Палач. История, одна из многих

Влад Костромин, 2022

Находясь в сфере, где балом правит жестокость, тяжело оставаться в психологическом равновесии, особенно в экстремальных условиях – где твоё слово не имеет вес. Именно в такие условия попадет Майкл Трэй – конструктор, сделавший своё имя на публичных и одновременно феерических казнях, на них хотят попасть миллионы людей, желающих лицезреть последние минуты жизни преступника и его красивую смерть. В не самый простой период жизни к Майклу приходит письмо с приглашением от поклонника, который желает представить ему свою машину для казни и услышать мнение. С целью забыться от своих проблем Трэй принимает приглашения и по прибытию осознаёт, в письме многое было утаено. Содержит нецензурную брань.

Пролог

Вокруг полная темнота, ни один луч света не проникает за маску. Первое время думаешь, что со временем удастся разглядеть хоть малейший блеск, ведь зрение человека уникально, может приспособиться к полной темноте за считаные минуты. Позже понимаешь, это бессмысленно. Маска сделана из плотной ткани, если бы тебе святили фонарём прямо в глаза, ты бы этого не узнал. После того как у тебя отнимают одно твоё чувство, остальные начинают обостряться. Утверждают, что человек имеет пять чувств, но в настоящее время учёные подтвердили, что их уже девять. Столько мыслей проносится и не можешь ухватиться хотя бы за одну. Ах, да, чувства. Будем пользоваться теми, что у нас остались. Весь путь, меня протыкает, как кинжал, запах хлорной извести и химикатов, отдалённо напоминающие кислоты. В коридорах здания, слышу не так много: тяжёлые военные ботинки, создающие глухой лязг о кафель; слабо слышимый звук люминесцентных ламп, находившиеся над головой; звук открывающихся и закрывающихся решёток, и шёпот людей, нам встречающихся.

Находясь в разъездах, твои мысли сосредоточены на семье. Постоянно думаешь: часто ли скучает по тебе дочка, сильно ли переживает жена? И с каким наслаждением ты возвращаешься обратно в их нежные объятия, но так было раньше. Работа требует отъездов, из-за этого наш крепкий брак рухнул на глазах, но я верю, у меня получится вернуть семью.

На первый взгляд моя профессия не сочетается с хорошим семьянином, но не это стало причиной расставания. Мне удалось совместить в своей жизни дорогую семью и любимую работу. Работа у меня не пыльная, чтобы с ней справиться нужно два пункта: фантазия и знание механики, поэтому я стал конструктором для казней, и прославился на всю страну.

В нашей прекрасной стране Энея, каждый человек найдёт что-то для себя, начиная: развлечениями, друзьями и любовью; заканчивая: работой, уютным домом и чистым небом над головой. Каждый из девяти штатов страны готов предоставить свои условия для жизни. Хотите чистый воздух, бескрайние леса, богатую флору и фауну — вам в штат Роуб. Желаете роскошной жизни, грандиозных вечеринок, суету больших городов — ваш выбор штат Праум. А может вы мечтаете о тихом месте, где вас будет беспокоить лишь легкий бриз моря? Тогда ваша цель — штат Оток.

Благодаря большому выбору у меня получилось найти то, что по душе, но хорошее когда-нибудь заканчивается и моему душевному равновесию пришёл конец. Череда проблем сложились в пазл, они и повлекли к разрушению семьи. Уверен, это временно, но, чтобы забыться и покинуть пустую квартиру, я принял внезапное предложение. Заключалось оно в приезде в штат Гламэс, на презентацию неизвестного мне конструктора, он горел желанием продемонстрировать свою машину. Недолго думая, в надежде избавиться от одинокой рутины, я прилетел первым рейсом сюда… Неожиданно тяжелая ладонь упала мне на плечо и остановила.

Кто-то провёл пальцами по затылку, убрав непроницаемую маску. Испепеляющий свет начал обжигать глаза, и мне пришлось на короткий промежуток закрыть их руками, но прошли мгновения, и я привык. Освободившись от зрительных оков, у меня получилось разглядеть обстановку вокруг.

По двум сторонам от меня стояли два рослых человека, они, видимо, всю дорогу сопровождали мою персону. Они одеты в военную форму камуфляжного цвета, а на ногах увесистые ботинки, слух меня не подвёл. Мы втроем стояли перед железной двустворчатой дверью.

— Давай, чего ты тянешь, стучи, — тяжелым басом правый охранник приказал левому.

С неохотой в глазах левый подошел к двери и простучал число девять на азбуке Морзе, звучит оно как четыре длинных сигнала и один короткий. Всё-таки эти охранники следят за собой: до блеска отполированные ботинки, поглаженная форма, кокарда на кепке на одной линии с носом, аккуратно выбритый кантик. Это люди, не наплевавшие на работу, именно такие достигают не малых вершин.

Вот еще один мой секрет — на всех встречах, конференциях, ужинах, я должен выглядеть с «иголочки», как сейчас. Опустив взгляд на свои туфли, убедился в том, что за время долгой дороги по коридорам они всё так же блестят, стрелочки на брюках такие же ровные, пиджак застегнут на все пуговицы, кроме самой нижней, и галстук на одной линии с моим подбородком, я готов к встрече с уважаемыми людьми.

С обратной стороны дверей раздался треск, звук плохо смазанных шестерёнок и они медленно начали открываться. Щель между дверей становилось всё больше и свет, из неё сочившийся, с каждой секундой становился всё ярче. Когда двери открылись, из-за разницы в освещении коридора, невозможно было разглядеть, что в комнате, слишком там светло. И не оставалось ничего другого, как шагнуть в комнату; в неизвестность, чтобы белый свет поглотил меня целиком.

Глава 1

Прошла очередная командировка, уже десять минут стою и не могу постучаться в дверь собственного дома….

12 мая 1998 год, штат Праум

Смешалось два чувства: желание обнять драгоценную семью и отвращение к самому себе. Целый месяц ожидания, когда вернусь домой и встречу самых родных мне людей, но не смог сдержался. Всему виной… Люси.

— Идиот, — прижав кулак ко рту, шёпотом говорил сам себе, — соберись! Это было всего раз и больше не повториться! Теперь ты с семьей, они рядом, ты быстро об этом забудешь.

Медленно поднёс кулак к двери, но услышал звук замочной скважины, и она распахнулась. На пороге стояла Роза — моя жена, одетая в торжественное платье фиолетового цвета, с великолепными кудряшками на голове и потрясающим макияжем, подчёркивающий её большие карие глаза.

— И что это вы возле двери мнётесь? — с игривостью в голосе спросила Роза.

Только хотел что-то ответить, как Роза кинулась на шею и расцеловала меня. Бросил сумку и крепко обнял её. Такое счастье за долгий промежуток почувствовать тепло родного человека. Закрыл глаза и полностью погрузился в эти прекрасные чувства, как перед лицом возник образ Люси, она эротично подмигивала и манила рукой к себе.

Открыв глаза, увидел за плечом Розы нашу дочку — Ингу. Ей всего шесть лет, но она очень сообразительный ребенок, всё схватывает на лету. Инга весело приветствовала меня: прыгала, смеялась и интенсивно размахивала руками; в них болтался плюшевый бурундук, это мой подарок с прошлой командировки.

Роза последний раз поцеловала меня в щёку, отпустила руки и нежно прошептала:

— Чего ты ждешь? Смотри, как она хочет к тебе.

Рванул к своей дочурке, широко раскинув руки, чтобы сразу заключить Ингу в объятия. Она побежала мне на встречу с озорной улыбкой. Как только дотянулся, подхватил её и крепко обнял.

— Я скучала, папа! — с улыбкой на лице произнесла Инга.

— Тоже безумно скучал, моя маленькая! — сдерживая слезы, проговорил я. — Хорошо себя вела? Маму слушала?

