.
Что касается А. Н. Бахтина, то ему постановлением коллегии ОГПУ от 5 декабря 1927 года заключение в концлагере было заменено высылкой в село Березово Тобольской губернии сроком на 3 года, а постановлением коллегии от 30 апреля 1929 года он был досрочно от отбытия наказания освобожден35.
Из заключения Бахтин возвратился с подорванным здоровьем. 15 июня 1931 года он скончался в возрасте 37 лет.
Имя героя-подводника было забыто и на долгие годы вычеркнуто из истории. В 1954 году его жена, Ольга Петровна, подала в центральные органы власти, в том числе в Главную военную прокуратуру, ряд жалоб, в которых просила пересмотреть дело мужа. Она писала, что Бахтин возвратился из ссылки тяжело больным и вскоре скончался от туберкулеза, а их дети, дочь и сын, погибли в блокаду.
Определением Военной коллегии от 29 сентября 1956 года дело в отношении А. Н. Бахтина и других осужденных было прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления36.
А. И. Берг писал о герое-подводнике: «А. Н. Бахтин был выдающимся моряком, убеждённым и талантливым подводником, очень умным и образованным человеком и высоких качеств. Он много читал, отлично знал историю флота, морскую технику. Команда его любила за честность и прямоту, правдивость и смелость — он всегда был спокоен и внушал к себе доверие подчинённых. Это был один из наиболее преданных и образованных советских офицеров того времени»37.
2. «Весна» на флоте (дело К. К. Немировича-Данченко и др., 1930—1931 гг.)
В феврале 1930 года более пятисот флотских командиров собрали в Кронштадте на митинг для выражения протеста «против подлой клеветы белогвардейцев», заявлявших в зарубежной прессе о массовых арестах командного и начальствующего состава в Красной Армии и на Красном Флоте. Когда же действительно начались аресты участников этой акции, моряки убедились на собственном горьком опыте, что «белогвардейцы» во многом оказались правы.
Среди арестованных было немало военморов из подплава: командир дивизиона подлодок Балтийского флота Н. А. Горняковский, командир подводной лодки «Пролетарий» С. М. Жонголович, бывший главный подводный специалист штаба ВМС Н. А. Зарубин, и другие. Последний, например, как свидетельствуют материалы 11-томного архивного следственного дела №554962, был осужден 30 апреля 1931 году судебной коллегией ОГПУ в составе «контрреволюционной» группы из 45 военморов во главе с председателем Научно-технического комитета Н. И. Игнатьевым, начальником штаба Балтфлота А. А. Тошаковым, начальником Технического управления ВМС Н. И. Власьевым.
По этому делу проходили также Алексей Платонович Травиничев (помощник начальника отдела Управления ВМС, автор ряда книг о подводном флоте), Ричард Никодимович Корвин-Коссаковский (конструктор 3-го отдела Остехбюро, разработчик первой советской торпеды), и др.38.
Как свидетельствуют отчеты ОГПУ, только за два месяца (в декабре 1930 — январе 1931 гг.) на Балтийском флоте, с учетом Кронштадта, было «обезврежено» четырнадцать «контрреволюционных организаций». Всего же тогда подвергли арестам 112 военморов.
Одна из таких организаций была выявлена в бригаде подводных лодок: «…6. Бригада подводных лодок. «Характер работы группировки примерно тот же, что и на бригаде миноносцев, т. е. срыв учебно-боевой подготовки»39.
Итоги масштабной операции, получившей обобщающее название «Весна», на Балтийском флоте были подведены в отчете по боевой подготовке за 1931 год: «В начале текущего года… за контрреволюционную вредительскую работу было взято ряд командиров флота — бывших старых офицеров, причем большое число пало на плавающий состав: так, командиров соединений было взято 3 чел., начальников штабов соединений — 2, командиров дивизионов — 3 чел., командиров кораблей — 7 человек…»40.
Мы же из множества дел, условно объединенных историками в рамках дела «Весна», остановимся на одном. По нему, как и по делу А. Н. Бахтина, осудили 23 человека, в основном бывших офицеров, проходивших на момент ареста военную службу в составе Морских сил Черного моря.
«Дело 23-х» коллегия ОГПУ рассматривала в Севастополе 6 июня 1931 года. Среди осужденных за «контрреволюционную деятельность» — командир дивизиона эскадренных миноносцев Ю. В. Шельтинга, командир дивизии крейсеров Г. Г. Виноградский, главный корабельный инженер Севастопольского порта С. Н. Котылевский, главный связист того же порта Н. С. Иващенко, помощник главного механика порта М. В. Пискунов, инструктор школы морских летчиков Г. В. Чернышев, начальник управления комплектования Морских сил Черного моря Н. Ю. Авраамов, начальник ПВО Морских сил Черного моря В. А. Юрре, флагманский химик штаба флота А. А. Зайцев, флагманский связист С. Н. Лунев, и другие моряки41.
В числе репрессированных по этому делу были три командира подводных лодок: Б. С. Сластников (ПЛ «Коммунист», бортовой №13), К. К. Немирович-Данченко (ПЛ «Марксист», бортовой №14) и В. К. Юшко (ПЛ «Политработник», бортовой №15).
Аресты фигурантов «дела 23-х» были произведены в конце 1930 — начале 1931 годов. Основание — их «антисоветские» встречи.
Судя по протоколам допросов, большинство задержанных признались, что «собирались на вечеринках, где распивали спиртные напитки и обсуждали мероприятия советского правительства и коммунистической партии с враждебных позиций, высказывая недовольство положением, в котором находились старые военные специалисты»42.
В протесте по этому делу, составленном в порядке надзора в 1958 году Главным военным прокурором генерал-лейтенантом А. Г. Горным, сказано: «Все они на следствии показывали только о том, что, собираясь вместе у кого-то на квартире в семейной обстановке, занимались распитием спиртных напитков, танцами и вели разговоры на бытовые темы (об очередях за дефицитными товарами, о случаях некультурного обслуживания покупателя, о взаимоотношениях на службе с начальниками и т. п.)»43.
