Мультилюди

Владислав Выставной, 2006

Свобода – воздух, которым дышит человек. Во имя свободы люди готовы жертвовать собственной жизнью… и сотнями, тысячами жизней чужих. Жестоко? Да. Но есть ли иной путь в мире, где человеческое сознание насильственно объединяется в структуру, а по пятам преступников-«одиночек», ухитрившихся уклониться от «структурирования», следуют охотники, посланные, чтобы вернуть «врагов общества» назад? Есть ли иной выход в осатаневшем от сытости и скуки буржуазном мирке, где молодежь объединяется то в террористические группировки «истребителей магии», то в оккультные кланы, приносящие человеческие жертвоприношения при помощи детских игрушек, то в секту апостолов нового Мессии – диджея, проводящего «молчаливые» дискотеки? Свобода – это рай? А может быть – ад? Каждый из обитателей антиутопий Владислава Выставного найдет на этот вопрос собственный ответ…

Выбор точки отсчета

(вместо пролога)

Вначале был микрокалькулятор.

Потом персональный компьютер.

Затем сотовый телефон.

Что появится следом?

Именно то, чего меньше всего ждут.

Человек быстро привыкает к чуду. Уже несколько лет мы сидим на мобильной связи, словно на сильнодействующем наркотике.

Вы посмотрели «Матрицу»?

Вы прочитали книгу о Диптауне?

Вы регулярно смотрите новости?

Значит, вы послушно идете к тому, чтобы принять наступающую действительность как должное. Может быть, даже со вздохом облегчения — ведь могло быть еще хуже…

Моя любимая книга «Мартин Иден», мой любимый фильм — «Бойцовский клуб».

Но что толку в гоноре, собственном мнении и протесте, если и ваш гонор, и ваше мнение, и даже ваш протест — это всего лишь комбинация впитанной чувствами информации?

Есть только один способ остаться самим собой.

Создать собственный мир.

Ведь все, что мне для этого нужно, — бумага и ручка.

Впрочем, тут я лукавлю. Я неплохо вооружен.

У меня есть ноутбук.

«…Именно так я и представлял себе места обитания Джека Потрошителя. Заваленный мусором двор, красный кирпич, торчащий на углах из-под осыпавшейся штукатурки, словно мышцы на анатомическом манекене, вонючий подъезд, грязная лестница и вздутая болезненными ромбами дерматиновая дверь.

Либидо позвонил. Видимо, он уже успел договориться о встрече, так как дверь немедленно открылась.

На пороге стоял Потрошитель.

Если бы это был огромный волосатый дядька с тесаком в руке и в цилиндре, мне бы не было так страшно.

Но представший перед нами эдакий «юноша страстный со взором горящим» был похож скорее на узника концентрационного лагеря, настолько был тощ и бледен. Неприятным контрастом выделялись огромные лошадиные зубы, обнаженные в улыбке с претензией на приветливую. Довершали образ жидкие волосы, колоссальной мощности очки и грязный белый халат с закатанными по локоть рукавами. В жилистой руке Потрошитель сжимал паяльник. Он быстро оглядел пришедших и сразу же впился взглядом в меня.

— Заходите, я быстро.

Первым зашел Либидо, следом Тварь, а затем я, подталкиваемый в спину Свином. В темном коридоре были навалены горы хлама, так что продвигаться приходилось с осторожностью. Осторожность не помогла, и где-то за спиной в сопровождении жестяного гула смачно грохнулось что-то тяжелое.

Впрочем, никто не обратил на это внимания.

— П-посидите на кухне, я сейчас, — донеслось из дальней комнаты, и жилистые руки Либидо утащили меня куда-то вправо.

Но в комнату я заглянуть успел. Прямо по центру на драном паркете громоздилась конструкция, напоминавшая конструктор «Лего», где в качестве деталей использовались компьютерные системные блоки.

В квартире стоял тяжелый холостяцкий запах, наводящий на мысль о том, что здесь любят курить и не любят мыться.

На кухне нашлось только две табуретки, и Либидо, не раздумывая, сел на разделочный стол. Тварь дернулась было остановить его — стол не блистал чистотой, — но тут же махнула рукой и села на табуретку.

— А почему он — Потрошитель? — спросил я.

— Любит всяческую аппаратуру потрошить. Что-то вроде мании, — улыбнулась Тварь.

— А, — облегченно вздохнул я.

— Ага, и мозги потрошить он тоже любит, — спокойно добавил Либидо и взглянул на часы. — Эй, мы опаздываем!

Последнее было адресовано Потрошителю.

