Союз бородатых

Владислав Кулигин

Это первая часть цикла о приключениях ТГЗ. Действие происходит в Российской Империи в 1904 году. Миллионер с темным прошлым, барон Герхард фон Клаус, хозяин всемирно известного банка «Модерн» приезжает в Россию, чтобы открыть в столице представительство. Таинственная записка, оставленная неизвестным, ставит эти планы под угрозу срыва. К официальным властям господин барон обратиться не может, а потому весьма кстати приходится газетная статья про некого «ТГЗ», гения малороссийского сыска…

Часть I

Глава I. Удар в спину

Столица России, декабрь 1904 года.

— Товарищи, сейчас будет говорить человек, который и привел нас сюда, в этот тревожный час у него есть слово к вам, — говорил худощавый персонаж, невысокого роста, примерно средних лет. Одетый по погоде: в фуфайку, теплые краги нелицеприятного вида фуражку и толстые валенки, он обращался к собравшейся перед ним большой группе людей, размахивая при этом «наганом». Громкими возгласами одобрения приветствовала толпа сказанные человеком слова. Слышались и возгласы нетерпения.

И вот, по группе людей пробежала волна ликования. На постамент из огромных бочек, вокруг которого стояли люди, взобрался высокий, элегантно одетый тип. Голову его венчала небольшая шляпа-котелок, в правом глазу была зажата контактная линза, из-за чего выражение лица получилось суровым. Небольшие тонкие усики, на французский манер, выдавали в нем яркого представителя новой ветви русской буржуазии.

— Товарищи, — заговорил он. — Сегодня, в это трудное время, когда наши с вами братья гибнут, сражаясь с японцами, а правящая верхушка, во главе с царем грабит весь народ, мы не можем спокойно смотреть на все это! Мы должны идти и показать этим сатрапам, чего стоит настоящий рабочий человек, любящий свою родину!

Толпа ответила громом одобрительных возгласов, а холеный усач тем временем продолжил.

— И мы, непременно пойдем, и покажем им чего, стоит державный пролетариат! — немного покраснев от натуги, брызжа слюнями, вещал он. — Вперед товарищи! За вашим командиром!

Толпа, вместе с человеком, объявившим появление оратора, который и оказался их предводителем, подогреваемая водкой, а также выстрелами в воздух, с яростными криками направилась от Университетской набережной, где они слушали напутственные речи, через мост, к Дворцовой площади, где уже была устроена баррикада. Оттуда уже на Невский проспект, громя все, что попадется под руку, собираясь дальше атаковать государственные учреждения.

Оставшись в полном одиночестве, идейный вдохновитель очередной попытки восстания, которые часто происходили в это тревожное время, Алексей Трымский, несколько минут смотрел в след людской массе. Потом, словно выйдя из оцепенения, и оглядевшись по сторонам, быстро, но не очень красиво слез с поставленных друг на друга бочек, которыми только что пользовался, как постаментом для вещания. Оказавшись на земле, он что есть силы, скользя на льду, побежал в обратную сторону. Жандармов и городовых, он не опасался. В этот день почти все они сконцентрировались у Невского проспекта, Зимнего и у других властных структур, пытаясь подавить очаги народного восстания и защищая от гнева толпы органы государственной власти.

Сама погода располагала его передвижениям. Утром в городе бушевали снежные бури. Пробежав без остановки два квартала и дважды чуть не упав, скользя на льду, который трудно разглядеть под слоем снега, Алексей Алексеевич остановился перед домом номер тридцать один по Днепропетровскому переулку. Еще раз оглядевшись по сторонам, он торопливо вошел в подъезд.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, остановившись перед дверью, в квартиру номер двадцать пять, он, достав из кармана своего элегантного черного кашемирового пальто небольшой, простоватого вида ключ, вставил его в замочную дверную скважину. Раздался характерный щелчок, и дверь отварилась.

Трымский попал в небольшую двухкомнатную квартиру, в которой почти отсутствовала мебель, кроме большого вытяжного шкафа, тумбочки, кушетки и пары картин на стенах. В квартире, к его величайшему удовольствию, никого не было. Стремглав пробежав, не разуваясь, в одну из комнат, где стояла тумбочка и кушетка, он обратил свое внимание на тумбочку. Открыв ее, перед ним предстали другие дверки, на этот раз железные и с небольшим колесиком в центре и циферблатом. Алексей Трымский медленно покрутил колесико влево — от нулевой отметки до ста двадцати градусов. Потом, также медленно — вправо, со ста двадцати градусов до пятидесяти. После чего раздался громкий щелчок открывшегося замка.

С нетерпением, распахнув створки, он достал из сейфа большой бумажный сверток, на котором машинописным текстом красовалась надпись:

«Шестьдесят тысяч рублей в ассигнациях для „Борцов за Свободу“, от Центрального Комитета».

Осмотрев сверток, Алексей Алексеевич быстро достал из нагрудного кармана пальто скомканную до размеров кулака, холщовую сумку, и, положив туда свою находку, кинулся к двери. Перед тем как уйти, грабитель, достав из левого кармана небольшую флягу, жадно отхлебнул из нее. Ее содержимое приятно обожгло горло и теплым потоком понеслось в глубину, к самой душе.

Еще раз оглядев квартиру, он, громко рассмеялся, проговаривая сквозь смех только одну фразу: «Удачи вам, господа революционеры в борьбе за светлое будущее! А я его себе обеспечил!»

