«Время молчания прошло!» Пять веков Реформации в меняющемся мире

Сборник статей

Сборник научных статей составлен по итогам международной конференции, посвященной 500-летию Реформации и проведенной на исторической факультете 24 апреля 2017 года. Публикация отражает как широту тематических интересов ее участников, так и разнообразие представленных точек зрения и концепций. Были затронуты проблемы генезиса понятия и явления Реформации и его восприятия в современной науке; особенности «Конфессиональной эпохи» и ее отражение в политике, культуре, общественной мысли Европы Раннего нового времени. Были рассмотрены также узловые проблемы Реформации в более позднее время, вплоть до современности. Отдельное внимание участников сборника уделено протестантизму в православных землях и в США.

Кристиан Мюлинг

Понятие «религиозная война» и формирование конфессий

В ходе Реформации в Западной Европе возникли различные течения христианства, которые принято называть «конфессиональными церквями»¹⁵². Важнейшими из них следует считать лютеранскую¹⁵³, кальвинистскую¹⁵⁴ и англиканскую церкви¹⁵⁵. В отдельную конфессиональную церковь превратился после Тридентского собора и католицизм¹⁵⁶. Решающим шагом для становления конфессиональной идентичности названных церквей стало их противостояние и размежевание. Если изначально лютеранство обособилось от католицизма¹⁵⁷, то католицизм, в свою очередь, благодаря столкновениям с лютеранством приобрел новую, совершенно особенную специфику. Однако уже в ходе Реформации внутри протестантизма начались разногласия между лютеранами и кальвинистами (которых также называют реформатами). Несмотря на нескончаемую полемику в отношении различных религиозных догм, протестантские церкви были вынуждены солидаризироваться перед лицом католицизма. Характерной особенностью развития церквей в постреформационный период было их все большее размежевание.

Главным, самым острым вопросом этого размежевания стала не теологическая полемика, а проблема религиозной войны¹⁵⁸. Тема религиозной войны неоднократно поднималась в исторических исследованиях, однако, как ни странно, до сих пор не существует общей работы, проливающей свет на то, как современники использовали этот термин в раннее Новое время¹⁵⁹. Эту лакуну частично заполняет данная статья, в центре внимания которой находится вопрос о формировании содержательного наполнения этого исторического понятия и его составляющих. Первая часть статьи посвящена собственно истории понятия «религиозная война», во второй части будут рассмотрены перспективы его употребления.

В настоящее время в историографии ведутся активные споры относительно употребления термина «религиозная война». Некоторые ученые считают, что предпочтительнее использовать понятие «конфессиональная война». В пользу первого термина говорит то, что он уже глубоко укоренился в историографии, а также имел хождение в источниках. Другие авторы утверждают, что словоупотребление «конфессиональная война» уместнее, благодаря его соответствию историческим реалиям¹⁶⁰. Неоспоримым преимуществом этой второй, научно-аналитической категории является то, что она четко демонстрирует разграничение между войнами внутри одной конфессии и войнами межконфессиональными. Однако этот термин все же нельзя признать удачным, поскольку он подразумевает уже существование конкретных конфессий, и поэтому не может адекватно передать тот смысл, который вкладывали современники в понятие «религиозная война». Йоханнес Буркхардт предложил говорить в этой связи о войнах, которые способствуют образованию и становлению конфессии (Konfessionsbildungskrieg, Konfessionalisierungskrieg). Буркхардт утверждает, что собственно конфессии возникли только в конце религиозных войн¹⁶¹. Тезис Буркхардта весьма дискуссионен, т.к. становление конфессий шло еще до начала и, главное, независимо от так называемых «конфессиональных войн». Неверное использование термина «конфессиональная война» приводит к искусственному сужению представлений современников о религиозной войне до непосредственных конфессиональных столкновений.

Обозначать термином «религиозная война» только межрелигиозные конфликты, как предлагает ряд исследователей, тоже не совсем корректно¹⁶². Несмотря на то, что даже современники порой использовали его для обозначения столкновений между различными религиями, гораздо чаще они пользовались им, рассуждая о конфликтах между христианами.

В современном языке понятие «религиозная война» уже имеет свои коннотации, поэтому его содержательное наполнение в источниках далеко не всегда очевидно. Существующие коннотации мешают правильному пониманию фактического значения термина. Религии, таким образом, по сути, приписывается ведущая роль в возникновении и ведении войн¹⁶³. Тезис о причинно-следственной связи между религией и войной или, по крайней мере, о важной роли религии в ней, таким образом, достигает кульминации в понятии «религиозная война». Однако в данном случае остается открытым вопрос, соответствует ли такое понимание этого термина тому смыслу, который вкладывали в него современники, можно ли говорить, что в раннее Новое время у людей были такие же ассоциации, как у сегодняшнего человека. Несмотря на то, что семантическая связь между войной и религией неоднократно подмечалась современниками уже в первой половине раннего Нового времени¹⁶⁴, понятийное осмысление этого началось только с конца XVII в.

Описанное выше понимание разделяли и все еще разделяют многие из современных исследователей¹⁶⁵. Как сторонник подобного понимания религиозных войн, Йоханнес Буркхардт дал им определение как войнам, «в которых религия тем или иным образом вовлечена в общий контекст происходящего, в механизм ведения войны или мотивы участников»¹⁶⁶. Определение Буркхардта, в принципе лишь более четко расставляющее акценты в классическом понимании термина, все же не может претендовать на универсальность, поскольку религиозная составляющая в войне и реальные мотивы, побудившие к ней политиков, выявить практически невозможно ввиду отсутствия соответствующего методологического аппарата. На основе этого определения едва ли возможно эмпирически отделить религиозную войну от других типов войн, что неоднократно пыталась сделать историография¹⁶⁷. Историческим исследованиям, скорее, свойственно смешивать побудительные мотивы войны, оставляя их оценку на суд исторической интерпретации¹⁶⁸, которая чаще всего приводит к модернизации понятий.

Конрад Репген замечал, что официальная публицистика и дипломатические документы дают лишь косвенное представление о мотивах религиозной войны; поэтому он предложил рассматривать религиозную составляющую войны не с точки зрения военных мотивов, а как вариант для обоснования законных причин для ведения войны¹⁶⁹. Однако такому пониманию религиозной войны не хватает весомых доказательств, собранных на основе источников¹⁷⁰. Причина этого кроется в том, что политики раннего Нового времени для обоснования любой войны не использовали открытых религиозных формул¹⁷¹. Даже войны с турками официально провозглашались оборонительными, защищающими от османской экспансии, а не от ислама¹⁷². Тем не менее, следует подчеркнуть, что это обстоятельство не принижало значение религии в официальных и конфиденциальных документах¹⁷³.