— Да, слушалась она, — сказала Роза, следуя на кухню, — кушать будешь, дорогой?

— Конечно! — отпустив дочку, ответил жене. — И от кофе тоже не откажусь.

— Будет сделано, — выглянув с кухни, с нежной улыбкой прошептала Роза.

Присел на корточки, чтобы моё лицо было на одном уровне с Ингой:

— Сладкая моя, иди к себе в комнату, пару минуточек поговорю с твоей мамой и приду, — целуя дочку в лоб, сказал я, но её лицо начало приобретать обиженный вид. — Говорю же, буквально две минуточки, — прищурив глаза, стал пронзительно смотреть на Ингу, — или ты мне не веришь? — и усыпив бдительность, начал её щекотать.

Она очень громко и пронзительно засмеялась, прыжком отскочила от меня и погрозила пальчиком:

— Ровно две минуты, я считаю! — командирским голосом сказала Инга, и убежала в сторону своей комнаты.

Встав с корточек, направился на кухню. Перейдя её порог в нос резко ударил благородный запах кофейных зерен. Роза прекрасно знает, как мне нравится свежий приготовленный кофе. Никогда не поддерживал растворимый, вкус этого изысканного напитка напрочь отсутствует в этой пыли коричневого цвета.

Я аккуратно сел за обеденный стол и наблюдал за изяществом Розы. Она плавно, перемещалась из одной точки комнаты в другую. Её движения были настолько грациозными, что, доставая обед из холодильника она делала маленькое представление. Все её передвижение по кухни — один большой танец. Понимаю, Роза безумно счастлива, что я приехал, мои эмоции были бы абсолютно такие же, но всё портит Люси, всплывая передо мной, каждый раз, когда закрываются глаза.

Роза уже сняла турку с конфорки, и поставила еду подогреваться, а моё отвращение к самому себе нарастало, вместе с гудением микроволновки. Мне никак не удавалось расслабиться, чувство дискомфорта сжимала меня, как тиски. Ко всем вещам в жизни я подходил рационально. Эмоции не были движущей силой, все мои действия досконально продумывались и доводились до совершенства. Как вышло, что страсть взяла верх и с подвигла к измене? Как жить с таким грузом дальше? Как скоро Роза всё узнает и весь мой мир рухнет? Ощущение заключённого, знающего о казни, но не о её времени.

Нельзя тянуть, нужно жить по совести и рассказать обо всём, но разум брал верх и приходило осознания — после сказанного, наступит конец. Конец нашей счастливой, беззаботной жизни. Конец нашим планам на долгое и блаженное будущее. Я больше не увижу Розу счастливой рядом с собой; не приму участия в воспитании Инги; мы больше не соберемся вместе за обеденным столом для обсуждения пройденного дня. Мне нельзя этого допустить!

Злость и отвращение к самому себе переполняли меня, и не находя выхода бурлили. Находясь перед выбором: ложь или одиночество, я не мог определиться. Не существует золотой середины, есть только две пропасти, и выбор — в какую прыгнуть. Пока вижу Розу, определиться не получится, нужно выйти и всё обдумать в тишине. И только об этом задумался, как жена повернулась ко мне и от неожиданности вздрогнула. Кофе из кружки частично пролилось и несколько капель попали на мои белые туфли:

— Ой, Майкл, ты меня так сильно напугал, как долго ты сидишь? — не сдерживая смех, спросила Роза.

— Только пришёл, — делая естественный вид, ответил я.

— Ты какой-то напряжённый… Что случилось? — она поставила кофе на стол и села на соседний стул.

— Всё хорошо, скучал по тебе… — ком в горле не давал говорить.

— Мы тоже скучали. Так одиноко без тебя, — положив свою руку на мою, прошептала она.

Невыносимо ей лгать, она этого не заслуживает, нужно сказать сейчас. Пусть умру в одиночестве, но буду честен перед Розой:

— Мне нужно тебе кое-что сказать… — соберись, ты должен сказать, — в командировке я…

Чёрт! Не смогу. Лучше увидеть сотни смертей, чем одно разочарование в глазах жены. Не представляю жизни без неё. Слёзы душат и не дают вымолвить хоть слово. Надо обдумать, нельзя принять такое решение спонтанно.

— Хочу подышать, пройдусь по улице, — встал и направился к выходу, продолжая делать обыденный вид.

— Майкл, ты чего? — Роза схватила меня за рукав. — С тобой всё нормально?

— Да… просто… поездка выдалась сложной, надо её обдумать, — не привык лгать, как же это тяжело даётся.

— Снова работа… — печальным голосом, проговорила она. — Майкл, может оставишь её? Ты постоянно приезжаешь скорбным. Ты слишком мягок для своей профессии.

— Дело ни в этом, работа не причём

— Да? Если ты пытаешься сам себя убедить, то ладно, но я всё вижу, — Роза встала, — ты восприимчив, а непрерывное лицезрение смерти, сломает кого угодно.

— Прошу, не читай мне нотацию, — еле сдерживая слёзы, пробормотал я, — дай подумать в одиночестве.

— А что думать? Откажись от поездок, хватит рвать себе душу, — продолжала настаивать жена, — отправляй других людей, пусть они проводят презентации. Машины будут продаваться и без твоего присутствия. Не могу тебя видеть больше в таком состоянии. Ты потерял вкус жизни, стал отстранённей, ты замкнулся в себе. Расскажи, что тебя волнует, дай помочь тебе.

— Не нужна мне помощь! — с криком убрал руку в сторону.

— Что… что с тобой? — она стояла в ступоре, впервые за столько лет я повысил на неё голос. — Просто… хочу помочь, зачем так реагировать?

— В этой ситуации мне никто не поможет. Дай час на раздумья и всё объясню.

Не могу себя контролировать, агрессия к самому себе выходит за границы, и начинает выплескиваться на невинных людей. Надо покинуть дом, неизвестно, что ещё сделаю в таком состоянии. Только направился к выходу, оставив в оцепенении Розу, и увидел, как Инга роется в сумке, рассматривая вещи.

Быстрыми шагами дошёл до неё и резким движением попытался вырвать из маленьких ручонок сумку. Но она не успела отпустить её, и пластом упала возле моих ног. Осознав, что натворил, попытался поднять Ингу, но Роза, буквально, за один шаг преодолела расстояние от кухни до коридора и оттолкнула меня.

— Ты что творишь!? Совсем рассудок потерял? — в гневе сказала она.

— Я… я случайно, прости, Инга, — в попытках подойти, жена отпихивала меня. Выглядела она, как медведица, защищавшая медвежонка от браконьеров.

— Не подходи! Иди куда собирался, — осматривая Ингу на ушибы, и вытирая ей слёзы своим платьем, рявкнула Роза.

Сильно тряслись руки, взяв сумку, только с третьего раза смог её застегнуть. Ни вериться… я допустил такое. Злость к себе ещё больше пожирала меня. Никогда себе этого не прощу. Проклинаю день, когда встретил Люси. Отдал бы все деньги, чтобы отмотать время назад и не допустить этого. А сейчас мне остается только наблюдать, как самые дорогие мне люди страдают из-за меня. И тут квартиру пронзил механический, монотонный писк микроволновки, дающий понять, что её работа завершена. Это вывело меня из транса, хотел что-то сказать, извиниться, придумать оправдания, но ничего в голову не приходило. Оставалось покинуть квартиру, чтобы ещё больше не навредить им.

Выйдя из дома, подошел к тротуару и остановился. Поставив сумку на лужайку, я тяжело вздохнул и окинул взглядом туфли, как символично, наша жизнь с Розой была такой же белоснежной, а теперь на них находится грязный след, его практически невозможно отмыть. И этот след — Люси.