Сказав это, он разлил оставшиеся содержимое фляги на пол. Бросив на пол зажженную спичку, он поспешил удалиться из квартиры, из которой уже повалил дым. Он торопился в один из портов, куда еще не добрались стачки и восстания, а там его уже ждал, готовый к отплытию корабль.

Глава II. Триумфатор

После событий зимы 1904, прошло ровно полтора года. Революционные движения и восстания по всей империи благополучно подавили, и происходившее стало забываться, словно дурной сон, который, однако, порядочно разорил и без того испорченную русско-японской войной экономику страны.

За это время произошло одно очень знаменательное событие, а именно, по всему миру разлетелась весть о новом «баловне судьбы». Так прозвали новоиспеченного миллионера из Сингапура. Вот, как писала о нем британская «Дэйли Поуст»:

«Эмигрировавший в годы народных волнений из России, барон Герхард фон Клаус XII, прибыл в Сингапур с небольшой группой своих единомышленников. Там все вместе они основали коммерческий банк «Модерн», который, поражая всех в этом городе, всего за несколько месяцев стал одним из самых известных и успешных банков. Через год «Модерн» стал влиятельным банком этого азиатского государства. Хозяевами коммерческой организации оказались семь компаньонов — Клаус и его друзья. Несколько месяцев назад, круизный лайнер «Восточная Звезда», на котором находились фон Клаус и его партнеры, потерпел кораблекрушение, недалеко от Стамбула, куда они направлялись по делам фирмы. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, из всех хозяев банка, в живых остался только сам барон Герхард фон Клаус. Это ли не настоящее врожденное везение! Фон Клаус сразу стал миллионером, ведь после смерти остальных шестерых его компаньонов, он стал единоличным владельцем прибыльного дела.

И вот, известный миллионер триумфально возвращается на свою малую родину — в Санкт Петербург, где в скором времени состоится торжественное открытие первого в России представительства банка «Модерн»!»

* * *

Санкт-Петербург, август 1906 года. Раннее утро.

Роскошный лайнер белого цвета, «Звезда мира», личный корабль барона фон Клауса, прибыл в главный порт российской столицы. Едва сам триумфатор сошел на берег, как его уже встретили парадный духовой оркестр, фейерверки и почти все высшее общество столицы, во главе с самим генерал-губернатором, полным стариком с остатками когда-то пышной шевелюры. Другие Августейшие особы на эту торжественную встречу не явились. Очевидно полагая, что для предпринимателя, пусть даже столь богатого и удачливого, слишком много чести.

Однако сам господин барон, и этого не ожидал, тем более, что прямо в порту. Сойдя на берег, он, облаченный в изящный белый костюм от лучших кутюрье Европы, и роскошную белую шляпу с пером какой-то экзотической птицы, в окружении бесчисленного множества своих слуг и помощников, в первую очередь, поприветствовал самого генерал-губернатора, и напыщенную богемную компанию, которая того окружала. Чиновник явился на встречу в парадном белом мундире, сверкая эполетами, его окружение, однако, тоже было под стать. Эта компания всячески пыталась угодить барону, а различные столичные дельцы всех мастей предлагали ему дома в столице, которые можно превратить в представительства его нового банка.

Господин барон, несколько смутившись такому неожиданному приему, поблагодарив всех участников и организаторов, оставил своих помощников для рассмотрения деловых предложений, а сам, под предлогом того, что устал с дороги, отправился в отель. Прибыв в «Гранд-отель Европа», триумфатор расположился в своем роскошном номере. Два его надежнейших охранника остались дежурить у дверей, обеспечивая безопасность миллионеру.

* * *

Было около полудня, когда господин барон пробудился полностью отдохнувшим. Ощутив сразу острое чувство голода, он велел распорядиться по обеду, и, выполнив все процедуры личной гигиены, приготовился принять пищу. Почти сразу же, в дверь его роскошного огромного номера постучали.

— Да, что? — громко спросил фон Клаус, успевший переодеться в роскошный персидский халат вишневого цвета.

Дверь приоткрылась, и, в проеме показался полноватый мужчина среднего роста, который, будучи охранником барона, вежливо спросил: « Господин барон, здесь официант у двери, пропустить?»

— Разумеется, — коротко ответил господин Герхард фон Клаус XII.

Охранник тут же исчез, и в номер вошел официант, катя впереди себя тележку с продуктами, на которой прекрасно устроились омары, виноград и французское вино. Официант, невысокий брюнет, щуплого телосложения, с заурядным лицом, которое, однако, немного украшала окладистая борода небольших размеров, делавшая его отличным от других, вежливо обратился к барону: « Господин барон, вот ваш заказ».

Получив от триумфатора оплату и щедрые чаевые, невысокий брюнет сразу поспешил удалиться, сказав только, что их главное блюдо славиться на весь Петербург. — Отведайте, господин барон — вы не пожалеете, — сказал официант перед тем, как покинул апартаменты.

Триумфатор, после его ухода, задумчиво осмотрел тарелку с главным блюдом, которая была закрыта железным колпаком. Недолго думая, он снял колпак, и, вдруг, его лицо исказила гримаса ужаса. Блюда на тарелке не оказалось, вместо этого там лежал длинный листок бумаги, на котором красовалась надпись красными чернилами:

«Ну, что повеселился на партийные денежки? Пришел твой час расплаты!»

Внизу красовалась надпись в том же стиле: «Союз бородатых».

