Образование СССР (1917-1924 гг.)

Владислав Гросул

Настоящее издание известного учёного, доктора исторических наук В. Я. Гросула представляет собой системное изложение исторического материала по организации и созданию в 1922 году первого в мире государства нового типа – Союза Советских Социалистических Республик – СССР, начало которому было положено еще в октябре 1917 года. Прошло 85 лет, уже нет того государства, подросло новое поколение. Но и в наше время социологические исследования и опросы свидетельствуют о том, что почти во всех государствах, образованных на постсоветском пространстве от 50 до 70 процентов жителей сожалеют о ликвидации СССР и задумываются о возможности восстановления такого союза народов. Огромный интерес к периоду становления многонационального социалистического государства нового типа проявляется в мире, и особенно в странах, вставших на путь самостоятельного развития и создания своей государственности. Анализ фактов, аргументация и выводы автора помогут читателю составить целостную оценку одного из исторических этапов нашего отечества. Особый интерес книга представляет для тех, кто изучает историю нашей страны, кто хочет больше знать о её сложном, но героическом прошлом.

Посвящается 90-летию Великого Октября 85-летию образования СССР

ПРЕДИСЛОВИЕ

Проблема регулирования национальных отношений является постоянной для российского государства и возникла она еще в догосударственную эпоху. Продвижение славянства на восток и юго-восток породило необходимость налаживания отношений с бантами, утро-финнами, тюрками и волохами еще до складывания Древнерусского государства. Появление же этого государства на просторах Восточно-европейской равнины поставило с самого начала задачу защиты его границ буквально со всех сторон, точнее, по их кругу и наложило тем самым серьезный отпечаток не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику руководства молодой страны. Обращаясь к тем народностям, которые жили рядом с русами, автор или авторы «Повести временных лет» перечисляют чудь, мерю, мурому, весь, мордву, заволоцкую чудь, пермь, печору, ямь, угру, литву, зимеголу, корсь, сетголу, ливь, ляхов, пруссов, волохов и др.^[1] По мнению исследователей русского феодализма уже Древняя Русь включала в свой состав более 20 народностей.^[2] Русы не только знали по имени своих соседей, но и были знакомы с их образом жизни и хорошо понимали, что одними силовыми методами налаживать отношения с ними бесперспективно. Необходимость сочетания различных приемов в урегулировании межнациональных отношений была осознана давно и хорошо прослеживается на протяжении многих веков.

В этой связи приемы централизации сочетались с признанием особенностей той или иной народности с сохранением или предоставлением им той или иной формы автономии. Соответственно решался и вопрос допуска представителей тех или иных народностей к центральному руководству страной. Отрешаясь от долговременных дискуссий по поводу роли варягов в создании Древнерусского государства, нельзя не видеть их присутствия в руководящих структурах молодого государства и той роли, которую они сыграли в слиянии различных племен восточных славян. При всей пагубности татаро-монгольского завоевания и последовавшего за ним иноземного господства, татары сыграли свою заметную роль в превращение Русского государства в государство евразийское и даже ханский ярлык, с которым великий князь получал право сбора дани с русских земель, при всей тяжести этой дани, способствовал определенной унификации и сближению русских земель.

Впоследствии, уже в имперский период особую роль будет играть так называемая «немецкая партия» или «немецкая группировка», бывшая довольно значительной почти двести лет и оказывавшая свое воздействие на внутреннюю и внешнюю политику страны. Советский период показал значительную роль в руководстве страны кавказцев, евреев, латышей, украинцев. Без учета привлечения к руководству страны представителей различных наций и народностей трудно понять важные особенности советской национальной политики десятилетиями доказывавшей свою жизнеспособность и требующей своего изучения не только во всем своем комплексе, но и в многочисленных своих деталях. Также как первые летописцы видели этническую пестроту Восточной Европы, так и в советскую эпоху необходимо было ее учитывать еще в большей степени и отказ от этого учета был чреват серьезными издержками и в конечном итоге привел к распаду великого государства.