Как только протёр своё сильно вспотевшее лицо ладонями, взгляд поднялся к солнцу. Свет его был непривычно ярким и слепящим. Было ощущение, что я стал частью этого света, и оно меня полностью поглощало. В это мгновение по щеке пробежала слеза.

Глава 2

Сделав пару шагов в ослепляющую неизвестность, тяжелая рука упала на плечо остановив меня. Привыкая к освещению, за спиной раздался знакомый звук шестеренок, дверь закрылась. Меня пронзила головная боль, напоминающая удар тупым предметом по затылку, но она была мимолетной и в ту же секунду испарилась.

21:35, штат Гламэс

Как только вернулось зрение, первым делом повернулся назад. За мной стоял мужчина, в точно такой же опрятной форме, как у сопровождающих. Он крутил на пальце ключ привязанный к верёвке, им он открывает входную дверь. Мне сложно представить для чего такие меры, ведь меня пригласили для делового разговора, неужели они чего-то боятся?

— Сэм, — раздался приказного тона голос, в другом конце комнаты, — разверни нашего гостя и неси ключ обратно.

— Сэр, нечего вам смотреть на эту дверь, — сказал Сэм и повернул меня в сторону голоса, — самое интересное будет там.

Меня закрыли в просторной комнате с высокими, четырехметровыми, потолками. Первые два метра стен выкрашены темно-синей эмалью; вторая их часть обшита зеркалами. И как муха на стекле, привлекающая внимание к себе, в углу висел громкоговоритель.

— Видно, вы немного растеряны, но… — я моментально повернулся на источник звука, и от неожиданности человек встрепенулся. — Ой, вы меня напугали.

Владелец голоса выделялся на фоне остальных. Одет он в костюм голубого оттенка в клеточку, подчёркивающий чёрную рубашка с туфлями. Заканчивала образ — ярко-красная бабочка на шее. Из нагрудного кармашка пиджака еле виднелась оправа от очков прямоугольной формы, имеющая один цвет с тканьевым аксессуаром. На лице присутствовала лёгкая щетина золотистого окраса, гармонирующая с волосами, достающие до шеи. Нестандартный вид, ставил его выше других. Главная обязанность знати — отличаться от челяди.

К нему подошёл Сэм и вручил ключ:

— Умница, занимай позицию, — сказал командирским голосом мужчина в костюме.

Сэм дошёл до конца комнаты и встал возле второго рядового. Упёршись спиной о дверь, скорее всего, служившая запасным выходом, он ждал новых приказов. Над его головой висели электронные часы, показывающие 21.40, красным электронным циферблатом. Ещё один элемент комнаты приковал внимание, непонятная мне возвышенность, достигавшая трёх метров, целиком закрытая тканью. Лишь два троса, уходящие в потолок, доступны моему взору. А под самым потолком, ровно над скрытым монументом, находилась большая вентиляционная вытяжка.

— Планшет, — с произнесением слова, мужчина с бабочкой поднял руку на уровень плеч и щелкнул несколько раз пальцами.

Сэм, увидев жест, толкнул рукой право стоящего рядового и показал на сигнал:

— Рэй, планшет, — чуть ли не шёпотом произнес Сэм, — давай быстрее!

Второй начал в спешке хлопать себя по форме. Нащупав планшет, он резким движением расстегнул китель и вытащил его из внутреннего, нагрудного кармана. Быстрым шагам подошёл к мужчине и вложил требуемую вещь в его руку. Он еле заметно кивнул и Рэй встал на прежнее место.

Беловолосы достал очки и надев их, начал пролистывать страницы. После нескольких листов он нашел, что нужно и не много прокашлявшись начал читать:

— Заключённый под номером: 132-412-06, по имени Джон Лонг, приговорен к пожизненному лишению свободы за насильственные действия по отношению к женщинам, — во время чтения досье, у мужчины появилась легкая улыбка, больше напоминающая усмешку, — по его личному чистосердечному признанию, он изнасиловал и убил семь женщин. После вынесения ему приговора, был назначен к нам в тюрьму для исполнения наказания. Начал Джон Лонг преступную деятельность в возрасте…. Жил он в штате Пра….

Он внезапно замолчал, стал щуриться и беглым взглядом прочитывать оставшееся досье, параллельно бубня себе, что-то под нос. Вглядываясь в написанное еще пару минут, он опустил руку с планшетом, посмотрел на меня разочарованным и уставшим взглядом, приложив палец к уху, и начал разговор:

— Это что за хрень, господа? Вы сколько меня можете пичкать автобиографией непонятных мне людей?! — его голос из спокойного перешел в грубый. — Вот скажите, кому это вообще может быть интересным?! Мне? Может быть ему? — показывая на меня, продолжал он. — Или может быть самому заключённому? К чему здесь столько воды? Кому вообще усралась информация про то, где он жил?

Беседе не вызывала у него восторг, а скорее раздражала: он нервно шлепал планшетом по бедру, в ходе разговора у него дергался глаз, а когда начинал говорить собеседник, он покусывал себе нижнюю губу. Наступила минутная пауза, и мужчина в красной бабочке продолжил настаивать на своём:

— А я вам говорю, это хрень! Вы зачем забиваете нам голову? Я эту бредятину терплю уже сколько? У вас там что, офис писателей-неудачников?! Всё с меня хватит, сегодня сделаю всё по-своему, — выслушав ещё несколько секунд своего оппонента, мужчина добавил, — да, именно сегодня всё должно быть идеально! Вы видите вообще, что у меня за гость?! И мне насрать, как там положено, сегодня мой день!

На этом разговор закончился, он тяжело вздохнул и посмотрел на меня:

— Никогда не получается так, как хочешь ты! Типичное начальство, — он пощупал карман брюк, попытался оттуда что-то достать, но сразу остановился. Поглядел на зеркала в стене, снова тяжело вздохнул и продолжил читать с планшета. — За 14 лет заключённый 132-412-06 расположил к себе множество людей, был порядочным, случаи побега, дебоша и вообще плохого поведения, не наблюдалось. В «Объективном» суде нашей тюрьмы был вынесен приговор, цитирую: «За отсутствие к заключенному внимания и заинтересованности со стороны, приговорить заключённого 132-412-06 к смертной казни через «Очищения».

Мужчина поднял руку, и в этот раз Рэй среагировал быстрее. Он подошел быстрым шагом, забрал у него планшет и положил к себе обратно в китель. Только заметил, правую сторону лица лакея украшал обширный шрам, явно, появившийся в результате серьёзного ожога.

— Спасибо, можешь возвращаться на место, — рядовой кивнул и вернулся на место возле стены, а его хозяин продолжил монолог, — ладно, закончили с формальностями. Майкл, вы извините меня, но по закону нашего штата так принято.

— Ничего страшного, не переживайте Мистер… — и тут понял, что не имею понятия как зовут этого человека, но он не растерялся и подхватил разговор:

— Ой, ещё раз прошу прощения, видите, с этим начальством, с его правилами, совсем забываешь про этикет, меня зовут Клиф Нейл, — он сделал ко мне пару шагов и протянул руку.

— Рад знакомству, Клиф Нейл, — мы обменялись рукопожатием.

— Майкл, к чему эти формальности, зови меня по имени, предлагаю перейти на дружеский стиль общения, — с легкой улыбкой предложил Клиф.

— Да, конечно, так будет даже проще, — понимая, что не совсем профессионально общаться со своими клиентами по имени, но раз предложил, не вежливо отказываться.

— Вот и чудно, дайте мне пару минут, и мы продолжим, — покинув меня, он отправился к рядовым и вступил с ними в разговор.

Появившееся время, потратил на анализ приговора, вынесенный заключённому. Освободившись от харизмы Нейла, окутавшая меня в момент его монолога, ко мне вернулся здравый рассудок, требующий ответов. И дождавшись возвращения, задал вопрос:

— Будь добр, можешь прояснить несколько моментов?