Глава III. Киевский Шерлок

После того, как господину барону пришла повергшая его в хаос и душевные волненья записка, он поднял на ноги всю свою не малую личную охрану, желая во что бы то ни стало найти ненавистного автора. В государственные органы господин барон обратиться не решился, да и не мог. Если не дай бог узнают, что он в недалеком прошлом жил в России под другим именем (которое в прочем тоже было ложным), и сотрудничал с террористами, тогда и его репутации придет конец. Нет уж, такого допустить он не мог, не имел право он позволить какому-нибудь венценосному столоначальнику, с потными ладошками, прибрать к рукам его деньги, имя и репутацию честного дельца.

И каков результат? Полнейший провал! Его доблестные охранники не нашли ни малейшей зацепки. Господин барон предполагал, что автором может являться уцелевший после подавления восстания бывший соратник. Но все же это маловероятно, ибо он, еще будучи в Сингапуре, интересовался насчет старых товарищей. К его полнейшей радости, все они по данным из надежных источников, были убиты во время подавления восстания. Поэтому, пришедшая к нему записка и вызвала такой шок. Она являлась словно весточкой из потустороннего мира. Обманутые желали отмщения сквозь пекло преисподней. Да и этот «Союз бородатых» — чертовщина какая-то…

А ведь в это утро исполнялась ровно неделя с того злополучного дня, как ему, Герхарду фон Клаусу, испортив аппетит и весь день, пришла поганая записка.

Но не будем о грустном. Ведь господь все равно милостив, и видит тружеников дела добра. Именно поэтому, барон не волновался, он знал, что рано или поздно надоедливому анониму воздастся по заслугам. В это солнечное Петербургское утро миллионер находился в своем новеньком, шикарном и недавно купленном особняке на Васильевском острове. Двухэтажный дом из двенадцати комнат, построенный в романском стиле, пришелся по душе барону. Сегодня фон Клаус пил свой обычный утренний чай с лимоном, сидя в большом и мягком кресле, подле камина, в котором потрескивали, обгорая, свежие поленья. Он как обычно просматривал свежую утреннюю корреспонденцию, которую ему регулярно приносили.

Это занятие стало вполне привычным. Вот и в это утро, перелистывая свежий номер «Санкт-Петербургских Ведомостей», немец русского происхождения, внимательно просматривал рубрику за рубрикой, статью за статьей. В надежде обнаружить что-то, представляющее важность, или опасность, для него или его дела.

Вдруг, во время этого занятия, уже собравшись перелистывать страницу и приступить к изучению следующей рубрики, внимание банкира привлекла одна небольшая, ни чем не примечательная статейка.

«Киевский Шерлок Холмс, разгадывает очередное дело!

Проживающей в Киеве, господин Т. Г. З., широко известный жителям Малороссии, как Киевский Шерлок Холмс (в виду того, что он по роду деятельности, частный детектив, и весьма успешный) раскрыл леденящее душу преступление, от которого лихорадило всю округу. В Киеве, благодаря содействию господина частного детектива, утром, третьего дня этого месяца, был пойман душегуб, от рук которого пострадало более двадцати граждан. При поимке у маньяка обнаружено орудие убийства, а также украшения и драгоценности, принадлежавшие его жертвам.

Таким образом, господин Т. Г. З. еще раз подтвердил свое высокое звание лучшего частного детектива в Малороссии, и возможно и всей Империи. Жители Киева могут спать спокойно, потому, что в их городе живет такой человек!»

Господин барон медленно прочитал статью еще раз от начала и до конца. Потом долго, словно не веря, смотрел в текст невидящим взглядом.

— Аркадий! — позвал фон Клаус, звеня колокольчиком, и считая, что его явно не достаточно.

Спустя мгновение, в комнату вбежал полноватый мужчина среднего роста в коричневой тройке.

— Вызывали, господин барон?

Слушай, возьми-ка ты вот эту газету, и прочти самую нижнюю статью, — сказал барон, протягивая ему «ведомости». — Что ты об этом думаешь?

Аркадий быстро пробежал глазами текст, и скороговоркой, выпалил:

«Я слышал об этом человеке, хотя, он конечно дилетант, но свое дело знает. Вот, уже который раз полиции содействует».

— Значит так, едем в Киев как можно скорее, я хочу встретиться с этим умником, может он окажется полезен, — неторопливо, обдумывая каждое слово, сказал банкир. — Распорядись там, Аркадий, чтобы собирались и купили билет.

— Сию минуту, — сказал, козырнув, словно офицер, Аркадий.

Глава IV. Дом №6. Мир воды

Безграничный мир воды, над которым царило вечно облачное серое небо, простирающийся во все стороны, куда не посмотришь, завораживал. Привлекала не только природная безмятежность воды, а само осознание того, что в этом мире есть только она.

От всего увиденного сразу становилось как-то спокойно, умиротворенно — рай для тех представителей человечества, жизнь и работа которых приносит им немало душевных терзаний. Только окунаясь в подобную среду, на положении бессмертного существа-соглядатая, сделанного из чего-то эфирного, легче воздуха, можно полностью успокоить свою душу, понять, упущенное ранее, и увидеть свой путь к счастью.

