Сломанное время

Вячеслав Денисов, 2009

Сколько дней прошло с тех пор, как пассажиры морского лайнера «Кассандра» оказались на острове близ Бермудского архипелага? Две недели? Три? Никто из них уже не способен ответить на этот вопрос точно – ночь здесь может длиться не более пары часов, а день закончиться сразу после восхода солнца… Но не только время на этом клочке суши имеет зыбкую структуру. Обнаруженный в джунглях гигантский авианосец, казавшийся людям надежным укрытием от таинственных зловещих тварей, внезапно подвергается нападению хорошо вооруженной группы; кто эти боевики и как они проникли на корабль – неизвестно. Атаку удалось отбить, однако вскоре пассажиры обнаруживают в трюме торпеду с активированным механизмом самоуничтожения. До взрыва, который превратит эту часть джунглей в огромный котлован, остаются считаные минуты…

ГЛАВА 1

Осмотр авианосца не принес никаких результатов. Каждая каюта, каждая выемка в бортах, трюм, рубка — все было ощупано. И теперь все знавший о кораблях Макаров был почти уверен, что трое, побывав на борту судна, не оставили никаких следов в помещениях. Это было странно, и из этих обстоятельств вытекало два вывода. Либо они не успели сделать то, что планировали, либо проникали на судно с единственной целью — вырезать как можно больше народа.

— Здесь тысячи квадратных метров территории, — сказал уже ближе к вечеру Макаров. — Осмотреть все просто невозможно. Напрасно я втянул тебя в эту авантюру. Они могли изменить что-то в недоступном для глаз месте, например, вмонтировать видеоглазок под потолком. При таком освещении разглядеть его нереально. Но зато он будет исправно передавать информацию.

— Куда? — усевшись на шасси одного из «Эвенджеров», Гоша закрыл глаза. — Куда передавать?

— Хороший вопрос. Думаю, на него ответил бы Артур.

Макаров мучился еще одной мыслью. Те двое, что напали на него, убивали Макарова или просто им под руку попался человек, который своим походом в гальюн мог спутать какие-то планы? Ведь не убили же его, когда он был в их власти…

Весь вечер после похорон троих неизвестных, тащить которых и закапывать пришлось за милю от авианосца, Макаров разговаривал с Гошей. Левша был недостаточно силен, чтобы встать с койки. Лечение Нидо вернуло его к жизни, но еще не просветлило сознание. Гоша же выглядел человеком, у которого в голове полный порядок, и он был полон сил. Несколько часов Макаров думал, говорить ли ему о странном разговоре в ангаре с бассейном, но потом все-таки рассказал.

Они не одни на Острове. Здесь есть еще люди. И эти люди Островом управляют. Это значит, что с самого начала им было известно, что семь дней назад на Остров были высажены два с лишним десятка людей. И уже не было никаких сомнений — глупо утверждать обратное, — что «Кассандра» и управляющие этим Островом люди — единое целое в чьем-то злонамеренном умысле.

— Он говорил о моей жене, — сказал Макаров Гоше. — Он знает о моем прошлом если не все, то ту часть его, что связана с женой. И несмотря на то, что говорилось о многом и вразнобой, эта тема, я почувствовал, была главной.

— О чем еще он говорил?

— О том, что Адриано был убит, чтобы разъединить связку с Франческо. Эта связка показалась ему опасной.

— Опасной для чего?

Макаров покусал губу.

— Я думаю, для реализации плана.

— Плана? — Гоша хмыкнул. — И что это за план?

— Какого черта ты задаешь мне эти вопросы? Пока мы знаем следующее: Остров под чьим-то контролем, под контролем и мы — это первое. Второе: нас, несомненно, для чего-то используют. Третье: меня они убивать не стали, потому что…

— Им нужен на этом Острове лидер, управляющий стадом. Воздействуя на лидера, воздействуешь на весь коллектив.

Макаров удивленно поднял взгляд:

— Откуда такие глубокие познания в конфликтологии?

— Я был в зоне, дружище, — Гоша рассмеялся. Впрочем, смех его был похож на очередное хмыканье. — Точно так же администрация лагеря управляет зэками. Лучше поддерживать одного авторитетного, давая ему поблажки, чем контролировать стадо. При минимуме затрат максимум отдачи. Вот и тебя спасли в лесу от тварей, приволокли, растолковали и отпустили.

Вечер на палубе был удивительно тих. Размером с два футбольных поля, взлетная палуба пустовала, измотанные невзгодами люди с наступлением темноты уходили в каюты. А эти двое сидели у самого леера и наслаждались закатом. На этот раз солнце садилось на севере. Макаров готов был поклясться, что там — север. А океан в отсутствие света превратился в серое одеяло.