— Слушаю, Майкл, только давай быстрее, уже пора начинать презентацию, — с лёгкой улыбкой, сказал он.

— У меня вопрос по «Объективному» суду, что это значит? И почему человека казнят за отсутствие внимание со стороны, это как понимать? — улыбка Клифа превратилась в открытый смех.

— Насчёт «Объективного» суда, расскажу позже, времени у нас предостаточно, а вот про смертную казнь, таковы правила штата, — он добродушно посмеялся, похлопал меня по плечу и пошёл к возвышенности, скрывавшаяся за чёрной тканью, — пора начинать представление!

Нейл подошёл к ней и схватился за ткань:

— Ну что, Майкл Трэй, представляю вам моё изобретение — «Очиститель»! — быстрым движением руки он скинул её и бросил к моим ногам.

Моё внимание не сразу сконцентрировалось на машине, первым делом я посмотрел на часы, пробившие 22.00.

Глава 3

Надо ложиться спать, а у меня не получалось вымолвить хотя бы слово, о своей предстоящей командировке. Бросив мимолетный взгляд на часы, показывающие 22.00, решимость крепла, больше тянуть нельзя.

29 июня 1998 год, штат Праум

Мы с Розой лежали в спальне, и она полностью погружена в книгу, написанная Алексом Кроссом. Книга о психологии, не внушающая доверие. Мне, как человеку науки, с трудом верилось в то, что писали в ней. Для меня психология — это что-то несерьёзное, то, без чего можно обойтись, но жена считает иначе. Для неё, любую ссору можно решить несколькими абзацами данной макулатуры, но практика показывает совершенно другие результаты.

Уже полчаса смотрю в потолок под звуки шуршания листов. Последние полтора месяца наша совместная жизнь была накалена. Не прошло ни дня, чтобы я не извинялся за свой проступок. Но она отказывалась меня слушать. Все наши разговоры заканчивались истериками, обидами, слезами. И вот, когда маленький лучик света пробился через темную тучу скандалов, меня вызывают на презентацию.

Сообщили мне об этом три дня назад. Тюрьма в штате Блез купила несколько моих машин и мне, как лицу компании, нужно их представить. Практически все командировки связаны с презентацией того или иного орудия. Моя задача в ярких красках рассказать о своём творении: о там как оно функционирует, его достоинства, как нужно обслуживать машину. Да, звучит нелепо, «достоинства орудия для казни», но они, действительно, есть. Некоторые машины очень шумные, другим для работы необходимо подводить дополнительные трубы, для закачки и отсоса жидкостей. Ещё у нескольких моих машин особая конструкция, что после её использования, ближайшие три метра от орудия залиты кровью. Звучит ужасно, но моя работа такова, что из смерти человека, я делаю шоу.

Работа — золотая жила, позволившая нам подняться к вершине. Скрывать её бессмысленно, пришло время поговорить:

— Роза, — на грани шёпота, позвал жену.

Полное погружение в чтиво демонстрировали: целеустремлённый взгляд и зрачки, двигающиеся слева направо с невообразимой скоростью. Лишь лёгкий кивок, дал понять, что меня слушают:

— Мне нужно уехать через неделю, — не отрывая взгляд от её, произнёс я.

Своими телодвижениями, Роза, никак не дала понять свой настрой, она продолжала делать вид, что читает. Ни движение головой, ни рукой, ни ёрзание по кровати в поисках нахождения удобной позы. На мгновения подумал, что меня не услышали, но её выдали зрачки, переставшие двигаться. Обдумывая полученную информацию, она замерла.

В комнате образовалась полная тишина, довившая на меня тяжелым грузом. Спустя несколько секунд невыносимого безмолвия, она закрыла книгу, положив в неё закладку, и горько вздохнула:

— Мы с тобой прекрасно знали, что этот момент наступит, — повернув голову ко мне, говорила Роза, — знаю, это твоя работа, но мне нужно знать одно.

Её голос был размеренный и спокойный, если бы я сообщил эту новость полмесяца назад, скандала не избежать. Красивые карие глаза не выражали эмоции, но мне известно, разговор будет тяжёлым.

— Спрашивай…

— Мне с Ингой стоит ждать такого же возвращения, как и в прошлый раз? — щурив глаза, её тембр голоса всё так же оставался спокойным. — С каким настроением ты придёшь в следующий раз?

Старался сдерживаться как мог, повторения одного и того же, только теперь под другим ракурсом. За последние время устал от этих разговоров. У меня не было сил изо дня в день это слушать. И вот мы повторяем пройденный материал, заезженный до дыр.

— Нет, такого больше не повторится. Прошу, дорогая, давай не будем больше это обсуждать, мне ужасно стыдно за свои действия, и хочу о них поскорее забыть.

Роза отлично отыгрывает невозмутимость, но на долго ли? Детская травма оставила её глубокий шрам, не дающий нормально жить и по сей день. И этот разговор воспаляет его, принося невыносимые страдания.

— Майкл, скажу тебе честно, об этой ситуации пытаюсь забыть с самого первого дня, — её голос теряет уверенность и монотонность, а глаза краснеют, — но на протяжении этого времени каждый день, у меня в голове, всплывает твой разъярённый силуэт и…, и… — у неё проступили слёзы, — и он мне напоминает отца. Он регулярно приходил после работы, и был так же зол, как и ты в тот раз… искал повод, чтобы устроить скандал матери. И практически всегда у него это получалось, мне пришлось всё своё детство жить в страхе. Бывало, и я попадала под горячую руку. И ты, Майкл, это прекрасно знал!

От монотонного тона не осталось и следа. Старая рана напомнила о себе острой болью, которую невозможно игнорировать.

–Ты клялся в нашем парке, что у нас будет иная жизнь! — с каждым новым словом её тон усиливался многократно и перешел в истеричный крик. — Что было в это проклятой сумке?! Из-за чего ты так взбесился?

— Роза, ты можешь успокоиться? — не могу слушать эти крики, нужно перевести разговор в спокойное русло. — Сейчас в соседней комнате спит наша дочь. Зачем будить её? Мы с тобой можем всё спокойно обсудить, не затрагивая Ингу.

— Ладно, давай поговорим спокойно, если именно в этот вечер тебя стало интересовать состояние Инги, — она сделала вид, что успокоилась. Мысли о дочке — это обезволивающие, притупляющие приступ, — потому что в тот день ты не сильно о ней заботился.

Все дороги ведут в Рим, а у нас они ведут в тот злополучный день. Роза любой разговор переводила в конфликт. Знаю, что у неё было тяжелое детство, отец подарил постоянный страх семенных ссор. За всю нашу семенную жизнь никогда об этом не забывал и всегда сдерживал клятву, которую дал. Только от одной мысли начинает трясти, что её не сдержал. Но я стара….

— Майкл, за этот промежуток времени задавала тебе массу вопросов и хотела услышать хотя бы один ответ. Ты всегда уходил от них и это меня ещё больше огорчало. Мне понятно, что ты не расскажешь причину своего состояния. Не в твоих правилах отрицательно отзываться о работе.

— Роза, хочу рассказать, но…

–Майкл! Дай мне, пожалуйста, договорить! Мне уже всё равно, что вызвало в тебе такое поведение, меня интересует только твоя выходка с Ингой. Если ты и на это не дашь ответа, я сильно разочаруюсь.

Меня загнали в угол, не могу сказать истиной причины; не могу сказать, что находилось в сумке; и почему Инге нельзя было это достать, придётся снова лгать:

— Не было ничего в ней. Поднял сумку, чтобы застегнуть и не заметил, что дочка держит её. Прошу, поверь мне.

