Сударь Благие Намерения

Владислав Терещенко

Середина 19-го века, Россия. Чтобы защитить своего брата, Сергей Лисицин вместо него принимает вызов на дуэль. После ранения ему пришлось уволиться из полка и отправиться в русскую Америку. Из-за своего вспыльчивого характера и интриг бывшего противника по дуэли его высаживают на дикий берег Охотского моря. Там предстоит выжить, найти друзей, столкнуться с пиратами, а вернувшись в столицу, вновь со шпагой в руке встретиться лицом к лицу со своим врагом.

8. Неприятный разговор

Пройдя ворота, Роговский пошел в сторону административной избы, где намеревался повидаться со своим родственником. Дверь отворилась, и появился Гуревич. Увидев Романа Сильвестровича, он быстро сбежал с крыльца к нему навстречу.

— Ну, здравствуй, свояк! — обрадовался капитан.

— Здравствуй, Роман Сильвестрович.

Гуревич и Роговский обнялись по-родственному.

— Как поживаешь? Как служба?

Гуревич махнул рукой и недовольно сказал:

— Да какая тут жизнь, на краю Земли-то? Все одно что тюрьма или ссылка.

— Ну, полно тебе! — попытался смягчить разговор Роман Сильвестрович. — Прямо уж тюрьма. Звание тебе сохранили. Ты рапорт отправлял?

— Отправлял. Ни ответа, ни привета, — ответил Гуревич и сразу без паузы спросил: — Как Анна?

— Не хотел тебя расстраивать, но и лгать не научен, — очень серьезно заговорил Роговский. — Не особенно-то она и переживает о твоем отсутствии. Меня, как брата ее, это удручает.

Гуревич задумчиво посмотрел вдаль на стоящие на рейде суда. Роман Сильвестрович заметил в его глазах какую-то тоску.

— Слыхал, нескучно тут у тебя? — отвлек от тяжких дум свояка Роговский.

— Намедни отправлял одного из солдатни. Со скуки бабу не поделили. Ладно бы морду друг другу набили и все. Так нет, из ружья шмальнул один в другого. Насмерть.

Роговский перекрестился.

— Успокой его душу. Пьяные были?

— А то ж! — усмехнулся Гуревич. — Отправил его в Охотск. Пусть там разбираются. Их обоих за проделки сюда отправили. На прежнем месте оба дисциплиной не отличались. Как часто бывает, чтобы не на каторгу, так сюда.

Оба помолчали. Гуревич и сам-то попал сюда не по своей воле.

— Ты, кстати, Роман Сильвестрович, слыхал? Пираты у нас объявились. Мелкие суда грабят. Прибрежные поселения, — предупредил бывший полковой адъютант. — Будешь мимо острова Большой Шантар проходить, поглядывай. Есть догадка, что они там прячутся.

— Поглядим. Откуда ж они тут? — поинтересовался капитан.

— Да китайцы. Британцы их прижали, так они сюда кинулись. Ну, там и корейцы, и наши — беглые. Видел на рейде три судна? — Гуревич показал рукой на море.

— Видел.

— Часть охотской флотилии. Хотят побережье патрулировать.

— Сложно их военными судами назвать-то.

— А других нам государь не прислал, — Гуревич развел руки в стороны. — Как говорится, чем богаты… Орудия какие-никакие поставили. Солдат разместим. Против военного корабля не устоят, а против пиратов вполне.

— А чего отряд не отправите остров прочесать?

— Людей мало. Не так давно отправляли. Никого не нашли. Только замаскированное костровище.

— Были, но ушли?

— Получается, что так.

— Могу чем-то помочь?

— Не! Сами справимся.

В воротах показался Невельской и прямо на ходу громко заговорил:

— Простите, Роман Сильвестрович, что прерываю вашу беседу. Казимир Илларионович, дадите мне еще служивых в сопровождение?

— Семерых, как вы просили, не могу, а троих дам, — ответил Гуревич подошедшему путешественнику. — Да и зачем вам лишние едоки в экспедиции?

— Ну, и на том спасибо, — поблагодарил Геннадий Иванович.

Быстрым шагом к ним подошел Сергей.

— За вами не угонишься, — весело проговорил он, обращаясь в Невельскому.