Обращение к религиозной войне, часто присутствовавшее в публицистике, свидетельствует о той роли, которую современники отводили религии при возникновении войны и в ходе военных действий. Для адекватного понимания мотивов политиков раннего Нового времени необходимо расширить источниковую базу, не ограничиваясь лишь официальными манифестами об объявлении войны. Новейшие исследования религиозных войн в духе истории культуры все больше пытались ответить на вопрос об их восприятии, пытаясь при этом отдельно выделить религиозные аспекты войны¹⁷⁴. Аналитическое содержание понятия «религиозная война», таким образом, из-за неразрывной связи политики и религии в раннее Новое время теряет свою уникальность, потому что в принципе любая война могла бы считаться религиозной¹⁷⁵.

Ввиду всего выше сказанного, наиболее удачным и многообещающим представляется употреблять термин «религиозная война» лишь в том случае, когда этот термин использовали сами современники для обозначения и характеристики военных конфликтов своей эпохи. В настоящее время историко-терминологических исследований о религиозной войне не существует¹⁷⁶.

Термин «религиозная война» начинает встречаться, хотя и весьма редко, уже с конца XVI в., гораздо чаще его можно увидеть в публицистике Тридцатилетней войны; но действительно большая дискуссия об этом феномене возникла лишь спустя поколение после Вестфальского мира, на рубеже XVII–XVIII вв.¹⁷⁷ Лишь с этого времени «религиозная война» стала устойчивой константой как исторической памяти, так и актуальных политических дебатов. Характерной особенностью становления этого понятия является обобщение в исторических источниках рубежа XVII–XVIII вв. существовавших ранее топосов, которые под воздействием новых исторических реалий собственно и превратились в «религиозную войну». С этого времени стало развиваться представление о религиозной войне как основополагающем термине, определяющем ту или иную эпоху. Подобное понимание в большей степени основывается на анахронистской проекции исторических сочинений и историографии конфессиональных столкновений XVI и раннего XVII в.¹⁷⁸

Европейская дискуссия о религиозной войне пережила свою кульминацию между 1679–1714 гг. Большая часть современных публикаций о религиозной войне на рубеже XVII–XVIII вв. ставит вопрос, почему именно в этот период религиозная война превратилась в устойчивый термин политических дебатов. Обращает на себя внимание тот факт, что при этом ни начало дискуссии о религиозной войне, ни ее конец не отмечены значимыми историческими событиями. Указанный исторический период весьма условен, поскольку в реальности имеет весьма расплывчатые как хронологические, так и географические границы. Однако следует подчеркнуть, что термин «религиозная война» стал предметом особо острой дискуссии благодаря трем различным очагам конфликтов, которые в дальнейшем сыграют центральную роль для появления представлений о его содержательном наполнении.

1. Импульсом к дискуссии о религиозной войне во Франции стала ревокация Нантского эдикта, вызвавшая бурное столкновение между публицистами католического клира и гугенотами¹⁷⁹. Несмотря на то, что дело не дошло до вооруженного конфликта, определяющей для публицистических дебатов оказалась тема прошлых и будущих потенциальных религиозных войн. Действительно, последним военным конфликтом между кальвинистами, католиками и французской короной стало восстание камизардов 1702–1705 гг., придавшее дискуссии о религиозной войне новую силу¹⁸⁰. Преследования со стороны католиков привели к бегству из Франции примерно трети гугенотов и таким образом разожгли дебаты о религиозной войне за границей¹⁸¹.

2. В Империи французские памфлетисты обеих больших конфессий активно включились в дискуссию о религиозной войне. Протестанты усмотрели предзнаменования новой религиозной войны в получении католического наследства домом Нойбургов в Пфальце в 1685 г.¹⁸², Рейсвейкской клаузуле¹⁸³, переходе в другую веру Августа Сильного в 1697 г.¹⁸⁴ и венгерском восстании 1703–1711 гг.¹⁸⁵ У католиков ужасные фантазии родились из-за военного потенциала протестантских князей, основанного на их связях с Англией и Генеральными Штатами, а также из-за получения Ганновером статуса курфюршества в 1692 г. и Пруссией статуса королевства в 1701 г., из-за чего усилился страх перед конфискацией церковной собственности¹⁸⁶ и ужас перед появлением протестантского королевства в результате новой религиозной войны¹⁸⁷. Следует отметить, что позднейшие конфессиональные конфликты, такие, как последствия «Торуньского кровавого суда» 1724 г.¹⁸⁸, или изгнание зальцбургских протестантов в 1731–1732 гг.¹⁸⁹ только в исключительных случаях ассоциировались со сценарием религиозной войны. Эти события не прибавили термину «религиозная война» новых коннотаций.

3. Подобно католикам в Империи, представлявшим себе ужасный сценарий религиозной войны в случае выбора протестантского главы Империи, английские протестанты боялись, что католический наследник престола может ввергнуть Англию в новую религиозную войну и уничтожить английский протестантизм. Таким образом, в Англии дискуссия о религиозной войне с 1679 г. шла вокруг билля об отводе католического наследника престола Якова Йорка¹⁹⁰, который в 1685 г. взошел на английский трон под именем Якова II. Его политика рекатолизации и последовавшая за этим «Славная революция» 1688–1689 гг.¹⁹¹, а также дальнейшие попытки Якова вернуть английский трон при французской поддержке ассоциировались в английском обществе с религиозной войной. После смерти Якова II в соответствии с актом о престолонаследии 1701 г. католические претенденты были окончательно исключены из числа наследников престола¹⁹². Тесные связи «Якова III», нового католического претендента, с Людовиком ХIV и мерещившийся ужасный сценарий франко-якобитской интервенции и в дальнейшем подогревал в Англии страх перед религиозной войной¹⁹³. В Англии, как и в Империи, гугеноты-памфлетисты были важными участниками дебатов о религиозной войне.

