Штрихи и пунктиры

Вячеслав Григорюк

Когда теряешь сбережения. Когда случайный знакомый дает правильные советы. Когда встреча в автобусе разрешает тебе залезть на балкон к девушке.Роман в рассказах. Книга содержит нецензурную брань.

© Вячеслав Григорюк, 2023

ISBN 978-5-4496-6612-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РАЗДАВЛЕННАЯ СТОПКА

О покойнике либо хорошо, либо ничего. Тоже самое и о шинке́. Если облюбовал какое-то питейное заведение, то либо рекламируешь его и пытаешься притащить туда всех друзей и знакомых. Либо же молчишь о нем.

В моем случае второе. Как-то сам не заметил, что в возрасте сорока лет полюбил местный бар, что на углу дома. И название у заведения такое говорящее: «У Людмилы». Сам кабак представляет обычную дешевую забегаловку, со спертым воздухом, вечно липкими столами и заваленным бычками крыльцом. Барменша, а она же и хозяйка Людка, пышная баба возрастом «сорок плюс» с довольно симпатичным лицом и приятным голосом. Она всегда мне рада.

Насколько знаю, хахаля у нее нет. И кольца на пальце я тоже не замечал. А может и стоит к ней подойти, предложить совместную жизнь? Но меня отталкивают ее габариты. Она в четыре раза больше меня. Ростом только с ней одинаковые. Я же — щупленький слесарь местного завода электродвигателей. Никогда не был женат. В двадцать семь лет переехал из соседней деревни в съемную квартиру. Одна комната на пятом этаже в разваливающейся «хрущевке», где вечно течет крыша, и черная плесень в углах.

Часы затрещали. Шесть вечера. И чем занять себя? Хоть к Людке иди. А ведь сейчас только вторник.

Хотя, какая кому разница? Собрался и спустился в любимый кабак.

— О, Денис, — мурлычет Людка. — Заходи, заходи. Тебе как обычно?

— Нет, Людочка. Будний день. Только пива.

— Тебя когда будни останавливали? — она достает из холодильника запотевшую кружку.

Кран зашипел и начал брызгаться пеной.

— Я сегодня первый что ли?

— Нет, — отвечает Людка. — Кега закончилась, — и уходит в подсобку.

Слышу возню, какие-то непонятные звуки, металлический звон и Людкино возмущение. Воюет со шлангом и редуктором.

— Справилась, — выкатывается коротко-стриженный колобок и пробует налить кружку. Кран не возмущается.

— Пусто как-то, — говорю ей. А сам полностью поглощен процессом наполнения кружки.

— Вон, сидит, — указала взглядом в конец зала. — Водку пьет. Может, тоже водочки?

— Людка, я уже выгляжу на шестьдесят лет. Виноваты каждо-пятничные посиделки в твоем кабаке. Уже печень болит.

— Ой, печень у него болит, — морщит нос она. — Кстати, мужик на тебя смотрит.

Оборачиваюсь к нему. Чего надо? Первый раз его здесь вижу. Он рукой зовет к себе, а потом показывает на стол. Кружка пива, штоф водки и овощная нарезка. Приглашает выпить. Поговорить хочет. Я не любитель такого общения, но он не сдается. Подсаживаюсь.

— Игорь, — протягивает руку. Не кисть, а тиски слесарные. — Игорь Сайко.

— Денис, — жму руку в ответ. — Денис Емельянов.

— Выпьешь? — предлагает водочки.

И не хочу, и отказывать не прилично.

— Людочка! — зову любимую барменшу. — Принеси, пожалуйста, еще стопочку.

Та своей переваливающейся походкой быстро приносит холодную стопку. И откуда в таких габаритах может быть столько расторопности? Смотрю ей в след, оцениваю ее огромную женскую «душу».

— Чего не предложишь ей жить вместе? — спрашивает Игорь, протягивая стопку.

— Да… я… — смешиваюсь и не знаю, как ответить.

Выпиваем. Я закусываю помидором, Игорь запивает пивом.

— Вижу, нравится она тебе, — продолжает он. — А ты чего-то боишься. Я даже знаю чего, — и начинает ехидно улыбаться. — Ее габаритов. Она женщина крупная. И тебя это останавливает, — продолжает улыбаться. — Пышки — они очень темпераментны в постели. Потому что секса у них мало. Всячески готовы мужика удовлетворять.

— Откуда знаешь?

— Да сам неоднократно с пышками кутил. Они сами на тебя прыгают.

— Не замечал.

— Ты просто не хочешь этого видеть, — он разливает по второй. — Вон, барменша эта… Люда. Она же тоже на тебя смотрит, так пристально. Выискивает что-то. Ждет, когда осмелишься.

— И как к ней подойти? — любопытствую.

