Круг перемещений
Едва лишь карета въехала во двор монастыря, как ворота сразу же закрылись. Герцог вышел из экипажа и в сопровождении послушников ступил под таинственные своды обители. Его дорожный костюм был достаточно сер и неприметен, но среди черных сутан даже он казался карнавальным нарядом. Герцога долго вели по темным, узким коридорам и, наконец, оставили одного в тесноватой келье с пыльным низким потолком и грубой, тяжелой мебелью. Молчаливый монах принес еду, которая оказалась вполне приличной на вкус, и графин красного вина.
В стенах аббатства время всегда текло слишком лениво. Герцог давно избавился от желания подгонять его. Но сейчас затянувшееся ожидание и нарочитая медлительность монахов начали раздражать его.
Наконец, подбирая длинноватую сутану, в келью вошел худой монах с бледным желтоватым лицом, вызывающие невольное сострадание и желание спросить о здоровье.
Монах присел на лавку у самой двери, словно намереваясь в любую минуту выскочить за порог или позвать на помощь.
— Нам известна цель вашего визита, — заговорил монах достаточно громко для своего слабого телосложения. — К сожалению, монсеньор болен и не сможет говорить с вами лично. Он поручил мне дать вам необходимые разъяснения.
Герцог снисходительно кивнул. Ему было проще разговаривать с этим монахом, нежели с самим аббатом.
— Говорил ли что-нибудь осужденный перед смертью? — задал герцог свой первый вопрос.
— Да, ваша светлость.
— Он избавился от ереси?
— Нет.
— Что же он тогда говорил?
— Он требовал разбирательства Верховного суда.
— Он имел в виду Суд Божий?
— Нет, ваша светлость.
Герцог посмотрел на просвет тонкостенный бокал. «Жидковата в этих краях «кровь христова», — подумал он, глядя на розовый луч счета, проходящий сквозь вино в бокале.
— О каком же суде тогда идет речь?
— Он обещал пожаловаться самому президенту.
— Кому?! — удивился герцог. — Из каких же краев этот еретик?
— Он говорил, что родом из Нью-Йорка.
— Из Йорка? Он что — англичанин? — герцог выпил мутноватую жидкость. «Паршивое у них вино и отдает мышами», — подумал он.
— Его ересь не имеет границ, ваша светлость. Он утверждал, что жил в другом веке.
Вино сделало герцога добрее:
— Он, видимо, просто безумен. В чем еще обвинялся этот человек?
— Мы нашли в его доме Магический Круг, — очень медленно и внятно сказал монах.
В помутневшем взоре герцога впервые проснулся некоторый интерес:
— И что же вы сделали с этим кругом?
— Мы разбили его, ваша светлость, а осколки разбросали.
— Короля интересуют все обстоятельства этого дела, — в голосе герцога появился легкий, но вполне заметный нажим. — Мне хотелось бы взглянуть на остатки круга или хотя бы на то место, где он лежал.
— Мне очень жаль, но это невозможно, ваша светлость.
— У меня есть письмо, подписанное самим королем, — герцог протянул монаху бумажный сверток, — и такая же грамота от кардинала, — он достал второй сверток, но показать его не успел. Всем телом герцог внезапно качнулся вперед, едва не опрокинув тяжелый стол, затем медленно сполз на пол.
— Все кончено, входите, монсеньор, — сказал монах, распахивая двери.
Аббат вошел. Он постоял у окна, читая бумаги. Затем наклонился и закрыл глаза герцогу.
— Тебе не следовало вмешиваться в дела церкви, сын мой. Да простит Господь тебе свой прегрешения, — сказал аббат с печальным вздохом. Он повернулся к монаху и окликнул его. — Брат Альбино, составьте послание королю, в котором говорится, что его верный слуга скончался от чумы, не приходя в себя. О чем я очень сожалею.
***
Бертино лежал поперек седла, его лицо упиралось в чью-то голую ногу и при скачке каждый раз терлось о жесткую кожу всадника. Болела спина, седло давило в грудь и было тяжело дышать. Ступня всадника, обутая в плетеную сандалию, терялась в длинных густых волосах. Бертино пошевелил головой и почувствовал, что это его волосы. «Когда огни успели вырасти такие длинные», — подумал он.