Данная статья¹⁹⁴ ограничивается только тремя важными для дебатов о религиозной войне очагами конфессиональных конфликтов — Францией, Англией и Империей. Однако это не означает, что дебаты о религиозной войне не имели европейского масштаба. Во всех трех регионах они оказали значительное влияние на восприятие обеих больших войн Людовика ХIV. Во многом благодаря публицистическим кампаниям, которые служили Людовику ХIV и его союзникам для обоснования их политики, и Девятилетнюю войну, и войну за Испанское наследство современники восприняли как религиозные войны. В то время, как французская пропаганда подчеркивала мотив защиты католической религии, противники Людовика ХIV, наоборот, отрицали его. Таким образом, в центре дискуссии о религиозной войне оказались Франция и войны Людовика ХIV, которые неразрывно связаны с самой фигурой французского короля. Объединение представлений о религиозной войне с международной политикой Франции вело и к европеизации дебатов о религиозной войне.

Внутри больших конфессиональных сообществ существовал значительный межкультурный обмен. Вся публицистика, затрагивающая тему религиозной войны, взаимно обогащалась идеями из дебатов на французском, английском и немецком языках. Французский язык служил посредником между немецким, английским и другими европейскими языками. Национальная аргументация преодолевала языковые и территориальные границы и подгонялась под конкретные местные исторические реалии.

Европейскую дискуссию о религиозной войне можно проследить, прежде всего, основываясь на двух типах источников: во-первых, на повседневной публицистике, во-вторых, на исторических сочинениях эпохи. Идея религиозной войны получила историографическую значимость только в политических дебатах современников. В свою очередь конфессиональная картина истории, переданная в исторических сочинениях, стала духовной основой политических дебатов о религиозной войне во времена Людовика ХIV.

Термин «религиозная война» всегда был весьма востребован, однако в рассматриваемый период он начал встречаться значительно чаще. Исторические сочинения служили неисчерпаемым резервуаром, питавшим публицистические дебаты о религиозной войне. Количество исторических событий, рассматривавшихся в связи с религиозной войной, было огромным. Оно оказалось разделенным лишь на ключевые и второстепенные сюжетные линии. Сужение содержательного наполнения термина «религиозная война» происходило только благодаря публицистике, которая использовала лишь отдельные исторические примеры, служившие аргументами во время дебатов. Если историографическая традиция питала публицистику примерами религиозных войн, то публицистика, в свою очередь, создавала устойчивый образ религиозной войны, запечатлевавшийся в коллективной памяти. Современное представление о религиозной войне родилось именно благодаря многоголосой дискуссии конца XVII — начала XVIII в., в которой «религиозными» стали называться совершенно конкретные войны, такие как Шмалькальденская, гражданские во Франции или Тридцатилетняя.

В дебатах о религиозной войне в эпоху Людовика XIV возникли представления об использовании религии лишь как предлога для обоснования политических действий. Та историческая картина, которая сложилась во время этой дискуссии, стала отправной точкой для дальнейших споров о месте и роли конфессиональных конфликтов, с новой силой разгоревшихся в общеевропейском «культуркампфе» XIX в., когда светское начало боролось против ультрамонтинских устремлений папы. Такое восприятие стало общим фундаментом для прусско-протестантской, английской вигской, французской республиканской и марксистской историографии. Понятие «религиозная война» оказалось, таким образом, составной частью политической дискуссии об отношении церкви и государства и было использовано светскими силами.

Если рассматривать понятие «религиозная война» в культурно-исторической перспективе, отрешась от его анахронистских и эссенциалистских трактовок, то возникает вопрос о правомочности употребления термина «религиозная война» относительно XVI и раннего XVII в. Следует подчеркнуть, что современное, часто машинальное понимание источников, связанное с закономерной модернизацией сознания, ставит под сомнение правомочность использование этого термина. На самом деле это не означает, что, изучая XVI или первую половину XVII в., нельзя говорить о религиозных войнах. История возникновения понятия и его содержательное наполнение находятся в неразрывной связи, которую необходимо учитывать в исследованиях, связанных с феноменом религиозных войн.

Для раскрытия феномена религиозных войн необходима определенная архаичность сознания, при которой исследователь понимает, что религиозные войны — это многоуровневая конструкция, состоящая из реальности и исторического образа. Религиозные войны нельзя воспринимать как застывшее явление, следует учитывать связанные между собой традиции их восприятия. В любом случае, в будущем следует избегать проецирования современных исторических реалий на прошлое.

Актуальные современные политические дебаты о религиозной войне во многом зависят от генезиса образа религиозной войны, при этом речь идет, скорее, даже о взаимовлиянии этих двух процессов. К этому взаимовлиянию, как и к пониманию взаимосвязи между сегодняшними и прошлыми представлениями о религиозных войнах в Европе около 1700 г., также необходимо относиться критически. Анализ исторической составляющей будет способствовать углублению современного понимания религиозной войны.

Изучать европейские дебаты о религиозных войнах en longue durée можно только, учитывая все эти обстоятельства, что до сих пор в историографии отразилось лишь фрагментарно. Пока еще нет полноценных исследований о понимании религиозных войн в конце XVIII — начале XIX в. Современная история бросает ученым новые вызовы. Так, например, актуальным остается вопрос, влияют ли представления о европейских религиозных войнах на понимание и восприятие исламского джихада. Пока можно лишь предполагать, что знак тождественного равенства между «религиозной войной» и «джихадом», появляющийся порой в последнее время, является отголоском проекции европейского представления о религиозной войне на исламские реалии. Это заставляет задуматься о восприятии исторической картины прошлого и о культурном трансфере, влияющем на современные политические дебаты. Конфессиональное противоборство, ставшее одним из результатов Реформации и формирования конфессий, почти через 200 лет достигшее своей кульминации в появлении термина «религиозная война», до сих пор в значительной степени определяет наше восприятие религиозных конфликтов.

Перевод А.В. Лазаревой, С.А. Хандажинской

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Arndt J. Der Dreißigjährige Krieg 1618–1648. Stuttgart, 2009.

Babel R. Kreuzzug, Martyrium, Bürgerkrieg. Kriegserfahrungen in den französischen Religionskriegen // Religionskriege im Alten Reich und in Alteuropa / Hg. F. Brendle, A. Schindling. Münster, 2006. S. 107–117.

Beiderbeck F. Religionskriege. 1. Christliches Europa // Enzyklopädie der Neuzeit / Hg. S. Jäger. Stuttgart, 2009. Bd. 10. S. 1091–1108.

Benedict P. Religion and Politics in Europe. 1500–1700 // Religion und Gewalt. Konflikte, Rituale, Deutungen (1500–1800) / Hg. K. von Greyerz, K. Siebenhüner. Göttingen, 2006. S. 155–173.