Не случайно, и управление окраинами, и, вообще, регулирование национальных отношений в рамках старой России или Советского Союза были уже объектами специального изучения^[3] и еще неоднократно будут привлекать внимание не только специалстов-исследователей или реальных политиков. Прослежены и различия национальной политики на разных этапах истории Российского государства, например, осторожную политику по отношению к окраинам в XVI–XVII вв., петровскую тенденцию к форсированной интеграции, окраинную политику правительства Анны Иоанновны, характерную применением более мягких форм взаимоотношений с окраинами и т. д.^[4]

При создании СССР, конечно, учитывались многовековые традиции совместного проживания на одной территории многочисленных народов России, отнюдь, не закрывались глаза и на те способы, которые применялись при межнациональном урегулировании прежним правительством, но национальная политика Советского государства, конечно, во многом строилась на отрицании тех принципов, которые были характерны для царской России и была заявлена как принципиально отличная от них. Первоочередное внимание было уделено именно марксистским подходам и революционной русской традиции. А. Н. Радищев, который считается первым русским революционером и подчеркивавший, что «самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние» в своей оде «Вольность» выражал уверенность, что народы России:

«Незыблемо свои кормила

Украсят дружества венцом,

На пользу всех ладью направят

И волка хищного раздавят».

Декабристы стали наследниками Радищева, в том числе и в понимании национального вопроса. Однако, в конструировании будущего устройства своей страны они по своим взглядам заметно отличались. П. И. Пестель был откровенным централистом и даже унификатором. Заметно отличался от него один из руководителей Северного общества декабристов — Н. Муравьев, предусматривавший в своей конституции деление России на державы и области по географическому принципу — Балтийскую, Западную, Черноморскую, Кавказскую, Украинскую и т. д. Члены же наиболее левой декабристской организации — Общества соединенных славян — строили эту федерацию по национальному принципу и считали, что вместе с Россией в нее войдет Польша, Сербия и другие страны, в том числе и неславянские, такие как Венгрия, Молдавия и Валахия. Таким образом, централистский и федеративный подходы к будущему устройству страны в революционном движении зародились еще в 20-х гг. XIX в.

Декабристы в целом осознавали наличие в России национального вопроса, требовали разрешения его путем предоставления всем народам равных прав, развития на местах экономики, просвещения и т. д.^[5] Но, как и по другим вопросам, их взгляды на национальное устройство страны, нередко, заметно отличались.

Большое внимание национальному вопросу в России уделяло Кирилло-Мефодиевское общество. В проекте государственного устройства, вышедшем из этого общества, видно влияние как конституции Н. Муравьева, так и особенно проектов Общества соединенных славян. Но имелись и существенные отличия. В состав проектируемой в этом обществе республики не предполагалось включение центральных губерний России.^[6] Лишь некоторые члены этого общества рассматривали будущую демократическую федерацию вместе с Россией, но во главе с Украиной. В эту федерацию, кроме славянских стран Европы, предполагалось вхождение Литвы, Молдовы с Бессарабией и Валахии.^[7]

Главными идеологами революционеров-разночинцев были А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский, разработавшие революционно-демократическую программу русского революционного движения в пореформенный период. При всем различии взглядов этих двух крупнейших для своего времени русских революционных мыслителей у них было больше общего. Также как и Герцен, Чернышевский считал, что каждый народ имеет полное право устраивать свою судьбу по собственному усмотрению.^[8] Чернышевский писал: «Удерживать в своей зависимости чужое племя, которое негодует на иноземное владычество, не давать независимости народу только потому, что это кажется полезным для военного могущества и политического влияния на другие страны — это гнусно».^[9] И Герцен, и Огарев, и Чернышевский, и Добролюбов резко выступали против колонизаторской политики царского правительства, против его войн с кавказскими горцами, против подавления воли любого народа.

