Хальзов едет по делам

Владислав Степанов

Егор, молодой человек, работающий в переводческом бюро и изредка пишущий пропагандистские статьи для Министерства обороны, встречает школьного товарища в маршрутке. Они решают встретиться вечером, чтобы обсудить то, как прошли последние годы. День Егора очень насыщен событиями, разговорами и самыми разными воспоминаниями, а его конец перевернёт всё с ног на голову и изменит ваше представление о дружбе. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 2

«Настенька из туманного Альбиона»

Я вышел на нужной остановке и долго не мог найти дом. Карты глючили, стрелочка с текущей моей геопозицией нещадно гуляла. Люди, к которым я обращался, по очереди отправляли меня в разные стороны, будто сговорились и втихаря посмеиваются, как только исчезают из моего поля зрения.

Созвонившись с Настей, девушкой, которая меня пригласила «на вареник», я так и не смог объяснить где я нахожусь. Зачитывал ей названия вывесок и красноречиво рассказывал о том, как я потерялся в каменных джунглях и никогда теперь уже не найду дорогу в дом, милый дом.

В конце концов обусловились с ней, что я отправлю ей метку на карте, где я сейчас нахожусь, а она попробует объяснить, как мне в конце концов добраться до её влажной пещерки.

Спустя более получаса бессмысленных хождений я оказался напротив нужного дома и был в лёгком изумлении: здесь я уже был примерно два года назад, когда у меня была маниакальная фаза. Тусили с наркоманками. Я еще удивлялся тогда, как они пьют столько коньяка и не пьянеют, а оказалось, что порошок, который они жадно нюхали, вдобавок оказывает на них отрезвляющее действие.

Я поднялся на четверней этаж и стал ждать, когда мне откроют дверь. Был очень приятно удивлён, когда увидел Настю с пышными распущенными волосами и в длинной футболке, прямо как я и просил.

— А где чулки, красавица? — поинтересовался я, обнимая её, и затем неловко попытался поцеловать в щечку, но вышло в волосы.

— Чулков нет. — фыркнула она мне в ответ.

Я зашел внутрь, снял свои тяжёлые бордовые красные мартинсы и кожанку, и мы прошли на кухню. Из своего необъятного, но в то же время компактного рюкзачка я сразу же достал две бутылочки слабоалкогольного коктейля по 98 р. каждая: одна с манго, другая с вишней.

— Я знаю, что ты не пьёшь, но это просто как шипучка.

— Ага, шипучка, — начала возмущаться она, рассматривая этикетку, — девять градусов! Я же говорила тебе, ничего не бери… Ну ладно, попробуем.

Мы уселись и начали разговаривать. С Настей мы не виделись уже лет семь, если не больше. Знакомы мы были не очень близко и только по поездке в Англию ещё в школьные годы.

Я тогда, глядя на своих одноклассниц и слушая их восторженные рассказы об этой языковой практике, спустя год тоже упросил родителей отправить меня туда же вместе с языковой гимназией.

Я никого там не знал, и поначалу было довольно сложно, но мы быстро нашли общий язык с ребятами, я даже немного пожалел, когда мне сказали, что я буду жить у «host-мамы» с казахами.

Однако потом оказалось, что они охуенные ребята, и зря я горевал.

Мы жили в разных комнатах, учились в разных классах, но в одной языковой школе: уровень их языка был немного пониже моего. Их звали Адилет и Темирлан, над первым мы постоянно дико угорали с Тимом.

В Англии заведено так, что дети, когда им исполняется восемнадцать, обычно уже съезжают от своих родителей и начинают взрослую жизнь. В виде исключения продолжают жить с ними, однако платят за аренду комнаты своим родителям.

Сын Дженнифер, той, которая нас приютила на момент пребывания в туманном Альбионе, тоже стал исключением, он жил с ней и даже не платил ей ни копейки. Более того, Дженифер его настолько любила, что называла «honey» (медок или мой сладенький). Хотя из его комнаты несло совсем несладко: однажды сквозь полуоткрытую дверь мы видели у него там кучу бонгов, тогда для нас это было в диковинку.