Benedict P. Were the French Wars of Religion Really Wars of Religion? // The European Wars of Religion. P. 61–68.

Bosc H. La guerre de Cévennes. 1702–1710. Montpellier, 1985–1993.

Burkhardt J. Religionskrieg // Theologische Realenzyklopädie / Hg. G. Müller, G. Krause. Berlin, 1997. Bd. 28. S. 681–687.

Buschmann N., Mick Ch. Kriegstypen: Begriffsgeschichtliche Bilanz in deutschen, russischen und sowjetischen Lexika // Formen des Krieges. Von der Antike bis zur Gegenwart. S. 17–50.

Claydon T. Protestantism, Universal Monarchy and Christendom in William’s War Propaganda, 1689–1697 // Redefining William III. The Impact of the King-Stadholder in International Context / Ed. E. Mijers, D. Onnekink. Aldershot, 2007. P. 125–142

Crouzet D. La violence au temps des troubles de religion (vers 1525 — vers 1610) // Histoire, économie et société. Vol. 8. 1989. S. 507–525.

Idem. Les guerries de Dieu. La violence au temps des troubles de religion (vers 1525 — vers 1610). Seyssel, 1990.

Die lutherische Konfessionalisierung in Deutschland / Hg. H.-Ch. Rublack. Gütersloh, 1992.

Die reformierte Konfessionalisierung in Deutschland — Das Problem der «Zweiten Reformation» / Hg. H.Schilling. Gütersloh, 1986.

El Kenz D., Gantet C. Guerres et paix de religion en Europe XVI-e — XVII-e siècles. Paris, 2008. P. 132–136.

Emrich G. Die Emigration der Salzburger Protestanten 1731–1732. Reichsrechtliche und konfessionspolitische Aspekte. Münster, 2002.

Fuchs A. Der Siebenjährige Krieg als virtueller Religionskrieg an Beispielen aus Preußen, Österreich, Kurhannover und Großbritannien // Religionskriege im Alten Reich und in Alteuropa. S. 313–343.

Harris T. London crowds in the reign of Charles II. Propaganda and politics from the Restoration until the exclusion crisis. Cambridge, 1987.

Haug-Moritz G. Der Schmalkaldische Krieg (1546/47) — ein kaiserlicher Religionskrieg? // Religionskriege im Alten Reich und in Alteuropa. S. 93–105.

Hochedlinger M. Austria’s wars of emergence 1683–1797. London, 2003.

Holt M. P. The French wars of religion (1562–1629). Cambridge, 2005.

Holzem A. Gott und Gewalt. Kriegslehren des Christentums und die Typologie des Religionskrieges // Formen des Krieges. Von der Antike bis zur Gegenwart / Hg. D. Beyraz, M. Hochgeschwender. Paderborn, 2007. S. 371–413.

Kampmann Ch. Heiliger Krieg — Religionskrieg: Sakralisierungen des Krieges in der Geschichte. Einführung in die Gesamtthematik // Historisches Jahrbuch. Vol. 134. 2014. S. 3–9.

Kaufmann Th. Konfession und Kultur. Lutherischer Protestantismus in der zweiten Hälfte des Reformationsjahrhunderts. Tübingen, 2006.

La fausse clef du cabinet des Princes de l’Europe ou Rome trahie. Osnabruk, 1691. [Bibliothèque Nationale de France, G — 15966].

Le Roux N. Guerres et paix de Religion 1559–1598. Paris, 2014.

Lettre d’un Ministre Catholique Deputé à la Diette de Ratisbonne. Ecrite à M. l’Evêque de^**. [Ratisbonne?], 1689. [Bibliothèque Nationale de France, MP–791].

Levillain Ch.-E. Vaincre Louis XIV. Angleterre, Hollande, France: Histoire d’une relation triangulaire 1665–1688. Seyssel, 2010.

Lotz-Heumann U. Die doppelte Konfessionalisierung in Irland. Konflikt und Koexistenz im 16. und in der ersten Hälfte des 17. Jahrhunderts. Tübingen, 2000.

Moritz A. Interim und Apokalypse. Die religiösen Vereinheitlichungsversuche Karls V. im Spiegel der magdeburgischen Publizistik 1528–1551/52. Tübingen, 2009.

Mühling Ch. Die europäische Debatte über den Religionskrieg (1679–1714). Konfessionelle Memoria und internationale Politik im Zeitalter Ludwigs XIV. Göttingen, 2018.

Niggemann U. Die Hugenottenverfolgung in der zeitgenössischen deutschen Publizistik (1681–1690) // Francia. Vol. 32. 2005. S. 59–108.

Nishikawa S. Ending a religious cold war. Confessional trans-state networks and the Peace of Utrecht // New Worlds? Transformations in the Culture of International Relations Around the Peace of Utrecht / Ed. I. Schmidt-Voges, A. Crespo Solana. London, 2017. P. 113–127.

Replique du Conseiller aulique. à la Lettre du Gentilhomme Liegeois. Traduite de l’Allemand // Lettres et réponses au sujet de la Ligue d’Ausbourg et les resolutions recentes. Juxte la copies. Amsterdam, 1689. [Bibliothèque Nationale de France, M–21693].

Rudolph H. Religious Wars in the Holy Roman Empire? From the Schmalkaldic War to the Thirty Years War // The European Wars of Religion. An Interdisciplinary Reassessment of Sources, Interpretations, and Myths / Ed. W. Palaver, H. Rudolph. Franham, 2016. S. 92–98.

Schilling H. Konfessionelle Religionskriege in politisch-militärischen Konflikten der Frühen Neuzeit // Heilige Kriege. Religiöse Begründungen militärischer Gewaltanwendung: Judentum, Christentum und Islam im Vergleich/ Hg. K. Schreiner. München, 2008. S. 127–149.

Schindling A. Kriegstypen in der Frühen Neuzeit // Formen des Krieges. S. 99–119.

Idem. Türkenkriege und «konfessionelle Bürgerkriege». Erfahrungen mit Religionskriegen in der Frühen Neuzeit // Krieg und Christentum. Religiöse

Gewalttheorien in der Kriegserfahrung des Westens / Hg. A. Holzem. Paderborn, 2009. S. 596–621.

Schorn-Schütte L. Konfessionskriege und europäische Expansion. Europa 1500–1648. München, 2010.

Schwoerer L.G. Propaganda in the Revolution of 1688–89 // American Historical Review. Vol. 82. 1977. P. 843–874.

