Испытание рассказом, №01/2020 (январь – февраль 2020)

Влад Костромин

Сборник небольших рассказов, объединяющий четырех совершенно разных (и по стилю, и по опыту, и по возрасту, и даже по полу) современных писателей под одной обложкой и под общей эгидой журнала «Испытание рассказом». Часть предложенных рассказов публиковалась ранее.Рассказы публикуются в авторской орфографии и пунктуации

© Григорий Родственников, 2020

© LeoNick, 2020

© Виктор Кобеев, 2020

© Влад Костромин, 2020

ISBN 978-5-4498-2244-4 (т. 1)

ISBN 978-5-4498-2245-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Испытание рассказом, №01/2020 (январь — февраль 2020)

Сборник небольших рассказов, объединяющий четырех совершенно разных (и по стилю и по опыту и по возрасту и даже по полу) современных писателей под одной обложкой и под общей эгидой журнала «Испытание рассказом». Часть предложенных рассказов публиковалась ранее.

Рассказы публикуются в авторской орфографии и пунктуации.

Шантажист

Григорий Родственников

Командировка в Турцию была настоящим Даром Небес. Да, именно так, Даром с большой буквы «Д». Дуракам иногда везёт. Зря я, что ли, два месяца вкалывал, ночей не спал, мозг напрягал и во всём себе отказывал. Даже вискарика ни грамма не лизнул. К жене в койку и то ни разу не сходил. Не потому что импотент, а потому что уставал, как собака. Какой там секс, если я после работы в ванной засыпал. Однажды проснулся, а во рту зубная щётка торчит. Вот до чего срочные объекты доводят, особенно которые на контроле у администрации президента. Но теперь-то я оторвусь по полной. Прикинул, что турецкие дела займут не более двух дней, максимум — трёх, запустимся, а потом целая неделя отдыха. Контингент, правда, подобрался не очень. Одни старпёры с постными лицами во главе с нашим начальником Гав Гавычем. Его на самом деле Гаврила Гаврилыч зовут, но уж больно он на подчинённых гавкать любит. Да и шут с ним. Главное, с нами Ниночка, эксперт из отдела по сертификации, летит. Девушка во всех отношениях положительная. Во-первых, не замужем. Во-вторых, романтичная и недалёкая. Ей чего только ни расскажи — всему верит. А уж я за словом в карман не лезу, такие ей мексиканские страсти нарисую, что у неё головушка от лапши к паху пригнётся, моему, разумеется. В-третьих, не обидела мать-природа нашу экспертшу. Такие сисечки не зазорно и в Плейбое выставить. А уж попка… Стоп. Фантазия мне такие эротические сцены нарисовала, что ещё немного, и пуговицы на штанах отлетели бы. Надо себя в руки взять. Ещё час лететь.

Прибыли!

Здравствуй, солнечная Туретчина! Здравствуй, море Средиземное! Здравствуй, курортно-производственный роман!

Похоже, Гав Гавыч не меньше меня желал побыстрее с опостылевшими делами разобраться. За день управились! Клиент счастлив, генподрядчик доволен, а налогоплательщиков не спрашивают. К вечеру вся наша команда, уставшая, но довольная, разбрелась по номерам. Я мгновенно вырубился, даже раздеться не успел. Сказалась усталость последних месяцев. Спал крепко и без сновидений. Утром проснулся отдохнувшим и довольным. Отель шикарный, жрачка отменная, бассейн освежающий. А после водных процедур на секс меня потянуло. Глянул — Рай для мужиков. Кругом столько красоток длинноногих — выбирай не хочу. Пробовал подкатить к двум итальянкам, только не вышло. Они то на мой животик поглядывают, то над лысинкой хихикают. Ну и ладно, сами тощие, как воблы, даже подержаться не за что. У меня Ниночка есть. Вот где поле для исследования настоящему эстету. Пошёл искать мою горячую девочку. Гляжу, а она с каким-то шоколадным мужиком трётся. В руке у неё бокал с вином, а в глазах томление. Меня аж током от ревности гвоздануло. Тут свой, родной мужик без секса помирает, а она, бесстыжая, с басурманином лясы точит. Тот белозубо улыбается и что-то балакает ей на ушко. Дубина коричневая, она же ни бельмеса не понимает.

Испортилось настроение. Этак, думаю, и пролететь можно. Хотел жаркого секоса, а мне вместо него хрен на блюдечке. А время-то уходит. Что же я, девственником домой вернусь? Пришёл в номер, текилки себе накатил, потом ещё, лаймом закусил, и тут меня осенило. Ежели добром не получается — шантажом возьму. Не по-джентльменски, конечно, а что делать? Сволочь я? Сволочь! Мне и жена часто говорит: «Артурчик, редкая ты сволочь, но изобретательная. За то и люблю». Вот! И ты меня, Ниночка, полюбишь, я тебе такие фокусы покажу, что ты Седьмое небо в экстазе пробьёшь и на Восьмом окажешься! Мне бы только в койку тебя заманить.

Сходил, фруктов иноземных набрал, яблочек румяных, виноградика. Бутылочку шампусика раздобыл. Всё аккуратно на белую скатерку поставил. Подсвечник с пятью свечами на стол водрузил и сам аж порадовался — до чего романтично выходит. Побрился, зубы почистил, костюмчик надел и пошёл Ниночку к себе зазывать.

А она, бессовестная, уже на мулате по бассейну рассекает, словно на дельфине. Тот фыркает, мускулистыми лапищами голубые волны разгоняет, а Нинка хохочет, на его спине сидючи. Пришлось порушить идиллию.