Между тем, эти «вечеринки», в соответствии со сложившейся к тому времени в ОГПУ практикой, были квалифицированы как «наличие контрреволюционной организации в Морских силах Черного моря». Уголовная ответственность за это предусматривалась статьей 58—11 УК РСФСР. В качестве довеска некоторым также вменили статью 58—10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация и пропаганда).
Все фигуранты дела были признаны виновными и осуждены: Н. Ю. Авраамов, К. К. Немирович-Данченко и В. К. Юшко — к расстрелу44, остальные — к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях. Офицерских жен приговорили к лишению права проживания в 12 городах страны сроком на 3 года каждую.
Известно, что большинство военных моряков, осужденных по этому делу, досрочно освободили от отбывания наказания в конце декабря 1931 года. Они были восстановлены на флоте, продолжили службу. Но через несколько лет очередной, более мощный репрессивный вал, снова накрыл этих людей.
Репрессии не обошли стороной и офицеров подплава.
Борису Семеновичу Сластникову и Владимиру Константиновичу Юшко удалось выжить в адской мясорубке 30-х годов. Оба стали капитанами I ранга. В. К. Юшко, преподававший после освобождения в Учебном отряде подводного плавания им. Кирова, был подвергнут очередному аресту в октябре 1938 года. Но в марте 1941 года, после прекращения дела, его возвратили в ВМФ.
Б. С. Сластников в 1934—1938 годах проходил службу уполномоченным Постоянной комиссии по приемке кораблей. В мае 1936 года возглавил комиссию по приемке подводных лодок во Владивостоке, в этом же году был награжден орденом Ленина. Репрессивный молох настиг его уже после войны — в 1947 году, когда он являлся начальником отдела Военно-морского училища им. Фрунзе. Б. С. Сластникова приговорили к ссылке и отправили в Красноярский край, откуда он возвратился лишь в 1953 году.
Более трагично сложилась тюремная эпопея Константина Константиновича Немировича-Данченко. Он родился в 1896 году в гор. Стародуб Черниговской губернии, доводился известному театральному режиссеру племянником. В 1915 году поступил в Морское училище в Петрограде, которое не закончил в связи с расформированием после революции всех военно-учебных заведений. После окончания в 1925 году класса подводного плавания служил на Черном море, пройдя путь от минера до командира подводной лодки.
Сотрудники Особого отдела арестовали Немировича-Данченко 15 ноября 1930 года как участника офицерской монархической организации, который «вел активную разрушительную работу в Балтфлоте». Как уже сказано, расстрел был заменен ему в декабре 1931 года на 10 лет лагерей. В том же месяце, за несколько дней до Нового года, случилось неожиданное освобождение от дальнейшего отбывания наказания.
К. К. Немирович-Данченко получил назначение преподавателем в Учебный отряд подводного плавания в Кронштадте, а в октябре 1932 года стал командиром ПЛ «Большевик» (Б-3). В 1935 году возглавил 26-й дивизион 3-й бригады ПЛ Балтийского флота, который через год стал лучшим на Балтике.
23 декабря 1935 года капитан 2-го ранга Немирович-Данченко за заслуги в деле организации подводных вооруженных сил был награжден Орденом Ленина. А еще через год подплав начали сотрясать массовые аресты.
В тюремных застенках оказались тогда: начальник штаба 1-й бригады ПЛ Балтфлота В. П. Рахмин (Луценко), командир 3-го дивизиона той же бригады П. А. Штейнгаузен, командир ПЛ «Искра» 11-го дивизиона той же бригады В. Н. Симановский (все трое расстреляны 18 января 1938 г. по решению Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР)45, командиры 23-го дивизиона 3-й бригады Н. С. Подгородецкий (расстрелян 25 января 1938 г. по решению Комиссии НКВД и Прокуратуры СССР) и С. П. Зброжек (расстрелян 21 сентября 1938 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР), начальник штаба 2-й бригады ПЛ Л. П. Яковлев (умер в тюрьме 25 октября 1939 г.), и другие.
Многие из арестованных были приговорены к лишению свободы, но затем дела были прекращены и подводников перед войной восстановили в кадрах ВМФ. Среди них — начальник штаба 3-й бригады А. А. Асямолов, командир 11-го дивизиона 1-й бригады ПЛ КБФ Б. А. Секунов, начальник подводного отдела штаба флота Н. А. Жимаринский, и другие.
К. К. Немировича-Данченко арестовали 6 февраля 1938 года. Позднее его дело объединили с делом командира 3-й бригады ПЛ Балтфлота капитана 1 ранга А. А. Пышнова. Их жестоко избивали. Оба признали вину в контрреволюционных преступлениях, которые не совершали.
Прокуратура ВМФ неоднократно отказывалась утверждать обвинительное заключение по этому делу, шитому белыми нитками и направляла его на доследование.
19 июня 1938 года К. К. Немирович-Данченко был приговорен Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР к расстрелу. Но приговор не был приведен в исполнение. Даже в те годы институт прокурорского надзора в отдельных случаях напоминал о своем сосуществовании. К. К. Немирович-Данченко был включен в список лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР от 25 сентября того же года. Он обвинялся в том, что, будучи завербованным в антисоветский военный заговор А. А. Иконниковым, по его заданию проводил вместе с А. А. Пышновым «подрывную работу в подводном флоте», в частности, «в 1936 г. составил завышенный отчет автономного плавания ПЛ с расчетом на поражение их в военное время, в 1937 г. по заданию Пышнова разработал план сдачи дивизиона ПЛ противнику…»46.
Дело поступило в военный трибунал Балтийского флота. 1 октября 1938 года состоялся суд под председательством диввоенюриста В. А. Колпакова.
Трибунал приговорил А. А. Пышнова и К. К. Немировича-Данченко к 10 годам лагерей каждого, с конфискацией имущества и лишением воинских званий. Однако 11 декабря 1939 года этот незаконный приговор был отменен Военной коллегией Верховного суда Союза ССР.
После доследования дело в трибунал больше не направлялось. 4 января 1941 года Немирович-Данченко и Пышнов были заочно приговорены Особым совещанием НКВД СССР к 8 годам лагерей каждый.