Их программа по национальному вопросу оказала решающее влияние на революционеров, действовавших в условиях пореформенной России. Через несколько месяцев после обнародования положений о крестьянской реформе 1861 г. в Петербурге вышли три выпуска нелегального листка «Великорус», авторы которого, считая необходимым предоставить свободу Польше и южной Руси, заявляли: «Мы можем вполне признать права национальностей. Мы необходимо должны это сделать, чтобы внести и упрочить у себя свободу».^[10]

Еще дальше пошли издатели «Молодой России» — самой радикальной прокламации 60-х гг., основным автором которой был П. Заичневский. Они не только провозгласили право Польши и Литвы на независимость, но по существу подошли к лозунгу права наций на самоопределение и призывали к созданию социалистической федеративной русской республики. При этом они писали: «Мы требуем доставления всем областям возможности решить по большинству голосов, желают ли они войти в состав федеративной Республики Русской».^[11] Таким образом, составители «Молодой России» были убежденными сторонниками российской социалистической федерации. К учету местных особенностей призывали деятели «Земли и воли» 70-х гг., подчеркивавшие в октябре 1878 г., что «каждая местность и каждая народность имеют свою индивидуальную физиономию, и сообразно с нею должны изменяться способы действия в каждой из них».^[12] А в «Программе рабочих членов партии „Народной воли“, относящейся к ноябрю 1880 г., содержались следующие положения:

«2) Русское государство по характеру и условиям жизни населения делится на области, самостоятельные во внутренних своих делах, но связанные в один общерусский союз…

3) Народы, насильственно присоединенные к русскому царству, вольны отделиться или оставаться в Общерусском союзе».^[13]

Эта программа была наиболее левой из народнических программ по национальному вопросу. В ней, хотя и не полностью, нашел отражение лозунг права наций на самоопределение и, более того, предусматривается право народов, насильственно присоединенных к России, на отделение. Но наряду со сторонниками федерации, среди народников были и централисты, и наиболее видным из них являлся идеолог так называемых русских «якобинцев» П. Н. Ткачев. В целом, революционеры-разночинцы пошли дальше декабристов не только в теоретической разработке национального вопроса, но и в конкретной революционной работе. Народнических кружков и организаций было значительно больше, чем декабристских и их состав был заметно более многонациональным.

На разночинском этапе русского революционного движения национальные окраины дали таких видных революционеров, как украинцы А. Потебня, С. Рымаренко, Ф. Волховский, поляки З. Сераковский, И. Гриневицкий, Л. Дмоховский, молдаване Л. Дическул, З. Ралли, Н. Зубку-Кодряну, латыш П. Баллод, армянин М. Налбандян, белорус К. Калиновский и многих других.

Развитие капиталистических отношений в России, увеличение численности российского пролетариата, возрастание его роли в экономической и общественной жизни страны, все усиливающаяся его борьба против самодержавия и буржуазии показали ограниченность народнических теорий и, вместе с тем, жизненность теорий марксизма. Любопытно в этом отношении проследить эволюцию одного из виднейших народнических экономистов — В. П. Воронцова в своей книге 1882 г. — «Судьбы капитализма в России», отрицавшего наличие в России капитализма, а в другой своей книге, вышедшей уже в 1907 г. — «Судьба капиталистической России», вынужденного его признать. Русские марксисты уже в 80-х гг. видели и анализировали капиталистические отношения в России, разрабатывали они и свои концепции по национальному вопросу. Г. В. Плеханов — сторонник права наций на самоопределение, был, однако, убежденным централистом. Вообще, воззрения русских марксистов на национальные отношения в России испытали прямое воздействие сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.

Уже первый важнейший программный документ марксизма — «Манифест Коммунистической партии» был пронизан идеями пролетарского интернационализма. В нем подчеркивалось, что в «той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой».^[14] Боевой призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», выдвинутый К. Марксом и Ф. Энгельсом и ставший девизом Союза коммунистов, а затем и всего революционного пролетариата, означал призыв к объединению трудящихся всех стран под знаменем революционной борьбы за освобождение не только от социального, но и национального гнета.

