Осколки

Владислав Троицкий

Итоговая книга стихотворений известного, хотя и в довольно узких кругах и временами несколько скандально, уфимского поэта.

© Владислав Троицкий, 2017

ISBN 978-5-4485-2043-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

#уфли #уфимскаялитература

— Кажется, я ранил тебя, а этого я не хотел. Я думал, ты больше знаешь о мире и людях, гораздо больше. С тобой следовало говорить иначе.

— А как иначе ты мог говорить?

— Не знаю. Как с ребёнком.

Меша Селимович

* * *

La vida es muerte. Жизнь есть смерть.

Для человека, как и для растений.

На всё осталось несколько мгновений

и я теряюсь — сметь или не сметь.

Внизу маняще распласталась твердь,

а взглянешь ввысь — прочь от меня, Злой Гений! —

обломки жизней, помыслов, свершений

в небытие уносит круговерть.

Бесконечность

* * *

Рассвет беспечно рассмеялся,

слегка румянцем запылал.

Я никогда так не влюблялся,

я ничего так не искал.

Туман спокойно заклубился,

в лучах играя, заблестел.

Я ни к чему так не стремился,

я ничего так не хотел.

День, погляди-ка, разгулялся,

вовсю раскрашиваться стал!

Я ничего так не боялся,

я ни о чём так не мечтал.

* * *

Дракон летал в бескрайности миров,

взрывая скоростью пространство.

И разгоралось множеством костров

шальное то непостоянство.

То каменные горы он вскрывал,

несметных полные сокровищ,

то с демонов полками воевал,

то дрался с ордами чудовищ.

То отдыхал в диковинных садах,

то мчался в бесконечных безднах.

То появлялся в древних городах,

то на планетах неизвестных.

Но приземлился, радость разглядя,

в краях обетованных самых,

в пустыне, ожидающей дождя,

у входа в неприступный замок.

Подрагивая напряженьем жил,

улёгся тихо на пороге

и крылья многоцветные сложил —

и лижет тебе ноги.

Муравей и Солнце

По кочкам, по выбоинам, между пней,

лишь только солнце взошло,

соломинку тащит муравей,

упрямо и тяжело.

Моя любовь в тыщу раз больше меня,

как груз у того муравья.

Но Солнцем могла бы стать для меня,

я знаю, любовь твоя…

Возрождение

Быть бы художником — и на холсте

запечатлеть твой ясный, чистый профиль,

и сзади — расцветающий картофель,

столь дорогой и редкий в годы те.

К твоей непостижимой красоте

я подбираюсь, словно Мефистофель.

Как Фауст… Слушай, чашку кофе ль,

бокал вина ль сюда — и в полноте

картина вдруг сама начнёт светиться

и музыка польётся в тишине,

и негасимый пламень возгорится,

и лёгкость отразится в глубине,

и волшебство искусством совершится —

ты повернешься, наконец, ко мне.

* * *

Снег падал ядовито-синий

И незаладились дела.

Ты не чертила скользких линий,

ты просто мной пренебрегла.

В дым улетучились поленья,

в песок рассыпалась скала.

Всё кончено. Всему — забвенье.

Ты просто мной пренебрегла.

Живу под теми ж небесами.

Как ты могла, КАК ТЫ МОГЛА!

В болоте чёртики плясали.

Ты просто мной пренебрегла.

* * *

Словно знамение вечер,

талисман, бережно чтимый.

Счастье — это просто ведь встреча,

просто с взглядом любимой.

Весна — и словно я весь в ней,

словно я счастлив уже.

Счастье — это новая песня,

что сама сложилась в душе.

Словно в ночи непроходимой

вспыхнул путеводный огонь.

Счастье — это счастье любимой,

когда она рядом с тобой.

* * *

Ты вся — как дерзость, как начало,

как солнцем взрезанная мгла!

…Ты мне учтиво отвечала —

ведь ты иначе не могла…

И это подлинное счастье —

лицо яснейшее твоё,

глаза — то воплощенье власти,

то отреченье от неё.

и эта гордость Незнакомки,

и нимб Души над головой,

и неожиданно так громкий

и милый-милый голос твой…

* * *

Всё это совершенно неуместно.

Я, как никто иной, об этом знаю.

Но вновь и вновь опять не понимаю:

всё это совершенно неуместно.

Как камушек, что вниз летит отвесно,

вдруг чиркнет, отскочив, скалы по краю…

Всё это совершенно неуместно,

я, как никто иной об этом знаю.

* * *

Нет — это какой-то обман — ты

не можешь такой быть — нет!

Нет, не перетают все льды!

Нет, не пересветит весь свет!

Нет, не разрежет весны шёлк

ангелов хор, вострубя…

…Кажется, кто-то мимо прошёл…

Я — мимо тебя???

* * *

Было всё или нет — так возьми, улыбнись,

ну, так сделай же, правда, поверь.

Ведь цветёт бересклет, ведь цветёт барбарис,

ведь боярышник цветёт теперь.

Ведь рябина уже душновато-нежна,

разве пройдёшь, не заметишь?

Ведь человека, которому ты так нужна,

ты больше не встретишь.

* * *

Я бежал в рассветные степи,

но меня увидала ты

в балагане, в тесном вертепе,

где паясничают шуты.

Что ж, смеяться — твоё право.

И вообще, рассуждая здраво,

трудно было ждать реакции иной,

что ты смеялась надо мной.

* * *

Твоё имя — как остро отточенный карандаш,

как нижняя кромка льда далеко в горах,

как внезапно вспыхнувшее пламя,

как ленивый летний вечер.

Скитаясь по бесконечной Вселенной,

в джунглях философских категорий

и в лабиринтах поэтических образов

я ищу лишь того, что напомнило бы мне

твоё имя.