Вот и сейчас, совершая очередной полет над этим великолепием, он приблизился к счастью. Какое же это прекрасное ощущение, так хорошо, легко, свободно…

Его чудесное состояние вдруг начало меркнуть. Поблекло, и вместо царства воды теперь зияла черная пустота. Как же не хотелось возвращаться…

Высокий, сильно полный человек, лет тридцати пяти, одетый в грубое серое рубище, и такие же штаны, сидящий в позе лотоса на пушистом синем коврике, открыл глаза. Его лысую по бокам голову, венчал солидный национальный украинский чуб, как у древних запорожских казаков. Лицо его делали выразительным длинные усы, опущенные к низу, опять же, на казацкий манер.

Медленно оглядев комнату, где не было даже обоев, не говоря уже обо всем остальном, он, слегка улыбнувшись, поднялся на ноги.

— Добрый день гарне, життя, — сказал Тарас Гапонович Затрищенко, бывший антрополог Императорской Академии Наук. Бросив еще один мимолетный взгляд на комнату, он, открыв широкую дверь с венецианским стеклом, покинул ее. Перед ним предстал широкий коридор, который, в отличие от убогого помещения, был хорошо обставлен. Там оказались еще две больших двери, одинаково похожих друг на друга. Прошлепав босыми ногами по блестящему, недавно начищенному паркету, господин бывший антрополог, вошел в соседнюю комнату.

Маленькое помещение, с большим окном, почти в полстены, возле которого стоял письменный стол, обтянутый зеленым сукном. Рядом с ним по обеим сторонам, одинаковые, обтянутые кожей стулья. Кроме этого, по обеим сторонам от двери, стояли два шкафа. Подойдя к одному из них, в котором находилась одежда, Тарас Гапонович переоделся, облачившись вместо серой нелицеприятной одежды, в элегантный английский костюм. Теперь он почувствовал себя не в своей тарелке, но, зато, много уверенней, чем в старомодном сюртуке, в котором смотрелся просто нелепо. Обувью ему послужили старые, бережного хранения, лакированные туфли.

Экипировавшись, элегантный господин устроился на стуле у окна. Достав из ящика стола, маленький, легко помещающейся на ладони, камешек, он вдруг, поцеловал его. Господин Затрищенко прекрасно помнил, как он попал к нему. Четыре года назад, в его бытность действующим антропологом, он совершил научно-исследовательскую экспедицию в Тибет. Там, он изучал особенности строения скелета древних туземцев. Прекрасно зная о том, что в пещеры с захоронениями вход строго воспрещен, и, по местным преданиям, охраняется духами. Как-то раз, он забрел в глубокую пещеру, изучая тамошние артефакты, как вдруг, там начался обвал.

Дальнейшие воспоминания начинались с буддийского храма, в котором он очнулся. У строптивого антрополога из далекой Российской Империи была сломана нога. Монахи выходили его, спасли жизнь. Это событие стало переломным моментом в жизни. Пока раны заживали, ученый жил среди монахов. Целый год прошел, пока тот полностью выздоровел. За это время, пришлось выучить их язык, и проникнуться некоторыми таинствами. Одним из которых являлась наука духовного успокоения души и тела посредством медитации.

В дальнейшем, перед самым уходом из храма, его настоятель подарил везучему малороссийскому ученому, заговоренный им самим камень, в который поместили добрый дух. Этот предмет, по словам настоятеля, способен оберегать и помогать в течение всей жизни. Но настоятель рассказал так же про условие хранения:

«Когда твое тело умрет, камень надо положить в твой гроб, и с ним похоронить…»

По приезду на родину, в которой Тарас Гапонович, считался умершим, его встретили тепло и радушно. Предлагали даже повысить в чине и отправить в Петербург, но жизнь среди монахов, оставила свой отпечаток на характере и помыслах антрополога, до конца его дней. Итог — от работы он отказался, и мало того — написал прошение об отставке. После некоторых колебаний, его удовлетворили.

С тех пор и началась совсем новая для ТГЗ жизнь. Вернувшись на свою старую квартиру в Киев, в дом №6 по Васильковской улице, отставной антрополог начал совершенно новую для себя деятельность — частный сыск. Выбрал он эту профессию по трем причинам. Первая: это деятельность, направленная на благо общества. Вторая: полиция стала не справляться с невиданным ранее разгулом преступности, как в стране, так и в мире. Третьей причиной стало то, что эта деятельность служит отличным тренажером для развития умственных способностей (что с его феноменальной памятью оказалось кстати), и способствует также, закалке характера.

Результат получился неожиданным даже для него самого. За те два года, что он занимался новой для себя деятельностью, в Киеве было раскрыто и пресечено огромное количество громких дел, будораживших общество. И все это — с его помощью (!)

Десятую часть от своих немалых доходов, новоявленный частный сыщик, постоянно отправлял на разнообразные благотворительные нужды. Как и положено по всем канонам оккультной науки.

Вот, к каким воспоминаниям привлек господина частного сыщика, взятый с письменного стала камень. Полюбовавшись на него еще немного, он снова положил его в ящик стола.

Скоро должен придти еще один клиент. Какой-то франт из Петербурга. Об этом его уведомила телеграмма. Клиент, судя по всему, солидный. И, словно в ответ его ожиданиям, на всю квартиру раздался требовательный звонок в дверь.

Глава V. Знакомство

Приехав в Киев, вместе с многочисленной свитой, Герхард фон Клаус XII, поселился в лучшем отеле города «Националь». Заселившись, он поручил Аркадию, своему верному помощнику, собрать информацию касательно интересовавшего его господина ТГЗ. И что же оказалось? Почти весь Киев знает эту странную личность, что само по себе не удивительно, ибо в этом городе едва насчитывалось пятьсот тысяч жителей. Поэтому узнать его адрес не составило труда.