К. Маркс и Ф. Энгельс показали, что ликвидация национального гнета соответствует интересам не только нации угнетенной, но и нации угнетающей, что укрепление классовой солидарности трудовых масс, пролетариев разных национальностей умножает их силы в общей борьбе за осуществление своих целей. Молодой Ф. Энгельс, полный оптимизма, подчеркивал: «… Пролетарии во всех странах имеют одни и те же интересы, одного и того же врага, им предстоит одна и та же борьба; пролетарии в массе уже в силу своей природы свободны от национальных предрассудков, и все их духовное развитие и движение по существу гуманистично и антинационалистично. Только пролетарии способны уничтожить национальную обособленность, только пробуждающийся пролетариат может установить братство между различными нациями».^[15] Маркс и Энгельс в принципе были противниками федерации, и в этом было их коренное отличие от анархистов, идеализировавших федерацию и относивших ее к чуть ли не единственной форме общественного устройства.

Однако, Маркс и Энгельс, отнюдь, не были безоговорочными противниками всякой федерации. Маркс, например, допускал создание федерации Англии и Ирландии,^[16] а Энгельс в известном отклике под названием «К критике проекта социал-демократической программы 1891 г.», ратуя за единую централизованную республику, допускал при известных условиях и возможность федерации.

К. Маркс и Ф. Энгельс внимательно следили за событиями в России, были лично знакомы с рядом русских революционеров, в то время в основном находившихся на народнических позициях. Передавая русским революционерам свой богатый опыт, свои знания, основоположники научного коммунизма обращали их внимание и на национальный вопрос в России. Не случайно пробным камнем истинной революционности русских революционеров стало отношение последних к судьбам Польши. Русские революционеры, взяв на вооружение теорию марксизма, получили тем самым и ключ к пониманию национального вопроса вообще и национального вопроса в России в частности. Перемещение центра мирового революционного движения в Россию, многонациональный характер российского государства, особая острота межнациональных отношений в условиях перерастания капитализма в империализм требовали от русских революционеров дальнейшего развития марксистской теории по национальному вопросу и применения ее в конкретных исторических условиях. Важнейшую роль в решении этой задачи принадлежит В. И. Ленину. Понимание развития его взглядов по национальному вопросу чрезвычайно важно также и для осознания будущих принципов и конкретной практики государственного строительства в стране после 1917 г. и, в частности, в 1922 г., когда создавался СССР. Их действенность особо осознается при сравнении национальной программы большевиков с программой и конкретной практикой царских властей, потерпевших поражение по многим причинам, в том числе и по идеологическим. Не сработала ни ставка на ассимиляцию, ни планы создания большой русской нации (с включением в ее состав украинцев и белорусов),^[17] ни надежды на царистские иллюзии, ни поддержка церкви. Царское правительство не выдержало также испытание Первой мировой войной. Генерал Н. Н. Головин, исследуя причины поражений России в этой войне, видел их и в неспособности правительства, привыкшего только командовать, и в малокультурности народной массы, и в том, что «все представители русской интеллигенции были отброшены к концу 1916 г. правительством в лагерь оппозиции».^[18] Надвигавшиеся бурные события потребовали мобилизации других сил, способных оседлать эти события и решить сложнейшие вопросы, вставшие перед пока еще единой страной.

Примечания

1

Полное собрание русских летописей. Л., 1926. Т. I, вып. 1, с. 270–280.

2

Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с.20.

3

Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1997; Азизян А. К. Ленинская национальная политика в развитии и действии. М., 1972.

4

Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны: проблемы формирования внутриполитического курса (1730–1740). Автореф. докт. ист. наук. М., 2001, с.15, 23–27.

5

Мухина СЛ. Литература декабризма о нерусских народах России. Фрунзе, 1972, с. 74–75.

6

Зайончковский ПА. Кирилло-Мефодиевское общество (1846–1847). М., 1959, с. 134.

7

Там же.

8

Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. VI. М., 1949, с. 105.

9

Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. X. М., 1951, с. 302.

10

Колокол. 1861,15 октября, № 109, с.914.

11

Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., 1997, с.148.

12

Там же, с. 411.

13

Революционное народничество 70-х годов ХIХ века. Т.П. М. — Л., 1965, с. 188.

14

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4, с. 445.

15

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 22, с. 238.

16

Маркс К. и Энгельс. Ф. Т. 32, с.531.

17

Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000, с.237.

18

Головин Н. Н. Военные усилия России в мировой войне. Жуковский-Москва, 2001, с.331.