— Так он что… — начал было я, но Либидо меня прервал:

— Он нейрохирург. Один из лучших. Каждый день в своей клинике он вживляет сотню чипов подросткам при получении паспорта. Это давно уже что-то вроде косметической операции. Такая предстоит и тебе. Как мы и говорили…

— Но я…

— Не бойся, он мастер — высший класс. Это не больно.

— Да уж… Я не о том. Я совершенно не знаю, что мне после этого делать…

— Не беспокойся, необходимые навыки ты получишь по нейроканалу в течение пяти минут. И потом — мы будем тебя страховать…

— Стойте… Но ведь, как я понимаю, это будет незнакомый вам нейрочип. Это же чип териков…

Либидо и Тварь переглянулись.

— Ну… — судорожно вздохнул Либидо, — затем и нужен не рядовой нейрохирург, а именно Потрошитель. Поверь, он уже дрожит от нетерпения…

— Я вам что — подопытная крыса?! А если у него ничего не получится?

— Это маловероятно. Он уже имел дело с чипами териков. Разве что это — совершенно новая конструкция…

— А можно этот чип вначале изучить, а уж потом пихать мне в мозги?

— А вот этого, дорогой Эго, к сожалению, нельзя. — Либидо покачал головой. — Терроструктура не должна заметить выпадения своей частицы даже на минуту. Точнее — примерно на три минуты. Столько времени у нас на то, чтобы заменить этого…

— Саида? — мрачно подсказал я.

— Да. Чтобы заменить Саида тобой. Еще час — на то, чтобы адаптироваться в Терроструктуре, найти проги и скачать их. А дальше — два варианта. Либо чип попросту удаляется из-под кожи на твоей голове и выкидывается, либо заменяется на общегражданский. Но заметь, специально для тебя, по дружбе — с дополнительными опциями. Сможешь, например, бесплатно пользоваться любой связью, получишь доступ в некоторые закрытые базы данных, а главное — самопополняемый счет. Типа скатерти-самобранки! Не слишком крутой, но прожить сможешь безбедно. Как тебе, а? Даже у нас такого нет — свежая разработка Потрошителя, для избранных! Вот мультисервером тебя сделать нельзя — не хватит навыков, засыплешься…

— Спасибо, конечно, — хмуро ответил я, — но я предпочитаю старые добрые мозги.

— Да успокойся, что это за варварство — «мозги»? Никто череп тебе долбить не собирается. Прикрепят на кость — и всего-то дел…

— Да знаю я… Все равно неприятно…

Честно говоря, я несколько кривил душой. Последнее время я стал чувствовать себя каким-то неполноценным, почти калекой в современном мире. Все мое мировоззрение изменилось и встало с ног на голову. Да и по вокзалам с помойками, честно говоря, скитаться надоело. Надо просто преодолеть свою фобию…

Только поможет ли это мне сейчас? Неизвестно, в каких картотеках значится теперь почти забытый мной Сергей Галич. Все больше и больше я отождествлял себя с бездомным беглецом по имени Эго.

— Я готов. Едем?

В нелепом пальто и ушастой кепке Потрошитель был похож на плененного гитлеровского ученого, из тех, что ставили некогда опыты на людях. Впрочем, это было недалеко от истины, и возникающие перед моим внутренним взглядом картины выглядели жутковато.

Однако времени на копание в исторических аналогиях не было.

Потрошитель пошептался о чем-то с Либидо и искоса посмотрел на меня. Тварь успокаивающе погладила меня по плечу. От этого мне почему-то стало еще страшнее.

Потрошитель что-то достал из сумки и подошел ко мне с протянутой для рукопожатия рукой.

— А-а… Алексей, — слегка заикаясь, представился он. У него оказался на удивление низкий голос.

Я пожал протянутую руку. Не долго думая Потрошитель сжал мою ладонь сильнее и ловко скатал на ней рукав свитера выше локтя. Между пальцами левой руки у него был зажат шприц.

Я метнул настороженный взгляд на Тварь, потом на Либидо.

— Так надо, — успокаивающе сказала Тварь. Она продолжала гладить меня по плечу.

— Т-транквилизатор, — пояснил Потрошитель, втыкая иголку мне в вену.

Вы никогда не замечали, что, если читать книгу не сначала, а, скажем, с середины, получится совершенно другая история?

И вы правы в своих наблюдениях. Но что делать, если в истории причина и следствие то и дело меняются местами?

Следует выбрать точку отсчета и считать началом истории ее.

Итак, я кидаю монетку…»