— А раздражение, чем было вызвано? Я же права, работай?

— Да, ты права. Не хотелось посвящать тебя в это.

— Посмотри на себя со стороны, ты приезжаешь сам не свой, — голос жены зазвучал мягче, — пожалей себя, эти поездки съедают тебя изнутри.

— Согласен, мне действительно, последнее время тошно за этим наблюдать. Проще конструировать, чем перерезать ленточку, запачканной кровью.

— Ну так что, отдаёшь свои полномочия? — в глазах Розы промелькнула надежда.

— Да, заканчивается год и больше никаких выездов по работе, даю слово Трэя.

— Спасибо… — поблагодарила с облегчением в голосе.

— Папа больше никуда не уедет? — сонным голосом спросила Инга, находясь в дверном проёме.

Дочка стояла в своей пижаме, с рисунком млечного пути. В руках держала любимую игрушку — плюшевого бурундука. С последнего момента как я его подарил, он изрядно потрепался: торчащие нитки в разные стороны, еле державшийся хвост и краски стали больно бледные. Обещаю со следующей командировки обязательно куплю ей нового.

— Сладкая, что случилось, почему не спишь, — спросила Роза, — мама с папой громко разговаривали?

— Нет, мне приснился кошмар, — она сильно сжимала игрушку, это главный показатель её страха, — Антистрис, показывающий свой бункер.

— Моя маленькая, иди к нам в кроватку, сегодня будешь спать с нами!

— Это все потому, что она много смотрит телевизор. — двигаясь на край кровати, чтобы Инга поместилась между нами, сказал я шёпотом.

— Майкл, не начинай, — прошептала жена.

Дочери пока ещё тяжело выговаривать слова, слышавшиеся ей впервые, и слово «Антихрист» не стало исключением. Антихрист — это псевдоним, подарившие журналисты маньяку. Очень малое количество серийных маньяков стараются привлечь к себе внимания, и Антихрист был в их числе. Его отличительной особенностью вырезанные ангельские крылья на лопатках жертв. Из-за этого фактора он получил такое прозвище.

На протяжении семи лет он терроризировал штат Роуб, на его счету насчитывалось 20 жертв, и только неделю назад правоохранительным органом удалось найти его «гнездо», где он мучил и убивал жертв. Это место находилось глубоко в лесу. Штат Роуб славится своими непроходимыми лесами, неудивительно, что столько времени понадобилась на нахождения его камеры пыток. Домом для Антихриста служил бункер, времён гражданской войны, именно в нём 22 июня 1998 года в закрытой комнате было найдено его тело. По экспертизам серийный маньяк Антихрист, настоящие его имя Дэвид Лэн, умер два года назад и это завело расследования в тупик, так как убийство продолжались и по сей день. Моё мнение, что кто-то расправился с ним и продолжил его дело, но кто это именно, полицейским предстоит ещё выяснить.

–… папа, ты разрешаешь? — в тумане моих размышлений пробился яркий свет, состоящий из нежного голоса дочурки, он вернул меня обратно в кровать.

— Инга, извини, задумался, что мне нужно разрешить моей принцессе? — на этот раз уже полностью сосредоточенный на общении, спросил я.

Посмотрел мельком на Розу, и она закатила глаза:

— Майкл Трэй, будьте внимательней.

— Папа, можно мне сегодня спать с вами? — с каждым новым словом дочка всё больше погружалась в сон и независимо от моего ответа, она бы уснула с нами.

— Конечно, моя принцесса, ложись, пусть в эту ночь тебе приснятся только хорошие и яркие сны, — с этими словами поцеловал её в лоб, и она, засопев, погрузилось в сон, — Роза, прости ещё раз, вы самое дорогое, что у меня есть, а работа, не даёт этим насладиться.

Роза подняла свои карие глаза от спящей Инги и посмотрела на меня. Впервые за полтора месяца наших ссор, в её глазах увидел любовь к себе, именно в эту минуту она меня простила:

— Хорошо, Майкл! Только давай договоримся, до конца года рабочие проблемы ты оставляешь на работе, к нам ты приходишь счастливый и любящий. Именно такой ты нам нужен, мы хотим быть за тобой, как за каменной стеной, как это было и раньше, — с легкой улыбкой сказала Роза. — Доброй ночи.

Роза легла на подушку, обняла ребёнка и начала засыпать.

Обещаю, вас больше никогда не обижу. К черту все рабочие проблемы, к черту мысли о Люси, стану самым достойным семьянином. Я вас никогда не подведу, мои девочки!

Только пелена сна начала окутывать моё сознания, и я готовый принять её с распростертыми объятиями, полностью растворившись в постели, как раздалось несколько громких ударов об входную дверь. От сна не осталось и следа, повернулся к Розе, она тоже не спала, а только смотрела на меня.

— Это кто к нам решил наведаться под ночь? — сонным голосом спросила она.

— Без понятия, самому стало интересно, — встав с кровати и начав надевать штаны, ответил ей.

— Псс, Майкл, а вдруг это грабители? — сонный голос Розы становился запуганным. — Возьми на всякий случай из своей тумбочки пистолет.

Посмотрел на неё немного недоумевающим взглядом:

— Ты серьёзно? Уверена, что по каждому шороху мне нужно лесть за пистолетом?

— Только ради самозащиты, — прошептала Роза, — тебе с него возможно даже стрелять не придётся, грабитель увидит его и сам убежит.

Хоть мы и разговаривали шёпотом, но Инги и этого хватило, чтобы начать просыпаться.

— Какой грабитель будет демонстративно стучать в дверь? Они, обычно, не привлекая внимания в окно лазают. Обойдусь пока без оружия, укачивай дочь, сейчас вернусь, — застегнув ширинку на штанах, сказал я.

Роза мне кивнула и начала гладить дочку по голове и, параллельно напевая, какую-то выдуманную песенку. Я вышел из спальни и закрыл за собой дверь.

Ещё до предложения жены, как только услышал стуки в дверь, мне хотелось взять пистолет, но вспомнил, что отдал его мужчине. Розе смысла это говорить не видел, она бы просто не поняла для чего отдал оружие, практически, не знакомому человеку. Я и сам этого не понимаю, но он вызывал доверие и одновременно жалость. В такой ситуации оказаться могли лишь единицы, если не он один. Рисков не было, пистолет был подарком от одного начальника тюрьмы, и зарегистрировать оружие на себя ещё не успел.

Подходя к входной двери, увидел, что возле неё лежит листок бумаги, его просунули через щель между полом и дверью. Взяв его, сразу увидел неряшливый почерк. Складывалось ощущение, что этот текст писали в спешке. Написан он был на задней стороне объявления о пропавшей собаке. Было тяжело разобрать почерк, но постепенно и скрупулёзно у меня получалось это сделать:

Майклу Трэю от Лью:

Спасибо вам большое за помощь, вы появились в самый странный период жизни, если бы не вы, скорее всего, я бы не нашел ответы на мои вопросы. У меня получилось разобраться в себе, но теперь мне нужно разобраться в одном человеке. Надеюсь, ваш пистолет мне не понадобится в этом, и как мы с вами и планировали, будет собираться каждую субботу за бокальчиком пива.

Поймите, не могу все издевательства над собой пустить на самотёк, и сегодня именно та ночь, которая поставит в этой истории жирную точку. Мне нужно знать, зачем меня столько лет держ….

— Майкл! Что там у тебя происходит, — за еле открывшейся дверью нашей спальни, раздался вопрос Розы, — кому не спалось в такой поздний час?

— Не знаю, скорее всего дети или какой-то пьяница дверью ошибся, — сжимая листок в кулак, ответил я, — за дверью никого не было.

— Ну и хорошо, а теперь пошли спать, время уже пол одиннадцатого, Инга снова уснула, — прошептала Роза.