В воспоминаниях одного из узников Гулага Л. С. Полака можно встретить строки, посвященные Немировичу-Данченко и другим следовавшим с ним по этапу подводникам. Полак писал: «Среди политических было три капитана подводных лодок. Один остался в моей памяти тем, что он как будто был племянником (или приемным сыном) известного режиссера Немировича-Данченко, он носил эту фамилию. Замечателен он был тем, что развлекал нас следующим образом. Когда он плавал еще не на подводной лодке, а на эсминце, кажется, он побывал в Японии, и ему на тыльной части кисти левой руки в области большого пальца вытатуировали ящерицу, так, что ее голова приходилась на большой палец. Когда он шевелил пальцем, шевелилась и она, было полное впечатление, особенно при плохом освещении, что это вцепившаяся в него какая-то игуана… Обвинение предъявлялось стандартно-идиотское: они хотели взорвать свои лодки. При этом никого не волновал вопрос, что они же там были и сами. Об этом идиотстве не стоит и говорить»47.
Согласно архивной справке в материалах дела, К. К. Немирович-Данченко умер в лагере 6 марта 1942 года. А. А. Пышнов вышел на свободу только в 1957 году. Он оказался долгожителем. Скончался в 1993 году, в возрасте 93 лет. Писатель Н. Черкашин встречался с ним в декабре 1987 года и подробно описал его воспоминания48.
Наш следующий рассказ о легендарном подводнике Александре Алексеевиче Иконникове. Он вместе с командиром 13-го дивизиона 1-й бригады подводных лодок Балтийского флота В. С. Воробьевым проходил по другому делу. Но оно было связано с делом К. К. Немировича-Данченко.
Это дело военный трибунал флота также рассмотрел в октябре, и также 11 декабря 1939 года Военная коллегия отменил незаконный приговор. А 5 марта следующего года, перед направлением на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР, эти дела были объединены в одно, поскольку все четверо обвиняемых «до ареста имели преступные связи»49.
Реабилитация всех лиц, осужденных в 1931 году по «делу 23-х», состоялась 29 мая 1958 года50.
В заключение остается сказать, что многие герои этой книги подвергались арестам по несколько раз. Однако А. А. Иконников стал по этой части абсолютным чемпионом. Чекисты арестовывали его за время службы восемь раз (по другим данным — 9 раз).
3. Флотский «рецидивист» (дело А. А. Иконникова, 1938—1940 гг.)
В 1937—1939 годах на Балтийском флоте необоснованно репрессировали около 450 командиров и политработников, в том числе 64 человека приговорили к расстрелу51. Среди них немало было моряков-подводников. Репрессии существенно ослабили подплав. К началу войны большинство командиров не имели необходимого опыта, некомплект командного состава к концу 1939 года на подводных лодках составлял 95 человек (26,6%).
Острие репрессий, как уже сказано, было направлено против бывших морских офицеров, как социально-чуждого элемента. А прослойка «бывших» на флоте являлась очень существенной. Это была даже не прослойка, а точнее сказать — костяк, опора флота. Известно, например, что в начале 1927 года высший командный состав Морских сил Балтийского моря состоял из дворян на 71%, а среди командиров кораблей их вообще было около 90%52. «Органы» этот процент постоянно снижали — за счет фильтраций, чисток, арестов и неправых судилищ, которые шли непрерывным потоком. В результате большинство «бывших» побывало в тюремных застенках по 3—4 раза. Наш рассказ о капитане 1-го ранга Александре Алексеевиче Иконникове, которого называют «крестным отцом» первых советских подводников и которому применительно к исследуемому вопросу принадлежит печальный рекорд — 8 или 9 арестов и несколько судимостей. Вероятно, это одна из причин, по которой его «роль в становлении подводных сил советской России до сих пор не оценена должным образом»53, и его имя даже не включили в «Словарь биографический морской», изданный в 2001 году.
А. А. Иконников родился в 1890 году в г. Ашхабаде. Из дворян. Его отец был поручиком. Сын пошел по его стопам — прошел обучение в Симбирском и Тифлисском кадетском корпусах. Из Морского кадетского корпуса его отчислили за плохое поведение. Характер был задиристый. Но оказалось, что флот для него — не случайный выбор. Это была его жизнь и судьба.
Морскую службу Александр Иконников начал юнкером, в 1911 году стал мичманом, 1-ю Мировую войну встретил лейтенантом. В подводный флот был переведен в 1915 году, в следующем — окончил офицерский класс подплава.
Службу в подводном флоте Иконников начинал вахтенным начальником на подлодках «Минога» и «Стерлядь». Продолжил — старшим офицером на ПЛ «Волк» и «Вепрь», а затем командовал ПЛ «Стерлядь», АГ-12 и «Змея».
С 1918 года А. А. Иконников проходил службу в Красном флоте — сначала на Балтике, а потом на Черном море. Командовал подводными лодками, дивизионом и бригадой ПЛ.
Многочисленные аресты и судимости А. А. Иконникова — это не подсчеты историков. Это — констатация следствия, которую современным исследователям восстановить сложно, по причине отсутствия документов. Между тем, в материалах последнего по времени судебного дела, заведенного в 1939 году, сказано: «по разным подозрениям, в разное время арестовывался 8 раз». Причем это, пожалуй, единственное, что было правдой в материалах состряпанного особистами дела. Вся военно-морская служба А. А. Иконникова сопровождалась арестами. Что касается точных дат, причин и оснований для их производства, то по названной причине многое остается неясным.
Прежде всего, сказанное относится к репрессиям начала 20-х годов.
Известно, что после перехода в РККФ военмор А. А. Иконников командовал подводными лодками «Змея», «Кугуар», «Рысь» и «Ерш». Принимал активное участие в разработке первых «Правил службы на подводных судах» (в 3 частях). Одновременно с ноября 1919 года возглавлял 2-й дивизион подводных лодок Балтийского моря54. В начале следующего года подлодки объединили на Балтике в дивизию под командованием Я. К. Зубарева. Иконников сменил его через 9 лет. А в апреле 1920 года, когда началось формирование советских военно-морских сил на Черном и Азовском морях, его перевели на Черноморский флот, где он проходил службу командиром подводной лодки «АГ-23» и командиром дивизиона подводных лодок.