Бешеная скачка прекратилась. Бертино пытался сползти с коня, но чья-то сильная рука придержала его.
— Кто это? — послышался чей-то голос.
— Это дочь императорского наместника — подарок вождю.
Кто-то поднял голову Бертино. Красное толстое лицо нависло над ним.
— Хороша! — одобрительно захохотало лицо. Бертино сволокли с коня за волосы. — Ты свободен, я передам подарок вождю.
Топот копыт затих вдали.
— Я думаю, наш старый вождь обойдется, — продолжал красномордый. — Правда, малышка? Я тоже люблю дочерей императорских наместников.
— Меня зовут Бертино, я мужчина.
— Называй себя хоть Цезарем. Выглядишь ты как жрица в храме Венеры, — красномордый разорвал одежду Бертино, — смотри, и груди у тебя как у богини.
Бертино взглянул вниз и увидел две прекрасных женских груди, он никогда не видел их сверху, из такого положения, и не сразу понял, что это действительно его груди. Неужели он стал женщиной и теперь достанется этому варвару?! Лучше бы его сожгли на костре инквизиции.
— Довольно тратить время, пойдем в мой шатер.
Красномордый сделал шаг в сторону и подтолкнул Бертино вперед. Тот с удивлением обнаружил, что у него не связаны руки. У входа в палатку стояло копье. Бертино сделал резкий выпад, схватил оружие, развернулся и… острая боль остановила дыхание. Бертино увидел оперение стрелы между двух округлых лун на своей груди.
— Зачем ты это сделал?! — рука красномордого потянулась к мечу, но вторая стрела вонзилась в его толстую шею.
— Ты осквернил мой подарок, — услышал он далекий голос.
***
Никогда еще Алемандра не бежала так быстро. Сначала ей было непонятно, зачем она бежит, но сзади послышалось оглушительное рычание и ее ноги побежали ее быстрее. Алемандра с удивлением обнаружила, что вся ее одежда состоит из короткой юбки, сделанной из какой-то грубой, жесткой кожи. Ее ноги, босые, волосатые, мужские ноги не испытывали боли, наступая на острые камни, а лицо не страдало от ударов колючих веток. Алемандра бежала очень быстро, но легкие не горели огнем от недостатка воздуха, и она чувствовала, что может еще долго так бежать.
Но внезапно земная твердь исчезла из-под ног, перехватило дыхание, и Алемандра почувствовала, что стремительно падает вниз.
Громадная обезьяна, преследовавшая ее, тоже не удержалась на краю пропасти и, беспомощно взмахнув огромными, сильными лапами, с диким воплем отчаяния последовала за Алемандрой.
***
— Наконец-то вы проснулись, Нортон, — сказал элегантно одетый мужчина, ненавязчиво демонстрируя свой револьвер собеседнику.
Нортон с трудом разлепил опухшие веки. Ужасно болела голова. Он потянулся за бутылкой и, виновато улыбаясь, налил себе виски.
— В моем положении необходима хоть какая-то разрядка.
— Друг мой, нельзя столько пить, — незнакомец роскошно улыбнулся и тут же украсил улыбку сигарой. — Вы позволите я закурю? — поинтересовался он почти автоматически и продолжил. — Так вот. Так вот, ваше здоровье потребуется вам еще на два-три часа.
Незнакомец приблизил свое лицо и пыхнул сигарой, улыбка скривилась в усмешку:
— Я бы тебя сейчас убил, дерьмо, но шеф пожелал лично присутствовать при этом зрелище, — к незнакомцу вернулся обычный издевательский тон. — Так что придется потерпеть, дружище, — добавил он почти ласково. — И не вздумай напиться, скотина, ты должен быть трезвым и в ясном уме.
Незнакомец разбил бутылку рукояткой револьвера, а остатки вина в бокале плеснул в лицо Нортону.
Конец ознакомительного фрагмента.