— Уже иду… — сжатый листок положил в карман штанов и направился в сторону спальни.

Запланированный, беззаботный сон отменяется, меня ждёт ночь мыслей.

Глава 4

Перестав концентрироваться на часы, взгляд перешел на творение Клифа, оно уже не скрывалась под тканьевым полотном:

— Узри, Майкл Трэй, моё самое важное достижение в жизни! — с гордостью, произнес Нейл.

22:00, штат Гламэс

Его машина представляла собой трон, находившийся в подвешенном состоянии благодаря двум тросам, бравшие своё начало от потолка. Присутствовала парочка опор, прикрученные к полу и фиксировавшиеся по задней стенке железного седалища. По бокам располагались полосы зубьев, приваренные вертикально по всей высоте трона. К каждой полосе плотно прижаты по одной шестеренки, их диаметр составлял, приблизительно, по 35 сантиметров. Шестеренки насажены на валы, ведущие к электродвигателям. На самой пиковой точки находился железный череп козла. Где-то я припоминал этот самый образ, только не мог вспомнить откуда.

А восседал на нём мужчина в одних трусах и кляпом во рту. Руки и ноги, Джона Лонга, прикованы к трону кандалами. Под ним торчал прозрачный резервуар, основная его часть находилась под полом, и к нему вели две трубы, бравшие свое начало из нижнего помещения.

Сам заключённый абсолютно спокоен, он не издавал посторонних звуков, лишних телодвижений, такое чувство, либо он не понимал для чего он здесь, либо он давно смирился со своей участью.

Глаза Клифа горели огнём, ему не терпелось поведать о своем изобретении. Он смотрел на меня пронзительно, и ждал, что на моем лице появится хоть какие-нибудь эмоции. Если честно, за мою карьеру видел множество машин для казни, и его машина не вызывала у меня восторг. Я ещё толком не мог понять, в чем её смысл, но с визуальной точки зрения она сделано достаточно неряшливо. Все сварочные швы сделаны небрежно, проварены не по всему периметру деталей, во многих местах даже шлак не отбит. Удивлен, как зубья или опоры до сих пор держались. Металл, из которого сделан весь механизм — второсортный. Практически отсутствовала монолитность у больших деталей, так же спинка трона, состояла из множества кусков, разных форм и размеров. Сам металл ржавый, Клиф даже не удосужился привести его в порядок: отшлифовать, покрыть антикоррозийной эмалью, на худой конец покрасить. Сделать хоть что-то, чтобы его агрегат выглядел презентабельно.

Такое можно оправдать только тем, что делали его без должного финансирования, всё из чего состоит машина, либо находилась на территории тюрьмы, либо покупалось за гроши. И скорее всего, Клиф — единственный человек, кто занимался нахождением деталей, изготовлением и сборкой.

Лишь в одном элементе чувствовалась рука мастера, в черепе козла. Он отполирован до блеска, не видно ни одного шва на нём. От него отражались все лампы на потолке, именно этот череп считается произведением искусства. Поймал себя на мысли, что основная его красота не только в прекрасном исполнении, а в знакомом образе. Как бы не пытался, у меня не получалось вспомнить откуда он, скорее всего, из далёкого детства.

— Майкл, ты не представляешь, в каком волнении я нахожусь! — потирая руки между собой, говорил Клиф. — Знаю, ты мужик умный и скорее всего, догадался, как именно работает мой механизм, но прошу, дай мне провести эту презентацию для тебя!

— Конечно, я…я с радость послушаю, — не много удивленно, сказал я.

— Прекрасно, тогда начнём! — немного прокашлявшись и поправив бабочку ярко-красного цвета, он начал вещать. — Многоуважаемый, Майкл Трэй, безумно счастлив, что спустя столько лет ожидания, могу лично для тебя представить свою машину для казни, перед вами «Очиститель»! — глаза Клифа блестели от восторга, дали ему волю, не задумываясь, начал прыгать от счастья как ребёнок, но монотонный голос противоречил глазам. — Работа машины проста, главное в ней — посыл! Главная моя задача и задача моего изобретения, это показать через боль и страдания заключённого, что вся его гниль находится снаружи, а внутри он остаётся таким же обычным человеком. Все его пороки, грязные мысли и мотивации к совершению последующих деяний, это всё находится на оболочке. И когда мы начинаем слой за слоем убирать её, когда на человеке не остается отличительный черт: волос, татуировок, шрамов, половых признаков. Мы видим, что он абсолютно чист внутри, как и мы с тобой. Ты понимаешь меня, Майкл?

Меня в легкой форме шокировало. Как бы грамотно, красноречиво, а главное, убедительно, Клиф не рассказывал о замысле своего изобретения, для меня это всё казалось бредом. Услышал бы его любой врач, Нейла, признали психически больным. Мне трудно оспорить тот факт, что он харизматичен и, если бы он выступал на публику, люди за ним пошли, но не смотря на его ораторские способности, меня не покидала мысль, что передо мной стоит безумный фанатик своей теории. И только для того, чтобы проявить благодарность за приглашение, я одобрительно кивнул.

— Безумно рад, что мы понимаем друг друга, — голос всё так же оставался непоколебимым, но после моего мнимого одобрения, на его лице появилась улыбка, такая возникает у маньяка, загнавшего жертву в угол и готовый нанести смертельный удар, — но хочу копнуть ещё глубже, мерзкую оболочку мы преодолели: органы, ткани мышц, кровообращения, нам больше не интересны. Следующим идет каркас человека, то есть скелет, а дальше? Душа?.. Нет! Дальше наступает полное искупление. За весь свой путь наказания человек очищается от грязи, копившаяся на его теле годами, и превратившаяся в не отрываемый нарост. Вот он, путь очищения, вот как я вижу свое детище! Но скажу честно, первоначальная задумка — это уничтожение оболочки, а всё остальное эпатаж. Ты же меня прекрасно понимаешь, провести казнь, это просто, их проводили и 500 лет назад, а вот чтобы это было красиво и эффектно, для этого нужен дар.

С последним высказыванием сложно не согласиться, благодаря эффектным смертям, машины моей фирмы получили грандиозный успех. Людям нравится на это смотреть. Доходит до такого, что в некоторых штатах продают билеты на казни, и они раскупаются моментально, такими штатами являются: Блез, Климс, Дрэйм. Мне тяжело судить этих людей, потому что с продаж машин я получаю деньги, но то с каким упоением люди наблюдают за смертью человека, пугает. Никогда не искал глубинный смысл в своих изобретениях, их единственная цель убить человека и сделать это красиво, но Клиф придумал достаточно безумный замысел и самое страшное, он искренне в это верит:

— Извини, Майкл, что затянул со вступлением, просто хотелось рассказать своё видение, что моя машина — это не просто «железяка» с болтами и гайками, в ней есть посыл, я вложил в неё душу! А теперь перейдем к более топорной части презентации, это принцип работы, — в комнате только Клиф испытывал упоение от своего вещания, двое рядовых за спиной практически дремали, им было совершенно неинтересно. Заключённый всё так же прибывал в трансе, ему не было дело ни до чего, он просто с поникшим взглядом смотрел в пустоту. Ну а что происходит за зеркалами, об этом даже гадать не хочется. — Майкл? Ты меня слушаешь?

— Да…да, конечно, просто обдумывал всё тобой выше сказанное, продолжай, пожалуйста, — ладно, нужно перестать гонять мысли и полностью сконцентрироваться на монологе, надеюсь, осталось недолго.

— И что же ты думаешь о моих высказываниях? — протирая свои очки об рукав пиджака, спросил Клиф. — Не сильно ли они резкие? Или может быть, ты их полностью поддерживаешь?

— Думаю, я выскажу свое мнение после презентации, не хочу сбивать тебя с мысли, — с легкой улыбкой на лице, ответил Клифу.