Надо сказать, что тогда весь действующий подводный флот Черного моря состоял, по сути, из одной лодки — «АГ-23» (серия «Американский Голланд»). Прибывшая в Россию в разобранном виде еще до революции, она впервые была спущена на воду в июне 1920 года. Ее назвали ПЛ «Имени тов. Троцкого» и назначили командиром А. А. Иконникова. Это была первая советская подводная лодка, вступившая в строй на Черном море. Командир успешно провел ее ходовые испытания в Днепро-Бугском лимане, а затем осуществил переход в Одессу…
В то же время, как усматривается из материалов дела, в 1922 году значительную часть времени командир черноморского дивизиона подводных лодок А. А. Иконников провел в заключении. А в 1924 году следственно-судебная эпопея повторилась. И хотя автору не удалось ознакомиться с судебными актами, вынесенному по этому делу военным трибуналом флота55, несложно предположить, что судебное разбирательство по поводу незаконного расходования продуктов и денежных средств, вероятно, закончилось для Иконникова безболезненно. В обвинительном заключении 1939 года следователь указал, что А. А. Иконников за это деяние «дважды был судим военным трибуналом». Однако какого-либо существенного наказания не последовало. Судим — не значит осужден. Скорее всего, дело завершилось оправданием подсудимого или его прекращением за малозначительностью содеянного. Ведь уже в следующем, 1925 году, А. А. Иконников был включен в состав первого набора слушателей Высших академических курсов (ВМАК) при Военно-морской академии. Он успешно их закончил в апреле 1926 года и получил новое назначение — командиром 1-го дивизиона подводных лодок бригады подводных лодок МСБМ. А через три года возглавил бригаду подводных лодок.
Исследователи отмечают, что под его руководством велась интенсивная боевая подготовка бригады, отрабатывались срочные погружения, постоянно проводились торпедные стрельбы… Он стал настоящим наставником для целой плеяды советских подводников, некоторые из которых получили впоследствии адмиральские звания (А. Т. Заостровцев, М. П. Скриганов и другие).
В августе 1930 года под руководством А. А. Иконникова состоялся первый заграничный поход и официальный визит в Копенгаген двух советских подводных лодок: «Товарищ» (командир — А. А. Пышнов) и «Красноармеец» (командир — А. Г. Булавинец). А затем, в конце того же года, на флоте начались массовые аресты в рамках дела «Весна».
К концу января 1931 года в бригаде подводных лодок были арестованы как участники «контрреволюционной монархической офицерской организации»: ее командир А. А. Иконников, командиры дивизионов А. Н. Гарсоев, Н. А. Горняковский, командиры подводных лодок В. Н. Симановский, С. М. Жонголович, Г. И. Давыдов (командир ВСОН «Смольный»)…
Судебная коллегия ОГПУ приговорила А. А. Иконникова за контрреволюционную деятельность к 10 годам лагерей, но уже в декабре 1931 года, как мы знаем, большинство осужденных во внесудебном порядке были отпущены на свободу. Вышел из застенков и Иконников, но после этого ему уже не доверяли командных должностей. 15 декабря 1932 года он был назначен начальником штаба Учебного отряда подводного плавания, затем до 1938 года преподавал в этом отряде. В марте 1936 года стал капитаном 1-го ранга, в мае был назначен командиром отделения учебного дивизиона подводных лодок.
В очередной раз «рецидивист» А. А. Иконников оказался в тюрьме 8 декабря 1938 года. Не выдержав пыток, он дал признательные показания, что с 1920 года все же состоял в контрреволюционной офицерской организации, действовавшей в целях ослабления боеготовности Красного флота. В эту подпольную организацию ему, якобы, предложил вступить В. С. Воробьев, а Иконников, в свою очередь, вовлек в нее Немировича-Данченко и Пышнова. «Контрреволюционеры-вредители» сразу же начали проводить подрывную работу на флоте. В обвинительном заключении говорилось: «Будучи командиром подлодки „АГ-23“ в Черноморском флоте Иконников в 1920 году не выполнил боевой приказ командования флота — о потоплении отступавших из Севастополя белогвардейских судов, якобы по причине задержки в связи с аварией торпедного аппарата».
Кроме того, согласно показаниям В. И. Залесского, расстрелянного незадолго до ареста Иконникова56, он завербовал последнего в 1921 году для работы на английскую разведку. Сам Залесский, по версии следствия, оказался резидентом сразу нескольких иностранных разведок, поскольку в 1928—1931 годах по роду службы (покупка судов) побывал в Японии, Америке, Германии и Италии.
Вскоре Иконников отказался от признательных показаний и в течение последующего многомесячного следствия упорно отрицал какую-либо вину в совершении инкриминируемых ему контрреволюционных преступлений — как на многочасовых допросах, так и в ходе очных ставок. Так, 7 июля 1939 года состоялась очная ставка А. А. Иконникова с бывшим командиром дивизиона бригады подводных лодок Б. А. Секуновым. Иконников настаивал, что с Секуновым в преступной заговорщической связи никогда не состоял.
Позже Б. А. Секунов дал показания о том, что во время этой очной ставки его неоднократно избивали, и он плохо соображал, что происходит.
Вместе с А. А. Иконниковым по одному делу проходил капитан 1-го ранга В. С. Воробьев, командир 13-го дивизиона 1-й бригады подводных лодок.
Владимир Семенович Воробьев служил в подплаве с 1921 года — на подводных лодках «Волк», «Змея», «Батрак». После окончания в 1923 году подводного класса при Военно-морской академии командовал ПЛ «Пролетарий», «Народоволец» и «Л-55». В январе 1934 года он возглавил 4-й дивизион подводных лодок. Его арестовали 7 марта 1938 года. А 22 октября 1939 года военный трибунал флота осудил Воробьева вместе с Иконниковым по статьям 58—2 (подготовка вооруженного восстания) и 58—11 (контрреволюционная организация) УК РСФСР.
Иконников был приговорен к десяти, а Воробьев — к восьми годам исправительно-трудовых лагерей, с конфискацией имущества и лишением воинских званий.