Skinner Q. Meaning and Understanding in the History of Ideas // History and Theory. 1969. Vol. 8. № 1. P. 3–53.

Strayer B. E. Huguenots and Camisards as aliens in France 1598–1789. The Struggle for Religious Toleration. Lewiston (New York), 2001.

Vitry L. de l’Hospital. Le Manifeste De Monsievr De Vitry, Govvernevr de Meaux, A la Noblesse de France. Lyon, Claude Morillon, 1594 [Bibliothèque Municipale de Lyon, FC189–19].

Weber G. Geschichte der Gegenreformation und der Religionskriege. Leipzig, 1875.

Zeeden E.W. Die Entstehung der Konfessionen. Grundlagen und Formen der Konfessionsbildung im Zeitalter der Glaubenskämpfe. München, 1965.

Zwierlein C. Discorso und Lex Dei: die Entstehung neuer Denkrahmen im 16. Jahrhundert und die Wahrnehmung der französischen Religionskriege in Italien und Deutschland. Göttingen, 2006.

Примечания

152

О конфессионализации и становлении конфессий подробнее см.: Zeeden E.W. Die Entstehung der Konfessionen. Grundlagen und Formen der Konfessionsbildung im Zeitalter der Glaubenskämpfe. München, 1965; более критично о концепции Цеедена высказалисьсовременныеспециалисты: BurkhardtJ.DasKonfessionsbildungskonzept von Ernst Walter Zeeden // Ernst Walter Zeeden (1916–2011) als Historiker der Reformation, Konfessionsbildung und «Deutschen Kultur». Relektüren eines geschichtswissenschaftlichen Vordenkers / Hg. M.Gerstmeier, A. Schindling. Münster, 2016.

153

Kaufmann Th. Konfession und Kultur. Lutherischer Protestantismus in der zweiten Hälfte des Reformationsjahrhunderts. Tübingen, 2006; Die lutherische Konfessionalisierung in Deutschland / Hg. H.-Ch. Rublack. Gütersloh, 1992 (Schriften des Vereins für Reformationsgeschichte; 197). (Reformationsgeschichtliche Studien und Texte; 135).

154

Die reformierte Konfessionalisierung in Deutschland — Das Problem der «Zweiten Reformation» / Hg. H.Schilling. Gütersloh, 1986.

155

Lotz-Heumann U. Die doppelte Konfessionalisierung in Irland. Konflikt und Koexistenz im 16. und in der ersten Hälfte des 17. Jahrhunderts. Tübingen, 2000.

156

Wendebourg D. Die Ekklesiologie des Konzils von Trient // Die katholische Konfessionalisierung / Hg. W. Reinhard, H. Schilling. Münster, 1995. S. 85–86.

157

Kaufmann Th. Op. cit. S. 463; Koch E. Die deutschen Protestanten und das Konzil von Trient // Die katholische Konfessionalisierung. S. 99–102.

158

Более подробно о религиозной войне см.: Mühling Ch. Die europäische Debatte über den Religionskrieg (1679–1714). Konfessionelle Memoria und internationale Politik im Zeitalter Ludwigs XIV. Göttingen, 2018. Данная статья является переводом главных тезисов этого исследования.

159

См.: Babel R. Kreuzzug, Martyrium, Bürgerkrieg. Kriegserfahrungen in den französischen Religionskriegen // Religionskriege im Alten Reich und in Alteuropa / Hg. F. Brendle, A. Schindling. Münster, 2006. S. 117; Burkhardt J. Religionskrieg // Theologische Realenzyklopädie / Hg. G. Müller, G. Krause. Berlin, 1997. Bd. 28. S. 682; ср.: Moritz A. Interim und Apokalypse. Die religiösen Vereinheitlichungsversuche Karls V. im Spiegel der magdeburgischen Publizistik 1528–1551/52. Tübingen, 2009. S. 95.

160

Самыми значимыми исследованиями о религиозной войне сейчас являются: Beiderbeck F. Religionskriege. 1. Christliches Europa // Enzyklopädie der Neuzeit / Hg. S. Jäger. Stuttgart, 2009. Bd. 10. S. 1091; Burkhardt J. Religionskrieg. S. 681; похожие суждения: Babel R. Op. cit. S. 116. Holzem A. Gott und Gewalt. Kriegslehren des Christentums und die Typologie des Religionskrieges // Formen des Krieges. Von der Antike bis zur Gegenwart / Hg. D. Beyraz, M. Hochgeschwender. Paderborn, 2007. S. 413. В этой работе автор склонен использовать понятие «религиозная война» в аналитическом смысле. За термин «конфессиональная война» особенно ратуют: Schilling H. Konfessionelle Religionskriege in politisch-militärischen Konflikten der Frühen Neuzeit // Heilige Kriege. Religiöse Begründungen militärischer Gewaltanwendung: Judentum, Christentum und Islam im Vergleich/ Hg. K. Schreiner. München, 2008. S. 128; Schindling A. Kriegstypen in der Frühen Neuzeit // Formen des Krieges. S. 111; Schorn-Schütte L. Konfessionskriege und europäische Expansion. Europa 1500–1648. München, 2010. S. 234. В контексте этих исследований представляется странным употреблять термин «религиозная война» по отношению к гражданским войнам во Франции в XVI в., несмотря на то, что речь там и шла о конфессиональном конфликте. Ср.: Schindling A. Das Strafgericht Gottes. Kriegserfahrungen und Religion im Heiligen Römischen Reich Deutscher Nation im Zeitalter des Dreißigjährigen Krieges. Erfahrungsgeschichte und Konfessionalisierung // Das Strafgericht Gottes. Kriegserfahrungen und Religion im Heiligen Römischen Reich Deutscher Nation im Zeitalter des Dreißigjährigen Krieges / Hg. M. Asche, A. Schindling. Münster, 2001. S.15.

161

Ср.: Burkhardt J. Religionskrieg. S. 685.

162

Подробнее с примерами из истории Шмальканденской и Тридцатилетней войн см.: Rudolph H. Religious Wars in the Holy Roman Empire? From the Schmalkaldic War to the Thirty Years War // The European Wars of Religion. An Interdisciplinary Reassessment of Sources, Interpretations, and Myths / Ed. W. Palaver, H. Rudolph. Franham, 2016. S. 92–98.

