Первая и негасимая

Вячеслав Евдокимов

Седьмая книга автора повествует о страстной любви подростка-школьника к однокласснице, его страшном горе, что не может быть взаимности, ибо считает себя некрасивым. Прожив треть жизни верным любимой, не любя больше никого, он неожиданно встретил юную красавицу того возраста, в котором расстался с любимой, между ними возникла взаимная любовь, связавшая их навеки вместе. Представлен разному возрасту также ряд сказок, басен и различной направленности стихов. Приятного прочтения!

© Вячеслав Евдокимов, 2022

ISBN 978-5-0056-0474-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жук‒беспредельщик

Мир Насекомых всех огромен,

Разнообразен род и вид,

В делах же каждый ввек нескромен,

Не зря прожить жизнь норовит,

Вовсю блистают всей расцветкой

И мастера в труде своём,

Своей он дарит их конфеткой

Всех благ, чем полон милый дом.

Вот потому раскрепощённо

Себя и чувствуют вовек,

На мир вокруг смотря влюблённо,

Стремя в Грядущее свой бег!

Не понукает ими некий

Диктатор, вот легко и жить,

Не погоняют больно стеки,

Вот к Счастью силят вечно прыть!

Стройны они, очаровашки

И изумление для глаз,

И все‐то милые букашки,

Невинных душ их высший класс.

Своим лишь занят каждый делом,

Никто не ставит им препон,

Вот потому в деянье смелом

Без зла насилья и попон.

Так было б мило бесконечно…

Да неожиданнее, вдруг

Всё изменилось быстротечно,

Ведь объявился Толстый Жук

И в их дела полез нахально,

Стараясь быть всех впереди.

То пахло даже криминально,

Мол, что творит, — ввек не суди!

На то их, видите ль, нет права,

Ведь он массивней телом всех,

Ему во всём должна быть Слава,

Его весомей всех успех!

Суёт он нос во все деянья,

Вон всех отталкивая прочь!

Ждёт постоянно величанья

К себе вовсю‐то аж ли мочь.

Начнёт Кузнечик вдруг на скрипке

Свою симфонию играть…

Так Жук возникнет тут же: «Хлипкий

Твой труд, совсем не благодать

Душе моей и всей округе».

И Кузнеца вон отшвырнув,

Скрип извлекает с всей натуги,

Включив старанья весь наддув!

Вон все бегут, спасая уши, —

Так ошарашил дикий скрип —

А он скрипит, не бьёт баклуши,

Как будто пакости в нём чип…

Вот на Цветок стремится Пчёлка,

Чтоб для семьи набрать нектар…

Она отменного в том долга,

Ведь мёд у сотовых всех тар

Займёт достойнейшее место,

С того и будет многим люб.

Пчела Цветочка ведь невеста.

Но Жук и к ней презренно груб,

Вон прогоняет снова в улей

И закрывает вмиг леток,

К Цветку тому стремится пулей!

И на него взобраться смог.

Но он не делал ввек запасов,

А что найдёт, то вмиг съедал

Мгновенно вон без лишних пасов.

Ах, как же в этом был удал!

И он с безумным аппетитом

Слизал Цветка вон весь нектар

И многочисленным копытом

Цветку нанёс большой удар!

И поломался тот печально

Под весом тяжким и засох…

А Жук вон пыжился нахально,

И не стыдил его подвох.

А рядом плёл, всегда как, сети

Трудолюбивый Паучок…

Чтоб вон попались в сети эти

Комар иль Мошка, съесть чтоб смог

С великим, знамо, аппетитом,

И был б с того отменно сыт.

Но Жук с всем видом боевитым

Вон Паучка как отстранит!

— Да я сплету все сети крепче,

Утру тебе, Паук, в том нос!

Стал мельтешить ногами резче,

И вон никчёмность так понёс,

В того дела полез нахально,

Чтоб в них его быть впереди.

То пахло даже криминально,

Мол, что творит, — ввек не суди!

Но сеть порвал вдруг Паучишка

Аж обмотался ею весь,

Извлечься тщился хоть, глупышка,

Но вон пожухла напрочь спесь,

У всех вон вызвавши усмешку,

На всякий случай лапкой скрыв,

А то нацелит к ним пробежку,

Падут все в страха вон обрыв!..

Но у Жука все виноваты,

Он не посмешище. Нет, нет!

Отпор ему дать слабоваты,

А то вон съест их на обед.

— Я буду в пении солистом,

Организуете коль хор! —

Взад оттолкнул движеньем быстрым

Всех, впереди встал, как забор,

Рот разевает, но шуршанье

С того лишь слышится окрест…

Надрывно пыжит хоть старанье!

Реальность ставит «пенью» крест.

Конечно, нет аплодисментов,

Есть возмущенья только взрыв!