Отмена Военной коллегией этого незаконного приговора была связана с изменением политической ситуации в стране. Этот период иногда называют кратковременной «бериевской оттепелью». По этой причине, препровождая кассационные жалобы осужденных в Главную военную прокуратуру, и.о. военного прокурора Балтийского флота военюрист 2-го ранга Макухин счел необходимым отметить: из содержания жалоб усматривается, что к осужденным «в процессе следствия в ОО НКВД КБФ в июне и июле 1939 г. применялись незаконные методы следствия, выразившиеся в физическом воздействии»57.
Доследование было формальным. Поскольку Иконников упорно отрицал вину, следователи решили добавить ему для подстраховки статью 58—10 УК РСФСР (антисоветская агитация). Это было сделано незадолго до направления дела на рассмотрение в заочном порядке в Особое совещание. Мотивация была простой — вина в проведении антисоветской агитации и пропаганды уже доказана и не требуется каких-то дополнительных следственных действий. Так, в обвинительном заключении, составленном еще в мае 1939 года, утверждалось, что Иконников «систематически организовывал у себя на квартире сборища бывших морских офицеров», на которых «велись антисоветские разговоры, обсуждались мероприятия ВКП (б) и Советского Правительства с контрреволюционных позиций и рассказывались анекдоты антисоветского содержания». Также Иконников «среди окружавших его лиц систематически проводил контрреволюционную агитацию, восхваляя врага народа Троцкого и пропагандировал сомнения в правильности проводимых Советской властью арестов других врагов народа»58.
В итоге, добавив Иконникову статью 58—10 и объединив его дело с делом Немировича-Данченко, руководство Особого отдела флота направило все материалы на заочное внесудебное рассмотрение, которое состоялось 4 января 1941 года. Собственно говоря, никакого рассмотрения не было, все свелось к подписанию заранее заготовленного постановления: А. А. Пышнова, К. К. Немировича-Данченко, А. А. Иконникова приговорить к восьми годам лагерей, В. С. Воробьева — к пяти годам.
Жизнь флотского «рецидивиста» Александра Алексеевича Иконникова оборвалась в лагере 11 июля 1943 года.
Завершая рассказ об этом выдающемся подводнике, возвратимся на минуту в 1919 год, к началу службы А. А. Иконникова в Красном флоте. Сделаем это с целью еще раз наглядно показать масштабы репрессий среди военморов подплава.
Александр Алексеевич Иконников командовал тогда подлодкой «Рысь» (Б-3). В 1935 году она затонула, столкнувшись с линкором «Марат». Погибли 55 человек. Всего этой лодкой довелось командовать 14 морякам. Семеро из них (то есть — ровно половина) подвергались необоснованным репрессиям. Иконников был 6-м по счету командиром лодки. Следующие главы посвящены А. И. Бергу, принявшему командование этой лодкой от А. А. Иконникова, А. В. Витковскому, который сменил Иконникова и Г. Н. Холостякову, командовавшему этой ПЛ после Витковского59.
4. Разрешите представиться, «контрреволюционер» Берг (дело А. И. Берга, 1937—1940 гг.)
Перечень заслуг и званий инженер-адмирала А. И. Берга займет не одну страницу: академик АН СССР, заместитель Министра обороны СССР, Герой Социалистического Труда, ученый с мировым именем, автор научных исследований по электронным ламповым генераторам и радиоприёмникам, радиопеленгованию и радиолокации, основоположник отечественной школы биологической кибернетики и биотехнических систем, основатель научно-исследовательских институтов и заводов…
Он стоял у истоков зарождения многих новых дел. В том числе, его можно отнести к первопроходцам российского военного подплава. Выпало на долю Берга и немало испытаний. Но он до конца своих дней оставался оптимистом и не терял чувства юмора.
— Контр-адмирал Берг, бывший контрреволюционер, — так он нередко представлялся, знакомясь с людьми, особенно женщинами, на различных мероприятиях.
«Контрреволюционером» Аксель Берг стал в возрасте 44 лет, пройдя к тому времени уже суровую школу жизни.
Он родился в 1893 году в Оренбурге в семье отставного генерала. По окончании в 1914 году Морского корпуса начал службу в Российском императорском флоте. Прошел Первую мировую войну — младшим штурманом линейного корабля «Цесаревич», с июля 1916 года — штурманом на английской ПЛ Е8, которая совместно с российским флотом действовала на Балтике. В 1919 году Берг, как ранее уже сказано, служил у Бахтина штурманом на подлодке «Пантера», позже командовал ПЛ «Рысь», «Волк», «Змея». За работу по восстановлению последней лодки (она находилась в ремонте) в 1922 году был удостоен звания «Герой труда отдельного дивизиона подводных лодок Балтфлота». Готовя «Змею» к отплытию, лишился пальца. С подводным флотом пришлось расстаться. В том же году А. И. Берг окончил экстерном Военно-морское инженерное училище, в 1925 году — Военно-морскую академию. Преподавал в ряде высших учебных заведений, являлся председателем секции связи Научно-технического комитета ВМС РККА.
В 1932 году Аксель Иванович Берг стал первым начальником вновь созданного по плану военного кораблестроения Научно-исследовательского морского института связи (НИМИС, с 1998 года — Научно-исследовательский центр (НИЦ) связи ВМФ).
В 1933 году Берг был награжден орденом Красной Звезды «за выдающуюся работу по техническому вооружению РККА и укреплению обороноспособности СССР». Конкретно — за руководство разработкой радиосистемы «Блокада-1».
26 ноября 1935 года в «Красной звезде» было опубликовано сообщение о присвоении А. И. Бергу воинского звания «инженер-флагман 2 ранга» (аналог воинского звания — контр-адмирал). В следующем году коллектив НИМИС завершил разработку нового комплекса корабельной радиоаппаратуры «Блокада-2», включавшего усовершенствованные 7 типов радиопередатчиков и 5 типов радиоприемников.
Институт А. И. Берг возглавлял до момента своего ареста, произведенного в ночь на 26 декабря 1937 года.
