Жизнь, нарисованная небом

Влад Потёмкин

Ангел-хранитель смотрит на события, происходящие на планете, и ужасается…«Надо что-то делать, – решает ОН, – иначе быть непоправимой беде…»Но Темные Силы не бездействуют и всячески мешают исполнению им задуманного плана.

ГЛАВА VIII

Поиск на Земле, который «ХРАНИТЕЛЬ ДУШ» намеревался исполнить, без каких либо трудностей, затянулся. Надо было определить время. Но, время ему определить, так и не удалось. Импульсы, на которые, он так рассчитывал, пропали. Нет, они конечно были, но Ангел не мог уловить их локацию. Надо было взять след. А для этого перенестись обратно в «ХРАНИЛИЩЕ» или же в прошлое и оттуда возобновить поиск. «НАВЕРХ», в ближайшее время, ему уже было нельзя, а ждать — чревато. Оставалось прошлое…

— Выйти на след, хотя бы одной Души, — рассуждал Хранитель, — а дальше будет легче.

Он прекрасно помнил, что одна из Душ до этого гостила в оболочках царственных особ Клеопатры и Евдокии с небольшими разрывами во времени, всего в каких-то — лет… четыреста.

Евдокия занималась открытием университета. Она устала, но искры радости от выполненной работы её вдохновляли на столько, что она не чувствовала этой усталости.

— Зачем тебе это? — спросил муж.

— Феодосий! Ведь я тебя люблю! — ответила она.

Император растаял в лучезарной улыбке.

— Умными людьми управлять легко, — добавила она серьёзно и утвердительно. — И они сделают для Византии гораздо больше пользы, нежели безграмотные. Пусть, даже, и очень старательные и преданные.

— Тебе это доставляет удовольствие? — Феодосий Флавий любовался своим счастьем.

— Очень!! — сияя белоснежной улыбкой, честно призналась жена.

— Вот, поэтому, ты, и настаиваешь — на открытие университета, ещё и в Армении?

— Армения постоянно встаёт раздором между нами и Персией. Это потому, что сами армяне не видят блеска Империи?

— Ученье свет! — поддержал её император.

— Открытие университета, как раз и прольёт этот свет в сознании армян и они сами решат — «с кем им быть» — с Западом или с Востоком?

— Надеюсь, ты, не отправишься на восток — руководить процессом? От закладки первого камня до полного возведения здания? — Этот вопрос звучал больше, как подвох — Евдокия предпочитала сама руководить процессом «от и до».

— Не знаю, — августа мило улыбнулась и добавила. — Это зависит от того — пустит ли меня туда, мой муж?

Феодосий воссиял, ещё более радостно, чем прежде.

— Хватит в нашей семье уже каменщиков, — категорично заявил супруг. — Я строю стену, ты университет!

Император, уже несколько лет, строил крепостную стену вокруг Константинополя.

— Хотя, ты, своё детище возвела, — добавил он, — а я вот — ещё нет.

— Тебе помочь?.. — озарённая счастливой улыбкой предложила жена.

— Спасибо, — поблагодарил Флавий. — Я как-нибудь сам!

— Зря!.. — на распев, продолжая лучезарно улыбаться, продолжала жена. — Ты, лишаешься великого плотника-фундамент укладчика! И с не малым опытом!

— Я нашёл тебе помощника. Мужа учёного, уважаемого и очень даже, именитого в Армении по имени Маштоц Мисроп.

— Он справится?..

— Я думаю да?! — уверил её муж. — Да, вы, ваше высочество должны его знать?! Он был при нашем дворе со своими предложениями канонов просвещения.

— Да, я помню его, — ответила императрица и добавила. — Он создал алфавит.

— Вот видишь?! — обрадовался император, видя, что супруга согласна с его кандидатурой. — Пусть он командует… и каменщиками! И плотниками! С тебя уже хватит!!

— Спасибо, — восторженно поблагодарила Евдокия.

— Тебе подарок, — Феодосий протянул жене маленький свёрток на своей ладони.

В свёртке оказалась шкатулка из дерева красного цвета. На крышке, на фоне неба, были изображены белые тучи кучевых облаков и два аиста летящие друг другу на встречу.

Эту шкатулку, он сегодня купил в ювелирной лавке, а стихи, вложенные в этот ларчик, написал сам. Они были о любви. И, очень личные… А заканчивались так:

«Наше общее желанье,

Вместе быть всегда, всегда

Пусть наша любовь будет звучаньем

Двух сердец, поймавших счастья миг.

Аминь»

Все время, пока императрица читала, улыбка не сходила с её лица. Она прекрасно понимала — чьё это творчество? Стихи по стилистике и манере изложения, уступали поэтам, с которыми ей доводилось общаться в кружках и на диспут вечерах. Но то, что они были написаны искренне и от души, Евдокия не сомневалась. Она сама писала поэму. Поэму о, только что, завершившейся персидской войне и прекрасно знала: «Что такое писать?»

Факелы освещали лестницы дворца, залы и все прилегающие парки, предавая им, сверхъестественный ярко-багровый вид. Богатая драпировка колыхалась в такт языкам пламени. Трепетные звуки музыки доносились не понятно откуда. Запахи благовоний не видимым обонянием окутывали со всех сторон, проникали внутрь, погружая в лоно немыслимой неги.

Дочитав, Евдокия улыбнулась ещё раз, и, поцеловав мужа, сказала:

— Спасибо.

Невдалеке зазвучал колокол. Его звуки медленно растворялись по местности и сознанию императрицы. Голова закружилась от счастья.

— Я люблю тебя, — услышала она и эти слова были также приятны ей, как отголоски, разбегающейся по телу звучания звонницы. Утопая в ауре радости и упоения, женщина прижалась к нему ещё крепче, положив голову на плечо. С гобелена на неё смотрели лебеди, кивая своими миниатюрными головками на длинных красивых шеях. Они радовались её счастью.

— Как хорошо, — подумала Евдокия и поцеловала мужа ещё и ещё, отвечая на его поцелуи. Птицы с гобелена, в такт её чувствам, продолжали кивать.

Смотря на них и любуясь ими, Ангел-Хранитель прекрасно понимал, что он «не вовремя». Присутствие Феодосия, могло внести дополнительную путаницу и не добавить ничего определённого в поиске — «взятия следа». Хранитель решил: «Прилететь сюда, ещё раз». Когда императрица будет одна. А сейчас решил — им не мешать. Пусть даже косвенно. Довольный их счастьем он упорхнул в небо.

Полный хорошего настроения Ангел набирал высоту. Единственное, что угнетало и настраивало его, это то, что он давно не посещал Феодосия и его сестру Пульхерию.

— Прилечу сюда ещё раз, — пообещал он сам себе, продолжая разрезать ВЫСЬ.