— Они не торопились открывать карты, — сказал Гоша. — Быть может, они потянули бы время еще или не открывали вовсе, но твое любопытство эти карты спутало. Либо ты являлся частью плана изначально, и поэтому они были вынуждены вмешиваться в ход истории, чтобы тебя спасти. Но второй раз, накачав глюкозой и физраствором, оставлять в лесу не стали. Вероятно, был риск, что твари дождутся их ухода… Знаешь, что сказал мне Франческо после того, как прочитал молитву над могилами троих гостей? Он вздохнул и, проходя мимо, посмотрел мне в лицо, выдавив: «Они и суток здесь не пролежат».

Потянуло холодком. Макаров мог бы сказать, что такой резко континентальный климат не свойствен Карибскому бассейну, что на Бермудах как западной части Атлантики не наступает резкая прохлада, и что, скорее всего, погода эта очень похожа на ту, что стоит южнее, у Фолклендских островов, например. Но стоило ли сообщать об этом Гоше, когда все на эту тему было уже сказано?

— Самолеты.

— Что? — встрепенулся Макаров.

— Мы не осматривали нижнюю палубу, где стоят «Эвенджеры».

С первого же дня Макаров выставил у торпедоносцев пост, люди дежурили сначала по одному, а после — по двое. Внутрь запускали только Макарова и тех, кто прибывал с ним. Правило это работало безукоризненно, поэтому Макаров в сомнении посмотрел на Гошу.

— Чтобы чужаки смогли оказаться рядом с «Эвенджерами», им пришлось бы убить обоих постовых.

— Они могли усыпить их.

— Но Патрисия и Гламур не спали, когда случился переполох, — заметил Макаров. — Я видел обоих, и они мало напоминали спящих.

Гоша почесал пальцем нос и направился к найденной на авианосце стеклянной бутыли, которая теперь играла роль автомата по бесплатной раздаче питьевой воды. Воду ежедневно приносили островитяне, отправляясь к водопаду по трое. Наклонив бутыль, он заполнил обрезок пластиковой бутылки — стакан — и медленно, со смаком, выпил.

— Гламур постоянно под героином. Где он берет наркотик, никто не знает! — Гоша расхохотался. — Даже Дженни, которая дважды заставляла его опорожнять пакеты! В любой момент чудак может встать и куда-нибудь пойти. Два раза я замечал его не на посту, а на корме. Свесившись вниз, он наблюдал за волнами.

— За какими волнами? — не понял находящийся вне этой темы Макаров.

— За зелеными! — вскричал Гоша. — Макаров, ау! Ты слышишь, что я говорю?

— Да, слышу… Гламур — наркоман…

Гоша придвинулся к Макарову.

— Да не об этом я, старина! Я говорю о том, что мы видели неизвестных где угодно, но только не в ангаре с «Эвенджерами». Не странно ли это?

Долгим, внимательным взглядом Макаров посмотрел на приятеля.

— Ты же военный! — давил Гоша. — Что делают корабли в море, когда пытаются запутать флот неприятеля?

— Совершают ложные маневры.

— Вот и здесь! Тем, кто в нас стрелял, не составляло никакого труда прирезать старую астматичку Патрисию и просто напугать Гламура, сделав ему козу! Под шмалью он убежал бы и спрыгнул рыбкой с борта! Но они упрямо шумели в главном коридоре под верхней палубой. Причем шуметь стали, когда ты их обнаружил! Зачем? Вспомни, как Патрисия перевела надпись на черепках, — продолжал надоедать Гоша. — Она солгала. Можно англичанину ошибиться, переводя русский деепричастный оборот, но ошибиться в переводе письма ита, если ты знаешь язык ита, просто невозможно!

— Нам нужно спуститься на нижнюю палубу к самолетам.

— Слава богу! Капитана озарило! Теперь я понимаю, почему капитаны последними покидают корабль.

— Почему? — искренне удивился Макаров.

— Потому что они на корабле единственные, кто не понимает, что он идет ко дну.

Макаров без злобы сунул Гоше кулаком под ребра, и они поднялись.

После свежего воздуха навязчиво потянуло запахом раскаленного железа и ссохшимся машинным маслом. У входа в ангар, под лестницей, сидел задумчиво жующий соломину Гламур. Напуская на лицо маску снисходительного юмориста, Макаров бросил:

— Та же смена. А где вторая половина караула? — Его хрипловатый голос заставил Гламура ожить.

— Патрисия? Она ушла за водой.

— Очень хорошо, — согласился с таким положением дел Макаров, который наложил запрет на отлучки с этого поста.

— А когда она ушла? — спросил Гоша.

— Пять минут назад. Может, пятнадцать, — равнодушно ответил Гламур. — Время здесь течет непонятно.

Макаров вошел в дверь, за ним пробрался в узкую дверь Гоша. Заходя, он вспоминал, как выносил на плечах через этот узкий проем Донована. Мелькнула мысль, что попроси его сейчас повторить этот трюк — вряд ли удастся. Как мало нужно, чтобы аккумулировать возможности человека до совершенства — достаточно всего лишь упавшей на металлический пол авиабомбы весом в тысячу килограммов…

Они заходили на нижнюю палубу уже в двадцатый, наверное, раз. И каждый раз Макарову казалось, что в этих самолетах присутствует что-то, что они не увидели за прошлые осмотры.