163

Неоднократно подчеркивалось, что власть имущие пытались всегда использовать религию для того, чтобы распространять свою власть на низшие слои. См.: Everth E. Die Öffentlichkeit in der Außenpolitik von Karl V. bis Napoleon. Jena, 1931. S. 72; Burkhardt J. Religionskrieg. S. 684. Ср.: Burkhardt J. Konfession als Argument in den zwischenstaatlichen Beziehungen. Friedenschancen und Religionskriegsgefahren in der Entspannungspolitik zwischen Ludwig XIV. und dem Kaiserhof // Rahmenbedingungen und Handlungsspielräume europäischer Außenpolitik im Zeitalter Ludwigs XIV / Hg. H. Duchhardt. Berlin, 1991. S. 145.

164

Ср.: Benedict P. Religion and Politics in Europe. 1500–1700 // Religion und Gewalt. Konflikte, Rituale, Deutungen (1500–1800) / Hg. K. von Greyerz, K. Siebenhüner. Göttingen, 2006. S. 162; Idem. Were the French Wars of Religion Really Wars of Religion? // The European Wars of Religion. P. 61–68; Crouzet D. Les guerries de Dieu. La violence au temps des troubles de religion (vers 1525 — vers 1610). Seyssel, 1990; Idem. La violence au temps des troubles de religion (vers 1525 — vers 1610) // Histoire, économie et société. Vol. 8. 1989. S. 507–525; Holzem A. «… dass sie der christlichen vnnd Brüderlichen Lieb gegeneinander vergessen…». Der Religionskrieg in der Frühen Neuzeit // Historisches Jahrbuch. Vol. 134. 2014. S. 30–43; Schindling A. Türkenkriege und «konfessionelle Bürgerkriege». Erfahrungen mit Religionskriegen in der Frühen Neuzeit // Krieg und Christentum. Religiöse Gewalttheorien in der Kriegserfahrung des Westens / Hg. A. Holzem. Paderborn, 2009. S. 596–621.

165

Например, Burkhardt J. Religionskrieg. S. 681; Crouzet D. Dieu en ses royaumes: une histoire des guerres de religion. Seyssel, 2008; El Kenz D., Gantet C. Guerres et paix de religion en Europe XVIe–XVIIe siècles. Paris, 2008. P. 132–136; Holt M. P. The French wars of religion (1562–1629). Cambridge, 2005; Holzem A. Gott und Gewalt. S. 413; Miquel P. Les guerres de religion. Paris, 1980. P. 22. Несмотря на иначе построенный анализ источников, схожее мнение можно увидеть: Benedict P. Religion and Politics in Europe. P. 155–173; Onnekink D. Introduction. The «Dark Alliance» between Religion and War // War and Religion after Westphalia, 1648–1713 / Ed. D. Onnekink. Aldershot, 2009. P. 6; Idem. The Last War of Religion? The Dutch and the Nine Years War //War and Religion after Westphalia. P. 77. Новая история культуры преодолела эссенциализм в угоду конструктивизму. Противоречия здесь рассматриваются как продукт общественных конструкций. См.: Landwehr A. Diskursgeschichte als Geschichte des Politischen // Foucault: Diskursanalyse der Politik. Eine Einführung / Hg. B. Kerchner, S. Schneider. Wiesbaden, 2006. S. 106; Skinner Q. Meaning and Understanding in the History of Ideas // History and Theory. 1969. Vol. 8. № 1. P. 3–53; Stollberg-Rilinger B. Was heißt Kulturgeschichte des Politischen? Einleitung // Was heißt Kulturgeschichte des Politischen? / Hg. B. Stollberg-Rilinger. Berlin, 2005. S. 13.

166

Burkhardt J. Religionskrieg. S. 681.

167

Ср.: Buschmann N., Mick Ch. Kriegstypen: Begriffsgeschichtliche Bilanz in deutschen, russischen und sowjetischen Lexika // Formen des Krieges. Von der Antike bis zur Gegenwart. S. 17–50; Holzem A. Gott und Gewalt; Kampmann Ch. Heiliger Krieg — Religionskrieg: Sakralisierungen des Krieges in der Geschichte. Einführung in die Gesamtthematik // Historisches Jahrbuch. Vol. 134. 2014.S. 4; Repgen K. Was ist ein Religionskrieg // Zeitschrift für Kirchengeschichte. Vol. 97. 1986. S. 337; Schindling A. Kriegstypen in der Frühen Neuzeit.

168

Beiderbeck F. Op. cit. S. 1091.

169

Ср.: Repgen K. Op.cit. S.336f.

170

Ср.: Brendle F. Der Religionskrieg und seine Dissimulation: Die «Verteidigung des wahren Glaubens» im Reich des konfessionellen Zeitalters // Krieg und Christentum. Religiöse Gewalttheorien… S. 457–469; Schindling A. Türkenkriege und «konfessionelle Bürgerkriege». S. 597; совершенно иная точка зрения представлена: Tischer A. Offizielle Kriegsbegründungen in der Frühen Neuzeit. Herrscherkommunikation in Europa zwischen Souveränität und korporativem Selbstverständnis. Berlin, 2012 S. 165, 167–171.

171

Ср.: Beiderbeck F. Op. cit. S. 1096; Burkhardt J. Religionskrieg. S. 685; Holzem A.… Der Religionskrieg in der Frühen Neuzeit. S. 36–39; Idem. Gott und Gewalt. S. 405, 407; Schindling A. Kriegstypen in der Frühen Neuzeit. S. 109.

172

Ср.: Schulze W. Reich und Türkengefahr im späten 16. Jahrhundert. Studien zu den politischen und gesellschaftlichen Auswirkungen einer äußeren Bedrohung. München, 1978. S. 51f.; Tischer A. Op. cit. S. 165. Brendle F., Schindling A. Religionskrieg in der Frühen Neuzeit. Begriff, Wahrnehmung, Wirkmächtigkeit // Religionskriege im Alten Reich und in Alteuropa. S. 16f; Schindling A. Türkenkriege und «konfessionelle Bürgerkriege». S. 597. Эти авторы, наоборот, исходят из того, что турецкие войны были единственными войнами в Европе раннего Нового времени, которые эксплицитно обосновывались религией.