Нейл в ответ мне тоже улыбнулся, надел небрежно протертые очки и отвёл взгляд на агрегат:

— Ну что ж, основной элемент машины — это седалище для заключенного, сделал я его, как ты уже заметил, в виде трона, объяснить это могу только тем, что в детстве мне безумно нравилась одна книга, но к этому мы вернемся чуть-чуть позже. Сам трон находится в подвешенном состоянии благодаря двум стальным тросам, держащие его за счёт карабинов. Регулировка высоты происходит благодаря лебёдкам. Диаметр каждого троса составляет восемь миллиметров, в среднем один такой может выдержать постоянную нагрузку в 750 килограмм. Если вдруг, наш любимый, Джон Лонг, начнёт буянить, и придет ему в голову мысль, раскачивать своё кресло, то на этот случай с задней стороны трона находится две опоры, вмонтированные в пол. По ним седалище, вертикально передвигается достаточно свободно, но горизонтально, к сожалению, для Джона, оно не может. Ты спросишь меня, Майкл, а для чего тогда шестерёнки по бокам, если весь путь движение трона осуществляется с помощью тросов, ответ, скорее всего тебя разочарует. Шестерёнки бесполезны, — улыбка Клифа стала застенчивой, — хочу быть честным, мог соврать и сказать, что это такой дизайн, но это неправда.

— А какая первоначальная задумка? — меня несильно это волнует, но я поинтересовался из вежливости.

— Ты будешь смеяться, но с самого начало планировал, что именно шестерёнки будут осуществлять движение стального кресла по вертикали. Для этого было найдено всё необходимое: шестерёнки нужного диаметра, зубья по всей высоте трона и парочка электродвигателей, но тесты показали, что нагрузка слишком большая и такой способ не уместен, — он тяжело вздохнул, поправил каре и уперся рукой в шестеренку, — дело в том, что я решил сделать все с размахом, если делать, то делать что-то фееричное и решил весь масштаб отдать трону. Его вес после сборки составил около 400 килограмм, а если быть точным, то 408, это мы не учитываем заключённого. Понимаешь? Валы не выдерживали такой нагрузки, их просто выламывало из электродвигателей. Они их не могли удержать в нейтральных положениях. Говорить не стоит, что происходило, когда они пытались поднять или опустить седалище… Жалкое зрелище… Поэтому было решено пересмотреть концепт, и остановились на тросах. Теперь шестерёнки выглядят как часть декора, валы находятся в свободном движении, так как все крепление выломаны. И поэтому, когда троса начинают приводить в движение трон, шестеренки крутятся, благодаря зубьям, а смысл их сейчас строго декоративный.

— Спасибо, что разъяснил, — мне искренне льстило, что он не стесняется признать свои ошибки при постороннем человеке, я бы не смог решиться на такой поступок.

— Для меня это не проблема, особенно для такого уважаемого гостя, как ты! Если будут возникать вопросы, задавай, не стесняйся, — с легкой улыбкой на лице ответил Клиф и впал в ступор. Он осматривал агрегат и казалось, что пытается вспомнить, на чем остановился. — Точно! Мы с тобой, Майкл, поговорили о седалище, о том, как оно перемещается, а теперь перейдем к тому, куда оно перемещается. Под троном находится резервуар. Основная его часть в комнате под нами, сделано это для того, чтобы после казни его удобней было чистить. К нему ведут две трубы, они предназначены для залива жидкости и на дне имеется ещё одна, непосредственно уже для откачки. Так же на дне расположен нагревательный элемент. Конструкция построена таким образом, что трон вместе с заключённым, когда процедура будет подходить к логическому завершению, окажутся полностью в резервуаре, на поверхности окажется только замечательный череп козла и…

— Раз разговор перешёл к черепу, ответишь для чего он? — бесцеремонно прервал Клифа. — Мне очень знаком этот образ, но я всё не могу вспомнить, откуда он.

— Да, конечно. Череп это единственное, что я не делал сам. Отдал эту работу специалисту, хотелось, чтобы он был вишенкой на торте! — как только Нейл закончил предложение, он молниеносно подошел ко мне и наш интервал сократился до одного метра. — А образ тебе кажется знакомым, Майкл, потому что он сделан по очень известной книге. Её читал каждый второй человек, и ты не исключение. Просто запамятовал, но не переживай постараюсь освежить тебе память.

— Внимательно тебя слушаю, — заинтересовался я.

И действительно, есть такая книга. Именно этот череп находился на главной обложке. Вот только название никак не мог вспомнить.

— Эта книга называется «Наследие титанов». Именно из неё взял основу седалище для заключенных, на таком же троне сидел король четырех королевств, он там был под влиянием «нечто», исполняющая его желание за весомую сумму, честно, давно её читал, уже столько лет прошло, но планирую перечитать. А череп стал прототипом голов титанов, так они выглядели. Если вдруг, Майкл, будет желание, расскажу об этой книге подробней, — отходя обратно к своей машине, сказал Клиф.

Точно, «Наследие титанов»! Книга, знакомая мне ещё по первому курсу колледжа. В то время вышел всего один том и это был фурор, десять миллионов проданных книг за первый месяц продаж.

Не знаю, удалось ли следующему тому произвести такой же «взрыв», но знаю точно, вторую книгу ждали очень долго, в течение семи лет не было ни одного намека на продолжения. За эти семь лет я познакомился с Розой, окончил колледж и начал увлекаться механикой, и жизнь моя повернулась таким образом, что просто забыл про существование данного произведения и даже понятия не имею, вышло ли продолжение:

— Очень давно её читал, — в задумчивости о том, что время идет слишком быстро, говорил я, — была ли за столько лет написана вторая часть?

— Их уже имеется три. Ну ладно, Майкл, поностальгировали и хватит. Можно сказать, это было давно и неправда, — с небольшой усмешкой в голосе сказал Клиф, — вернёмся к настоящему, к машине!

Не верится! Неужели я так был поглощён бытовой жизнью, что пропустил новых две книги этой потрясающей истории, такой ажиотаж просто не мог пройти мимо меня. Как только вернусь с командировки, займусь чтением. Надеюсь с Розой всё придёт в норму, и она продолжит читать своего любимого Алекса Кросса, а меня ждёт увлекательный мир средневековья!

От одной этой мысли настроение улучшилось в разы, и открылось второе дыхания, осталось только вернуться домой:

— Все мои выше описание проблемы, с которыми столкнулся во время сборки машины, блекнут по сравнению с этой, — Клиф пальцем показал на бак, — эта была самая большая заноза в заднице! — в его голосе звучали нотки ностальгии, чувствовалось, что он скучает по тем временам. Он смотрел на дно резервуара, как в бездну, поглощающая его, но смог оторваться и поднял взгляд на заключённого. — Джони! А что это мы сидим такие грустные? Ты посмотри, какой сегодня день, какой влиятельный человек стоит перед тобой. Сегодня твои мучения закончатся, но видимо, всех этих факторов недостаточно, чтобы ты, сука, улыбнулся! — Нейл глубоко вздохнул, поправил прическу и что было сил ударил кулаком по ноге Джона Лонга. — Зачем? Вот для чего вы все мне портите настроение? Вы чего добиваетесь? Одни всю дорогу бормочут что-то в наушник из-за чего я сбиваюсь с мысли. Вы, что не можете выключить у себя там микрофон? Другие за спиной стоят и клювом щелкают, не могут подать планшет, — Клиф повернулся к рядовым, и они сразу перестали придерживать стены, приняли стойку «Смирно» и не шевелились, — вы двое позорите нашу организацию то, что у вас выглажена форма и ровный кант, это вам позволяет так вульгарно стоять за спиной? Отвечай, Рэй!