Всем жаль загубленных билетов,

Вот недовольства гам бурлив…

А что ему? Он сим довольный,

Солистить так что ярко смог

В интерпретации сверхвольной,

Свалив от ужаса всех с ног…

Все разбежались врассыпную,

Вон скрывшись в норку, под кусток,

Не перенесши чушь такую,

Что изрыгал сей голосок…

Коль были в бравом все параде,

Он занимал весь правый фланг,

Всё своего величья ради,

И пёр вперёд, как будто танк!

Вселялся первым он в жилище,

Да не в одно, вперёд‐то всех,

Казавши всем им кулачище,

Чтоб не чинили в том помех!

Кусочек лакомый он первым

Нахально с жадностью съедал,

Не заработав, портил нервы

Всем, ведь его труд был сверхмал.

Вот и толстел от дармовщины,

Весь занимаючи простор,

Нет отвратительней картины,

На фоне всех он был, как сор…

Ему во всём все уступали,

Уж не переча с ним совсем,

С того хоть были и в печали,

Ведь против силы нет дилемм…

Всегда он был вперёдсмотрящим,

Таща других всех за собой,

Диктат над всеми был разящим,

Ему не друг кто, — вмиг с ним в бой!

А коль Природой награжденье

Случалось быть, свою он грудь

Ей подставлял в одно мгновенье:

Награду дать, мол, не забудь!

Назад отталкивал поспешно,

Чтоб не мешали в том, он всех!

Душе его с того не грешно.

Давала наглость в том успех.

Ходил с наградой горделиво,

Напыщен, важен, себялюб,

Всех подминаючи строптиво,

Казав себя, что, мол, не глуп.

Везде во всём хотел быть первым,

Вот пёр, чтоб быть всех впереди,

С стыда вовек не тратил нервы:

— С пути вон, Скромность, уходи!

* * *

Вот как‐то раз все бодрой группой

Шли под оркестр себе Цикад!

— Вперёд всех встать! Ведь я не глупый.

В момент то сделал, страшно рад!

И шёл вперёд, нос позадравши,

Не глядя под ноги ничуть…

Не средь презренной ералаши,

Мол, он указывает путь

Вперёд идти всем в мир Грядущий!

Вперёдсмотрящий, вождь, маяк!

Руководитель мудрый, сущий!

А всё для личных только благ.

Так шёл всё шагом он строптивым,

Всей шестернёй ступая ног…

Вдруг оказался над обрывом,

Остановиться вмиг не смог

И полетел вниз с ускореньем,

Ведь грузен был, слабы крыла…

Смотрели все с оцепененьем:

— Ох, катастрофы то дела…

Обрыв ведь тот не вход дворцовый,

А напрямую вёл вон в ад,

Настрой где грешных не медовый,

Вот быть там каждый ввек не рад.

Туда Жук падал в диком страхе,

Его там жизни ведь конец,

На растерзанья сгинет плахе,

Ведь там главенствовать не спец.

И впрямь, коварнейшие Черти

Жука все радостно уж ждут,

Всех истязаний асы, верьте,

Их метод пыток страшен, крут.

От сей братвы вовек поблажек,

Коль попадёшь к ним, и не жди,

Удел всех будет дико тяжек

За прегрешения дожди…

Так и с Жуком в момент случилось,

Он к ним попал уж в оборот,

А мучить грешников им в милость,

Аж от усилий лили пот…

И гоготали в всю‐то глотку:

— Всё время лез ты всех вперёд,

Так первый лезь на сковородку,

Она тебя вмиг запечёт!

Потом в кипящем плавать чане,

Варясь, ты станешь час подряд…

У нас не будешь в высшем клане,

Ведь ад тебе не шоколад.

И каждый час язык твой гадкий

Мы с корнем будем выдирать,

Всех оскорблять ты был ведь падкий,

Нам будет радость, благодать

Вон отрубать секирой руки

Твои часами напролёт,

Кувалдой делать по лбу стуки

И замуровывать вон в лёд,

Потом бросать в огня уж пламень,

В котором б яростно горел,

И есть заставили бы камень…

Ведь в жизни был у мерзких дел.

Затем ватагою кататься

Мы на тебе вовсю начнём,

Хлыща бичом, ведь ты не цаца,

Вот поработай год конём…

Убьём вон дух твой горделивый,

В душе твоей поселим страх…

Вот и не будешь ты спесивый,

Уничтожаться будешь в прах…

Потом по новой все мученья,

Ведь снова будешь оживлён

Для беспрестанного глумленья…

Сопротивляться? Не силён.

В аду бессрочные ведь муки…

А жизнь твоя была, что миг,

В веселье, в благах да без скуки…

За то терзаний будет пик.

И к изуверству приступили…

А в нём все Черти мастера!

Изощрены в том, в зверской силе!

— Нам в том ни пуха ни пера!

* * *

А Насекомые свободно

Вздохнули, пал ведь тяжкий гнёт,

Давил что вечно сумасбродно…

— Теперь да будет жизнь, как мёд!

Апрель, 2021 г.