ТГЗ, оказавшийся Тарасом Гапоновичем Затрищенко, известен и в криминальных кругах. Исходя из данных, собранных верным Аркадием, пару месяцев назад, сей господин помог местному преступному князю решить важную проблему. За это авторитет обеспечил его своей защитой от заезжих преступников, которых он изобличал. Возможно, именно поэтому, этот самый ТГЗ до сих пор здравствует. Интересным являлось и то, что в прошлом, этот местный сыщик, был антропологом.

Тот час, послав ему телеграмму, предупреждая тем самым о своем появлении, барон фон Клаус, в сопровождении Аркадия, направились по адресу Васильковская, дом №6. Путь близкий, ведь сия улица находилась в центре города. Извозчик домчал их всего за пять минут.

Дом №6 представлял собой пятиэтажное многоквартирное сооружение, из новых построек. Поднявшись на третий этаж, к квартире №12, барон, одетый в светло-серый сюртук, нажал на кнопку электрического звонка.

* * *

Дверь распахнулась. На барона смотрел высокий полный господин. Чудовищное сочетание национального украинского внешнего вида и модного английского костюма, повергло барона в шок, на время, лишив дара речи.

— Здоровеньки буллы, — радостно, с улыбкой на лице сказал «щеголь», жестом предлагая войти.

— П-прошу, говорите по-русски, — запнувшись, сказал барон, обретя способность говорить. — Вы есть господин Затрищенко?

— Да, — коротко сказал хозяин квартиры. — А вы, барон фон Клаус?

Жестом отослав своего верного прислужника вниз, подождать у извозчика, господин фон Клаус, вошел в квартиру.

Помещение было просторное, но очень небрежно обставленное. ТГЗ тем временем вывел его из коридора и провел в узкую комнату с письменным столом у окна, очевидно служившую сыщику кабинетом.

Усадив фон Клауса напротив себя, за письменный стол, ТГЗ замолчал, мол, излагайте дело, я слушаю. Сделав небольшую паузу, выждав немного, барон деликатным тоном, спросил.

— Прежде чем ввести вас в курс дела, я хотел бы кое-что уточнить, — вежливо сказал он. — Я слышал, что вы никогда не распространяетесь о делах своих клиентов никому, даже полиции. О вас говорят, что вы «бриллиант» местной криминалистики. И я также знаю, что вы связаны с местными нелегалами. Это правда?

Тарас Гапонович вальяжно откинулся на стуле, сделав кислую мину, посмотрел на барона, как на малолетнего ребенка, который задает глупые вопросы.

— Ну, во-первых: все частные сыщики держат в тайне информацию о своих клиентах, я — тоже, — спокойно сказал он. — То, что я помог местной полиции, так это вы, наверное, из газет узнали, это — правда. А про бандитов, это не совсем так. Ко мне давным-давно обратился за помощью местный авторитет, и я ему помог. Я же не полицейский, а частный. Мне все равно, кто клиент.

Внимательно посмотрев в глаза частному сыщику, и как бы что-то там найдя, Герхард фон Клаус, немного поколебавшись, начал излагать суть дела.

— Несколько лет назад, я был одним из тех, кто, так сказать, поднимал людей на восстания, во всяком случае, они называли меня идейный вдохновитель, — начал достопочтенный барон. — Перед тем, как народные волнения подавили, я сбежал из страны, прихватив с собой партийную кассу одной революционной группировки, которой сейчас нет на этом свете. Деньги мне очень помогли внести долю, стать компаньоном и создать свое дело за границей. Перед тем, как вернуться на Родину, я проверил, остался ли хоть один член революционной партии в живых. Оказалось — они все убиты во время подавления восстания. И я, преспокойно, под рев фанфар, вернулся в мой любимый Петербург. Все бы ничего, если бы несколько дней назад, я не получил вот это.

Господин фон Клаус XII протянул явно заинтересовавшемуся ТГЗ, узкий листочек бумаги, на котором красовалась пометка «Союз Бородатых». Отставной антрополог выхватил бумажку из рук Герхарда, и стал внимательно осматривать. Обнюхал ее, уголок, даже попробовал на вкус. После всех манипуляций, сыщик отложил листок, и, посмотрев на миллионера с презрением, сказал.

— Я возьмусь за это дело, но не менее, чем за сорок тысяч.

— Двадцать сейчас, остальное после завершения дела, — неожиданно быстро согласился господин барон.

— Добро, — подтвердил сове согласие с условиями, Тарас Гапонович.

— Когда приступите?

— Господин барон, я хочу, чтобы вы поняли — дело это непростое, оно требует времени и большей информации о вас, чем вы мне рассказали. Мне нужно знать все ваши передвижения за последнее время, и скорее всего, надо будет съездить за границу, туда, где вы жили и открыли свое дело.

— Как вам угодно, только я даю вам не более шести месяцев, начиная с этого дня, — сказал барон, пытливо смотря на Затрищенко.

Помолчав некоторое время, как бы прикидывая возможные временные рамки, он кивнул, соглашаясь тем самым с условиями нового заказчика.

Глава VI. С чего начать?