— А! Казимир Илларионович, позвольте вам представить нашего попутчика и моего приятеля, — показал рукой Геннадий Иванович, — Сергей Петрович Лисицин.

Он с улыбкой начал было:

— Рад знаком… — узнал своего бывшего противника по дуэли и будто поперхнулся, — …ству.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. И оно стало серым, каменным.

Гуревич посмотрел на Сергея с нескрываемым презрением.

— Да, мы знакомы. Верно, корнет? Или вас можно назвать Сударь Благие Намерения? — отчеканил каждое слово бывший полковой адъютант.

Сергей не ответил, только смотрел с вызовом в глаза своему бывшему полковому адъютанту.

Гуревич, конечно, не самый приятный человеком на свете, но в ситуации с Михаилом, участником и пострадавшим в которой был Сергей, он все же защищал свою честь. Однако нерастраченный юношеский максимализм не давал возможности правильно оценить ситуацию. Да и Гуревич был недоволен, что истинный виновник ускользнул от него из-за этого хлыща. А теперь еще вынужден тратить свои годы в этом захолустье. Так они стояли напротив молча, с ненавистью и презрением глядя друг на друга.

Увидев все это, Роговский подхватил Невельского под руку, отвел в сторону и шепнул:

— Геннадий Иванович, надо спасать положение. Они оба здесь оказались из-за дуэли, на которой стрелялись.

В это момент Гуревич прервал молчание:

— Вижу, вы оправились, сударь?

— Вашими молитвами и велением судьбы, — с сарказмом ответил Сергей.

— Полноте, — в тон ему продолжал нынешний комендант Лазарева. — Я не ваша матушка, чтобы молиться. А если бы даже и молился, то за упокой вашего развратного братца, Сударь Благие Намерения.

— Матушка моя померла давно. Вам не надо поминать ее всуе. А в остальном… Желаете повторить? — с вызовом спросил Сергей.

— Насчет матушки простите. А насчет повторить — не время. Но память у меня долгая, не сомневайтесь, — холодно произнес Гуревич.

Вернувшийся с Роговским Невельской заговорил, будто ничего не произошло:

— Господа… Господа, простите, что прерываю, однако время не ждет.

Далее он обратился непосредственно к Гуревичу:

— Так мы договорились насчет сопровождения?

Роговский подошел к Сергею и нарочито громко заговорил:

— Не откажите в любезности. У меня есть копия португальской лоции акватории Хоккайдо. Не поможете ли разобраться?

Не понимая, зачем капитан обратился к нему, Сергей начал было нерешительно:

— Но…

Роман Сильвестрович его прервал:

— Я настаиваю.

— Хорошо, но я не силен в португальском, а в лоциях разбираюсь не более козы во французском вине.

— Ну вот и славно! — радостно проговорил Роговский и, обняв Сергея за плечи по-отечески, повел его к лодкам.

Как только они вышли за ворота поселения, обнесенного частоколом, Сергей вдруг остановился.

— Постойте… Гуревич — ваш родственник, насколько я помню? И вы меня увели, чтобы мы не поссорились? — он посмотрел на пожилого капитана.

— Судьба его уже наказала, — со вздохом проговорил тот. — Да и вас тоже, насколько я понимаю. Поэтому, от греха подальше, я попрошу отправиться на судно и не сходить с него до следующего порта.

— Я не ваш подчиненный, — с вызовом проговорил Сергей.

— Это просьба, — мягко настаивал Роман Сильвестрович.

Сергей уже и сам хотел уйти от этого ставшего неприятным ему места. Он повернулся и в сопровождении капитана пошел к берегу.

Гуревич провожал их тяжелым взглядом.

— Ну как? — спросил его Невельской.

Гуревич, не отрывая взгляда от фигуры уходящего Лисицина, произнес:

— Проходите в избу. Сопровождающие там ждут.

— Благодарю, — радостно сказал Геннадий Иванович и буквально взлетел по ступенькам крыльца.

Мимо открытых ворот прошел с виду охотник из местных, однако по раскосым глазам несложно было определить, что это китаец-манчьжур. Он повернулся, глянул на коменданта и пошел дальше. Гуревич осторожно посмотрел по сторонам — не видит ли кто, и двинулся следом.