173

Подробнее см.: Holt M.P. Op. cit. P. 2; Morill J. S. Renaming England’s Wars of Religion // England’s Wars of Religion, Revisted / Ed. Ch. W.A. Prior, G. Burgess. Ashgate, 2011. P. 316; Moritz A. Op. cit. S. 95. Ср.: Arndt J. Der Dreißigjährige Krieg 1618–1648. Stuttgart, 2009; Brendle F., Schindling A. Op. cit. S. 17, 19; Carl H. Zeitalter der Religionskriege? Konfessionelle Kriegslegitimationen und ihre Wahrnehmungen von der Reformation bis zum Dreißigjährigen Krieg // Konfessionalisierung in West — und Osteuropa in der Frühen Neuzeit / Hg. A. J. Prokopjev. St. Petersburg, 2004. S. 105–116; Fuchs A. Der Siebenjährige Krieg als virtueller Religionskrieg an Beispielen aus Preu-ßen, Österreich, Kurhannover und Großbritannien // Religionskriege im Alten Reich und

174

О проблеме восприятия и трактовки подробнее см.: Holt M.P. Op. cit. P. 2; Morill J. S. Op. cit. P. 316; Moritz A. Op. cit. S. 95; Arndt J. Op. cit.; Brendle F., Schindling A. Op. cit. S. 17, 19; Carl H. Op. cit. S. 105–116; Fuchs A. Op. cit.; Haug-Moritz G. Op. cit.; Holzem A. Krieg und Christentum… Einführung. S. 13–104; Idem. Religion und Kriegserfahrungen. S. 135–178; Schindling A. Türkenkriege und «konfessionelle Bürgerkriege». S. 599; Zwierlein C. Op. cit.

175

Ср.: Kampmann Ch. Op. cit.; А. Хольцем также предупреждал, что использовать понятие «религиозная война» следует очень осторожно.

176

Ср.: Kampmann Ch. Das «Westfälische System», die Glorreiche Revolution und die Interventionsproblematik // Historisches Jahrbuch. Vol. 131. 2011. S. 84.

177

Во французском, немецком и английском языках термин «религиозная война» до конца XVII в. представляет, скорее, лишь исключение. Конфессиональные гражданские войны XVI–XVII вв. определялись современниками как révolte, troubles, guerres intestines или guerres civiles. В немецком и английском вариантах это переводилось дословно. См.: Babel R. Op. cit. S. 116; Jouanna A. Le temps des guerres de religion en France (1559–1598) // Histoire et Dictionnaire des guerres de religion / Ed. A. Jouanna, J. Boucher. Turin, 1998. P. 3. Первое известное упоминание термина guerre de religion относится к 1596 г., и из-за своей новизны он достаточно долгое время остается маргинальным во французском языке. См.: Vitry, Louis de l’Hospital. Le Manifeste De Monsievr De Vitry, Govvernevr de Meaux, A la Noblesse de France. Lyon, Claude Morillon, 1594 [Bibliothèque Municipale de Lyon, FC189–19]. P. 14. К. Репген утверждал, впрочем, что уже к началу конфессиональных гражданских войн XVI в. во Франции речь шла о guerre de religion, хотя сам термин всегда дополнялся объяснением через описание. В немецком языке термин «религиозная война» распространился с середины XVII в. Для Шмалькальденской войны Хог-Мориц мог подобрать только латинский эквивалент, объясняя с его помощью немецкое выражение: «Война […], если речь идет о делах религии» — это «bello religionis». В английском языке термин «религиозная война» до конца XVII в. не был расхожим. Буркхардт в «Religionskrieg» указывает, что в XVI в. это понятие могло только объясняться, однако самого термина не существовало.

178

Ср.: Armstrong E. The French Wars of Religion Their Political Aspects. London, 1892; Brandi K. Gegenreformation und Religionskriege. Leipzig, 1941; Birley R. The Thirty Years’ War as Germany’s Religious war // Krieg und Politik 1618–1648. Europäische Probleme und Perspektiven / Hg. K. Repgen. München, 1988. S. 85–106; Constant J.-M. Les Français pendant les guerres de Religion. Paris, 2002; Crouzet D. Dieu en ses royaumes…; Hauser H. Les guerres de religion (1559–1589). Paris, 1912; Hermann A. L. Frankreichs Religions und Bürgerkriege im sechzehnten Jahrhunderte. Leipzig, 1828; Jouanna A. Op. cit.; Lévis Mirepoix A. F., de. Les guerres de religion 1559–1610. Paris, 1950; Kurze F. Zeitalter der Reformation und der Religionskriege. Leipzig, 1907; Livet G. Les guerres de religion 1559–1598. Paris, 1977; Pernot M. Les guerres de religion en France: 1559–1598. Paris, 1987; Roberts P. Peace and Authority during the French Religious Wars 1560–1600. London, 2013; Le Roux N. Guerres et paix de Religion 1559–1598. Paris, 2014; Weber G. Geschichte der Gegenreformation und der Religions-kriege. Leipzig, 1875; Zwierlein C. Op. cit.

179

Подробнее про эту публицистическую войну см.: Benedict Ph. La conviction plus forte que la critique. La Réforme et les guerres de religion vues par les historiens protestants à l’époque de la Révocation // L’ídentité huguenote: faire mémoire et écrire l’histoire (XVI^e siècle — XXI^e siècle) / Ed. Ph. Benedict, H. Daussy. Genf, 2014. P. 223–239; Perry E. I. From Theology to history: French Religious Controversy and the Revocation of the Edict of Nantes. Den Haag, 1973. Однако в этих работах авторы не учитывают значение дебатов о религиозной войне во Франции и не признают их общеевропейского характера.

180

О восстании камизардов подробнее см.: Bosc H. La guerre de Cévennes. 1702–1710. Montpellier, 1985–1993; Strayer B. E. Huguenots and Camisards as aliens in France 1598–1789. The Struggle for Religious Toleration. Lewiston (New York), 2001. P. 261 — 322. Католическая точка зрения представлена: Sauzet R. Les Cévennes catholiques. Histoire d’une fidélité XVIe–XXe siècle. Paris, 2002. P. 182–234. Открыто к религиозным аспектам теперь обращаются: Crackanthrope D. The Camisard Uprising. War and Religion in the Cévennes. Oxford, 2016; Monahan W. G. Let God Arise. The War and Rebellion of the Camisards. Oxford, 2014.

181

Интерес протестантской общественности к изгнанию гугенотов подробно освещен в следующих работах: Bots H. L’écho de la Révocation dans les Provinces-Unies à travers les gazettes et les pamphlets // La Révocation de l’Édit de Nantes et le protestantisme français en 1685 / Ed. R. Zuber, L. Theis. Paris, 1986. P. 281–298; Niggemann U. Die Hugenottenverfolgung in der zeitgenössischen deutschen Publizistik (1681–1690) // Francia. Vol. 32. 2005. S. 59–108.