Так вот, к чему я это всё. Впервые услышав, как Дженнифер называет сыночка «honey» и первый раз увидев его, Адиль, не особо хорошо знающий английский, тогда именно так с ним и поздоровался: «Хай, хани!». Мы с Тимом и «медком» просто порвали животы от смеха, а потом начали регулярно подкалывать Адиля.

Однажды вечером Дженнифер приготовила нам на ужин пиццу и мороженое на десерт. На столе стоял тёртый сыр, и мы с Тимом сказали, что в Англии посыпают мороженое натёртым сыром. Адиль немедленно сделал всё в «английских традициях», произнеся «вери тести! делишос!»

Мы даже особо и не ссорились за три недели пребывания в Англии, а легкие пранки над Адилетом нам прощались очень быстро.

Где сейчас Тим, я не знаю, в последний раз когда списывались с Адилем, я узнал, что Адилет учится в Чехии и профессионально играет в теннис. Ну недаром ракетку дорогущую в Англии купил.

Самое яркое впечатление из этой поездки не грязный Лондон с его коричневой Темзой, не вышеупомянутая Настенька, а инвалид.

Мы ехали на автобусе в школу, как вдруг, проезжающий по пешеходной дорожке на инвалидной коляске мужчина упал. То, что было дальше, повергло меня в полнейший шок.

Буквально все автомобилисты и даже водитель нашего автобуса остановились, чтобы поднять его и спросить, всё ли в порядке.

Говоря о Насте, мы с ней даже толком-то и не общались. Единственное, что я запомнил о ней, это то, что она потратила свои последние сто пятьдесят фунтов на две какие-то убогие пластмассовые недоволшебные палочки из Гарри Поттера.

Что же меня свело с ней сейчас? Да ничего особенного. Мы выпивали в компании друзей и играли в «правда или действие». Одна не шибко красивая и умная мадам загадала мне выложить любое фото в инстаграм и предложить первой лайкнувшей девушке кунилингус или, как говорится в народе, лизание пизды.

Набравшись смелости, я выложил фотку нашего застолья и начал терпеливо ждать, надеясь, что девчонки, окружавшие меня, сиюминутно начнут ставить мне лайк под последней публикацией.

Но этого не произошло, а произошло вот что: невзрачная Настя, о которой я очень смутно помнил, поставила сердечко первой, поэтому пришлось ей писать. Игра есть игра, и правила в ней никто не отменял.

Поначалу она посмеялась и аккуратно дала вежливый отказ, но какого же было моё удивление, когда вечером следующего дня она написала: «почему ты предложил именно мне?» и стала расспрашивать подробнее. В итоге мы договорились о встрече, я попросил её надеть чулки и длинную футболку, и вот я сижу у неё на кухне и мелкими глоточками цежу противный коктейль с манго из бутылочки, объёмом 0,33 (ЗА ДЕВЯНОСТО ВОСЕМЬ РУБЛЕЙ!).

Оценив настин внешний вид, после стандартных шаблонных фраз я решил завести тему о мистике.

— Ты же фотографией занимаешься? Веришь в потустороннюю магию кино и фото? — поинтересовался я заговорщическим голосом.

— Да не знаю, не представляю даже, о чём ты, если честно.

— Ну вот «Вия» смотрела? Там же вся съёмочная группа погибла после выхода фильма…

— Ну да, слышала…

— У меня похожие ситуации были. Ты же знаешь, я работал видеографом пару лет, ну так вот… Одна знакомая у меня училась в Питере в СПБГИКе на режиссёра, и звала вторым режиссёром на её дипломный фильм. Снимали по Селинджеру «Хорошо ловится рыбка-бананка». Я тогда не смог поехать, хотя в теории наверное мог. Мне даже один известный писатель и музыкант Евгений Алёхин предлагал пожить у него на время съёмок (на самом деле я просто попросился к нему, на что получил ответ, что в принципе можно, но он не очень хочет).

Посреди рассказа я заметил, что уже почти осушил свою бутылку, хотя старался делать это предельно медленно, а у Насти ещё оставалось больше половины. «Действительно значит не пьёт» — отметил я про себя.

— Она мне рассказала такую штуку: как-то раз она случайно сняла на камеру, как машина сбивает голубя и буквально через несколько дней ровно на этом же месте её сбивает машина, прикинь?

Конец ознакомительного фрагмента.