Проанализировав полученную от помощника барона информацию, ТГЗ сделал только один вывод. Ему не доверяют. Впрочем, с какой стати? Лично они пока еще не знакомы. Предоставленные сведения оказались либо не полными, либо часть из них не соответствовала действительности. Ох, придется все копать самому. Посидев несколько минут, откинувшись на спинку стула, отставной антрополог думал. Сопоставлял известные ему факты, с полученными от барона сведеньями. Выходило из всего этого следующее: господин барон сказал, что он был связан с террористами, и нанес им предательский удар в спину. По имеющимся в прессе данным, которые ТГЗ постоянно изучал, создавая у себя в квартире самостоятельную подшивку, никакого барона фон Клауса XII, в то время не существовало. Вывод — он использовал вымышленное имя, а титул барон, скорее всего, оказался куплен баловнем судьбы, когда тот разбогател.

На лице Тараса Гапоновича отразилось едва уловимое, выражение возмущения. Как же работать с таким клиентом, который заведомо ведет по ложному пути? Дельце не из легких…

Первоочередная задача представляется очевидной. Надо съездить в Петербург, и, в тайне от барона, навестить старого приятеля, следственного пристава сыскного управления при обер-полицмейстере города, Александра Петровича Зурабова. Да, решение правильное, он будет рад встрече со старым другом, а заодно и информацию подбросит о существовавшей в годы бунтов конца 1904 и всего 1905 года, революционной партии «Борцы за Свободу».

Тут Тарас Гапонович сменил вальяжную позу. Резко вскочив со стула, переполняемый нервическим возбуждением, которое всегда бурлило, когда он предчувствовал начало интересной активной деятельности, бывший антрополог заходил по узкому кабинету туда-сюда. Прошествовав так несколько мгновений, он вышел из кабинета, и направился к третьей двери своей квартиры, которая осталась все это время забытой. Открыв ее, сыщик оказался в просторной комнате, бывшей спальней. Посередине комнаты стояла Длинная и широкая деревянная четырехдюймовая плита, на высоких металлических ножках, прикрытая тоненьким коричневым покрывальцем. Отдых на такой «кровати» казался бы невозможным для простого человека, но для него, который целый год своей жизни провел в обществе тибетских монахов, другое приспособление для сна являлось образчиком удобства.

В спальне, кроме адской кровати стояла еще и тумбочка, на которой находилось то, за чем и пришел Тарас Гапонович — телефонный аппарат Белла, что для провинциального Киева являлось редкостью и роскошью. Другая мебель в комнате отсутствовала.

Стремглав, подбежав к аппарату, сотрясая свое тучное тело, Затрищенко поднял трубку.

— Центральная! — заорал в трубку частный сыщик. — Соедините меня с диспетчером железнодорожного вокзала!

После его слов в трубке на время воцарилось молчание, но через несколько мгновение оттуда донесся слабый писк женщины диспетчера: « Что вам угодно?»

— Мне угодно заказать билет в Петербург, на ближайший рейс! — громогласно излагал он. — Когда? Через два часа? Хорошо, мне в купе, пожалуйста!

* * *

Ровно через час и сорок минут, господин Затрищенко уже стоял на пироне №6 Киевского железнодорожного вокзала. Вещей набралось всего на один, но довольно увесистый чемодан. Одежда на нем осталась такая же, в которой он телефонировал на вокзал.

Народу оказалось много, все торопились в столицу. Компания, ожидающая поезд была очень разношерстная — выделяющиеся из толпы купцы старого (бородатые толстяки в щегольской одежде с огромным багажом) и нового образца, так называемые предприниматели, мелькали в толпе и блестящие золотыми погонами офицерские мундиры, и не очень благопристойно одетые, низшие сословья. В такой компании Тарас Гапонович Затрищенко, со своим несколько комичным внешним видом, казался просто невидимкой, на которого никто не обратит внимания.

У-УУУ!!! Раздался протяжный гудок, приближающегося паровоза. Этот приятный для ушей частного сыщика звук, немного оживил толпу, которая, готовя билеты и вещи, начала группироваться на пироне.

Вот, скрипя тормозящими колесами, и выбрасывая струи пара, паровоз оказался на пироне. Окинув пирон прощальным взглядом, и доставая из кармана свой билет, господин ТГЗ, поднялся на порожек, навстречу кондуктору.

Глава VII. Неожиданность

— Двадцать четвертого декабря 1904 года, при попытке прорыва через полицейские ограждения на Дворцовой площади, группа из шестидесяти человек была остановлена ружейным залпом. После этого, толпа, потеряв двенадцать человек, рассеялась и покинула Дворцовую площадь. Среди убитых оказались: Василий Чалыгин — командир боевой группы противозаконной партии «Борцы за Свободу», Александр Никоненко — его помощник, и еще шестеро бойцов этой партии. Всего в списках «Борцов за Свободу» числилось одиннадцать человек. Восемь, было убито, как я вам уже и сказал. Двоих, наши агенты вычислили в январе 1905 года, а один, идейный вдохновитель, так сказать, мыслитель Алексей Алексеевич Трымский, к сожалению, скрылся за границей, где он сейчас, никто не знает, — медленно, но четко, читал официальный полицейский картотечный документ, Александр Петрович Зурабов, высокий сутулый человек, лет пятидесяти, сидящему в его просторном кабинете, напротив него Тарасу Гапоновичу Затрищенко, который прямо с вокзала поспешил навестить старого друга.

Сразу после прибытия в столицу России, ТГЗ поспешил к старому приятелю, который, как он и думал, обрадовался его появлению. И вот сейчас, жадно отхлебывая чай из блюдца, который Александр Петрович сразу же распорядился организовать, Затрищенко улыбался, тихо смеясь в усы.

