Любовь и кровь, или Пишите, девочки!..

Владислав Михайлович Погадаев, 2018

Семейный конфликт и способ его разрешения. История подлинная. Все имена и названия изменены, совпадения – случайны.

БИРИТЕ КТО ХОЧЕТ ВСЁ РАВНО ВЫБРАСЫВАТЬ

Обрывок гофрированного картона, исписанный корявыми буквами, венчал коробку, плотно и аккуратно забитую томиками формата 1/32 в ярких обложках. Да-да, именно 1/32 — уж в этом-то Вадим — директор небольшого рекламно-полиграфического предприятия — разбирался прекрасно.

Сдвинув картонку в сторону, он с любопытством рассматривал пышногрудых пухлогубых красоток в объятиях страстных мачо: так вот ты какой, дамский роман! Несмотря на свою работу, вплотную сталкиваться с литературой подобного рода Вадиму не приходилось: листовки, рекламные буклеты, каталоги — таков был ассортимент печатной продукции, выпускаемой их типографией.

Зажав подмышкой папку с документами, Вадим попробовал приподнять коробку, но, увидев, что дно проваливается, ногой стал подталкивать её от мусоропровода в сторону лестничной клетки. Дотолкав до нужной двери, нажал кнопку звонка и, не дожидаясь ответа, заколотил по железной створке:

— Эдик! Открывай, давай…

Дверь открылась нескоро. Молодой человек с тёмными подпалинами вокруг глаз и жидковатой порослью на подбородке угрюмо глядел на него через порог, не приглашая пройти.

— Ну-ка, помоги, — Вадим кивнул на коробку.

— Эт чё за фигня? — угрюмый зябко повёл костлявыми плечами, но с места не сдвинулся.

— Книги. Кто-то выставил к мусоропроводу полную коробку.

— Не, ну а мне-то ты их за фигом припёр? Я такую муть не читаю…

— Я так-то не тебе: на днях буду на колёсах — заберу. Хоть в приют, что ли, отвезу… Или в больницу… А пока пусть у тебя полежат — жалко выкидывать.

— Ага, в вендиспансер свези — самое им там место… — хозяин криво усмехнулся, однако, наклонившись, подхватил коробку за угол и аккуратно перетащил через порог. — Заходи давай. Чего в дверях торчать…

* * *

— Наташка-то где? — Вадим хотел было разуться, но, оглядевшись по сторонам, передумал: пол в прихожей был затоптан, а вдоль стены плотно, плечом к плечу, теснились пустые бутылки разнообразной конфигурации.

— Где…Тебе стихами в рифму ответить, или прозой?

— Можно прозой, — Вадим, скользнув взглядом по опустевшему нутру встроенного шкафа с бесстыдно раздвинутыми дверцами, прошёл в комнату. Там — на рабочем столе в окружении грязных тарелок, кружек и пепельницы, полной окурков — красовался широкоформатный дизайнерский монитор.

— Наташка поняла, что не о таком мечтала, — Эдик скорчил рожу своему отражению в зеркальной дверце разорённого шкафа. — А ещё: не для того она училась в детстве ходить и говорить, чтобы теперь сидеть и помалкивать.

— Прощенья просить не пробовал?

— Я? Просить? Первым? Не дождётся! Приползёт на коленях — тогда посмотрим…

— Понимаю, — Вадим посмотрел на просвет тёмную пузатую бутылку. — А ты, значит, страдаешь и по этому поводу пребываешь в творческом кризисе… А эскизы за тебя старик Хоттабыч делать будет…

— Смешно?! Ну, посмейся… это ж так весело: у друга жизнь под откос!.. — вскинулся Эдик. — Ну и гад же ты! Ничего я делать не буду! — вдруг взвизгнул он совершенно по-бабьи. — Ищи себе нового дизайнера…

Конец ознакомительного фрагмента.