Об обстоятельствах и причинах его ареста написано немало. В ряде публикаций утверждалось, что Берг был обвинен во вредительстве, которое выразилось в неоправданных затратах на НИР и ОКР по созданию новой техники. Высказывалось, в частности, мнение, что его арест был как-то связан с событиями десятилетней давности. Берг отстаивал тогда идею использования на флоте не армейских радиостанций, а специальных, учитывающих особенности флота60. Многие были против, считая это распылением сил и средств. Но Тухачевский поддержал Берга, и в 1934 году на флоте появилась новая система радиовооружения — было выпущено четыре типа радиопередатчиков мощностью от 50 ватт до 7,5 киловатт, которые работали на средних волнах в диапазоне от 250 до 1900 метров61.
Надо сказать, что в целом материалы следственного дела №39612—37, по которому проходил Берг, подтверждают эту версию, несмотря на преобладание общих расплывчатых формулировок о его контрреволюционной деятельности. После ареста он действительно обвинялся во вредительстве (статья 58—9 УК РСФСР), а также по трем другим статьям — 58—1 п. «б» (измена родине, совершенная военнослужащим), 58—8 (совершение терактов) и 58—11 (контрреволюционная организация) УК РСФСР. Но позже Бергу оставили лишь две статьи Уголовного кодекса — «измена родине» и «контрреволюционная организация», в которую, кроме него, воображением следователей были включены А. Н. Гриненко-Иванов62, М. А. Крупский, племянник Н. К. Крупской63, и др.
По версии следствия, все они являлись «участниками антисоветского военного заговора и в целях срыва снабжения и вооружения флота радиовооружением по заданиям иностранных разведорганов занимались контрреволюционной деятельностью»64. А далее в обвинительном акте говорилось, что эта их вредительская деятельность подтверждается показаниями арестованных Н. Е. Ростовцева65 и П. К. Стржалковского66. Показания против А. И. Берга дал также Н. П. Суворов67, его однокурсник по Военно-морской академии. Он, в частности, показал на допросе: «Вредительская работа Берга А. И. сводилась к тому, что он расширял работу отделов НИМИСа по созданию максимально большого числа образцов связи и специальной аппаратуры, создавая этим впечатление интенсивной работы института, но не доводя образцов до полной законченности и окончательных испытаний для возможности передачи их на вооружение флота».
А вот выдержка из протокола допроса М. А. Крупского:
«Вопрос: Расскажите, что Вам известно о деятельности Берга в НИМИСе?
Ответ: Во-первых, несколько слов о Берге, как о работнике. То, что он способный работник, — в этом нужно отдать ему должное. Но у него получалось так, что он брал на себя столько заведований и обязанностей, которые, конечно, физически выполнить не мог. В последний период, в 1935—36 годы, он, Берг, был: начальник НИМИСа; начальник кафедры Морской академии; профессор ЛЭТИ; преподаватель ВЭТА. Плюс к этому каждый год Берг посылался на 2—3 месяца в заграничные командировки. Отсюда, как следствие, то, что работа в НИМИСе имела ряд недостатков в области прямого технического руководства, и в этом в первую очередь повинен Берг…»68.
Под давлением следствия, которое применяло в отношении Берга «специальные меры», он также дал признательные показания о вовлечении в контрреволюционную вредительскую деятельность ряда сотрудников института: начальника V отдела А. И. Пустовалова, начальника VI отдела Р. Б. Шварцберга, начальника VIII отдела Г. М. Керига, и др. Так, на очной ставке с Керигом, своим бывшим сослуживцем по подплаву69, Берг заявил: «По моему заданию Кериг проводил контрреволюционную вредительскую работу в области срыва строительства нового радиовооружения на флоте»70.
Дело по обвинению А. И. Берга, шитое белыми нитками, в суд передавать не решились. Оно было направлено на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР. Но и там его прекратили дальнейшим производством за недостаточностью собранных улик.
28 мая 1940 года Берг оказался на свободе.
Намного раньше, еще в мае 1938 года, был освобожден Крупский, «в связи с тем, что свое участие в военно-фашистском заговоре отрицал, являлся племянником Н. К. Крупской, в свое время проживал вместе с В. И. Лениным»71.
А. Н. Гриненко-Иванову, наоборот, вменялось в вину его участие в составе одной из групп, сформированных по указанию Временного правительства с целью розыска Ленина. Поэтому 17 января 1938 года постановлением наркома внутренних дел и прокурора СССР («высшая двойка») он был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.
В годы войны инженер-контр-адмирал А. И. Берг возглавлял кафедру Военно-морской академии, был заместителем наркома электропромышленности, заместителем председателя Совета по радиолокации. Он внес большой вклад в развитие радиотехнического и радиоэлектронного вооружения, возглавлял программу по созданию советских радаров, занимался практической радиолокацией. В своем дневнике он сделал запись: «Радиолокация, радиолокация и еще раз радиолокация — вот что нужно сегодня. Особенно меня волнует положение на флоте. А чем можем мы похвастать? Станцией „Редут-1“, установленной в начале 1941 года на одном из крейсеров Черноморского флота? „РУС-1“, созданным еще в 1939-м? Ну, еще несколькими типами станций, в свое время бывших весьма совершенными. Все это уже устарело!»72.
Наметившееся в этой области отставание, образовавшееся в том числе и по причине необоснованных арестов ученых, А. И. Берг пытался преодолеть, занимаясь в 50-е годы организацией научных исследований на постах заместителя Министра обороны СССР по радиоэлектронике и первого директора Института радиотехники и электроники.
5. «Военно-фашистский заговор» на Северном флоте (дело А. В. Витковского и др. 1938—1940 гг.)
Становление на Севере самого мощного подводного флота России до сего времени остается малоизвестной страницей истории. Это связано, в частности, с тем, что ее основные действующие лица были подвергнуты необоснованным репрессиям. И даже те, кто выжил и был возвращен в ВМФ из тюремных застенков, не оставили воспоминаний.
Зарождение флотилии, а потом и флота положил переход с Балтийского в Баренцево море трех подводных лодок: «Декабрист» (командир — Б. А. Секунов), «Народоволец» (Л. М. Рейснер) и «Красногвардеец» (К. Н. Грибоедов).