— Точно так же, как ты у нее попросил сегодня кружку пива, а потом еще стопку водки. Все до безобразия банально. Они, бабы, только в двадцать лет хотят цветочной романтики и прогулок под звездами, а после тридцати хотят, чтоб их жестко драли. Мы же, мужики, все делаем наоборот. А почему? Да потому что туповаты мы. И в двадцать лет у нас кровь прильнула к органу, а от головы отхлынула. И все, мозг встал. В обезьяну превращаешься. А после тридцати кровь реже поступает куда надо, слишком долго задерживается в мозгах. От ее переизбытка и пробивает на вшивую романтику и любовные потуги, — и разливает еще по одной. — Будь возможность с ними договориться, жить бы стало проще. Я прав?

— Прав.

— За договоренность и выпьем, — поднимает стопку.

Водка пошла туго. Пришлось продавить пивом.

— Я много где бывал, много видел чего, — говорит он. — И провожали меня, и встречали, а в душе ощущение, что сорок лет прошли зря. Понимаешь?

— Нет, — качаю головой.

Игорь опирается подбородком на ладонь, думает. Я говорить не решаюсь, уж больно специфический у меня собеседник.

— Так, надо еще водочки. Граммов триста. Ты как?

— Людочка! — зову барменшу. — Водочки еще триста, — и делаю глоток пива.

— Людочка, — Игорь смотрит на меня. — Ты, может, на ней женишься?

Он пьян. А еще водки просит.

— Не смотри так, не пьяный я, — понимает мой взгляд. — Я тут женщину себе искал. Настоящую, свою. А в итоге уезжаю. Опять. Уже четвертый переезд за последние два года меня… ищу чего-то. Чуда, что ли…

Люда принесла штоф водки. Поставила его на стол и быстро упорхнула, словно толстый пингвин, что научился летать.

— Обратил внимание, как она на тебя сейчас посмотрела? — спрашивает Игорь.

Мотаю головой.

— А зря, Денис, очень зря. Короче, давай так поступим. Сейчас допиваем, ты идешь к ней, а я — на вокзал.

Я молчу.

— Ты чего боишься? Отказа. У меня таких отказов была куча. Даже одно время из-за этого с проститутками общался, — Игорь разливает по стопкам. — Я хочу сказать, что какое-то переосмысление пришло, суть жизни открылась. Теперь мотаюсь по городам в поисках настоящей женщины. Но почему-то не везет. А когда человеку не везет, что он делает? Правильно, пьет!

Я продолжаю молчать. Столько откровений никогда не слышал. И не понимаю, то ли мне за него обидно, то ли завидно.

— Не знаю, — продолжает он, — у меня жизнь кувырком пошла. Не могу долго сидеть на одном месте. Снабженцем на местном заводе работал. Не для меня в конторе сидеть…

— Ты ищешь женщину, а сам бежишь отсюда? Как из других городов. И для чего? Может, стоит поискать нормально?

— Искал. Даже с бухгалтершей на заводе шуры-муры крутил, — отвечает. — А все не то. Она женщина хорошая, хозяйственная. Не спорила и по мелочам не ругалась. Мне же воздуха стало не хватать… Возможно, уже просто отвык от совместной жизни… А зачем мне здесь продолжать поиски?

Делаю глоток из кружки. Долго у меня пиво не заканчивается. Игорь разливает водку.

— Еще на раз, — болтает штофом. — Да я пойду.

Выпиваем, закусываем, продавливаем пивом. Чувствую, что пьянею.

— Найдешь ты ту единственную свою, дальше что?

— С собой заберу.

— Может не поехать.

— Тогда она не моя. Все просто, Денис. А эти аргументы, доводы… ну, те… родственники, друзья… понимаешь? У меня тоже был друг детства… В семнадцать лет на моих глазах его насмерть сбил автобус… Давай выпьем за него, — и разлил остатки.

Выпиваем.

Игорь напрягается. Сжимает стопку, что пальцы начинают белеть, смотрит куда-то в сторону. И продолжает давить стопку. Хруст, и осколки падают на стол. Раздавил ее, как мягкую сливу.

— Извини, — он салфеткой закрывает царапину.

— В больницу надо!

— Не надо, — отмахивается Игорь. Он встает из-за стола. Треплет меня за плечо. — Я расплачусь, — достает портмоне и кладет пару тысяч на стол. — Сдачу оставь себе. Вон, Людочке своей цветы купишь, — и уходит.

Смотрю ему в след. Какой-то комок встал поперек души. Захотелось его догнать. Догони я его, чтобы у него спросил? Он уже скрылся за углом дома. Куда, интересно, поедет? И найдет ли свое счастье?

— Ты еще будешь? — отвлекает меня подошедшая Люда.

— Пойдем ко мне, Людка, — отвечаю ей. — Закрывай бар, — и поднимаюсь со стула. — Все, хватит работать, — обнимаю ее за необъятную талию. Поддается.

— Пошли, — улыбается она в ответ.

На столике осталась стоять грязная посуда.