— Я понять не могу, как они проникли на борт. Если бы поднимались по веревке, стоял бы грохот, какой я слышу, когда хожу за водой к водопаду. Если бы через люк для водолазов…

— Исключено, — прервал Гошу Макаров. — Я заклинил поворотный механизм открывания люка, когда стало ясно, что среди нас чужой. И после погони за детективом осмотрел люк еще раз.

— Значит…

— Значит, они прошли дорогой, которая нам до сих пор неизвестна.

Гоша только что спустился из кабины одного из самолетов и теперь сидел на лестнице с тем выражением на лице, которое всегда сулило Макарову неприятности. Как только Гоша задумывался, он всякий раз говорил после этих раздумий такое, что Макарову хотелось торопиться к Питеру.

Он не ошибся и на этот раз…

— Помнишь, мы говорили о том, что Остров странствует во времени?

Отвечать Макаров не стал, по его мнению, прозвучала совершенно бессмысленная фраза.

— А почему бы тогда тем, кто нас контролирует, не перемещаться во времени самим?

— Я не понимаю, — раздраженно проговорил Макаров. — Я не понимаю тебя, когда ты начинаешь так говорить! Что значит — «самим»? Говори, чтобы я понял. Я старый моряк, странствия по морю лишили меня былой сосредоточенности…

Макаров резко обернулся на тяжелый вздох Гоши. Тот стоял на земле.

— Что с тобой? — поразился Гоша, выпрямляясь. — На тебе лица нет, друг мой…

Макаров беспомощно посмотрел на приятеля и осторожно помял мочку уха.

— Да что с тобой, черт возьми?!

— Сейчас что-то произошло, а я не могу понять что…

— Ты меня с ума сведешь! — с досадой бросил Гоша и покачал головой. — Я бы, как доктор Донован, посоветовал тебе отдохнуть, если бы не был заранее уверен, что отдохнуть от происходящего нельзя. В тебя опять пришло то, что едва не задушило бедного Джорджа?

Обхватив голову руками, Макаров стал бродить бесцельным маршрутом.

— Я схожу с ума, это очевидно, — бормотал он. — Вокруг меня происходят события, а я даже не могу дать им определение. Сознание запуталось, как леска… Так что ты там говорил о перемещениях?..

Подняв с пола что-то похожее на гайку, Гоша швырнул ее в сторону. Звякнув о металлический пол, она запрыгала в неосвещенную пробивающимся солнечным светом часть палубы. Макаров сопровождал ее взглядом, каким обычно смотрят на падение авиалайнера…

— И вот опять что-то происходит…

Гоша покачал головой:

— Я буду милостив и не замечу твоих последних слов. Начну сразу с ответа на твой вопрос. Я сужу так. Если мы на Острове неделю и уже начинаем замечать странности, чтобы не сказать — невероятности, тогда почему тем, кто есть на этом клочке суши, не поставить эти странности себе на службу?

— Считаешь, что после этого я начал кое-что понимать? — спросил Макаров, не сводя глаз с темноты, в которой скрылась гайка.

— Предположим — я в очередной раз говорю предположим, ибо это в голове не умещается, — что Остров перемещается во времени. Значит, существуют законы такого перемещения. Человеческий мозг способен их анализировать и понимать. В мире, откуда мы пришли, уже существует понятие «черные дыры». Не хватает практики! — Гоша выставил перед собой указательный палец и пошел с ним на Макарова. — А здесь практики, по-видимому, хоть отбавляй! Так почему бы этим, в комбинезонах, не отмотать чуток времени назад, к тому моменту, когда люк для водолазов был тобой еще не заперт, и не проникнуть на авианосец за неделю до нашего прибытия на Остров? А уже оказавшись на борту, вернуть себя в то время, когда Дженни зашла на ночь в твою каюту?

— Ты видел, как Дженни заходила в мою каюту?

— Этого не видел разве что Гламур, и то только потому, что был занят разнюхиванием порошка. Так вот, сделав дело, они намеревались покинуть корабль тем же путем — вернуть всю группу в час того дня, из которого они прибыли.

— Что ж они себя не вернули? Почему не вернул себя тот, который заперся в каюте с Питером?

— Быть может, он и вернул бы себя, когда бы захотел…

— То есть умереть ему было выгоднее? — насмешливо уточнил Макаров.

— Вспомни, что сказал Питер… «Он бы меня не убил». Питер видел несколько минут впереди происходящего. Тот, что взял его в заложники, не собирался сдаваться, но и не хотел убить ребенка…

— Я знаю этого человека…

Макаров обернулся так резко, насколько был способен. Гоша обернулся медленно, словно был вынужден сделать это под угрозой.

В проеме двери, в которую они зашли, стояла Дженни.

— Я знаю человека, который захватил каюту с Питером…

— Как ты здесь оказалась, Дженни? — спросил Макаров. Ошеломленный, он продолжал говорить по-русски.

Но Дженни его поняла…