Переход осуществлялся летом 1933 года по Беломоро-Балтийскому каналу. Причем, еще до его официального открытия. А в 1937 году формируемый Северный флот пополнили первые «Щуки». В переходе с Балтики участвовали четыре подлодки: Щ-401 (командир — И. А. Немченко), Щ-402 (Б. К. Бакунин), Щ-403 (И. Е. Ефимов) и Щ-404 (И. А. Колышкин).
Дивизион этих новых лодок возглавлял А. В. Витковский. К этому времени Александр Вацлавович уже имел десятилетний опыт службы в подплаве: штурманом ПЛ «Большевик» (Рысь), минером на ПЛ «Товарищ» (Тур), помощником командира ПЛ «Большевик», командиром подлодок «Товарищ» и «Ерш». Он был одним из тех морских командиров, кто осваивал первые «Щуки», вошедшие в боевой строй ВМФ в 1933 году73.
Через несколько месяцев — в феврале 1938 года — на Северном флоте была сформирована бригада подводных лодок. Местом базирования определили порт Полярное. Первоначально в состав бригады входил дивизион ПЛ типа «Д» и дивизион ПЛ типа «Щ» («Щука»).
В историческом формуляре бригады подлодок немало легендарных и героических страниц. Одна из первых — участие в том же феврале в операции по спасению первой в истории научно-исследовательской арктической станции «Северный полюс».
Бригада стала первым соединением подводных лодок, удостоенным орденов Красного Знамени и Ушакова 1-й степени. Но до этого личному составу прославленного соединения пришлось пережить немало трагических событий. В их водоворот оказались втянутыми многие военморы, в том числе подводники, награжденные в декабре 1935 года орденами Ленина: А. В. Витковский, К. Н. Грибоедов, Л. М. Рейснер, Б. А. Секунов.
Командира 2-го дивизиона подводных лодок капитана 3 ранга А. В. Витковского 21 ноября 1937 года уволили с флота «за утрату политической бдительности», а затем арестовали по обвинению в совершении контрреволюционных преступлений. К тому времени, по аналогичным абсурдным обвинениям под следствием находилось уже несколько его сослуживцев.
В числе первых среди подплава Северного флота арестовали командиров подлодок: «Д-2» капитана 2-го ранга Л. М. Рейснера, «Щ-403» капитан-лейтенанта И. Е. Ефимова и ПЛ «Щ-401» старшего лейтенанта И. А. Немченко.
Лев Михайлович Рейснер был сводным братом знаменитой участницы гражданской войны Ларисы Рейснер, близкой к Троцкому, что возможно и явилось одной из причин его ареста.
Конт-адмирал И. А. Колышкин писал о Рейснере: «…подводник он был отличный, в море, в сложной обстановке владел своими нервами куда лучше, чем на берегу. Умный, образованный интеллигент, свободно говоривший и по-немецки, и по-английски, он очень много работал и приучал к этому подчиненных»74.
Начальник политуправления флота П. М. Клипп также характеризовал Рейснера как опытного подводника и пионера подводных плаваний в Баренцевом море. При этом, отмечал, что он мог бы считаться образцовым и перспективным командиром, но этому препятствовали его взгляды. В частности, Рейснер «говорил, что мы в области морской культуры должны кое-что взять у старого флота» и допускал «недооценку партийно-политической работы»75.
Летом 1937 года Л. М. Рейснер принял под свое командование новую ПЛ типа «К». А 22 сентября 1937 года его арестовали. Обвинение было предъявлено по статье 58—10, ч. 1 (антисоветская агитация) УК РСФСР. В 1940 году военный трибунал Северного флота осудил его по этой статье на 7 лет лагерей. Но, вероятно, приговор наверху посчитали мягким. В ходе доследования Рейснеру добавили статью 58—6 (шпионаж) и 6 мая 1941 года военный трибунал повторно приговорил его к 15 годам исправительно-трудовых лагерей, с поражением в правах на 5 лет. 17 ноября 1941 года он умер в лагере.
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Трибунал для подплава. (история советского подводного флота в материалах следственно-судебных дел)
- Часть 1. «Контрреволюционный» подплав
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Трибунал для подплава. История советского подводного флота в материалах следственно-судебных дел предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
14
ПЛ типа «Барс» была спущена на воду в 1916 г. (с 1923 г. — «Комиссар», с 1934 г. — Б-2). Предельная глубина погружения — 100 м; вооружение — 4 трубчатых и 8 торпедных аппаратов системы Джевецкого. Экипаж 33 человека.
15
Александр Григорьевич Шишкин — капитан 1 ранга, в 30-е годы командовал ПЛ «Звезда», преподавал в УОПП.
16
Генрих Генрихович Таубе — в 30-е годы первый командир ПЛ «Декабрист», начальник штаба бригады ПЛ, командир 3-го дивизиона ПЛ Морских сил Балтийского моря. В 1934 году погиб при взрыве на ПМЗ «Сталинец» (Л-2).
17
Аксель Иванович Берг — инженер-адмирал, крупный ученый в области радиоэлектроники. Незадолго до описываемых событий был назначен командиром ПЛ «Рысь» и на ПЛ «Пантера» пришел новый штурман — А. И. Краснов. О следствии по делу А. И. Берга — в главе 4.
18
Фёдор Викентьевич Сакун — капитан 1 ранга, в 30-е годы минер 25-го дивизиона ПЛ КБФ. 20 июля 1938 г. арестован по обвинению в шпионаже, в феврале 1939 года дело было прекращено. Участник Великой отечественной войны.
19
Цит. по: Губин Г. Н. Щетинин В. В. (сост.) В океанских глубинах — подводный флот (сборник). М. Голос-Пресс. 2003.
21
Цит. по: Галутва И. Г. «Он был убежденным и талантливым подводником…» (на сайте: https://pandia.ru/text/80/243/34056.php).
22
Протест в отношении вахтенного механика линкора «Октябрьская революция» С. В. Федорова был внесен позже — в 1958 году.