— Значит, Алексей Трымскй, — с явным удовлетворением повторил вслух, сыщик.

— Что? — не понял пристав.

— Да так, ничего, — сказал Затрищенко, быстро став серьезным. — Скажи, старый друг, а что стало с ЦК партии?

От этих слов лицо Зурабова стало вдруг выразительнее и оживленнее.

— О, это особая история, — гордо сказал пристав, потирая руки. — Все ЦК, ну, почти все, было поймано агентами жандармерии в Париже, и привезено оттуда сюда, в нашу столицу.

Вытащив из большого, покрытого толстым слоем пыли пакета, с надписью «Списки ЦК революционных партий за 1903—1906 года», очередной картотечный листок, Зурабов зачитал вслух его содержание:

«15 ноября 1905 года, обвиняемые в тяжком преступлении против устоев российской государственности, ранее известные, как Центральный Комитет партии „Борцы за Свободу“, казнены через повешенье».

— И что, никого не осталось? — растерянно спросил ТГЗ у пристава.

— Ну, почему, никого, остался один субъект, — неторопливо, словно нехотя, говорил Зурабов, спрятав зачитанный документ, в пакет, и достав оттуда другой. — Еще в Париже, от рук жандармов ушел один единственный член ЦК партии, некто Кузумов, имя, не помню, но у меня осталась его фотокарточка.

С этими словами он достал из пакета небольшое фото и протянул Тарасу Гапоновичу. Тот с нетерпением выхватил ее из рук пристава. На фотокарточке был изображен брюнет, щуплого телосложения, с небольшой бородкой. Снимок сделан в полный рост. На нем Кузумов в элегантном, темном костюме, запечатлен на фоне Эйфелевой башни.

«Вот она, моя тонкая серебряная ниточка!»: радовался мысленно господин ТГЗ. Дальше терять времени нельзя. Впереди еще оставался долгий путь. Посидев для приличия у своего друга еще несколько минут, Тарас Гапонович вежливо откланялся.

* * *

«Гранд-отель Европа»

День подходил к концу, а клиентов сегодня почти не было. Обычно это огромное здание, в котором останавливались такие великие люди, как Петр Ильич Чайковский, Тургенев, и другие, не пустовало совсем. Редко бывали дни, когда в «Европе» оставалось хотя бы несколько свободных номеров, их обычно заказывали заранее. Но сегодня номера этого заведения пустовали почти на треть.

Портье, уже давно не молодой человек, можно сказать, ветеран службы в отеле, облаченный в ярко красную форму этого легендарного заведения, уныло стоял на своем рабочем месте, ожидая все не приходящих клиентов. Как назло, где-то за окнами, на улице, прогремело и сверкнуло, и через несколько мгновений, из темно-серых небес, пролился обычный, занудливый питерский дождь.

Вздохнув, он тихо выругавшись на погоду, испортившую и без того скверное настроение, отхлебнул из чашки, стоящей рядом с ним на стойке, горячего чаю. И облегченно вздохнул, на лице у него расплылась блаженная улыбка. Вдруг, со стороны входа, раздался звонок колокольчика, закрепленного на входной двери. Этот приятный сердцу старого служаки звук, извещал о том, что швейцар, стоящий у входа с внутренней стороны, учтиво впустил кого-то. «Хорошо, клиент!»: радостно подумал он.

И правда, как будто в подтверждение его мыслей, внутренняя входная дверь распахнулась, и в холл вошел высокий представительный мужчина, средних лет, со странной, обритой, головой. Сложив зонт и отряхнувшись, представительный господин направился прямо к нему.

Приблизившись вплотную к стойке, господин вежливо поприветствовал его, и вдруг, достал из кармана красную банкноту, отчего у портье сразу быстро забилось сердце. «Это не клиент, это должно быть, опять филер, хотя откуда у них такие деньги?»: лихорадочно проносились в голове у портье подобные мысли и чувства.

— Что вам угодно? — дрожащим голосом спросил старый ветеран отеля, не отрывая взгляда от красненькой бумажки.

Господин, тем временем продолжал мять в руках банкноту, наклонившись к служащему отеля, он тихо, в полголоса, спросил:

— Милейший, расскажите-ка мне про вот этого человека, — сказал он, достав из внутреннего кармана пиджака небольшую фотокарточку, и протянув ее портье.

Милейший взял фотокарточку, и тот час быстро протянул ее обратно, непонятному господину. Пот выступил на лбу старика: « Зачем ему он?».

— Вы его знали? — требовательно спросил стриженный на казацкий манер человек, глядя старику прямо в глаза.

— Да, он работал у нас официантом, пока, не сбежал по непонятной причине…, — нехотя отводя глаза в сторону от собеседника, ответил портье.

— Скажите, милейший, а вы не знаете, где он может быть? — тихо спросил господин, продолжая демонстративно теребить купюру.

— Ходят слухи, что этот господин — преступник, поэтому и убежал, — начал объяснять он. — Еще поговаривали о том, что он за границу удрал, в Сингапур…

Услышав название страны — Сингапур, наглый господин вдруг резко отпрянул от него, как от горящего факела. Больше он ни о чем не спрашивал, а вдруг начал что-то бормотать на непонятном языке и ходить из стороны в сторону, чем очень озадачил, и даже немножко испугал старика. « Психический!»: с ужасом подумалось старику.