182

Ср.: Aretin K. O. von. Das Alte Reich 1648–1806. Kaisertradition und österreichische Großmachtpolitik (1684–1745). Stuttgart, 1997. Bd. 2. S. 50f., 143f.; Luh J. Unheiliges Römisches Reich. Der konfessionelle Gegensatz 1648 bis 1806. Potsdam, 1995. S. 63. H. Duchhardt, M.Schnettger. Mainz, 1998. S. 52.

183

О возникновении Рейсвейкской клаузулы и дебатах вокруг нее см.: Aretin K. O. von. Op. cit. S. 42f.; Luh J. Op. cit.; Roll Ch. Im Schatten der Spanischen Erbfolge? Zur kaiserlichen Politik auf dem Kongress von Rijswijk // Der Friede von Rijswijk 1697 / Hg.

184

См.: Luh J. Op. cit. S. 30f., 51; Mader E.-O. Fürstenkonversion zum Katholizismus in Mitteleuropa im 17. Jahrhundert. Ein systematischer Ansatz in fallorientierter Perspektive // Zeitschrift für Historische Forschung. Vol. 34. 2007. S. 408. О восприятии изменения вероисповедания саксонских подданных см.: Rosseaux U. Das bedrohte Zion: Lutheraner und Katholiken in Dresden nach der Konversion Augusts des Starken (1697 — 1751) // Konversion und Konfession in der Frühen Neuzeit / Hg. U. Lotz-Heumann, J.-F. Missfelder. Heidelberg, 2007. S. 212–235.

185

О венгерском восстании см.: Hochedlinger M. Austria’s wars of emergence 1683 — 1797. London, 2003. S. 154–163, 187–192.

186

Ср.: La fausse clef du cabinet des Princes de l’Europe ou Rome trahie. Osnabruk, 1691. P. 35. [Bibliothèque Nationale de France, G–15966]; Lettre d’un Ministre Catholique Deputé à la Diette de Ratisbonne. Ecrite à M. l’Evêque de **. [Ratisbonne?], 1689. S. 1f. [Bibliothèque Nationale de France, MP–791]; Replique du Conseiller aulique. à la Lettre du Gentilhomme Liegeois. Traduite de l’Allemand // Lettres et réponses au sujet de la Ligue d’Ausbourg et les resolutions recentes. Juxte la copies. Amsterdam, 1689. P. 14, 17. [Bibliothèque Nationale de France, M–21693].

187

О страхах по поводу появления империи, в которой правит протестант, см.: Duchhardt H. Protestantisches Kaisertum und Altes Reich. Die Diskussion über die Konfession des Kaisers in Politik, Publizistik und Staatsrecht. Wiesbaden, 1977; Haug-Moritz G. Kaisertum und Parität. Reichspolitik und Konfessionen nach dem Westfälischen Frieden //Zeitschrift für Historische Forschung. Vol. 19. 1992. S. 445–482.

188

О реакции на Торуньский кровавый суд в протестантской Европе см.: Hartmann S. Die Polenpolitik König Friedrich Wilhelms I. von Preußen zur Zeit des «Thorner Blutgerichts» (1724–1725) // Forschungen zur Brandenburgischen und Preußischen Geschichte. NF. Vol. 5. 1995; Sander H. Das Thorner Blutgericht von 1724 in zeitgenössischen niederländischen Schriften // Thorn. Königin der Weichsel 1231–1981 / Hg. J. Bernhart, P. Letkemann. Göttingen, 1981. S. 361–368.

189

Ср.: Emrich G. Die Emigration der Salzburger Protestanten 1731–1732. Reichsrechtliche und konfessionspolitische Aspekte. Münster, 2002. S. 47–63.

190

Подробнее о Билле об отводе см.: Cruickshanks E. The Glorious Revolution. Houndmills, 2000. P. 8–11; Harris T. Restoration. Charles II and his Kingdoms, 1660 — 1685. London, 2005. P. 136–426; Jones J. R. The first Whigs: the politics of the exclusion crisis 1678–1683. London, 1961; Harris T. London crowds in the reign of Charles II. Propaganda and politics from the Restoration until the exclusion crisis. Cambridge, 1987. P. 96–188; Levillain Ch.-E. Vaincre Louis XIV. Angleterre, Hollande, France: Histoire d’une relation triangulaire 1665–1688. Seyssel, 2010. P. 300–321.

191

Подробнее о публицистике по поводу «Славной революции» и ее последствий см.: Claydon T. Protestantism, Universal Monarchy and Christendom in William’s War Propaganda, 1689–1697 // Redefining William III. The Impact of the King-Stadholder in International Context / Ed. E. Mijers, D. Onnekink. Aldershot, 2007. P. 125–142; Onnekink D. The Last War of Religion? The Dutch and the Nine Years War // War and Religion after Westphalia. P. 69–88; Schwoerer L.G. Propaganda in the Revolution of 1688–89 // American Historical Review. Vol. 82. 1977. P. 843–874. Очень подробный анализ событий дан в: Cruickshanks E. Op. cit. P. 23–69; Harris T. Revolution. The Great Crisis of the British Monarchy, 1685–1720. London, 2006. P. 239–476; Jones J. R. The revolution of 1688 in England. London, 1972; Pincus S.C.A. 1688. The First Modern Revolution. New Haven, 2009; Nürnberger K. Die Kunst der Information: König Wilhelm III. und die Medien seiner Zeit. Heidelberg, 2003. S. 59–65. Эти авторы считают, что аргументы из «Декларации», оправдывающей смещение Якова, и публицистика, построенная на ней и обосновывавшая законность вторжения Вильгельма Оранского в Англию, способствовали свержению Якова II, но не привели, за исключением Ирландии, к крупным военным действиям.

192

Ср. Cruickshanks E. Op. cit. P. 85–89.

193

Ibid. P. 79–84; Harris T. Revolution. P. 493, 496. Несмотря на то, что конфессиональные точки зрения долгое время оказывали влияние на внешнеполитические дебаты в Англии, лишь недавно было установлено особое значение в данном контексте Утрехтского мира 1713 г., который завершил «холодную войну» конфессий. См.: Nishikawa S. Ending a religious cold war. Confessional trans-state networks and the Peace of Utrecht // New Worlds? Transformations in the Culture of International Relations Around the Peace of Utrecht / Ed. I. Schmidt-Voges, A. Crespo Solana. London, 2017. P. 123.

194

См.: Mühling Ch. Op. cit.