25
Николай Николаевич Головачев (1889—1928) — командир отдельного дивизиона ПЛ ЧФ. Арестован 4 мая 1926 г. по обвинению в связях с иностранными служащими консульств. Осужден 24 января 1927 г. коллегией ОГПУ по ст. 58—4 и 58—10 УК РСФСР к 10 годам лагерей. Умер в лагере 6 октября 1928 г. Реабилитирован Прокуратурой Республики Крым в 1996 г.
26
Александр Владимирович Развозов (1879 — 1920) — военно-морской деятель, в 1917 г. — контр-адмирал, командующий Балтийским флотом.
28
Анатолий Владиславович Томашевич (1895 — 1960) — в РККФ проходил службу флагманским минером бригады ПЛ Балтфлота. С 1933 г. — преподаватель УОПП и ВМА. В годы войны — старший инспектор по подводному плаванию 2-го отдела Управления подводного плавания ВМФ, занимался разработкой наиболее эффективных методов стрельбы торпедами с ПЛ.
29
Юлий Витальевич Пуарэ (1894—1931) — в годы 1-й Мировой воевал на ПЛ «Акула» и «Аллигатор». С апреля по сентябрь 1918 г. командовал ПЛ «Пантера», «Минога», был командиром дивизиона. В 20-е годы командовал дивизионами ПЛ на Черном и Балтийском морях, был командиром ПЛ «АГ-25», «Волк».
33
Ю. В. Пуаре в годы 1-й Мировой войны был прикомандирован к английской ПЛ «Е-9», находившейся в оперативном подчинении Российского императорского флота, и не мог знать, что английский подводник Френсис Кроми имел отношение к военной разведке, поскольку тот перешел на службу в это ведомство только в 1917 г.
34
Буксир «Нева», на котором Ю. В. Пуарэ был капитаном, попал в сильный шторм при следовании из Архангельска на Соловки. Пуаре организовал спасение пассажиров, но по причине отсутствия запасной шлюпки остался с женой на тонущем судне. Жена Пуарэ, М. А. Пургольд, также была осуждена коллегией ОГПУ в 1927 г. на 3 года концлагерей.
39
Цит по: Тинченко Я. Ю. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930 — 1931 годы. М. Московский общественный научный фонд. 2000.
41
По этому же делу были осуждены жены военморов — Н. И. Готшалк, Н. А. Котылевская и Л. Н. Виноградская — «за недонесение об известной им преступной деятельности участников контрреволюционной организации».
44
28 ноября 1931 г. коллегия ОГПУ отменила свое решение в этой части и 2 декабря того же года осудила указанных лиц к заключению в концлагерь сроком на 10 лет каждого.
51
РГА ВМФ. Ф. Р-1570. Оп. 7. Д. 3476. Л. 3—12. В отношении 145 чел. дела были прекращены в 1939—1940 гг., 8 осужденным ВМН заменена 10 годами ИТЛ. Подробнее об этом: Петров П. В. Краснознаменный Балтийский флот накануне Великой отечественной войны: 1935-весна 1941 гг. Рукопись диссертации. СПб. 2014; Мильбах В. С. Саберов Ф. К. Политические репрессии командно-начальствующего состава. 1937—1938 гг. Краснознаменный Балтийский Флот. СПб. Гангут. 2016.
52
Федюкин С. А. Советская власть и буржуазные специалисты. М. 1965. Великий Октябрь и интеллигенция. М. 1972.
54
В состав дивизиона входили ПЛ «Рысь», «Тигр», «Ягуар», «Ерш», «Змея», две плавбазы и учебное судно.
55
В 1921—1922 гг. система военного правосудия еще не была упорядочена. Реввоентрибунал Черноморского флота и войск Крыма был введен в действие только в конце 1922 года (приказ РВС Республики №2690/513 от 2 декабря 1922 г.).
56
Владимир Иванович Залесский (1893—1938) — морской офицер, участник Русско-японской и 1-й Мировой войн, капитан 2-го ранга. В РККФ — начальник минной дивизии Балтийского моря, начальник штаба Черноморского флота, организатор создания и командир нескольких флотилий и военно-морских баз. В 1935 г. уволен в запас. 21 октября 1938 г. расстрелян по постановлению тройки УНКВД по Ленинградской области.
60
Занимаясь разработкой теоретической базы оснащения флота радиосредствами, Берг написал в это время ряд научных работ: «Соображения о выборе длин волн судовых радиостанций», «Радиосвязь погруженных подводных лодок» и другие.
62
А. Н. Гриненко-Иванов — военинженер 1 ранга, с октября 1937 г. и до ареста в декабре 1937 г. — начальник Службы связи штаба Морских сил РККА. Расстрелян 29 января 1938 г.
63
М. А. Крупский — военинженер 2 ранга, начальник отдела Службы наблюдения и связи факультета военно-морского оружия Военно-морской академии. Арестован 26 декабря 1937 г. Освобожден из тюрьмы 16 мая 1938 г. В 60-е годы — инженер-вице-адмирал, начальник Высшего военно-морского училища радиоэлектроники им. А. С. Попова.
64
Цит. по: Ерофеев Ю. Н. По страницам следственного дела Акселя Ивановича Берга// ИИЕТ РАН, научная конференция 2004. М. Диполь-Т. 2004.
65
Н. Е. Ростовцев — инженер-флагман 3 ранга, заместитель председателя Комиссии по наблюдению за постройкой кораблей, арестован 11 июля 1937 г., расстрелян 22 февраля 1938 г.
66
П. К. Стржалковский — военинженер 1 ранга, начальник Службы связи штаба Морских сил РККА, арестован 9 декабря 1937 г., расстрелян 15 марта 1938 г.
67
Н. П. Суворов — военинженер 2 ранга, старший военпред контрольно-приемочного аппарата ВМС в Ленинграде, арестован 19 сентября 1937 г., расстрелян 22 февраля 1938 г.
69
В 1925 г. Г. М. Кериг был флагманским связистом подводных лодок Балтийского флота, в 1935 г. — переведен из Управления вооружения Морских сил РККА в НИМИС.
71
Цит. по: Биккенин Р. Р., Глущенко А. А., Партала М. А. Очерки о связистах российского флота, СПб. 1998. с. 319.