— Извините, Нина Витальевна, что отвлекаю вас от забав увлекательных. Только мы не на курорте. У нас здесь дела неотложные. Попрошу одеться и прибыть ко мне незамедлительно. — Сказал и пошёл. А сам с воодушевлением отметил, как у эксперта испуганно глазки сверкнули.

Вернулся в номер, сел в кресло нога на ногу — поджидаю.

Пяти минут не прошло, прибегает Нинка. Щёчки пылают, губки дрожат:

— Что случилось, Артур Иванович?!

А я встаю, широким жестом стол обвожу и говорю:

— Случилось, Нина. Как увидел я тебя — сон и покой потерял. Лишь одна ты для меня на всём свете. Желанная и нежно любимая.

Нинка на меня круглыми глазами смотрит и говорит:

— Вы что, Артур Иванович, на солнце перегрелись?

— Садись, Ниночка, покушай плодов дивных, заграничных, яблочек румяных вкуси. А под диковинки иноземные турецкий Дом Периньон отведаем.

— Я думала, вы по работе меня позвали, а вы… Не хочу я ничего. А вам должно быть стыдно, вы женаты!

— Есть такой грех, — соглашаюсь. — Женился необдуманно, а потом увидел тебя и понял, как ошибся.

— Врёте вы всё! Не желаю слушать! — и к двери бежит.

Только я её за руку поймал и проникновенно говорю:

— Нина, тебе твоя работа нравится? Зарплата устраивает? По заграницам ездить приятно?

— К чему вы клоните?

— Вот к этому, — говорю, и нежно ей руку на попку кладу. Она вздрогнула, но терпит. А я ей шепчу в розовое ушко:

— Всё у тебя будет, любимая. Карьерный рост, деньги, зависть подруг…

— Но я же не такая, — еле слышно говорит она, а я её в шейку целую и попку мять продолжаю. А сам тихо мурлычу:

— Дорогая косметика, золотые серёжки, колечки, шубки, сапожки… фигошки… А если не хочешь — придётся тебе по соглашению сторон поискать себе применение вне нашей конторы, поезжай домой в Верхнюю Пышму. Моё слово верное.

— Но это же бесчестно, — сдаётся она и начинает расстёгивать блузку.

— Всегда приходится чем-то жертвовать…

И в этом момент громко звонит телефон. Мы обнимаемся, а он звонит, мы целуемся, а он звонит, мы…

— Артур, подними трубку. У меня голова разрывается от этой чудовищной трели.

Я хватаю трубку. Кто бы ни был — пошлю в длительное сексуальное путешествие! Весь кайф обломал!

— Артур Иванович! Почему трубку не берёшь?! — от бешеного рёва шефа меня бросает в пот. — Ты что в отчете натворил?! Ты пьяный был или обдолбанный?! Ты же нас всех подставил!

— Гаврила Гаврилыч, я не понимаю…

— А я тебе сейчас объясню! Бегом ко мне!

Я опускаю трубку на рычаги и затравленно смотрю на Нину.

— Не может быть. Я же всё десять раз проверил… Извини, Нина, мне надо срочно уйти.

— Да, конечно, — кивает она и застёгивает блузку. — Я тоже, пожалуй, пойду.

Гав Гавыч встречает меня с ласковой улыбкой бультерьера.

— Проходи, Артур Иванович. Не стесняйся.

— Гаврила Гаврилыч, что случилось? Я же всё проверил…

— Да ничего не случилось, — хихикает тот, — шутка это была. Хотел, чтобы ты быстрее пришёл. Невтерпёж мне стало, Артурчик.

— В каком смысле?

— В прямом, — вздыхает начальник и делает приглашающий жест.

Смотрю, а у него на столе такая же ваза с фруктами, как у меня в номере, только вместо шампанского — коньяк.

Смотрит на меня шеф масляными глазками и задушевно так говорит:

— А не засиделся ли ты, Артурчик, в замах? Хочу тебе самостоятельный проект поручить, станешь мосты строить и от федерального бюджета кусать. Потянешь?

Меня аж в жар бросило.

— Попробовать можно, Гаврила Гаврилыч…

— Вот и попробуем, — кивает он, заходит мне за спину и вдруг порывисто прижимается ко мне. Голос становится хриплым: — Я человек прямой, Артурчик, юлить не люблю. Как молодёжь говорит: запал я на тебя!

— Как это? — вздрагиваю. — Не понимаю…

— Чего тут понимать? Давно к тебе приглядываюсь. А сегодня увидел, как ты по ресепшну идёшь в белом костюме, такой большой, сладкий, словно мороженое пломбир — так и крышу снесло! — При этом негодяй лизнул меня в щёку.

Другой бы, наверное, впечатал кулак в мерзкую рожу, а меня будто парализовало. Стою, трясусь и шепчу:

— Гаврила Гаврилыч, не такой я, честное слово.

— Все мы не такие до поры до времени. Знаешь, Артурчик, наступает момент, когда надо чем-то жертвовать, — и за ягодицу меня берёт.

— Не хочу я ею жертвовать! — срываюсь я на крик. — Я же мужик! Я гетеросексуал!

— Какой же ты противный, — жарко шепчет мне в ухо. — Я же тебя как клопа раздавлю. Я тебя на улицу без выходного пособия. Тебя нигде не возьмут. На тебе же три кредита. Ты в долговой яме сгниёшь. Выбирай, Артурчик, карьера или яма? Яма или карьера? Ну! Быстрее! Яма или карьера?! Карьера или яма?!

— Карьера! — кричу, а у самого на глаза слёзы наворачиваются.

— Умница, мальчик мой сладкий. Ну, давай скорее. Давай, любимый.

— Это бесчестно! — всхлипываю я, и начинаю расстёгивать ремень на брюках…