А «психический», тем временем, резко развернулся, и рывком направился к выходу. Когда ветеран опомнился, странного господина уже след простыл, а что самое страшное — вместе с ним исчезли и деньги, которые он, так нарочито демонстрировал…

— Какой ужасный день, — обидчиво пролепетал старик, угрюмо опустившийся на стоящее позади него кресло.

* * *

Прибыв в меблированные номера отставного коллежского асессора Панутко, что были по Петровскому проспекту, где киевский частный сыщик снял квартиру, он первым делом стал собирать свои вещи. Хозяину заплатил за проживание и объявил, что съезжает. Собрав весь свой нехитрый багаж, занявший один чемодан, Тарас Гапонович остановился перед большим зеркалом и внимательно на себя посмотрел. Понурое лицо, с едва заметными синяками под глазами, возникшими от его хронического недосыпа и усталости от постоянного решения огромной кучи накопившихся дел.

Надо срочно перевоплощаться! Ехать за границу, по следам проклятого «Союза бородатых», с таким староукраинским внешним видом, просто нелепо. Посмотрев в зеркало, стараясь запомнить себя таким, отставной антрополог достал из внутреннего кармана своего пиджака длинную раскладную бритву. Смочив свой классический казацкий чуб и усы мыльным раствором, он хладнокровно сбрил их, словно их никогда и не было.

Вытершись белым вафельным полотенцем, он еще раз посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел не знакомый ему абсолютно лысый человек. Постояв перед зеркалом, еще минут пять, он достал из нагрудного кармана пиджака билет на корабль до Сингапура. ТГЗ предстояло сесть на торговый сухогруз. Комфорта, конечно, никакого, но зато доберется наибыстрейшим способом — месяца за два, не больше. Оглядев на прощанье свою комнату, и прихватив свой багаж, он, попрощавшись с хозяином, вышел вон.

Глава VIII. Восток — дело тонкое

Сингапур — настоящая жемчужина Британской Империи. По англо-голландскому договору 1824г, этот город признали владениями Британии. За почти столетнее пребывание под иностранным владычеством, он расцвел. Это наиболее быстро развивающаяся часть юго-восточной Азии. Новые хозяева за это время успели превратить Сингапур из отсталого города-государства в процветающий край.

В 1906 году — это большой миллионный город-государство. Он состоял из нескольких, контрастирующих друг с другом районов: Центральный (колониальный) и деловой кварталы, Чайнатаун, Маленькая Индия и Малайский район. Это поистине город контрастов, в котором переплетались новейшие постройки западного стиля, и жуткого вида лачуги бедняков китайского и индийского происхождения.

Туда, спустя два месяца тяжких лишений и страданий от морской болезни, и прибыл звезда малороссийского сыска, господин Тарас Гапонович Затрищенко, который, правда, сменил имя на Тома Джонсона, и назвался гражданином США.

Новоиспеченный американец спустился по крохотному трапу, скорее похожему на большую, невыделанную доску, русского сухогруза «Дюжий», причалившего к порту центрального района города. Сингапурская земля встретила путешественника безоблачным небом и палящим солнцем. Выйдя из порта, мистер Джонсон остановился и, утерев свою сверкающую от пота лысину носовым платком, осмотрелся вокруг. Центральный, или как его здесь называли, Колониальный район города, оказался вполне привычным для взгляда европейца. Здесь отсутствовали диковинные строения с вогнутыми пирамидальными крышами. Сплошь и рядом обычные кирпичные постройки, некоторые из которых напомнили лжеамериканцу родной Киев. Постояв немного на месте, полюбовавшись на памятник основателя города сэра Раффлза, который установлен на месте его первой высадки, как раз в этой гавани, господин Том Джонсон отправился на поиски гостиной.

Пройтись пешком конечно, не довелось. Как только он немного отошел от порта и углубился в городские кварталы, так к нему сразу же подскочил извозчик. Хоть он и был, судя по разрезу глаз, туземцем, но на вполне приличном английском сказал:

«Good day, sir. Where are directed? I by an instant shall deliver! It will be not expensive!»

Сие означало, что он домчит в любой район этого города, за разумную цену. На это украинский американец ответил тоже на вполне приличном английском:

— Thank you! I need hotel of this area.

Что означало «доставь меня в гостиницу этого района». А потом, задумавшись, добавил, опять же на английском: «You accept russian currency?»

Извозчик сразу обрадовался, и с радостью закивал головой (еще бы, русская валюта — самая надежная в мире). И показал «американцу» указательный палец. «Понятно, хочет один рубль, дороговато, но делать нечего!»: подумал звезда украинского сыска.

— OK, Go! — громко приказал абсолютно лысый человек, оказавшись, вместе со своим багажом в экипаже.

Чуть помедлив, экипаж тронулся, и покатил по вымощенным булыжником улицам. Пока извозчик вез его к гостинице, он то и дело крутил головой, осматривая город во всех его достопримечательностях. А их тут не мало.

Старое здание Парламента (1825, архитектор Джордж Коулмен), служившее резиденцией шотландского торговца Джона Максвэлла, перед старым парламентом возвышался бронзовый слон, установленный в честь визита дружественного сиамского короля Чулалонгкорна (Рама V, 1868—1906), принятый от него же в дар. Неподалеку от всех этих зданий, возвышались могучие стены форта, а за ним — главпочтамт. В зданиях бывших правительственных учреждений, носящих название «Эмпресс плейс», расположился Национальный музей. Рядом с ним — театр Виктории и концертный зал (середина 19 в.).

Конец ознакомительного фрагмента.