— Никак нет, — мужчина со шрамом побледнел, он не ожидал такого нападка от своего начальника, — просим прощения, Сэр, такого больше не повторится!

— Рэй, мальчик мой, я тебе искренне верю, — поменяв свой тон на более дружелюбный, Клиф устремил свой взгляд на Джона, — и вот это чучело, ты бы хоть какие-нибудь эмоции испытывал, а то азарт пропадает. Майкл, к тебе претензий нет, ты один сегодня на высоте. Эх… бросить это всё, всю эту команду бездарей и пойти к тебе в фирму. А то это безразличие к нашему общему делу уже надоело!

— Если будет желание, звони, обязательно для тебя что-нибудь найдем, — он эмоционально не стабилен, пока идет презентация лишний раз лучше не восклицать и соглашаться со всем, что он говорил. А в фирму такие «умельцы» мне точно не нужны.

— Спасибо, Майкл, на тебя всегда можно положиться. Коллег, как и родителей, не выбирают, придётся смириться, но чувствую, начинаю закипать, — очередной раз он что-то поглаживал у себя в кармане брюк, эта вещица вводила его обратно в равновесия. — Так, на чем остановился… а, точно, заноза. Проблема заключалась в выборе жидкости. Какая жидкость способна постепенно снимать слой за слоем человеческую плоть? Правильно, кислота, но какую выбрать? Серную? А может быть фтороводородную? Или вообще щелочь? И после этого вопроса начал проводить ряд экспериментов, все они сводились к одному, я погружал в колбу сырой кусок мясо курицы и заливай туда разную кислоту. Возможно, Майкл, для тебя это покажется слишком очевидным…

— Если честно, то нет, не работал с кислотами, — в моей практике были попытки использовать кислотно-щелочные вещества, но с помощью них невозможно быстро совершить казнь, поэтому от этой идеи отказался, но может быть он преуспел в этой сфере.

— О, вот оно как, ну значит и я тебя смогу чему-то научить! — в его голосе промелькнула нотка удивления. — Эксперимент затянулся на неделю, причина тому была, как бы это смешно не звучало, одна колба. На каждый эксперимент, тратилось 24 часа, так как колба одна, если бы, их было пять, то проблем не возникло, но наше начальство не смогло найти денег на них, представляешь? Это мне нужно было провести эксперимент с одной жидкостью, записать показания, вымыть колбу и начать следующее, ну это просто абсурд! — как только тон Нейла начал повышаться, он замер, и стоял неподвижно 20 секунд, смотря на пол, после этого поднес руку к уху и заговорил. — Что значит жалуюсь? Пускай человек знает, в каких условиях я работал или это большой секрет? Или вы думаете, что это ударит по репутации тюрьмы? Вы в своём уме, господа? Вы знаете, что это за человек, и вы прекрасно знаете, для чего он тут, угу… да… да, так если вы всё знаете, зачем вы меня отвлекаете? Правда глаза колит? Значит слушайте и делайте выводы! Да, да, да, всё, я работаю! — он убрал руку от наушника и тяжело вздохнул. — Так, о чем это я? А ну так вот, серная кислота растворило мясо полностью, но куриная кость осталась. Щелочь растворила только кожу, кость даже не была затронута. Соляная кислота полностью растворила кость, но при этом оставила много мяса. А вот азотная кислота, растворила куриную ножку полностью, оставив только легкую пенку. И мне безумно повезло, что я оставил фтороводородную кислоту напоследок, а знаешь почему? Потому что она разъела мою единственную колбу за ночь! Кто же знал, что её нужно хранить в пластиковой таре, но думаю, моё начальство и одноразовый, пластиковый стаканчик не выделило бы!

Очень уж забавно Клиф это сказал и меня одолел легкий смешок:

— Вот, Майкл, тебе смешно, ситуация и правда забавная, но знаешь, как бодрит с утра уборка кислоты, разлившаяся по твоему рабочему месту. Снова кину камень в огород начальству: специальных средств для уборки не было и пришлось использовать подручные!

— Не сладко тебе пришлось, — уже не сдерживая смеха, сказал я.

— Только спустя столько лет эти все условия воспринимаешь со смехом, но в те года, дико раздражало, — с улыбкой на лице, говорил он, — в меня просто никто не верил, дали мне этим заниматься, видимо, чтобы просто под ногами не мешался. Но сейчас-то все по-другому, со мной считаются, меня уважают, некоторые даже боятся, я прав, мужчины? — повернувшись к своим работникам, спросил Нейл.

— Так точно, Сэр! — чётко и громко прокричали рядовые.

— Ладно, расслабьтесь, встаньте попроще, но смотрите не переборщите, — Клиф повернулся обратно ко мне, а рядовые опустили подбородки и немного подогнули колена левой ноги, руки так же оставались по швам. — Вкратце, мои эксперименты показали, что самое оптимальное для меня решение, азотная кислота. Теперь нужно было ускорить процесс растворения тела, 24 часа это долго. Я начал углубляться в тему, например, смесь азотной и соляной кислоты, один к трём, даёт нам царскую водку, она растворяет золото и платину. Но такую смесь невозможно хранить долгое время, царская водка начинает разлагаться и её свойство теряются. Нужно было думать дальше, и придумал! В не больших пропорциях добавляем в азотную кислоту воду, это нужно, чтобы она ни разлагалась на свету. Начинаем её кипятить, главное учесть, что температура кипения 83 градуса. Мы находим баланс, разогревая кислоту до 75, благодаря нагревательному элементу на дне резервуара, кислота приобретает жёлтый цвет и её эффективность увеличивается. Есть один минус, она начинает испаряться быстрее, для этого и была установлена вытяжка, но даже её не хватает, поэтому приходится использовать респираторы. И таким образом растворение тела сокращается на 20 часов! Общий итог таков: тело взрослого, полноценного человека, при таких условиях растворяется всего за четыре часа! Ты это представляешь, Майкл?

— Я действительно впечатлен проделанной работой. Сделав весь механизм сам, провел ряд исследований, без должного финансирования и после этого получил желанный результат, могу тебе только поаплодировать! — впечатлила проделанная работа Клифа, это тот человек, который не остановится ни перед чем. Любой другой давно бы опустил руки, но только не он и это пугает. — А как ты собираешься убить человека, перед тем как опустить его в резервуар?

— Извини, что? Не понял твоего вопроса? — немного растеряно спросил он.

— Как умрёт заключённый, Джон, перед его «водной процедурой?».

— Мы видимо с тобой думаем чуть-чуть о другом. Давай лучше задам тебе встречный вопрос. Как думаешь, эффектна ли казнь, когда люди видят мертвое тело, разъедающаяся кислотой? — Клиф Нейл снял с себя очки и положил в нагрудный карман пиджака, при этом, не сводя с меня глаз. — Вот тебе, лично, было бы это интересно?

— А, всё, я тебя понял. Просто с самого начало показалось, что ты делаешь уклон не на эпатаж казни, а как вызов самому себе, что у тебя получится воплотить в жизнь свой механизм, и ты всем докажешь, что….

— Это, конечно, Майкл, но я брал пример с тебя. И если ты моя икона вдохновения, так как я мог не взять твою изюминку — феерическая смерть человека! — перебив меня, сказал Нейл.

— Тогда не понимаю, в чём фееричность, как ты выразился, разъедающегося тела? — меня уже начало раздражать, что он не может дать вразумительный ответ и ходит просто, вокруг да около. — Ответь, как умрёт человек?

— У тебя с самого начала вопрос стоял не верно! — раздражительно говорил Клиф. — «Как человек умрёт перед погрузкой в резервуар?», да никак! Наш Джони Лонг, умрёт в самой цистерне с кислотой. Вот в чём заключается весь эпик этой казни!

Конец ознакомительного фрагмента.